вшие в себе не одни села и местечки, но и целые города, а также захватили себе высшие уряды, земские, военные и придворные, каковы: гетманы, канцлеры, маршалки, подскарбии, воеводы, каштеляны и старосты. С этими урядами соединялись и большое влияние, и богатые доходы. Они большей частью перешли в Литовскую Русь из Польши или сложились по польским образцам: гетман был предводителем войска и военным судьей, канцлер хранил печать великого князя и управлял его письменными сношениями; подскарбий ведал доходы и расходы государства; маршалки считались представителями служилого сословия и были также придворными сановниками. Воевода начальствовал целой областью, причем соединял в своих руках власть военную, правительственную и судебную. Каштеляны и старосты были правителями отдельных округов (впрочем, были старосты, ведавшие целые области, например жмудский). В некоторых частях Литовской Руси, кроме того, встречаются еще древнерусские наместники и тиуны. Из главных сановников составлялся при великом князе высший правительственный совет, похожий на древнерусскую боярскую думу, но уже получивший польское название рады, и члены этого совета стали называться «паны радные», а в совокупности «паны-рада».
Итак, по естественному порядку вещей, вместе с ополячением династия Ягеллонов, высший класс Литовской Руси и ее внешний строй не замедлили подпасть польскому влиянию.
Об этом влиянии свидетельствует целый ряд великокняжеских грамот или так называемых привилеев, которые клонились к тому, чтобы перенести польско-католические порядки в Литовскую Русь и таким образом все более и более приблизить ее строй к польскому. Этот ряд привилеев начинается пресловутой грамотой Ягелла, выданной на сейме 1387 года, в которой он дарует некоторые новые права тем литовским боярам, которые крестились в католическую веру. Из той же грамоты видно, что Литва стала разделяться на кастелянии и поветы. Далее, актом Городельской унии 1413 года, как известно, литовским боярам-католикам дарованы права и привилегии польской шляхты, вместе с ее гербами, и установлены в Литве высшие польские уряды воевод и кастелянов, доступные только католикам. Затем наиболее важным шагом в этом направлении является земский привилей, данный Казимиром IV в 1457 году высшим сословиям Литвы, Руси и Жмуди. Известно, какое трудное положение испытывал Казимир между притязаниями польской шляхты, с одной стороны, и неудовольствием литовско-русских чинов — с другой. Чтоб успокоить последних, он означенным актом подтверждает дарованные прежде привилегии и жалует новые, на этот раз без различия исповедания, то есть равно католикам и православным. Так, литовско-русские чины (а именно княжата, ритеры, шляхтичи, бояре и местичи, или горожане) владеют пожалованными имениями и вотчинами на тех же правах, как и в Польском королевстве, то есть могут их продать, заложить, обменять, подарить и передать своим наследникам. Вдова остается в имении мужа до следующего замужества; а если муж записал часть своего имения как вено, то она может ею распорядиться по своему усмотрению. Имущества и чины означенных чинов освобождаются от разных великокняжеских поборов, каковы: серебщизна (подать на войско), сенокошение, возка камня и лесу, и некоторых других натуральных повинностей, отчасти известных под общим именем дякла; но остаются в силе стацыи (доставка съестных припасов для чиновников и свиты великого князя при его проезде), починка мостов и городских укреплений. Запрещением крестьянских переходов с земель владельческих на государевы и обратно эта грамота делает решительный шаг к развитию крепостного права. А запрещением посылать в частные имения децких (правительственных судебных приставов) она отдает крестьян в полную подсудность владельцу. Далее грамота разрешает княжатам, ритерам, шляхтичам и боярам (но не местичам) свободный выезд в иностранные государства для своего образования, за исключением страны неприятельской и с соблюдением обязанностей военной службы. Наконец, ввиду сильного негодования литовско-русских вельмож на польские захваты земель и урядов Казимир той же грамотой обязывается не уменьшать пределов великого княжества, а также раздавать земли в володение и держание и земские уряды только местным уроженцам, а не чужеземцам. Грамота эта дана в Вильне в присутствии литовских панов-рады и скреплена литовским канцлером Михайлом Кезгайло-вичем. Наследник Казимира IV, сын его Александр, вступив на великокняжеский престол в 1492 году, по требованию литовских панов-рады выдал для Литвы новый привилей, которым подтвердил грамоту отца своего и, кроме того, по образцу Польши еще более ограничил власть великого князя в пользу литовских вельмож, обязавшись без согласия панов-рады не вести дипломатических сношений, а также не издавать законов, не раздавать и отнимать земские уряды и тому подобное.
В том же 1492 году Александр дал особый привилей земле Жмудской, подтверждающий прежде дарованные боярам и шляхте права; по этому привилею, между прочим, староста жмудский назначается господарем по желанию самих жителей; они же сами выбирают себе тиунов; а господарские децкие посылаются «только по реку Невежу». Тут мы имеем дело с привилеем собственно местным или областным. Подобные же областные привилеи или льготные уставные грамоты, данные разным русским землям, вошедшим в состав Великого княжества Литовского и королевства Польского, дошли до нас в значительном количестве. А именно: Луцкой земле, данный Ягеллом в 1427 г., Галицкой, данный им в 1433 г.; тем же русским землям, то есть Галицкой и Подольской (включенным в пределы короны Польской) привилей Казимира IV (1456) и Сигизмунда I (1507), Волынской земле и особый повету Бельскому — Александра (1501); Витебской земле — Сигизмунда 1507 г. (подтвержден и дополнен им же в 1529 г.), Брацлавской — его же (1507), Полоцкой земле — тоже Сигизмунда I (1511) и Дрогичинской — его же (1521). Привилеи эти обыкновенно выдавались и возобновлялись по требованиям или челобитью самих жителей, то есть их высшего, шляхетского сословия. Все они направлены к расширению прав этого сословия, по образу польской шляхты. Обыкновенными статьями их были: обещание господаря никого из панов и землян не наказывать по одному доносу, а только после суда, также не сажать в тюрьму по одному подозрению, не конфисковать имений (за исключением государственной измены), сохранить как вотчины, так и «выслуги» (жалованные поместья) за наследниками и в завещание не мешаться; вдове пользоваться имением мужа, если не выйдет вторично замуж, и только за отсутствием родственников имение умершего шляхтича возвращается господарю; земские урядники избираются самой шляхтой и утверждаются господарем, преимущественно из местных уроженцев; далее следует освобождение от разных повинностей и поборов, а также освобождение от суда господарских рядников, за исключением насильственного нападения, поджога, изнасилования и разбоя. При сем в некоторых областях, ближайших к Польше, именно в Бельском повете и Дрогичинской земле, отменяется древнерусская должность децкого и заменяется польским возным. По некоторым указаниям, не всегда польские порядки нравились русским жителям; так, дрогичинский староста жалуется Сигизмунду I, что дрогичане не подчиняются его привилею (1523 г.).
Вообще, кроме обычных прав и вольностей, к которым стремились почти все западнорусские земли, встречаются в этих привилеях разные частности и особенности, соответственно условиям и потребностям различных областей. Так, привилей витебский и полоцкий даны не одним князьям и боярам, но также и мещанам и указывают на торговый характер этих городов, особенно на их старинную торговлю воском с Ригой и другими ливонскими городами. «Если какого-либо витеблянина (или полочанина) воск загудят (опорочат) в Риге или инде, то его судить и наказать должны сами витебляне (или полочане)». В том и другом городе упоминаются сябры (подобно Пскову); эти городские сябры освобождаются от повинностей подводной и ловчей (то есть от обязанности давать подводы княжьим чиновникам и ходить на княжьи ловы в облаву). Смоленский привилей дан также по челобитию панов, мещан, даже «черных людей» и всего посольства, с владыкой Иосифом во главе. А первая его статья гласит: «Христианство греческаго закону не рушити, въ церковный земли и воды, в монастыри и отмерщины (имения, отказанные по завещанию?) не вступаться». Обещания не трогать православия встречаются и в некоторых других привилеях, например в Луцком. Киевские паны и земяне просят отменить разные новины, введенные у них воеводами, например: взимание выводной куницы (свадебная пошлина) с панских людей, новые меты, недопущение тяжущихся бояр судиться прямо пред господарем и прочее. Сигизмунд соизволяет на эти просьбы. Брацлавские земяне, терпевшие разорение от татарских набегов, испрашивают отмену подати, так называемой подымщины, за что отказываются от держания своих корчем.
Но далеко не все то, что обещалось в привилеях, исполнилось на самом деле, несмотря на неоднократные их подтверждения и дополнения. Между прочим, главная цель этих привилеев — поднять значение литовско-русской шляхты до уровня польской — достигалась только отчасти. Литовская Русь оставалась по преимуществу страной крупных вельмож — владельцев, которые держали у себя в подчинении земян или мелкую шляхту. Это, между прочим, ясно выражалось в складе и обычаях сеймовых. При Ягелле и его преемниках мы видим целый ряд сеймов или съездов литовско-русских бояр с польскими панами для обсуждения взаимных отношений Литвы и Польши. Отсюда начал развиваться обычай сеймования и в Литовской Руси. Земские съезды, как известно, не были ей чужды еще и во времена уделов, когда съезжались князья со своими боярами для улаживания взаимных распрей и для обсуждения внешней обороны. Теперь же эти земские съезды начали устраиваться по образцу польского сеймования, которое Ягеллоны старались ввести в Великом княжестве Литовском. Но между тем как в Польше сеймы составлялись из крупной и мелкой шляхты и потому (со времен Казимира IV) стали распадаться на две избы, сенаторскую и рыцарскую, в Литве они пока были исключительно в руках вельмож; а мелкая шляхта, если и допускалась на сеймы, своего самостоятельного голоса там почти не имела. Во всяком случае, способы сеймования, конечно, пролагали путь и дальнейшему влиянию польского государственного строя в Литовской Руси. Одним из несомненных признаков этого влияния также является унижение древнерусского боярского звания. Так, в великокняжьих грамотах времени Ягеллонов служилое и землевладельческое сословие Литовской Руси, по степени своей знатности, обозначаются разными именами, наполовину заимствованными из Польши, в таком порядке: княжата, Панове, рыцари, шляхтичи, бояре и земяне. Тут бояр мы видим оттесненными к нижним ступеням этой лестницы; потом они были поставлены ниже земян и обозначили самую мелкую шляхту. А впоследствии в некоторых областях Литовской Руси именем бояр обозначаются уже полусвободные слуги королевских урядников и крепостные сельские обыватели с разными подразделениями, каковы: бояре конные или панцирные (обязанные военной службой), замковые или путные (отправлявшие стражу при панских замках и служившие на п