Начало царствования Александра I
После смерти императора Павла I от руки заговорщиков на престол вступил его старший сын, 34-летний Александр. Обстоятельства, при которых начал свое правление молодой император, были весьма щекотливы и опасны. Как вспоминал князь Адам Чарторыйский: «Тотчас после совершения своего дела (убийства императора Павла. – Е. А.) заговорщики проявили свою радость в оскорбительной, бесстыдной форме, без всякой меры и приличия. Это было безумие, общее опьянение, не только моральное, но и физическое, так как погреба во дворце были разбиты, вино лилось ручьями за здоровье нового императора и героев переворота. В первые за этим дни пошла мода на причисление себя к участникам заговора, каждый хотел быть отмеченным, каждый выставлял себя, рассказывая о своих подвигах… Среди бесстыдства этого непристойного веселья император и императорская семья не показывались, запершись во дворце в слезах и ужасе».
Напомню, что отец Павла I и дед Александра I, император Петр III, скончался в 1762 г. «от геморроидальных колик». О смерти Павла объявили, что он умер от апоплексического удара. У некоторых эти столь нечаянные смерти вызывали скверные предчувствия. Некая француженка, видевшая Александра I на коронации в Успенском соборе Кремля, окруженного екатерининскими вельможами, сановниками Павла и своими молодыми друзьями, писала: «Он шел по собору, предшествуемый убийцами своего деда, окруженный убийцами своего отца и сопровождаемый, по всей видимости, своими собственными убийцами».
Историки не пришли к определенному выводу об участии Александра в заговоре против Павла I. Ясно, что он знал о его существовании, что он одобрял намерения заговорщиков свергнуть Павла и провозгласить его императором, но он не хотел смерти отца.
Точнее говоря, он старался не думать о дальнейшей судьбе свергнутого императора, хотя у Александра было только два варианта действий: объявить отца сумасшедшим и заключить в крепость или убить его…
Известно, что после совершения убийства царя главарь заговорщиков Пален вошел в спальню Александра, который или спал, или притворялся, что спит. Узнав о смерти отца, Александр разрыдался. Пален грубо сказал ему: «Хватит ребячества! Благополучие миллионов людей зависит от вашей твердости! Идите и покажитесь солдатам!» Александр вытер слезы, вышел и сказал: «Мой батюшка скончался апоплексическим ударом. Все при моем царствовании будет делаться по принципам и по сердцу моей любимой бабушки, императрицы Екатерины!»
Но толпе в конечном счете важен результат, а она его получила. На престоле воцарился, как многим показалось, «ангел кротости и мира». Подданные сразу же начали обожать нового императора, который был во всем прямой противоположностью мрачному, некрасивому, негуманному Павлу.
1812 – Ссылка М. М. Сперанского
Воспитателем Александра являлся швейцарский республиканец Ц. Лагарп, о котором царь говорил, что обязан ему всем, кроме рождения. Либеральные взгляды Александра проявились сразу после его воцарения. С 1801 г. вокруг него образовался кружок, составленный из друзей юности: П. А. Строганова, Адама Чарторыйского, Н. Н. Новосильцева и В. П. Кочубея. Кружок назывался Негласным комитетом, и на его заседаниях с участием императора обсуждались замыслы превращения России в конституционную монархию. Некоторые из разработанных Негласным комитетом планов реформирования государства даже начали осуществляться. Первоначально наиболее радикальным среди «молодых друзей» оказывался сам Александр, желавший немедленного проведения реформы власти. Однако он не мог не считаться с возраставшим сопротивлением своей семьи, двора и дворянства попыткам подобных преобразований.
Не советовал Александру спешить с реформами верховной власти и его учитель Лагарп, так что в душу Александра постепенно закрадывались вполне обоснованные опасения, как бы ослаблением верховной власти не воспользовались высшие сановники – и совсем не ради народной пользы. Все это охладило либеральные порывы Александра. А начавшееся с 1805 г. почти непрерывное политическое и военное противостояние Наполеону объективно затруднило реформаторский процесс.
Несмотря на сомнения и колебания Александра, реформы в области управления все-таки продолжались до 1812 г. усилиями М. М. Сперанского, пытавшегося преобразовать систему государственного управления. Михаил Михайлович Сперанский, попович по происхождению, рано проявил свои государственные способности, отличился как перспективный и умный чиновник, прекрасно знавший право и практику государственного управления. В 1808 г. его приблизил царь, сделал главным советником по реформам. Сперанский предполагал превратить самодержавную Россию в конституционную монархию с Государственным советом и Думой. Четкое разделение законодательной, исполнительной и судебной власти сочеталось в его планах с предоставлением дворянам и купцам избирательных прав.
С 1810 г. Сперанский реализовал план создания Государственного совета и системы министерств. Однако Александр не решился на кардинальные реформы, которые могли бы сократить власть самодержца. Он заподозрил Сперанского в интригах против него и без всяких объяснений сослал в Нижний Новгород. Позже (1818—1821) Сперанский стал генерал-губернатором Сибири, но в Петербург смог вернуться лишь при Николае I.
Александр I
Александр отличался красотой, высоким ростом, был статен, кудряв и светловолос, с тонкими чертами лица. Он улыбался всем своей чарующей улыбкой с ямочкой на подбородке, точь-в-точь как у его бабушки, Екатерины II. Светский человек с изящными манерами, он держался необыкновенно просто, был со всеми ласков и любезен. Вместе с тем натура Александра была сложна и противоречива. За ним замечали склонность к позе, самолюбованию, многие считали его злопамятным, фальшивым и неискренним. В то же время он был гуманен, добр и сентиментален. В царской семье его любили, называя «нашим ангелом». Порой император мог казаться «слабым и лукавым» (по словам Пушкина), но никому – ни либералам, ни консерваторам – не удавалось подчинить его себе, сломить его волю. Он избегал явных конфликтов, но умел добиваться своего. Возможно, поэтому он слыл искусным дипломатом. Недаром Наполеон считал, что в конечном счете Александр перехитрил его в их великом противостоянии.
В 16 лет Александр по воле своей бабки, Екатерины II, женился на 14-летней Луизе-Марии-Августе, маркграфине Баденской, ставшей в православии Елизаветой Алексеевной. Это была обаятельная, умная женщина с возвышенной душой и добрым сердцем. Поначалу супруги – любимая в обществе очаровательная юная пара – жили дружно, но после воцарения мужа Елизавета утратила на него всякое влияние. Дети их, Мария и Елизавета, умерли в младенчестве. Долгие годы Александр почти открыто жил со своей любовницей М. А. Нарышкиной в ее дворце на Фонтанке. Императрица Елизавета Алексеевна была предоставлена сама себе.
Лишь с 1822 г., когда Нарышкина изменила Александру, тот вернулся к жене, и они зажили дружно, как в юности, причем Александр стал проявлять к Елизавете особую теплоту и внимание. Именно ради поправки ее здоровья осенью 1825 г. он поехал в Таганрог, где и умер. Елизавета Алексеевна ненадолго пережила мужа и скончалась 4 мая 1826 г. в Богородицке, по дороге из Таганрога в Москву.
1801 – Присоединение Грузии к России
При Александре I Российская империя сделала свои первые шаги на Кавказе: к России была присоединена Грузия. В конце XVIII в. Грузия не составляла единого государства. Восточную Грузию (Картли-Кахетинское царство) после неоднократных просьб царя Ираклия II включили в сферу интересов России по Георгиевскому трактату 1783 г. С кончиной Ираклия II в 1801 г. его царство распалось и Восточная Грузия стала принадлежать Российской империи. В 1803—1810 гг. Россия присоединила и Западную Грузию. «Под сенью дружеских штыков» грузины нашли спасение от своего врага – Персии. Грузинская знать довольно быстро вошла в русскую элиту (вспомним генерала Багратиона и др.), но с той поры русские чиновники и генералы диктовали Грузии законы империи. Кроме того, вхождение Грузии в состав империи положило начало Кавказской войне, когда Россия столкнулась с вольными горцами Северного Кавказа, через земли которых пролегал путь к Тифлису.
Войны с Наполеоном
Поначалу отношения России с Наполеоном строились как вполне мирные, но в 1802—1803 гг. позиция Александра I изменилась. Он не мог скрыть раздражения при виде успехов первого консула Франции. Дело в том, что в королевско-императорском мире Европы Наполеона воспринимали как выскочку. Да и вел он себя решительно, грубо, весьма бесцеремонно обращаясь с ценностями «старой доброй Европы». В сущности, у России не было никаких стратегических интересов в затеянной ею вместе с Австрией борьбе с «узурпатором», зато союзникам очень хотелось «проучить нахала», который даже посмел стать императором! Накануне сражений 1805 г. Наполеон с искренним недоумением спрашивал у прибывшего к нему русского представителя: «Зачем мы ведем войну, какие сверхважные причины заставляют нас уничтожать друг друга?»
Однако преподать урок Бонапарту союзники не сумели. Под Ульмом австрийская армия сдалась французам, а вскоре под Аустерлицем (ныне Славков, Чехия) 20 ноября 1805 г. Наполеон разгромил русскую армию. Здесь император Александр первый раз столкнулся с Кутузовым. Сохранился рассказ о том, как, увидев, что Кутузов нарушает утвержденные ранее инструкции и не идет вперед, царь спросил его: «В чем задержка, Михаил Илларионович?» – «Поджидаю, когда все войска сойдутся в колонны». – «Как, мы же не на Царицыном лугу, где парад не начинается, пока не подойдут все полки!» – «Да, Ваше величество! Вот потому-то я и не начинаю, что мы не Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете… С Богом! Вперед!» Иначе говоря, Кутузов не стал возражать императору и позволил войскам вступить в сражение до подхода всех сил. И это стало роковой ошибкой в самом начале грандиозного поражения. Поспешно начатая атака русских провалилась, они начали отступать, а потом побежали. Император тоже пустился в постыдное бегство. С тех пор он зарекся выходить на поле боя. Он понял, что сражения – не его дело.
В 1806 г. война России против Наполеона возобновилась в союзе с Пруссией. После поражений при Иене и Ауэрштедте 14 октября 1806 г. Пруссия фактически перестала существовать. При Прейсиш-Эйлау под Кенигсбергом 26—27 января 1807 г. русским и пруссакам удалось со страшными потерями отразить натиск французов, но затем при Фридланде Наполеон разбил русских. Если под Аустерлицем погибло 12 тыс. солдат, то при Прейсиш-Эйлау жертв было в два раза больше. Это была не битва, говорил Наполеон, а резня!
После этого сражения Александру I пришлось просить о мире с победителем. 25 июня 1807 г., близ Тильзита, на плоту посередине Немана, русскому императору пришлось обниматься с тем, кого он еще недавно в указах именовал «врагом рода человеческого». В итоге Россия заключила с Францией союзный договор и разорвала отношения с Англией, врагом Наполеона. Кроме того, Россия дала согласие на частичное восстановление Польши – образование великого герцогства Варшавского, уже ей неподвластного.
Наполеон считал нужным сломить сопротивление Швеции, союзницы Англии. Поэтому Россия, фактически подчиняясь диктату нового союзника, начала войну со шведами. Победа далась нелегко. Русским войскам пришлось даже совершить переход по льду Ботнического залива. Однако плоды ее оказались весьма весомы – по Фридрихсгамскому мирному договору 5 сентября 1809 г. к России отошла Финляндия, получившая от Александра I весьма либеральную конституцию на условиях широкой автономии, немыслимой для всей остальной империи. Но вскоре война 1812 г. заслонила все эти события.
Мать и сестры императора
Александр стал во главе большой семьи, состоявшей из его жены, матери, трех братьев и пяти сестер, брачную судьбу которых ему предстояло устраивать. Однако в семейных делах первое слово имела его матушка, вдовствующая императрица Мария Федоровна. После смерти Павла (тогда ей было 42 года) Мария Федоровна прожила почти четверть века. Мы не знаем, как она смирилась с тем обстоятельством, что сын был причастен к убийству отца. Известно лишь, что Александр почитал ее и не раз слово или совет матери становились фактором политики. Большую часть своей вдовьей жизни она посвятила благотворительности. Созданное ею попечительское ведомство получило впоследствии имя императрицы Марии, ставшее символом милосердия и любви к ближнему… Даже в старости сильная, свежая для своего возраста, красивая, она никогда не болела и не знала, что такое усталость, слезы, уныние. С немецкой педантичностью она неукоснительно выполняла свои добрые общественные дела, как раньше вела семью Павла, рожала и воспитывала детей, устраивала их браки…
Она умерла 24 октября 1828 г. Неизвестная смертельная болезнь была скоротечной, и почти до конца Мария Федоровна не верила, что ей, всегда такой бодрой и энергичной, предстоит умереть. Поняв, что мать умирает, император Николай попросил ее причаститься. «Как, – спросила она, – разве я в опасном положении? Я сделаю это завтра!» – «Зачем откладывать», – осторожно сказал сын. И она подчинилась…
Тайной окружена история пропавших дневников Марии Федоровны. Известно, что дисциплинированная и аккуратная императрица всю свою жизнь, день за днем, вела подробные записки, составлявшие несколько десятков толстых тетрадей. Согласно одной из версий, после ее смерти дневники разбирал ее сын Николай I и сжег тетради в камине, чтобы к потомкам не попали сведения из личной жизни царской семьи. По другой версии, все эти бесценные исторические источники, которые могли бы приоткрыть тайны русской истории за полвека, в целости и сохранности погребены вместе с телом Марии Федоровны в Петропавловском соборе в Петербурге.
Мария Федоровна родила шесть дочерей. Из них выжили пять. В 1796 г. подросла старшая из них – Александра. Ее просватали за шведского короля Густава IV. Он прибыл инкогнито в Петербург и вначале дал согласие на брак. Однако потом потребовал перехода Александры в лютеранство, но на это не пошла Екатерина II. Разразился страшный скандал. После смерти Екатерины император Павел I наконец выдал Александру за наследника австрийского престола, палатина Венгрии Иосифа. Александре в Вене пришлось несладко. При дворе ее невзлюбили и досаждали мелкими уколами, болезненными для дочери русского императора. Во время тяжелых родов в марте 1801 г. 18-летняя Александра умерла. Судьба второй дочери Павла, Елены, схожа с судьбой ее старшей сестры Александры. В детстве они были очень дружны, и свадьбы их состоялись почти одновременно. Елена венчалась с принцем Мекленбургским Фридрихом, с которым отправилась в Германию, в Шверин. Там у нее началась скоротечная чахотка, и в сентябре 1803 г. 19-летняя женщина умерла.
Смерть двух дочерей шокировала царскую семью, но все же третью дочь Марию в 1804 г. выдали замуж за сына принца Карла-Фридриха из Веймара. Приехав с мужем, позже ставшим герцогом, на его родину, Мария быстро привыкла к новой обстановке и стала душой просвещенного общества Веймара. Здесь жили Гёте, Шиллер, Лист и множество других образованнейших людей. Как писал впоследствии Гёте, «я знаю герцогиню с 1804 года и имел множество случаев изумляться ее уму и характеру. Это одна из самых лучших и выдающихся женщин нашего времени, и она была бы таковой, если бы и не была государыней».
Судьба двух младших дочерей Марии Федоровны, Екатерины и Анны, поначалу складывалась драматично. В 1810 г. Наполеон решил жениться и присмотрел себе невесту из династии Романовых – Екатерину Павловну. С огромным трудом, рискуя испортить отношения с императором Франции, это сватовство удалось отклонить. Екатерину срочно выдали за принца Георга Ольденбургского. После его смерти она стала женой Вильгельма Вюртембергского, поселилась с мужем в Штутгарте, вместе с ним короновалась, став королевой Екатериной. Из всей семьи одна Екатерина – умная, волевая женщина – дружила с братом Александром I, и он прислушивался к ее советам. В 1819 г. 32-летняя красивая женщина внезапно заболела рожистым воспалением и быстро умерла.
Дольше всех из сестер прожила самая младшая, Анна (1795—1865). После неудачного сватовства за Екатерину Наполеон решил посвататься к 15-летней Анне. Император Александр I и его мать оказались перед страшным выбором: или погубить, как им казалось, невинную девочку, или обострить отношения с Францией в самый тяжелый для России послетильзитский период. Мария Федоровна писала Александру I: «…Если у нее не будет в первый год ребенка, ей придется много претерпеть. Либо он разведется с нею, либо он захочет иметь детей ценою ее чести и добродетели. Все это заставляет меня содрогаться! Интересы государства – с одной стороны, счастье моего ребенка – с другой… Согласиться – значит погубить мою дочь, но одному Богу известно, удастся ли даже этой ценою избегнуть бедствий для нашего государства. Положение поистине ужасное! Неужели я, ее мать, буду виной ее несчастья?!»
И все-таки от назойливого жениха удалось отвязаться. Пока в Петербурге медлили с ответом, Наполеон решил жениться на австрийской принцессе Луизе, и она согласилась. В 1818 г. Анна вышла замуж за наследника голландского престола Виллема, который в 1840 г. стал королем Виллемом II. Королева Анна родила четверых детей, и ее кровь (а следовательно, кровь Романовых) течет и теперь в жилах членов голландского королевского рода.
Отечественная война 1812 г.
Война надвигалась давно. Все понимали, что союз с Францией недолговечен. Да и аппетиты Наполеона росли – он мечтал уже о мировом господстве. Постепенно у Наполеона накапливались претензии к России. Оскорбился он и отказом Александра I выдать за него сначала великую княжну Екатерину Павловну, а потом младшую, Анну Павловну. Россию же раздражала активность Наполеона в Польше, хотя сил воевать с Наполеоном, подчинившим себе пол-Европы, у Александра не было. Известно, что русский царь тогда тяжело переживал унижения, поражения от французов, да и саму насильственную дружбу с Наполеоном. Александр I сильно изменился в эти годы: улетучились иллюзии юности, исчез романтизм, бремя правителя великой страны тяжко лежало на его плечах…
Все чувствовали приближение войны и яркую хвостатую комету, повисшую над Москвой, восприняли как скверное, роковое предзнаменование. Оно оправдалось в июне 1812 г., когда без объявления войны полумиллионная армия Наполеона перешла границу России. Наполеон сразу же решил ударить по Москве, бывшей (несмотря на существование Петербурга) всегда национальной святыней, крупнейшим центром экономики, торговли, главным узлом коммуникаций обширной страны. Командующие двумя русскими армиями генералы М. Б. Барклай де Толли и П. И. Багратион начали отводить войска с западной границы в глубь российской территории, не позволяя противнику разбить их по частям. Александр I покинул армию, памятуя свою неудачу под Аустерлицем, и уехал в Петербург. Более того, он пошел навстречу общественному мнению и назначил не любимого им М. И. Кутузова командующим армией.
Вернувшись домой от императора после своего назначения 8 августа, Кутузов пошутил: «Победить, может, и не удастся, но перехитрить попробую». Как будто услышав это за тысячи верст, Наполеон сказал, узнав о назначении Кутузова: «Это старый лис Севера». А дела у лиса были хуже некуда. Выехавший к армии Кутузов под самым Петербургом, в Ижорах, получил удручающую депешу: после ожесточенного сражения французам сдан Смоленск. Старый полководец с горечью сказал: «Ключ от Москвы у него в руках»… Отступление русских войск продолжалось, а затем Кутузов дал Наполеону генеральное сражение у села Бородино.
24-26 августа 1812 – Бородинское сражение
Бородинское сражение занимает особое место в нашей истории наряду с такими великими битвами, как Куликовская 1380 г., Полтавская 1709 г. и Сталинградская 1942 г. Сражение произошло в 110 верстах к западу от Москвы, у села Бородино, 24—26 августа 1812 г. Для Кутузова оно стало вынужденным, являлось уступкой общественному мнению и настроениям в армии. Отступать дальше все считали безнравственным поступком.
Позиция русской армии у Бородина оказалась не совсем удачной, но найти другую не удалось. Пришлось срочно укреплять ключевые пункты позиции (Багратионовы флеши и батарею Раевского). Время для осуществления поспешных земляных работ позволили выиграть полки, геройски оборонявшие передовой редут у Шевардино.
Главный бой завязался 26 августа уже на флешах и батарее. Наполеон сосредоточил здесь превосходящие силы и, несмотря на яростное сопротивление русских, к вечеру сумел выбить их с позиций. Там французы и провели ночь. Не дожидаясь утра, Кутузов приказал отступать. По канонам военного искусства того времени победа, безусловно, была за Наполеоном. Ведь поле битвы осталось за ним – он занял все русские позиции, оставленные после кровопролитных боев их защитниками.
Но русская армия, потерявшая в оборонительном сражении больше, чем французы, – четверть своего состава, а также тяжело раненного генерала Багратиона, все-таки не была разгромлена, и Кутузов не просил у противника перемирия. Он решил отступать, лишь получив известие о потере главных позиций и о страшном уроне, понесенном его войсками. Страшная ответственность лежала на плечах старого фельдмаршала после жесточайшей битвы в ночь с 26 на 27 августа. Ему предстояло сделать выбор: дать наутро новый бой и, скорее всего, погубить и так уже обескровленную армию – или же отступить и, к своему позору, сдать Москву, к которой уже 200 лет не подходили враги. И Кутузов решил сдать столицу ради сохранения армии.
В последние годы, вопреки утвердившемуся в науке убеждению в том, что Кутузов был великим полководцем, одержавшим победу при Бородине (если не фактическую, то моральную), появились сомнения относительно и этого вывода. Во-первых, есть множество свидетельств того, что Кутузов не владел инициативой на поле сражения. Он был инертен настолько, что один из участников сражения, генерал Н. Н. Раевский, писал: «Нами никто не командовал». Инициативой полностью владел Наполеон, который диктовал ход битвы. Располагая меньшими силами, чем Кутузов, он каждый раз сосредоточивал на главных направлениях атаки превосходящие силы. Кутузов же в этой обстановке не проявлял необходимой оперативности и предвидения и лишь только отбивался от его атак, перебрасывая, да и то с опозданием, силы с других участков. Французы превосходили русских и в маневренности, и в мощи артиллерийского огня. Несомненно, Наполеон победил тактически, выиграл битву. Его армия понесла меньшие потери (28,1 тыс. человек против 45,6 тыс. человек у русских при том, что французы непрерывно атаковали), и, в конечном счете, завоеватель достиг поставленной перед собой стратегической цели – занял Москву, защита которой была объявлена Кутузовым главной целью сражения.
Но, победив в сражении, Наполеон все-таки не разбил русскую армию. После битвы он не видел привычного для него беспорядочного бегства неприятеля. Перед его глазами не проходили толпы пленных (всего было захвачена 1 тыс. пленных и 15 пушек, столько же пленных и 13 пушек захватили и русские). Перед французским императором не лежали на земле десятки поверженных вражеских знамен. Несомненно, русская армия в тяжелейшим сражении выстояла. И причиной этого стал не военный гений Кутузова, а необыкновенная стойкость русского солдата, воодушевленного высоким и жертвенным чувством патриотизма, стоявшего за царя, православную веру и Отечество. Так, отвечая на вопрос, почему они так стойко сражались под Бородино, один из солдат сказал: «Оттого, сударь, что тогда никто не ссылался и не надеялся на других, а всякий сам себе говорил: „Хоть все беги. Я буду стоять! Хоть все сдайся, я умру, а не сдамся!“ Оттого все стояли и умирали!»
Пожар Москвы, отступление французов
2 сентября 1812 г. армия Кутузова оставила Москву. В обществе и в войсках это расценили как трагедию, как позор. Вот что записал в своем дневнике капитан гвардии Павел Пущин: «1 сентября. Понедельник. К нашему удивлению, в 4 часа утра мы двинулись на Москву, вступили через Дорогомиловскую заставу. А вышли через Владимирскую. Население, почти все пьяное, бежало за нами, упрекая, что мы покидаем столицу без боя. Многие присоединились к нашим колоннам, чтобы уйти до вступления неприятеля. Это зрелище щемило наши сердца… 2 сентября. Вторник. Сообщение о вступлении французов в Москву возбудило всеобщее негодование и такой ропот между нами, что многие офицеры заявили, что если будет заключен мир, то они перейдут на службу в Испанию», которая тогда одна вместе с Англией сопротивлялась французским оккупантам. После этого о моральной победе над французами говорить тоже не приходится.
Не успели войска Наполеона вступить в Москву, как она загорелась. Вскоре пылал уже весь город. Кто поджег Москву? Французы указывали на московского генерал-губернатора Ф. В. Ростопчина, который действительно имел план поджога столицы после ухода русской армии и заранее вывез из города все средства пожаротушения. Вместе с тем французы грабили опустевшие дома и, чтобы замести следы, поджигали их. Известно, что оккупационные власти расстреливали не только русских, но и французских поджигателей. Как бы то ни было, великий город с его бесценными богатствами погиб в огне. Но самое трагическое состояло в том, что, вывозя на сотнях подвод пожарные трубы и другие средства пожаротушения, власти бросили в городе на милость победителя 22,5 тыс. раненых солдат и офицеров, доставленных сюда с Бородинского поля. Очевидцы пишут, что самым страшным был крик оставляемых в городе раненых, которые потом почти все сгорели в огне московского пожара.
В России, как и в Испании, французы вскоре столкнулись с партизанским движением. Армия Наполеона, как обычно, не везла с собой продовольствия и фуража, а привыкла обходиться за счет конфискаций, читай – грабежа местного населения. Оно-то и начало стихийно сопротивляться захватчикам. Партизанские отряды из крестьян только в Смоленской губернии насчитывали в общей сложности 16 тыс. человек. Одновременно начали действовать засланные в тыл французов регулярные части Д. В. Давыдова, И. С. Дорохова и других офицеров. Они пользовались поголовной поддержкой населения. У каждого отряда была своя тактика. Давыдов любил рейды по тылам противника; открытый бой нравился А. Н. Сеславину; А. С. Фигнер предпочитал засады и диверсии, причем он известен не только своей отчаянной храбростью (пытался убить в Кремле Наполеона, но не сумел преодолеть охрану императора), но и жестокостью. В отличие от Давыдова и Сеславина он пытал и расстреливал пленных сотнями.
Начиная поход в Россию, Наполеон не очень ясно представлял себе его перспективы. Столкнувшись же с «варварскими» действиями русских партизан, с глухим молчанием Александра в ответ на все засылаемые в Петербург предложения о мире, наконец, с перспективой голодной зимовки в сожженной и разоренной Москве, император 7 октября решил уйти из Москвы. После неудачной попытки прорваться из Москвы на южную дорогу (сражение при Малоярославце) Наполеон повернул на Смоленск. Теперь он опасался окружения и спешил, бросая на дороге трофеи, пушки, раненых и отставших солдат. Поначалу организованное отступление французов постепенно превратилось в беспорядочное бегство. Благодаря нерасторопности и несогласованности русских генералов Наполеон все же успел выскочить из капкана и переправил через Березину остатки Великой армии. Из 146 тыс. отступавших французов спаслись только 14,2 тыс. человек. Потери русских войск, шедших по пятам французов, были тоже огромны: из 140 тыс., двинувшихся из тарутинского лагеря, до Немана дошло только 27,5 тыс. человек.
19 марта 1814 – Вступление Александра I в Париж
В Рождество, 25 декабря 1812 г., Александр I обрадовал Россию манифестом об окончательном изгнании французов. Много причин обусловили поражение Наполеона: его собственные просчеты и ошибки, «зима, мороз иль русский Бог», доблесть и терпение русских солдат и офицеров, заплативших за победу сотнями тысяч жизней, прекрасная позиция Кутузова под Малоярославцем, не позволившая французам выиграть сражение, осторожность и спасительная пассивность Кутузова после Бородино. О нем язвили, что главнокомандующий спит по 18 часов в сутки. «Славу Богу, что он спит, – пошутил один остряк. – Каждый день его бездействия готовит победу». Можно с уверенностью сказать, что и вклад императора Александра в победу велик. Он проявил терпение, выдержку и мужество, не пойдя на переговоры с противником. Эта верная, четкая и твердая политическая позиция императора сыграла не менее важную роль в победе, чем гений полководца и мужество солдат.
Впрочем, в Вильно они поссорились. Александр I, упоенный победой, вопреки мнению Кутузова, произведенного в фельдмаршалы, потребовал преследовать Наполеона за пределами России и окончательно разгромить его империю. Уже в январе 1813 г. армия Кутузова форсировала Неман. К России присоединилась Пруссия, а потом Австрия, Англия, Швеция. Не все шло успешно у союзников. Наполеон быстро набрал новую армию и даже одержал несколько побед. Но все же он проиграл ключевое сражение – «Битву народов» под Лейпцигом в 1813 г. – и отступил во Францию. Накануне сражения он не использовал свой последний шанс помириться с противниками, полагая, что все проблемы решит в бою, и на этот раз просчитался. Силы союзников значительно превосходили армию Бонапарта, а ресурсы Франции уже были истощены войнами.
Кутузову было не суждено увидеть Париж. Он умер раньше, весной 1813 г., за границей. Тело полководца привезли в Петербург и похоронили в склепе Казанского собора, построенного А. Н. Воронихиным.
Весной 1814 г. русские войска вступили во Францию. В начале марта союзники потерпели неудачу в нескольких столкновениях с отчаянно и умело оборонявшимся Наполеоном. Он готовился к решающему сражению, но неожиданно союзная армия не стала искать с ним этой битвы, а двинулась прямо на Париж. С боями, в которых самые большие потери несли русские войска, союзники прорвались к столице Франции. Город капитулировал. Наполеон подписал отречение, а Александр на белом коне, подаренном ему Наполеоном в 1807 г., въехал в Париж.
Враг был повержен. С удивлением смотрели парижане на бивуаки донских казаков на Елисейских полях. Считается, что появлению бистро, ресторанов быстрого обслуживания, Париж обязан русским оккупантам, которым не хватало времени, чтобы долго сидеть за столиками, и они постоянно кричали официантам: «Быстро! Быстро!» Неизвестно, так ли это, но можно точно сказать, что наши офицеры погуляли во Франции славно. Говорили, что перед полным выводом русских войск из Франции в 1814 г. командующий оккупационным корпусом светлейший князь М. Воронцов заплатил из своего кармана все долги русских офицеров рестораторам и почти разорился на этом, хотя был сказочно богат. Впрочем, государь, не менее благородный, чем генерал, не дал Воронцову пропасть в нищете.
Победа над Наполеоном как никогда сплотила крупнейшие державы Европы. Они решили установить новый порядок. Впрочем, по сути он оставался старым, так как в Европе воцарилась так называемая легитимность: восстанавливали старые порядки и режимы, которые сильно устарели к началу XIX в. На политической арене вдруг стали появляться всеми забытые, казалось бы ушедшие в прошлое, королевские, герцогские и княжеские династии. Вместе с тем карта Европы перекраивалась так, как было удобно победителям. Новые решения союзники закрепили на Венском конгрессе 1814 г. Там Россия, Австрия и Пруссия заключили Священный союз для борьбы со всякими революционными проявлениями.
Аракчеев и военные поселения
После разгрома Наполеона Александр I так увлекся созданием нового европорядка, во главе которого стоял Священный союз, что ни о каких внутренних реформах уже не шло и речи. Да и в Россию он приезжал без охоты. Царь пришел к убеждению, что в этой стране никакие реформы невозможны. При этом он даровал конституцию Польше и Финляндии. Александр был убежден, что в России не конституция, а только порядок и дисциплина смогут поправить дело. В России для Александра оставался только один человек, которому он безусловно доверял и перепоручал все дела. Его звали Алексей Аракчеев. Выслужившийся еще при Павле из артиллерийского майора, он не был умен и образован, как Сперанский, но зато казался царю верным и надежным. Александр писал Аракчееву: «Я скучен и огорчен до крайности. Я себя вижу после четырнадцатилетнего правления, после двухлетней разорительной и опаснейшей войны лишенным того человека, к которому доверенность была всегда неограниченна. Я могу сказать, что ни в ком я не имел подобной доверенности и ничье удаление мне столь не тягостно, как твое. Навек тебе верный друг Александр». О себе же Аракчеев писал: «В моей жизни я руководствовался всегда одними правилами – никогда не рассуждал по службе и исполнял приказания буквально, посвящая все время и все силы мои службе царской. Знаю, что меня многие не любят, потому что я крут, да что делать? Таким меня Бог создал! И мною круто поворачивали, а я за это остался благодарен. Мягкими французскими речами не выкуешь дела!» Фактически он стал полновластным временщиком в послевоенные годы. Аракчеев целиком отдался новой идее Александра – достичь блага через водворение в России военного порядка в виде военных поселений. Это могло решить острую проблему содержания огромной армии в мирное время и одновременно перевоспитать русский народ.
Под бдительным присмотром Аракчеева и его людей крестьяне, превращенные в военных поселян, становились образцовыми хозяевами. Аракчеев следил за детальным исполнением инструкций о порядке производства сельскохозяйственных работ, режиме труда, военной подготовки и отдыха поселян, за внешним видом их домов и внешностью самих крестьян-солдат. Он же наказывал за нарушения. Известно, что вся затея в конце концов провалилась. Крестьяне, замученные муштрой, восстали. Но поначалу Александру казалось, что под грохот барабанов найден простой путь превращения России в цивилизованную страну.
19 ноября 1825 – Смерть или уход Александра
Из официальных источников известно, что Александр I умер в Таганроге 19 ноября 1825 г. в 11 ч 50 мин. Тело покойного бальзамировали и повезли в Петербург. Однако смерть императора окутана тайной, а ее причины неясны. Кончина этого 47-летнего, в общем-то здорового, подвижного человека в каком-то глухом углу России породила слухи о том, что настоящий государь не умер, а скрылся; что в народе живет некий мудрый старец Федор Кузьмич Кузмин, праведный, образованный и очень-очень похожий на императора. Он-де долго ходил по святым местам России, а потом осел в Сибири, где и умер в 1864 г. Кем был на самом деле этот старец, которого видели многие, остается загадкой истории по сей день.
Точно известно, что в конце своего правления Александр утратил интерес к власти и славе и мечтал оставить престол. Он много раз говорил об этом. Современникам казалось, что в последний год Александр стал неузнаваем. Им владела какая-то важная мысль, делавшая его задумчивым и решительным одновременно. В полном одиночестве император часто и подолгу гулял в окрестностях Таганрога.
Сохранилось немало рассказов об Александре I в этот период с весьма типичным финалом: все видят в нем офицера, который ведет себя весьма скромно, и лишь в конце собеседник понимает, кто перед ним. Мысль об уходе в народ, превращении в странника была симпатична императору. Как будто по пути Христа, от одной святыни к другой, брели с посохами и котомками по России странники. Их много раз в своих поездках по стране видел Александр. Они были не оборванцами, а людьми, исполненными веры и любви к ближнему, «очарованные странники», как скажет позже о них Н. Лесков. Их непрерывное движение по бесконечной дороге, их вера могла подсказать выход и Александру. Не будем забывать также о какой-то странной путанице и противоречиях в документах, фиксирующих кончину императора. У историков есть подозрения, что важные бумаги эти составлены потом, уже после происшедшего.
Известно, что гроб по дороге вскрывали восемь раз, проверяя состояние тела, но в последний момент так и не решились выставить его в Петербурге для обычного прощания народа со своим государем. Якобы слишком изменился его облик, сильные бальзамирующие препараты сделали его похожим на мавра. Не увидав покойного императора в гробу, люди начали питать сомнения и подозрения… Есть и другие факты. Супруга Николая I, императрица Александра Федоровна, за неделю до их коронации в 1826 г. записала в дневнике: «Наверное при виде народа я буду думать о том, как покойный император Александр, говоря нам однажды о своем отречении, прибавил: „Как я буду радоваться, когда я увижу вас проезжающими мимо меня, и я в толпе буду кричать вам „Ура!“, размахивая своей шапкой“».
Ноябрь-декабрь 1825 – Междуцарствие и восстание декабристов
Исходным толчком драматических событий в Петербурге послужило пришедшее в ноябре 1825 г. известие о смерти в Таганроге Александра I. Царь завещал престол не старшему из своих братьев, Константину, а среднему – Николаю. Александр нарушил павловский закон о престолонаследии потому, что Константин категорически отказывался быть наследником престола. Однако, кроме близких, о завещании Александра почти никто не знал. Константин по-прежнему носил титул цесаревича.
Поэтому Сенат и Синод сразу же по получении печального известия из Таганрога провозгласили императором цесаревича Константина Павловича. Лишь через несколько дней из Варшавы пришла официальная бумага об отречении Константина, и только тогда Николай смог законно занять вакантный престол. Междуцарствием и решили воспользоваться те, кого потом назовут декабристами.
Слухи и доносы о деятельности неких тайных обществ давно и серьезно беспокоили Александра I и его окружение. Особенно подозрительными казались властям масонские ложи с их таинственной, мистической, но на самом деле вполне безобидной символикой. В 1822 г. последовал строжайший указ о запрете всех тайных обществ, включая масонские ложи. А тайных обществ возникло немало, и для этого существовали серьезные причины.
Российскую действительность с ее крепостничеством, жестокой цензурой, самовластием болезненно воспринимали вернувшиеся из заграничного похода молодые русские офицеры. Считается, что уже в 1816 г. они на основе дружеских кружков образовали «Союз спасения», или «Общество истинных и верных сынов Отечества», а в 1818 г. создали «Союз благоденствия». На собраниях этих обществ обсуждались планы переустройства России, причем, скорее всего, особой опасности для режима они не представляли. В основном участники их ограничивались поначалу прекраснодушными разговорами.
К 1825 г. их организация состояла из двух частей – «Северного общества», опиравшегося на офицеров столичного гарнизона, и «Южного общества» (офицеры полков 2-й армии, стоявшей на Украине). Междуцарствие застало революционеров в тот момент, когда они занимались составлением и обсуждением политических программ. Было неясно, как они смогут реализовать их на деле. Смерть Александра смешала все карты. «Северяне», собравшись на квартире поэта К. Ф. Рылеева, решили выступить в момент приведения страны к присяге Николаю I.
Начатый рано утром 14 декабря мятеж сопровождался серьезными просчетами организаторов. Они опоздали вывести верные им части из казарм на Сенатскую площадь, не проявили необходимой в этот миг решительности и согласованности. Долго медлили и в стане Николая Павловича. Как человек неопытный, он колебался. Военный генерал-губернатор Петербурга М. А. Милорадович, много знавший о заговоре и не считавший его серьезным, в день мятежа решил лично утихомирить бунтовщиков, но его смертельно ранили возле построившегося на Сенатской площади каре восставших.
К вечеру из-за нерешительности руководителей мятежа, бесцельно державших верных им солдат на площади, инициатива сама собой перешла к Николаю. Он окружил Сенатскую площадь войсками и огнем четырех орудий подавил мятеж. Уже после разгрома петербургского выступления, в конце декабря 1825 г., в Белой Церкви начался мятеж «южан», который поднял Черниговский пехотный полк. Руководитель «Южного общества» полковник П. И. Пестель был накануне арестован, поэтому восстание возглавили С. И. Муравьев-Апостол и М. П. Бестужев-Рюмин. Поначалу восставшим сопутствовал успех, но потом в бою с верными Николаю войсками они потерпели поражение, многих убили, многих арестовали.
Вообще в истории декабристов много неясного. Планы переустройства России, заложенные в программах двух обществ, были весьма различны. Согласно «Русской правде» Пестеля республиканскую Россию возглавила бы военная хунта, конституция устанавливала довольно жесткий политический режим. Некоторые считали, что властолюбивый Пестель писал эту конституцию «под себя», и в его лице Россия получила бы нового Наполеона. Никита Муравьев, один из лидеров «Северного общества», сочинил свой проект конституции, которая превращала Россию в конституционную монархию с сильным федеративным устройством по типу США. Но всем этим планам не суждено было сбыться.
13 июля 1826 – Казнь декабристов
В последнее время высказано серьезное сомнение относительно разветвленности и организованности декабристских тайных обществ, которые во многом оставались аморфны, а их совещания часто сводились к дружеским пирушкам и острым разговорам о политике. Проекты же реформ в России писали всегда. Действительно, большинство материалов о тайной организации декабристов относятся ко времени следствия и ссылки декабристов в Сибирь. В материалах же следствия отчетливо видно естественное для политического сыска стремление «структурировать» эфемерную организацию заговорщиков и ее преступные цели. Не будем забывать, что это было время распространения страшных слухов о европейских карбонариях, масонских заговорах. Подследственные вольно и невольно помогали следствию – многие чувствовали себя не просто гвардейцами-мятежниками, вроде Миниха или братьев Орловых, а карбонариями, борцами за свободу.
Арестованных бунтовщиков и заговорщиков (всего 316 человек) посадили в сырые и тесные казематы Петропавловской крепости. Там же началось следствие и заседал специально организованный Верховный уголовный суд. Все этапы расследования проходили под руководством Николая I, который показал себя хорошим дознавателем.
Преступников разбили на 11 разрядов, предполагающих различные виды и сроки наказаний. Пятерых руководителей мятежа (Павла Пестеля, Сергея Муравьева-Апостола, Михаила Бестужева-Рюмина, Кондратия Рылеева и Петра Каховского) повесили у кронверка Петропавловской крепости, остальных сослали в Сибирь. Следствия и суды над участниками заговора еще долго тянулись в других городах.
По всем процессам власти отправили в Сибирь 124 человека. Закованные в кандалы и одетые в арестантские халаты, декабристы отбывали каторгу сначала в Нерчинских рудниках, а затем за высокими стенами Читинского острога и в других местах. Позже их перевели на поселение. Поведение сосланных декабристов и приехавших к ним жен стало образцом достоинства и порядочности. Они жили насыщенной жизнью культурных людей, не унывая и не предаваясь отчаянию. Многие из них на поселении занимались научными исследованиями, живописью, устраивали концерты, давали уроки, переписывались с друзьями. При всей строгости режим не превращал их в обычных каторжных, а местные власти давали декабристам поблажки. В 1856 г., с началом нового царствования, оставшихся в живых декабристов император Александр II помиловал и отпустил на свободу.
Вообще же итоги истории 1825 г. оказались трагичны для России. Заговор и мятеж имели крайне тяжелые последствия для страны. Погибли, сгинули в ссылках незаурядные люди, на долгие годы общественную жизнь заморозили страх и уныние. Власть же, испытавшая страшное потрясение мятежных дней декабря 1825 г., крайне настороженно и даже враждебно встречала все предложения по модернизации и введению необходимых стране перемен.
Охранительное царствование Николая I
29-летний император Николай I, вступивший на престол в страшной обстановке смуты, поначалу испытывал неуверенность и сомнения. Он искренне хотел добра России, но его не готовили к роли самодержца. Он не получил хорошего образования, не любил книг, не обладал широким кругозором государственного деятеля в отличие от своей бабки Екатерины II или брата Александра I.
Николай рано пристрастился к шагистике, муштре и ружейным приемам, в которых видел смысл военного дела. Могучий и красивый воин, он так и не стал ни великим военным реформатором, ни великим полководцем. Маневры под Красным Селом или парад на Марсовом поле стали для него вершиной полководческого искусства. Он имел кругозор обыкновенного генерала, и этот генерал с 1825 г. стал «бодро, честно» (А. С. Пушкин) править Россией.
Конечно, новый император понимал, что России необходимы реформы, думал о них, но больше всего боялся повредить преобразованиями неизменные для него основы – самодержавие, империю и помещичье землевладение. Он видел мир весьма упрощенно, не обладал политической волей и решительностью реформатора. Его царствование, став эпохой застоя и реакции, оставило у современников ощущение сожаления об упущенных возможностях. Немалую роль в судьбе Николая-политика сыграл историк Н. М. Карамзин, чье авторитетное мнение стало во многом идейной основой царствования Николая I. Карамзин сформулировал основы русского консерватизма: «Требуем более мудрости охранительной, нежели творческой… Всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надо прибегать только в необходимости… Для твердости бытия государственного безопаснее порабощать людей, нежели дать им не вовремя свободу».
Неудивительно, что после подавления восстания 1825 г. охрана режима оказалась первейшей задачей власти. В 1826 г. для этого были образованы Корпус жандармов и III Отделение Кабинета Его императорского величества под руководством боевого генерала и близкого Николаю I человека, А. Х. Бенкендорфа. Его приемная стала важным центром власти. Сюда бежали доносчики, сюда приводили доморощенных критиков российских порядков, здесь ожидали инструкций и наставлений чиновники, шпионы, верноподданные литераторы. Здание в Петербурге у Цепного моста (набережная Фонтанки, 16), где находилось III Отделение (или, как говорили в народе, «Стукалов приказ»), знал (и боялся) весь Петербург. Сюда можно было легко угодить за малейшую критику власти. Как писал Бенкендорф, «император Николай стремился к искоренению злоупотреблений, вкравшихся во многие части управления, и убедился из внезапно раскрытого заговора, обагрившего кровью первые минуты нового царствования, в необходимости повсеместного, более бдительного надзора, который окончательно стекался бы в одно средоточие; государь избрал меня для образования высшей полиции, которая покровительствовала бы утесняемым и наблюдала за злоупотреблениями и людьми, к ним склонными. Число последних возросло до ужасающей степени с тех пор, как множество французских искателей приключений, овладев у нас воспитанием юношества, занесли в Россию революционные начала своего отечества, и еще более – со времени последней войны, через сближение наших офицеров с либералами тех стран Европы, куда заводили нас наши победы».
Из записок Бенкендорфа хорошо видно, что главной задачей III Отделения становилась борьба со смутьянами внутри страны и борьба против проникновения в Россию западных революционных и либеральных идей. Созданный по французскому образцу военной полиции, Корпус жандармов имел свои отделения по всей стране, и люди в голубых мундирах (цвет формы жандармов) вели розыскную работу, собирали доносы, регулярно рапортуя о настроениях народа в провинции. Служба в жандармерии делала человека влиятельным и неуязвимым, но в среде офицеров гвардии и армии она не считалась уважаемой. Офицерам, переходившим в ведомство Бенкендорфа, даже не устраивали принятых в полковой среде торжественных проводов и банкета.
Николай хотел, чтобы на смену мятежникам пришли новые люди – законопослушные, верующие, преданные государю. Решить задачу воспитания нового поколения взялся С. С. Уваров, блестящий ученый-античник и литератор. Он создал концепцию «Православие – Самодержавие – Народность». Уваров писал, что «без любви к вере предков народ, как и частный человек, должен погибнуть», что «Россия живет и охраняется духом самодержавия, сильного, человеколюбивого, просвещенного». И все это отражается в народности – теперь это называется менталитетом. Впоследствии эти идеи утратили свой изначальный педагогический смысл и стали прибежищем консерваторов и националистов. Концепция Уварова долгое время проводилась в жизнь через систему созданных им гимназий, а также реформированных университетов. Однако после европейских революционных событий 1848 г. стало ясно, что мечта о новом человеке опять неосуществима, и Николай уволил Уварова с поста министра народного просвещения.
Императрица Александра Федоровна и ее дети
В 1817 г. Николай женился на 19-летней дочери прусского короля Фридриха Вильгельма III, Фредерике Луизе Шарлотте Вильгельмине, принявшей в православии имя Александры Федоровны. Молодые люди понравились друг другу с первого взгляда. Александра Федоровна была доброй, богобоязненной женщиной, много занималась благотворительностью, жертвуя из своих денег. Все, кто знал императрицу, восхищались ее внешностью и нравом. Людей поражала ее хрупкая, светящаяся красота, изящество ее нарядов и прически, кроткий взгляд ее глаз. Хотя некоторым она напоминала беззаботную птичку в золоченой клетке, которую император «кормил нектаром и амброзией, убаюкивал мелодиями и ароматами», императрица не была лишена настоящих, глубоких чувств. Известно, что Александру потрясла кровавая трагедия 1825 г. Узнав о намерении жен декабристов (не меньше ее избалованных жизнью в комфорте) ехать за своими мужьями в Сибирь, она воскликнула: «На их месте я поступила бы так же!»
Всю жизнь императрица оставалась изрядной кокеткой, не задумываясь сорила деньгами в модных магазинах Европы и на курортах, любила блистать в обществе. Александра обожала праздники и особенно балы, на которых она всегда оказывалась первой красавицей независимо от своего титула: никто лучше ее в России не танцевал и не одевался.
Семейное счастье омрачали ее расстроенное здоровье (она родила 8 детей и так и не привыкла к климату Петербурга), а также измены мужа, кавалера необыкновенно привлекательного и неуемного в любовных утехах. Из семи детей императора особо выделялись своими данными первенец цесаревич Александр (будущий император Александр II), великая княжна, а потом королева Вюртемберга Ольга Николаевна (1822—1892), а также великая княжна Александра Николаевна (1825—1844), редкая красавица и талантливая певица, умершая от чахотки через несколько месяцев после своей свадьбы с наследником датского престола Фридрихом-Вильгельмом.
Человеком незаурядным был и младший сын Николая, великий князь, генерал-адмирал Николай Николаевич (1827—1892). Профессиональный моряк, он обладал умом государственного деятеля и реформатора и во многом помогал брату Александру в эпоху Великих реформ.
1830-1831 – Восстание в Польше
Сильным ударом по престижу Николая I стало восстание в Варшаве в ноябре 1830 г. Царь был особенно оскорблен «неблагодарностью» поляков, которые имели больше привилегий, чем другие его подданные, но тем не менее «посмели» на сейме 13 января 1831 г. официально лишить Николая I польского престола. Между тем восстание началось как прямое следствие нарушений конституции 1815 г., дарованной полякам Александром I. Посланный в Польшу фельдмаршал И. И. Дибич не справился с подавлением мятежа. Его заменили более решительным фельдмаршалом И. Ф. Паскевичем, ранее воевавшим на Кавказе. Кровопролитные сражения под Гроховым и при Остроленке завершились победой русских войск, и в августе Паскевич взял Варшаву. Война вскоре закончилась, многие поляки бежали на Запад, военные суды приговаривали тысячи мятежников к казням и ссылкам в Сибирь.
Польское восстание стало подлинной трагедией для старшего брата Николая, цесаревича Константина Павловича. Он больше других братьев напоминал императора Павла I как внешностью, так и вспыльчивым характером. Недаром Константина Павловича называли «деспотическим вихрем».
Константин, назначенный после войн с Наполеоном командовать польской армией, давно поселился в Варшаве. Здесь у него завязался роман с графиней Иоанной Грудзинской, которую Константин страстно полюбил. После развода с женой Анной Федоровной (они жили раздельно более 20 лет) он женился на Грудзинской, получившей от императора Александра I титул княгини Лович. Константин искренне полюбил Польшу, ее культуру и народ, странным образом сочетая любовь к полякам с репрессивными идеями русского самодержавия. Так, по поводу разделов Польши, проведенных его бабкой Екатериной II, Константин писал: «Душой и сердцем я был, есть и буду, пока буду, русским, но не одним из тех слепых и глупых русских, которые держатся правила, что им все позволено, а другим – ничего. „Матушка наша Россия берет добровольно, наступив на горло“ – эта поговорка в очень большом ходу между нами и постоянно возбуждала во мне отвращение… Каждый поляк убежден, что его отечество было захвачено, а не завоевано Екатериной… в мирное время и без объявления войны, прибегнув при этом ко всем наиболее постыдным средствам, которыми побрезгал бы каждый честный человек».
Впрочем, считая законным желание поляков восстановить Польское государство, Константин полагал, что это… невозможно: «Полякам желать все, что содействует их восстановлению, можно и сие желание их признать должно естественным, но действовать им не позволительно, ибо такое действие есть преступление». Он не возражал против созыва польского сейма и польской конституции, но как только мог насмехался над этими институтами. Провинившимся офицерам говорил, что вот сейчас «задаст им конституцию», держал при себе шута гоф-курьера Беляева, изображавшего в карикатурном виде польского патриота, просил у Бога глухоты на время сейма, а лучше, говорил, все же у сейма отрезать языки…
Когда же в ноябре 1830 г. внезапно началось Варшавское восстание и Константину пришлось бежать из своей резиденции наместника, дворца Бельведер, он был вне себя от горя и отчаяния, чувствовал себя… изгнанником, лишенным своей родины. С одной стороны, Константин, возглавив русский карательный корпус, хотел, чтобы восстание было подавлено, но, с другой стороны, видя, как на его корпус лихо идут в атаку польские уланы, каждого из которых он знал лично, Константин кричал: «Браво! Ай да молодцы!»
В Витебске, куда цесаревичу пришлось все-таки уехать из действующей армии, он заболел холерой и умер в 1831 г. До самого конца возле него была княгиня Лович. Накануне погребения она срезала свои роскошные волосы и положила их под голову Константина. Лович поселили в Царском Селе, и она пережила своего мужа всего на пять месяцев, скончавшись в ноябре 1831 г.
Петр Чаадаев и его «сумасшествие»
В 1830-1850-е гг. центр интеллектуальной жизни России переместился в Москву. Здесь, вдали от «застегнутого на все пуговицы» Петербурга, легче дышалось. Здесь был знаменитый университет с давними традициями вольнодумства. В салонах известных людей собирались писатели, художники, профессора университета. Возникали студенческие кружки для обсуждения далеких от политики трудов Гегеля, Шеллинга, Канта. Некоторой вольностью дышали страницы частных журналов – «Телескопа», «Москвитянина», «Московского телеграфа».
Как раз в «Телескопе» в 1836 г. отставной офицер П. Я. Чаадаев опубликовал свои «Философические письма», которые многим показались антипатриотичными и спорными по общей направленности размышлений о судьбах России. Иначе думала власть. Высочайшим указом Чаадаева объявили сумасшедшим, что вынудило его к написанию ответа на критику в виде «Апологии сумасшедшего» (1837). Из «Апологии» следовало, что Чаадаев остался при своем мнении: «Прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть нечто еще более прекрасное – это любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов, благодетелей человечества. Любовь к родине разделяет народы, воспитывает национальную ненависть и подчас облекает землю в траур; любовь к истине распространяет свет знаний, создает духовные наслаждения, приближает людей к Божеству». Острые сочинения Чаадаева породили грандиозную полемику в литературе, способствовали размежеванию русского мыслящего общества на западников и славянофилов. Сам Чаадаев, официальный «сумасшедший», неприкаянный и разочарованный жизнью завсегдатай московских салонов, стал прообразом Чацкого, Онегина, Печорина и других «лишних людей» русской жизни, не нашедших себе места в николаевскую эпоху.
Войны на Востоке
Если верховенство России в Европе после 1814 г. было общепризнанным, то на Востоке так не считали, и политика России на Кавказе очень не нравилась соседям России – Персии и Турции. Первая не могла смириться с потерей Дагестана и Северного Азербайджана, происшедшей в 1812 г. В 1826 г. огромная персидская армия Аббас-Мирзы начала войну против России, но русские войска довольно легко разбили персов в нескольких сражениях. Отбив нападение противника на крепость Шуша, армия И. Ф. Паскевича в сентябре 1827 г. взяла Ереван (Эривань), а в феврале 1828 г. в деревне Туркманчай был подписан мир, по которому к России отошла Восточная Армения. И хотя персы были недовольны миром и в 1829 г. уничтожили русское посольство в Тегеране, убив русского посланника А. С. Грибоедова, сопротивляться натиску России Персия уже не могла.
Тем временем на юге созрел новый конфликт. Россия ввязалась в борьбу Англии и Франции против Турции, устроившей резню христианского населения в Греции. Победа союзных флотов России, Англии и Франции над турками при мысе Наварин в 1828 г. стала прологом русско-турецкой войны на суше. Эта война, начатая в 1828 г., оказалась весьма успешной для России. Ее армия форсировала Дунай, осадила и принудила к сдаче крепости Варну, Шумлу и Силистрию, а затем двинулась к Адрианополю. Командиры передовых частей рапортовали, что видят Константинополь. Казалось, вековая мечта, отлитая в формуле «Крест на Святую Софию!», вот-вот исполнится, однако Николай I не решился на последний шаг и приказал войскам остановиться. Захват Стамбула мог бы в корне изменить международную обстановку, и Россия оказалась бы один на один с враждебной коалицией европейских держав, не заинтересованных в полном разгроме Османской империи и гегемонии России в этом районе мира.
Самому Николаю, бывшему на театре военных действий, не повезло. Корабль «Императрица Мария», на котором император в октябре 1828 г. отправился при попутном ветре из Варны в Одессу, на подходе к гирлу Дуная попал в страшный шторм, не утихавший 36 часов. Корабль потерял мачту, перестал слушаться руля, и его быстро понесло к турецкому берегу. Возникла реальная опасность пленения российского императора противником. С большим трудом морякам удалось остановить опасный дрейф и привести поврежденный корабль в Одессу.
Удачны были действия русской армии на Кавказе – под ее натиском пали турецкие крепости Карс и Эрзерум. В сентябре 1829 г. был подписан Адрианопольский мир. Дельта Дуная, береговая полоса от Анапы до Поти (в том числе побережье Абхазии) перешли к России. Молдавия и Сербия получили автономию в составе Османской империи, Греция же обрела независимость.
Во внешней политике Николай I не хотел никаких перемен: «венская система», установленная после победы над Наполеоном, должна сохраняться во что бы то ни стало! Революционное движение в Европе воспринималось русским императором как личное оскорбление. Он получил кличку «Dompteur des revolutions» – «Укротитель революций», а также «Жандарм Европы». Тогда же появилась горькая польская пословица: «Куда ступает нога русского солдата, там не растет трава». Особенно жестоко русский император расправился в 1849 г. с восстанием венгров, «посмевших» отколоться от Австрийской империи. На помощь австрийцам царь послал русский карательный корпус, который действовал предельно жестоко.
Ермолов и Шамиль
С основанием в 1818 г. на реке Сунжа крепости Грозная (будущий город Грозный) и с началом движения русских войск в горы началась Кавказская война. Жестокая политика наместника на Кавказе генерала А. П. Ермолова привела к подъему религиозного движения мюридизма.
Герой войны 1812 г., Алексей Петрович Ермолов был сторонником жестких методов установления власти России на Кавказе. Он первым ввел экономическую блокаду горных областей, принялся переселять горцев на равнины, чтобы легче было их контролировать, а непокорных стал загонять в глухие горы. По его приказам начали прорубать просеки в лесах, устраивать «мертвые зоны» (сжигать аулы, посевы, вырубать сады) с тем, чтобы покорить вольные горские народы, наказать «немирных» и устрашить «мирных» горцев. Он писал: «Здесь первый закон – сила. Один только страх оружия может удержать горцев в покорности». Именем Ермолова горские женщины пугали детей.
С 1830-х гг. у горцев Кавказа появился свой вождь. Им стал Шамиль, прославившийся тем, что укрепился в горах Дагестана, а затем объединил чеченцев с дагестанскими народами в едином государстве – имамате, который был основан на принципах ислама, имел свои органы управления и даже наградные знаки. Шамиль резко изменил тактику борьбы с русскими: от лобовых нападений и обороны аулов он перешел к тактике неожиданных засад, стремительных набегов и быстрого отхода в родные горы. Так ему удалось погубить целую карательную экспедицию кавказского наместника М. С. Воронцова в 1845 г. на аул Дарго, столицу имама.
Преемник Ермолова И. Ф. Паскевич пытался установить господство России вдоль Черноморского побережья Кавказа, что привело к открытию нового фронта борьбы с горцами. Выйдя к Черному морю и продвинувшись далеко на восток по его побережью, Россия хотела большего – завладеть Стамбулом и проливами. Ослабление Турции благоприятствовало этим намерениям. Но к лежащим на Босфоре «ключам Востока» «тянулись» также другие державы – Англия и Франция. Именно с ними Россия не могла поделить зоны влияния на Ближнем Востоке, в том числе и в «святых местах», где стали утеснять православных. Направленный в Стамбул посол А. С. Меншиков ультимативно требовал от Турции покорности во всех спорных вопросах. Николай I полагал, что соперничавшие друг с другом Англия и Франция не смогут объединиться и поддержать турок, но царь просчитался. Посольство Меншикова спровоцировало войну с Турцией. И тогда никто не думал, что эта война, вошедшая в историю как Крымская, закончится для России поражением.
Крымская война
Война началась в 1853 г. вполне успешно для России. Победы над турками на Дунае дополнила блестящая (и последняя в истории парусного флота) победа черноморской эскадры над турецким флотом при Синопе (Малая Азия) в 1853 г. Эскадра под командованием адмирала П. С. Нахимова, державшего флаг на корабле «Императрица Мария», уничтожила турецкую эскадру Осман-паши, стоявшую в Синопском заливе. Турки неудачно разместили суда на рейде, а Нахимов и его командиры действовали быстро и решительно. Бой был жарким и победным для русских. Но эта победа насторожила союзников Турции, Англию и Францию, не хотевших усиления России, и привела к тому, что в декабре 1853 г. англо-французский флот вошел в Черное море. Россия, рассматривавшая Черное море как «свое», сочла это нарушением своих интересов и объявила союзникам войну.
Почти сразу же Черноморский флот оказался запертым в Севастопольской бухте сильным паровым флотом союзников. В сентябре 1854 г. союзники начали высадку десанта у Евпатории. Вскоре русская армия потерпела поражение в сражении у реки Альма. Севастополь оказался в осаде. Его гарнизон, состоявший из солдат и матросов затопленных у входа в бухту кораблей (это сделали, чтобы перегородить фарватер для флота союзников), героически защищался на поспешно построенных бастионах. Обороной руководили адмиралы П. С. Нахимов и В. А. Корнилов. Оба они героически пали на бастионах. Севастополь продержался 349 дней, но силы были неравны. 8 сентября 1855 г. пал ключевой пункт обороны – Малахов курган. Увидев горы трупов вокруг него и огромный французский флаг на вершине, командующий – светлейший князь М. Д. Горчаков – дал приказ об оставлении Севастополя.
18 февраля 1855 – Смерть Николая I
Николай I не узнал об этом. Он не выдержал позора надвигающегося поражения России в войне и ушел из жизни. Летом в Петергофе с возвышенных мест люди могли видеть стоящую у Кронштадта англо-французскую эскадру, которая блокировала русский флот.
Это любопытное для дачников и обывателей зрелище оказалось невыносимым для русского самодержца, перед которым раньше трепетала Европа. Теперь же безнаказанный противник, силы которого превосходили стоявший в гавани русский флот, как будто смеялся над ним. Блокада Кронштадта стала печальным символом провала, краха всей застойной, консервативной политики Николая I.
В конце августа 1854 г. фрейлина А. Ф. Тютчева видела Николая в церкви: «Стоя близко от него, я была поражена происшедшей в нем за последнее время огромной переменой. Вид у него был подавленный; страдания избороздили морщинами его лицо… При виде того, с каким страдальческим и сосредоточенным видом он молился, нельзя не испытывать почтительного и скорбного сочувствия к этой высоте величия и могущества, униженной и поверженной ниц перед Богом». В тот же день царь уехал, а 18 февраля 1855 г. он умер. На престол под именем Александра II вступил его сын и наследник Александр Николаевич. Ходили упорные слухи, что Николай, не дожидаясь исхода войны, принял яд. Последним своим указом он уволил от командования Южной армией А. С. Меншикова, признав полное поражение своих войск.