Андрияшев А. М. Очерк истории Волынской земли до конца XIV столетия. Киев, 1887.
Горский А. А. Русские земли в XIII—XIV веках: пути политического развития. М., 1996.
Данилова Л. В. Новгородская феодальная республика // Очерки истории СССР. Период феодализма IX-XVbb. Ч. 1. М., 1953.
Дашкевич Н.П. Княжение Даниила Галицкого по русским и иностранным известиям. Киев, 1873.
Зубрицкий Д. И. История древнего Галичско-Русского княжества. Т. 1 — 4. Львов, 1852 - 1855.
Иванов П. А. Исторические судьбы Волынской земли с древнейших времен до конца XIV века. Одесса, 1895.
Ключевский В. О. Боярская Дума Древней Руси. Добрые люди Древней Руси. М., 1994.
Котляр Н. Ф. Галицко-Волынская летопись (источники, структура, жанровые и идейные особенности) // Древнейшие государства Восточной Европы: Материалы и исследования. 1995 год. М., 1997.
Котляр Н. Ф. Формирование территории и возникновение городов Галицко-Волынской Руси IX—XIII вв. Киев, 1985.
Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X—XIII вв. М., 1975.
Мартышин О. В. Вольный Новгород. Общественно-политический строй и право феодальной республики. М., 1992.
Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950.
Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993.
Подвигина Л. Н. Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII—XIII вв. М., 1976.
Соловьеве. М. Сочинения. Кн. I—И. М., 1988.
Софроненко К. А. Общественно-политический строй Галицко-Волынской РусиХ1-ХШ вв. М.,1955.
Слово о полку Игореве / Подготовка текста, пер. Д.СЛихачева, прим. О.В.Творогова // Повести Древней Руси XI—XII Века. Л., 1983.
Татищев В. Н. История Российская. Т. 2, 3. М., 1963, 1964.
Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI-XII вв. М., 1955.
Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988.
Фроянов И. Я. Мятежный Новгород: Очерки истории государственности социальной и политичесокй борьбы конца IX — начала XIII столетия. СПб., 1992.
Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. Янин В. Л. Новгородские акты XII—XV вв. М., 1991.
ГЛАВА VII. Культура домонгольской Руси
Культура может быть объектом общественного интереса в разных планах: искусствоведческом и историческом. Искусствоведческий подход предполагает обычно повышенное внимание к форме произведения. Сравнительно в немногих (и, безусловно, лучших) исследованиях искусство тесно увязывается с социально-экономическим и социально-политическим содержанием эпохи. В свою очередь, исторический взгляд на явления культуры предполагает не простую фиксацию тех или иных явлений, а установление их места в оценке эпохи и в понимании исторического процесса. Иначе говоря, изучение памятников культуры должно иметь результатом познание исторической эпохи, что обычно и является задачей исторического исследования.
Культура любого народа складывается из традиций, унаследованных от предшественников, заимствований у соседей и собственного вклада поколений рассматриваемого времени. Как было отмечено выше, в рамках Древнерусского государства соединились несколько разных групп славян, разноэтничные русы и ассимилированные славянами восточноевропейские племена балтов, угро-финнов и ряда других племен, в основном иранского и тюркского происхождения. Традиционные широтные пути миграций — Волго-Балтийский и Днепро-Дунайский в IX в. пересеклись меридиональным — «из Варяг в Греки». В результате Среднее Подне-провье становится центром большого этногосударственного объединения, известного нам под названием Киевская Русь, а Киев станет одним из влиятельнейших в Восточной Европе центров культуры.
§ 1. ЯЗЫЧЕСКИЕ ВЕРОВАНИЯ В ДРЕВНЕЙ РУСИ. ДВОЕВЕРИЕ
В государстве, сложившемся на пути «из Варяг в Греки», наиболее развитыми в социальном и экономическом отношении были славянские племена, и славянский язык преобладал даже там, где славяне не составляли численного большинства. В Приднепровье славяне преобладали, по крайней мере, с эпохи бронзы (в том числе и в рамках иноязычных политических объединений), а с VI в. можно говорить и об определенной культурной преемственности в рамках формирующейся народности. И хотя сюда докатывались волны вторичных переселений (из Норика-Ругиланда в X в., из Прибалтики — славянизированные аланы-русы и «варяги» из славянских городов Южной Балтики), в культуре Древнерусского государства преобладало славянское начало и в социальном плане (территориальная община), и в собственно традиционно-культурном (верования, связанные с многовековыми формами взаимоотношений с природой).
Традиционные верования славян до принятия христианства принято называть «язычеством». В данном случае необходимо помнить, что термин «язычество» имеет славянское происхождение (от «язык» — народ) и появился уже после принятия христианства, когда христианские проповедники стали называть «язычниками» все нехристианские политеистические культы. Основной смысл язычества как религиозного культа заключается в объяснении отношений человека с природой. При этом отношения с природой не менялись веками, а потому многие дохристианские представления, верования и приметы сохранились вплоть до XX столетия. Христианство же выведет на первый план проблемы социальных отношений. И во все эти века христианство так или иначе будет сосуществовать с языческими верованиями, поскольку нельзя отменить ни отношения человека с природой, ни отношений между людьми.
У язычества были в почете устные предания об очень глубокой древности, а поэты-сказители пользовались большим, можно сказать международным, почитанием. Даже в конце XII в. «Слово о полку Игореве» воспроизводило устную историю, опускаясь в глубину веков почти на тысячелетие (борьба славян с готами в Причерноморье в IV в.). Само «Слово о полку Игореве», по всей вероятности, вообще не записывалось до XIV в. (на это обстоятельство обратил внимание ленинградский филолог С.Н. Азбелев). Но точность передачи изначального звучания была весьма высокой. Показательно, что автор «Задонщины» в конце XIV столетия (когда могли быть уже и записанные тексты «Слова») буквально воспроизводил текст «Слова», часто не понимая его содержания. Так, рефрен «Слова» «О Русская земля, за шеломянем еси», где «шеломянь» — гряда холмов, отделявшая Русь от Степи, превратилась в нелепое «О Русская земля! Ты как за царем Соломоном побывала». А опытные воины «куряне», воспитанные с детства борьбой со степными набегами и потому «под трубами повиты, и под шеломами взлелеяны», у автора «Задонщины» оказались перенесенными в Литву, а глагол «повиты», т. е. «рождены», был прочитан как «поют».
В начале 60-х гг. XX в., в годы так называемой «оттепели», стали модными спекуляции на исторические темы. В 1963 г. A.A. Зимин сделал в Институте русской литературы (Пушкинский дом) доклад о подложности «Слова о полку Игореве». Идея эта была не нова. Ранее с ней выступал в Париже А. Мазон. Но после ряда критических выступлений в нашей печати и за рубежом (в особенности Р. Якобсона) скептики умолкли. В начале же 60-х гг. скептицизм коснулся разных сюжетов истории и культуры: зачеркивание начальных страниц летописи (Я.С. Лурье; ему же принадлежит предложение вычеркнуть из истории подвиг Ивана Сусанина как фальшивку монархистов), отрицание подлинности сведений в «Истории Российской» В.Н.Татищева (СЛ. Пештич), отрицание подлинности «Тмутараканского камня» (А.Л. Монгайт).
В 1964 г. концепция A.A. Зимина обсуждалась на заседании исторического и филологического отделов АН СССР. В число скептиков, наряду с названными, включились В.Б. Кобрин и, что было особенно удивительно, А.И. Клибанов, исследователь солидный и глубокий (изложение хода дискуссии дано в журнале «Вопросы истории». 1964. №9).
При том что подавляющее большинство и историков, и филологов весьма критически восприняли мнение A.A. Зимина, выявилось все-таки, что эпоху XII в., да и весь исторический процесс, большинство специалистов представляло довольно смутно. Одним из аргументов в пользу подложности «Слова о полку Игореве» было эмоциональное заключение, что этот памятник слишком «хорош» для XII в.; таковой не могли создать ранее XVIII в. На этот аргумент легко было реагировать словами A.C. Пушкина: никто из поэтов XVIII в. неспособен был создать «плач Ярославны». Р. Якобсон, оценивая прошедшую дискуссию как бы со стороны, удивлялся «глухоте» скептиков к поэзии вообще, в результате чего шедевр сопоставлялся с примитивными виршами. Но констатация этого факта не решала вопроса о культурно-историческом содержании эпохи, отраженной в «Слове о полку Игореве». Другой аргумент скептиков — памятник слишком светский для XII в., поэтому он мог появиться только в XVIII в., когда культура освобождалась от религиозной оболочки (этот аргумент и показался убедительным А.И. Клибанову). В этом случае снова выявлялось слабое представление о том, что же собой представлял в этом плане XII в. Третий аргумент —памятник слишком общерусский; таковой не мог появиться в феодально-раздробленной Руси XII в. Но ведь внутренняя страсть и боль «Слова о полку Игореве» — это призыв к преодолению усобиц (это заметил даже К. Маркс). Четвертый аргумент: памятник — «луч света в темном царстве»; он не вмещается в тесные и низкие рамки эпохи, слишком выделяется на фоне иных памятников того времени. В этом взгляде отразилось представление об историческом развитии как о непрерывном восхождении, а в конечном счете выявилось, что и сам исторический процесс часто понимается слишком упрощенно. В числе аргументов A.A. Зимина был и такой: в XII в. не могло быть призыва к образованию единого централизованного государства. Но у автора «Слова» такого призыва и нет — говорится о необходимости объединения сил Руси, а не об объединении территорий. Ответить же надо было по существу лишь на один, но очень большой вопрос: соответствует «Слово» XII в. или не соответствует? И для этого требовалось существенно углубить понимание домонгольского периода русской истории и культуры.