рде Каракорума, забиравшего значительную часть дани. Новая епархия, конечно, оставалась под надзором ханской ставки, но отныне на Русь стали поступать более свежие и достоверные сведения о положении в Орде.
В 1262 г. была достигнута важная дипломатическая победа — заключен мирный договор с Миндовгом Литовским, по которому Полоцк возвращался «под руку» Александра и появлялась возможность совместных действий против Орды. В том же году новгородцы с князем Дмитрием Александровичем и полками, пришедшими из Суздальской земли, взяли Юрьев. С Ригой, Орденом, Любеком и Ганзой был заключен договор о свободной торговле. В результате западные границы были на время прикрыты, но на востоке положение оставалось более чем напряженным.
Как и всюду, на Руси сбор даней ханами был отдан на откуп «бесерменским» (мусульманским) купцам, которых сопровождали монголо-татарские отряды. В 1262 г. «от лютого томленья», «нетерпяще насилья поганых», Ростов и другие города Суздальской Руси восстали и перебили «бесермен» и их сопровождение. Это выступление было явно подготовленным и скоординированным. Избежать нового ордынского нашествия удалось потому, что сами сборщики даней были выходцами из Каракорума, с которым Берке фактически разорвал отношения. К тому же Золотая Орда вступила в борьбу с улусом Хула-гу, в частности из-за Азербайджана, на который претендовал хан Золотой Орды. Поэтому Берке рассчитывал получить из Руси воинскую помощь.
В результате Берке счел достаточным вызвать в Орду Александра. В Житии Александра Невского это событие упомянуто как бы по свежим следам: «Бе же тогда, — пишет агиограф, — нужда велика от иноплеменник, и гоняхут христиан, веляши с собою воиньствовати. Князь же великий Александр пойде к ца-реви, дабы отмолити людии от беды тоя...» Похоже, что получить воинов из Руси ордынскому хану на этот раз не удалось. Но он не отпустил князя, оставив его фактически в качестве заложника. Отпущен Александр был лишь в следующем году тяжело больным — высказывалось предположение, что Александр Невский был отравлен в Орде. Не доехав до Владимира, великий князь скончался в Городце на Волге 14 ноября 1263 г., в возрасте 43 лет, приняв схиму.
Правление Александра Ярославича Невского надолго вошло в историческую память русского народа. Почти четверть века, в самый трудный для Руси период, Александр мечом и дипломатией защищал ее от смертельных угроз и с Запада, и с Востока. Он не знал поражений на поле боя, побеждая с меньшими силами. У него трудно усмотреть и дипломатические ошибки. А судить его потомкам следует не столько по достигнутым результатам, сколько по препятствиям, которые пришлось преодолевать. Автор Жития был искренен в плаче: «О, горе тобе, бедный человече! Како можеши написати кончину господина своего! Како не упадета ти зеници вкупе со слезами! Како не урвется сердце твое от горкыя туты! Отца бо оставити человек может, а добра господина не мощно оставити». И слово митрополита Кирилла — заказчика Жития автор воспроизвел как свидетель: «Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суздальской». Александр Невский был похоронен во Владимире в монастыре Рождества Богородицы.
§4. РУССКИЕ КНЯЖЕСТВА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIII в.
После смерти Александра Невского осталось четверо его сыновей: Василий, Дмитрий, Андрей, Даниил. На великое княжение стал претендовать Андрей, а оспаривал его притязания Ярослав Ярославич Тверской (1230—1271) — брат Александра Невского. К хану Берке были отправлены послы обеих сторон. Хан вызвал к себе Ярослава и в 1264 г. «отпустил» с ярлыком на великое княжение.
В 1266 г. Берке скончался, а на ханский трон был возведен Менгу-Тимур (1266—1282), сын второго сына Батыя Тукана. «И бысть ослаба на Руси от насилия татарского», — отметит Татищев. На факт этот указывают и сохранившиеся летописи: Тверской сборник, Никоновская и ряд других XV—XVI вв. Поскольку в Новгородской Первой летописи этого сюжета нет, можно предполагать, что он заимствован из несохранившегося ростовского свода. Последовала ли на самом деле «ослаба» — неясно. Возможно, что она и коснулась только Ростова.
Однако именно при Менгу-Тимуре наиболее активно действовала баскаческая система. Баскаки были при всех князьях, контролируя их действия и вмешиваясь в тех случаях, когда интересам Орды усматривалась какая-либо угроза. С баскаками располагались и татарские отряды, выполнявшие как бы полицейские функции за счет местного населения. Менгу-Тимур проводил довольно амбициозную внешнюю политику, не оглядываясь на великих ханов и активно используя русское войско в походах. Еще при жизни Берке среди монгольских полководцев выделялся темник Ногай, который при Менгу-Тимуре стал ведущим полководцем Орды, контролировал обширную территорию от Дона до Дуная и практически все Северное Причерноморье. Соседи областей, контролируемых Ногаем, стремились установить с ним непосредственные отношения. В числе их были и русские князья, искавшие помощи у татар в своих усобицах и спорах за уделы.
Л.Н. Гумилев придавал большое значение упоминанию в летописях под 1269 г. похода на немцев (в ответ на нападение их на Псков) русского войска и татарских отрядов, возглавляемых владимирским баскаком Иаргаманом и его зятем Айдаром, обращая особое внимание на фразу «зело бо бояхуся и имени татарского». Отсюда Гумилев сделал вывод, что татары защищали Русь от внешней западной угрозы. Но у татар были и свои резоны продвигаться на запад, а княжество Литовское было одним из объектов притязаний Орды, тем более что в его составе было немало русских земель, а литовские князья-христиане обычно искали помощи на Руси против сородичей-язычников.
Надо сказать, что новый великий князь Ярослав Ярославич был на редкость далеким от понимания даже текущих проблем Руси, не говоря уже о каких-то перспективах. Он сам обращался в Орду за помощью против тех же новгородцев и сам приводил татар на Русь. В 1266 г. он выступил против псковичей, которые приняли на княжение пришедшего из раздираемой усобицами Литвы князя Довмонта. Главной своей задачей Довмонт (ум. 1299 г.) считал поддержку христианства в Литве, ради чего совершил с псковичами два успешных похода на Литву. Действия князя активно поддерживали и новгородцы, поскольку и те и другие постоянно страдали от набегов языческой Литвы. Ярослав же прибыл в Новгород, чтобы идти на Довмонта к Пскову. Новгородцы «возбраниша ему», приглашая идти на помощь псковичам. Но князь вернулся во Владимиро-Суздаль-скую Русь.
В 1270 г. снова возник конфликт Ярослава с новгородцами, причем на сей раз новгородцы выступали довольно дружно. Вопрос решался на вече, которое постановило изгнать князя из города, «и приятели его и советники его избиша, и дворы их и имение разграбиша». По Татищеву, к Ярославу «на Городище» «мнози побегоша», в том числе тысяцкий Ратибор с дружиной. На Городище Ярославу новгородцы направили «грамоту», в которой излагались «вины» князя. Грамота эта сама по себе любопытна как показатель «будней» в отношениях князя и города. «Неправда» князя заключалась в том, что он держал много ястребов и соколов и, таким образом, отнял у новгородцев Волхов и «иные воды», по которым и новгородцы охотились на уток. Другая вина — князь держит много псов и отнял у новгородцев заячьи ловли. Перечисляется несколько новгородцев, у которых князь отнял много серебра. Возмущало их и стремление Ярослава изгнать иноземцев, живших в городе, поскольку у них были договоры по всему Волго-Балтийскому пути и с городами Ганзы о равноправной торговле. Намекнув и на «иные вины», новгородцы заключают: «Не можем терпеть твоего насилия; поиде, княже, от нас добром, а мы себе князя добудем». Ярослав отправил к вечникам сына Святослава и тысяцкого с покаянием, соглашаясь «исправиться» «на всей воле новгородской». Но новгородцы были непреклонны: «Княже, не хощем тебя, иди от нас добром; аще ли не тако, то прогоним тебя и не хотящу ти».
Ярослав ушел из Новгорода и направил Ратибора в Орду просить татарской помощи, обвиняя новгородцев в том, что они его не слушают, не дают дани в Орду, выгнали сборщиков дани и иных «смерти предаша», самого Ярослава с бесчестием выгнали, а на хана возводят хулу. Естественно, хана эта просьба обрадовала, и он стал готовиться к походу. В этой ситуации Дмитрий Александрович отказался от очередного предложения новгородцев прийти к ним на княжение. Ситуацию разрядил княживший в Костроме Василий Ярославич. Он направил посольство в Новгород предупредить о намерении Ярослава с
Дмитрием Александровичем и смоленским князем Глебом Рос-тиславичем вместе с татарами идти на Новгород, сам же отправился в Орду отговорить хана от намерения послать свое войско. Князь убедил хана в том, что виноват во всем сам Ярослав, новгородцев же убеждал помириться с повинившимся князем.
Ярослав с сыновьями и названными князьями все-таки направились к Новгороду, но новгородцы огородились острогом, образовали внушительный оборонительный заслон, который Ярослав не решился штурмовать. Он обратился за помощью к митрополиту Кириллу, покаялся в своих винах перед ним и обещал вновь покаяться перед новгородцами, и тот сумел помирить князя и новгородцев.
В том же году проявил себя рязанский баскак. Он донес Мен-гу-Тимуру о том, что Роман Ольгович Рязанский хулит хана и ругает его веру. Роман Ольгович был вызван в Орду и подвергнут мучительной казни. Впоследствии Роман будет как мученик за веру причислен к лику святых.
В 1271 г. скончался Ярослав Ярославич, по одним летописям «в Татарех», по другим — «идя из Орды». В 60 — 70-е гг. XIII в. русские князья постоянно навещали Орду, и неизвестно, умирали ли они там от естественной болезни, или им в этом «помогали». После кончины князя родился его сын, нареченный Михаилом. Это — будущий великий князь Тверской Михаил Ярославич.
Великим князем после Ярослава стал младший Ярославич — Василий, упомянутый выше костромской князь. И сразу возникают разногласия, выливающиеся в усобицу Василия Ярославича с племянником Дмитрием Александровичем из-за Новгорода. В итоге в 1272 г. Василий направляет воеводу Семена на новгородские волости, а сам идет к Переяславлю и Торжку, который сжег и посадил там наместников. Семен же вернулся «со многим полоном» из новгородских волостей.