История России. С древнейших времен до наших дней — страница 14 из 45

Россия в XVIII веке

XVIII век в истории России до сих пор оценивается неоднозначно. Петровские реформы имели для России огромное значение, и далеко не всегда их последствия были положительными. В результате реформ Россия была во многом принудительно направлена по пути заимствований с Запада, и главным достоинством российской цивилизации и русского народа в целом отныне считалась способность усваивать западные культурные ценности и традиции. В результате в политической, общественной, культурной жизни Россия почти на целое столетие во многом утратила свою самостоятельность, встав в фарватер западной жизни и культуры, и восстановление этой самостоятельности началось лишь в XIX веке и базировалось не на практическом знании, а большей частью на отвлеченных представлениях. Западная политическая и культурная модель, предлагая уже готовые образцы, устраняла необходимость осмысленной, самостоятельной выработки новых политических форм, культурных стилей и самого образа жизни. Именно поэтому западный опыт, культура, стиль жизни, модели поведения усваивались очень быстро (причем не всем обществом, а только его верхними слоями). Вследствие этого уже через несколько десятилетий после начала XVIII столетия знать и низы кардинально разошлись во взглядах на предназначение власти, государя, Церкви, культуры. Тем самым окончательно оформилось то трагическое противостояние между народом и властью, которое продолжает ощущаться до настоящего времени.

Насильственный отрыв от исторических, церковных, общекультурных традиций допетровского времени приводит к тому, что к началу XIX столетия в значительной степени история и культура допетровского времени была забыта. Причем не просто забыта, но было сформировано одностороннее, пренебрежительное отношение к этому многовековому периоду истории и культуры как к некоему «темному», дикому пласту российской жизни, на фоне которого еще ярче видны европейские достижения XVIII века. Проводником этих взглядов стало дворянство, нередко – самая образованная его часть. Неудивительно, что в 1826 году преподаватель и конференц-секретарь Академии художеств В. И. Григорович в статье «О состоянии художеств в России» писал: «Пусть охотники до старины соглашаются с похвалами, приписываемыми каким-то Рублевым, Ильиным, Ивановым, Васильевым и прочим живописцам, жившим гораздо прежде времен царствования Петра: я сим похвалам мало доверяю… Им недоставало образцов. Они не знали древних». Итогом статьи является характерное заключение: «Художества водворены в России Петром Великим». Вместе с культурой естественным образом забывается и история. Уже в 1760 году на запрос Сената об исторических памятниках киевские власти не смогли вспомнить ничего конкретного. «В котором году, от кого и для чего оные городы построены, – писали в ответе чиновники о городских укреплениях, – о том в Киевской губернской канцелярии известия не имеется… А что оной город верхний давно был от татар и других народов осаждаем и разоряем, о том с происходимого в народе слуху известно, но когда именно и от кого те разорения чинимы были, неизвестно».

Таким образом, XVIII век – явление во многом совершенно особенное в русской истории. Он непохож на предыдущий и последующий века, он является своеобразным и очень сложным поиском дальнейшего пути развития России. В этом поиске рождается множество интересных исторических и культурных явлений, имеющих значение лишь для данного столетия, но подвергшихся пересмотру в XIX веке, поскольку отрыв от собственных исторических и духовных корней не давал возможности самостоятельного существования российского общества.

Россия в период петровских реформ

Личность Петра I

Эпоха Петра I несет на себе сильнейший отпечаток сложной и противоречивой личности самодержца, и без понимания причин и условий формирования его личности могут остаться непонятыми многие основные моменты этого периода. Петр родился в Москве, в Кремле (по другим данным, в Коломенском), 30 мая 1672 года. Он был четырнадцатым ребенком царя Алексея Михайловича и первым ребенком от его второго брака – с Натальей Кирилловной Нарышкиной. Царица Наталья была непохожа на женщин своего времени. В ней не было косности, запуганности, ограниченности и слепой приверженности традициям и обрядам, которые были свойственны женщине того времени. В доме боярина Матвеева, из которого она была взята, было много вещей, привезенных с Запада, и поэтому сам Петр с раннего детства был окружен в своей детской иноземными вещами и привык к ним как к неотъемлемой части своей жизни.

На четвертом году Петр лишился отца, после чего вокруг его матери и его самого разгорелись страсти. Царь Алексей Михайлович был женат два раза, первой его женой была Мария Милославская, поэтому после смерти главы семьи началась жестокая борьба между семейными кланами бояр за право быть ближе к престолу и его наследнику, старшему сыну Алексея Михайловича – Федору Алексеевичу. Слабый, болезненный Федор легко поддавался разным влияниям. Этим немедленно воспользовались враги Нарышкиных – Милославские, и Наталья Кирилловна вместе с сыном оказались в тени.

Невзирая на все потрясения, мать, как и положено, продолжала заботиться о воспитании и образовании юного Петра. По обычаю, с пяти лет его начали учить грамоте, и первым учителем наследника престола стал Никита Зотов, подьячий из приказа Большого Прихода. Зотов начал обучение Петра со «словесного учения» – одолел с Петром азбуку, Часослов, Псалтырь, даже Евангелие и Апостол. В Коломенском до сих пор сохранился дуб, под которым, по преданию, в летние погожие дни Петр занимался со своим учителем. Значительная часть изученного, по древнерусским педагогическим правилам, была выучена наизусть. Большое внимание Зотов уделял древней русской истории, показывая будущему царю картинки, относящиеся к эпохам Ивана Грозного, Димитрия Донского, Александра Невского, святого князя Владимира, и сопровождая их пояснениями. При этом он нередко рассказывал царевичу и про дела его отца. Известно, что учился Петр с охотой и интересом.

В десять лет обучение Петра прервалось в связи со смертью царя Федора Алексеевича (27 апреля 1682 года) и последовавшими затем бурными событиями. Стоявшие у трона две боярские группировки – Нарышкиных и Милославских – схватились в борьбе за право посадить на престол своего наследника. Нарышкины стояли за Петра, а Милославские – за Ивана, которого активно поддерживала царевна Софья. После победы Нарышкиных, когда Петр в обход Ивана был провозглашен наследником престола, Милославские решились на крайнее средство и обратились за поддержкой к стрельцам. И в 1682 году поднялся страшный стрелецкий мятеж. Юный Петр, стоявший на Красном крыльце в Кремле, с ужасом наблюдал, как стрельцы подхватывают на копья боярина Матвеева и других его сторонников, сбрасываемых с крыльца. Именно тогда, очевидно, в его неокрепшем детском сознании навсегда запечатлелся образ стрельца как страшного и непредсказуемого человека, что предопределило его жестокие расправы со стрельцами в конце столетия. Возможно также, что именно с тех пор вся Москва в целом стала вызывать у него неприятные чувства, поэтому при первой возможности он покидает ее.

В результате бунта 1682 года на трон рядом с Петром был усажен и царевич Иван (двойной трон, предназначавшийся для них, хранится в Оружейной палате в Москве). Однако вместе они бывали только во время дворцовых церемоний, в повседневной жизни почти не встречались. Иван остался жить в Кремле, а Наталью Кирилловну и Петра спровадили из Москвы в подмосковное село Преображенское, где находился старый дворец царя Алексея Михайловича. Жизнь в Преображенском оказалась для царицы и сына нелегкой: дворец был ужасно запущен, весь двор его зарос травой, а нужда была порой столь сильной, что, забыв о своем царском достоинстве, Наталья Кирилловна вынуждена была тайком принимать денежную помощь от настоятеля Троицкого монастыря и ростовского митрополита.

Что касается самого Петра, в значительной мере это вынужденное заточение способствовало формированию его взглядов и привычек и сделало из него именно того царя Петра, образ которого мы видим в исторических сочинениях. Под влиянием общения с иностранцами, жившими в Немецкой слободе (в районе современной Бауманской улицы), в нем проснулся интерес к заграничной жизни. Немецкая слобода возникла в Москве еще в XVI веке, а уже в XVII столетии была многолюдным и живописным уголком Европы в российской столице. Петр часто бывал там, перезнакомился с половиной ее обитателей, подолгу беседовал с ними. Иностранцы к нему привыкли и, видя в нем искренний интерес к их странам и обычаям, нередко показывали всякие иноземные хитрости и диковины.

Большое количество свободного времени позволило ему много думать и анализировать, сравнивая одно с другим, – и, очевидно, эти сравнения далеко не всегда оказывались в пользу московских порядков и традиций. Также именно в Преображенском Петр впервые знакомится с военным делом – он с увлечением предается военным забавам и «потехам», совершая, как настоящий военный, «походы» в села Воробьево, Коломенское, Троицкий и Саввино-Сторожевский монастыри. Ему привозят из московской Оружейной палаты много старого военного, порой случайного хлама, и он с увлечением копается в нем, чинит, и в конце концов эта военная атрибутика составила целую «оружейную казну», которую в «походах» за ним возят на нескольких подводах.

Походные «войска» Петр начал набирать из своих «комнатных людей», составив две «потешные» роты, которыми командовали иностранные офицеры. В числе этих потешных солдат и офицеров были будущий ближайший сподвижник Петра Александр Данилович Меншиков, сын придворного конюха; Франц Яковлевич Лефорт, авантюрист из Женевы; князь Федор Юрьевич Ромодановский, в будущем главнокомандующий настоящей армией, начальник Преображенского приказа; Иван Иванович Бутурлин, «человек злорадный и пьяный и мздоимливый». С этими потешными войсками Петр развернул в Преображенском целый городок. В нем был установлен военный распорядок: одетые в темно-зеленые мундиры солдаты с полной выкладкой маршировали и тренировались под руководством офицеров. Постепенно игра превращалась в своеобразный образ жизни, становилась школой, и уроки, полученные в ней, очень пригодились Петру позднее. Можно было ожидать, что сам Петр назначит себя в этом потешном войске главнокомандующим, сообразуясь со своим происхождением и статусом. Однако он хотел быть простым солдатом и решил сам пройти все солдатские чины, начиная с барабанщика.

Однако потешное войско не только маршировало на плацу и изучало ружейные приемы. Нередко Петр устраивал осаду и штурм «потешной фортеции» (крепости) Плесбурха, построенной на реке Яузе. Стратегии, тактике и прочим воинским хитростям Петра обучали иностранные офицеры, которых было немало в Немецкой слободе. Под руководством голландца Тиммермана Петр учился арифметике, геометрии, артиллерии и фортификации. До нас дошли учебные тетради Петра с задачами, им решенными, и объяснениями, написанными его же рукой. Судя по ним, царь плохо знал грамоту и часто не мог сразу решить простую математическую задачу, но все эти недостатки с лихвой искупались необыкновенным энтузиазмом, с которым он подходил к изучению новых наук. Именно с Тиммерманом, осматривая в селе Измайлове старые амбары, Петр нашел завалявшийся английский бот – «дедушку русского флота», по рассказу самого Петра, – который пробудил в нем интерес к морским судам и мореплаванию. Конечным итогом этого интереса стала постройка флотилии сначала на Белом озере под Москвой, потом на Переславском (Плещеевом) озере, а потом и под Архангельском.

В 1697 году в Европу отправилось Великое посольство, в составе которого инкогнито, под именем Петра Михайлова, был 25-летний Петр. Он стал первым русским царем, выехавшим за пределы России. Главной целью Великого посольства была организация коалиции европейских держав против Турции. Поэтому Петр намеревался посетить Австрию и Венецию, воевавшие в то время с Турцией. Кроме того, Петр хотел побывать в тех странах, где были хорошо развиты промышленность и флот, – в Голландии и Англии. Европа произвела на Петра огромное впечатление: он видел и слышал каждый день столько нового и необычного, что у него не хватало времени осмыслить и понять увиденное и услышанное. Он осмотрел верфи, фабрики, заводы, лесопильни, кунсткамеры, госпитали, воспитательные дома, военные и торговые суда, слушал лекции по анатомии и сам присутствовал при операциях. Однако завершить посольство не удалось. Добравшись до Вены в 1698 году, он неожиданно получил тревожные известия из Москвы – начался очередной стрелецкий бунт. И, отказавшись от поездки в Италию, Петр помчался в Москву, взяв с собой 900 голландских мастеров – от вице-адмирала до корабельного повара. Приехав в Москву, Петр столкнулся с далекими, страшившими его воспоминаниями детства о выступлениях стрельцов. Однако он давно вырос и подавлял страх ненавистью, которая ярко проявилась именно в эти тревожные дни, он сам участвует в следствии и розыске, лично допрашивает в пыточном застенке стрельцов, сам участвует в пытках и нередко самолично рубит головы стрельцам.

Через два года началось новое испытание – Северная война, продолжавшаяся 21 год. В ней Петр принял самое горячее участие, и она наложила свой отпечаток на все его правление и весь образ жизни России в это время. «Такая безустанная деятельность, – пишет В. О. Ключевский, – продолжавшаяся почти три десятка лет, сформировала и укрепила понятия, чувства, вкусы и привычки Петра. Петр отлился односторонне, но рельефно, вышел тяжелым и вместе вечно подвижным, холодным, но ежеминутно готовым к шумным взрывам – точь-в-точь как чугунная пушка его петрозаводской отливки».

Внешне Петр производил впечатление великана (его рост – 2 метра 4 сантиметра) и физически был очень силен – мог свернуть в трубку серебряную тарелку. Он очень быстро ходил, и его спутники с трудом поспевали за ним вприпрыжку. Он не мог долго сидеть на одном месте и на продолжительных пирах часто вскакивал со стула и выбегал в другую комнату, чтобы размяться. Стремление к неустанной деятельности заставило его освоить более 10 ремесленных специальностей. Он мог не только выточить на токарном станке деревянную безделушку, но и профессионально участвовать в постройке корабля. Он считал себя опытным хирургом и хорошим зубным врачом, однако люди из его окружения, заболев (особенно зубами), старались, чтобы царь ни в коем случае не узнал об этом: последствия медицинского вмешательства царя могли быть непредсказуемы. Однако если заболевшему не везло, царь самолично удалял зуб с помощью рукоятки чайной ложки и конца шпаги – напоминанием об этом остался целый мешок выдернутых им зубов.

Петр был чужд роскоши и довольно прост и доступен в обращении. На его знаменитых ассамблеях в Петербурге можно было встретить среди вельмож простых матросов, с которыми Петр среди придворного окружения с удовольствием садился пить пиво. Сохранились свидетельства о том, что он любил веселье и шутки, однако нередко случалось так, что они выходили за пределы разумных границ. В 1721 году на свадьбе старика князя Трубецкого, женившегося на 20-летней Головиной, подали большое блюдо со стаканами желе. Петр велел отцу невесты, большому любителю этого лакомства, как можно шире раскрыть рот, и принялся совать ему в горло кусок за куском и сам раскрывал ему рот, когда тот разевал его недостаточно широко. В то же время за другим столом дочь хозяина княжна Черкасская, стоя за стулом своего брата, хорошо образованного молодого человека, по знаку сидевшей тут императрицы принималась щекотать его, а тот ревел, как теленок, которого режут, под гомерический хохот собравшихся.

С течением времени юмор царя стал временами приобретать циничный и кощунственный характер. Наиболее ярким свидетельством этому является создание «коллегии пьянства», или «сумасброднейшего, всешутейшего и всепьянейшего собора», пародировавшего церковные соборы духовенства. «Собор» действовал под председательством шута, носившего титул князя-папы, или «всешумнейшего и всешутейшего патриарха московского, кокуйского и всея Яузы». При нем был конклав из 12 «кардиналов», отъявленных пьяниц и обжор, с огромным штатом таких же «епископов», «архимандритов» и других «духовных» чинов, носивших откровенно матерные прозвища. Петр имел в этом «соборе» сан протодьякона и сам сочинил для него устав. Первейшей заповедью ордена было напиваться каждодневно и не ложиться спать трезвыми. У «собора», целью которого было «славить Бахуса[2] питием непомерным», был свой порядок «пьянодействия», «служения Бахусу и честнаго обхождения с крепкими напитками», свои облачения, молитвословия и песнопения, были даже всешутейшие матери «архиерейши» и «игуменьи». Как в церкви спрашивали того, кто собирался креститься: «Веруеши ли?» – так в этом «соборе» новому члену задавали вопрос: «Пиеши ли?» Трезвых грешников отлучали от всех кабаков в государстве, еретиков-пьяноборцев предавали анафеме.

Таким образом, Петр был очень контрастным человеком, в котором всегда словно боролись две разные натуры. Именно поэтому до сих пор в литературе такой противоречивостью отличаются оценки его самого и его деятельности.

Реформы в области культуры

Проводя реформы в этой области, Петр почти не создавал ничего нового. Приглашение иностранных мастеров в Россию, посылка своих людей для обучения за границу, школы по западному образцу, книгоиздательство, переводная и оригинальная западная литература, театр – все это уже так или иначе существовало в России в предшествующее время. Пытаясь создать слой приверженцев европейских идей, Петр начал направлять в командировки на Запад большое количество дворянской молодежи, которая ехать не хотела и относилась к подобным командировкам за границу как к ссылке на каторгу (тем более что государство почти не давало на эти путешествия денег, и «командированный» должен был ехать за свой счет). Петр снабжал «посланников» предписанием – вывезти из-за границы по два мастера и по возвращении обучить одного русского солдата своей специальности. «Когда возвращаться будут к Москве, должен всякой по два человека искусных мастеров морского дела привести с собою до Москвы на своих проторях [расходах], а те протори, как приедут, будут им заплачены; да сверх того, из солдат даны будут для того де ученья по одному человеку; а кто солдата взять не похочет… знакомца или человека своего выучить тому же…»

Преимущественной целью командировок было ознакомление с навигационным делом (Петр считал это первоочередной задачей), поэтому и местом командировок были в основном приморские страны и города. После обучения необходимо было знать «чертежи или карты, компасы и протчие признаки морские; владеть судном как в бою, так и в простом шествии, и знать все снасти или инструменты, к тому принадлежащие: паруса, веревки, а на галерах весла и протчая… знать, как делать те суды, на которых они искушение свое приемлют…». Другие получали задания научиться механике, инженерному делу и артиллерии; боцманству; медицине; изучить медное, столярное и судовое ремесло; обучиться специально тому или иному языку для посольских надобностей или познакомиться с техникой административных учреждений того или иного государства. Однако, помимо того что дворянская молодежь, отправляемая за рубеж, приобретала технические навыки, она, живя подолгу в других странах, в любом случае приобщалась к западной культуре, усваивала западный образ жизни и становилась по возвращении тем фундаментом, на котором строились «прозападные» реформы Петра.

Следующим важным делом была организация школ. В 1701 году в Москве возникают навигацкая и подготовительная к ней математическая школы, Славяно-греко-латинская академия, при Посольском приказе – курсы иностранных языков. В 1707 году при Московском военном госпитале открывается медицинская школа под руководством доктора Бидлоо; в 1712 году – инженерная и артиллерийская школы. В 1715 году учреждается, или, лучше сказать, переводится из Москвы в Петербург, Морская академия, там же устраиваются затем инженерная и артиллерийская школы. Вместо них в Москве остаются подготовительные элементарные классы с математической программой, и лучшие ученики этих школ отсылаются в петербургские высшие школы для специальной подготовки.

Организация школ оказалась делом очень нелегким. Самой большой проблемой стал подбор преподавателей и организаторов учебной стороны дела. Найти преподавателей из русских в первые годы было почти невозможно, поэтому педагогический персонал вышеназванных школ вербовался главным образом из иностранцев либо Немецкой слободы, либо пленных, а чаще всего за границей. Подобранный таким образом персонал был из рук вон плох. Горстка настоящих специалистов оказалась разбавленной огромным количеством авантюристов и самозванцев, выдававших себя за знатоков наук. Так, директор Морской академии Илер за короткий срок довел ее до катастрофического состояния «Деньги, которые ему отпущены в большом числе, – записано было в документах комиссии, проверявшей его деятельность, – все равно что в окно выкинуты. Регламенты, им поданные, не были его практики, а переписаны с печатных правил французской морской академии, а он выдал их за свои… Он, С. Илер, во время годового своего пребывания в академии ни одного кадета в дальнейшую науку не произвел и успехов в самой меньшей науке свидетельствовать не может, не только не превосходит профессоров, но и навигаторской науки не знает».

Неудивительно, что дело образования в школах шло с большим трудом, особенно в первые годы. Безграмотность преподавателей накладывалась на ужасный язык преподавания и немыслимую терминологию, которая делала учение неинтересным, непонятным и совершенно невыносимым. Вот, например, определение географии: «Геаграфия есть математическое смещенное, изъясняет фигура или корпус и фикции, свойство земноводного корпуса, купно с феноменами, со явлениями небесных светил». Можно ли понять, что такое арифметика, из следующего определения: «Арифметика или числительница есть художество честное и независтное, всем удобопонятное, многополезнейшее и многохвальнейшее, отъ древних и от новейших в разные времена явившихся философов, изобретенная и изложенная». Неудивительно, что головы учеников не выносили этой мудрости, и они бежали из школ с риском подвергнуться наказанию розгами.

Петр принял решение о заведении в Москве первой в России газеты. 17 декабря 1702 года царь указал: «По ведомости о воинских и о всяких делах, которые надлежат для объявления московского и окрестных государств людям, печатать куранты…» В 1703 году вышел первый номер газеты, прошедший через редакцию и корректуру самого Петра, под сложным названием: «Ведомости о военных и иных делах достойных знания и памяти, случившихся в московском государстве и в иных окрестных странах». «Ведомости» выходили нерегулярно – обычно на второй или третий день по поступлении заграничной почты – и популярности не имели. И тогда царь стал приучать население Москвы к чтению газет очень своеобразным способом – рядом с Красной площадью была открыта «австерия» (ресторан), в котором кормили бесплатно, но только после того, как посетитель под надзором солдата прочитывал всю газету от начала и до конца.

Петр также активно внедрял в России западные обычаи. Это началось сразу после возвращения царя из Великого посольства за границу – 26 августа 1698 года, то есть прямо на следующий день после прибытия. Выйдя к приветствовавшим его боярам, царь достал ножницы и начал отрезать у них бороды (сам царь бороды не носил, а имел только усы). Эту процедуру он повторял несколько раз. Вскоре вышел и указ, запрещавший всему населению России, кроме священников, монахов и крестьян, ношение бороды. Желающий же оставить ее должен был уплатить деньги, после чего выдавался специальный «бородовой» знак с надписью «с бороды пошлина взята». Размер пошлины был от 30 до 100 рублей в год в зависимости от социального положения человека. Крестьяне платили за бороду пошлину в две деньги только при въезде в город и выезде из него. Некоторым приближенным царя, как, например, Тихону Стрешневу, борода была оставлена как знак особой царской милости.

Для дворян по приказу Петра было введено ношение европейской одежды. 12 февраля 1699 года состоялось шуточное освящение дворца в Лефортове. Многие гости прибыли на пир в традиционной русской одежде: сорочках с вышитым воротником, шелковых зипунах яркого цвета, поверх которых были надеты кафтаны с длинными рукавами, стянутыми у запястья зарукавьями, ферязях и шубах. В разгар пира разыгралась сцена, подобная вышеописанной. Петр взял ножницы и стал укорачивать длинные рукава одежды, приговаривая: «Это – помеха, везде надо ждать какого-нибудь приключения, то разобьешь стекло, то по небрежности попадешь в похлебку; и из этого можешь сшить себе сапоги». Несколько месяцев спустя москвичи читали прибитые на воротах Кремля, Китай-города и в других людных местах листы с новым указом: «На Москве и в городах носить платья: венгерские кафтаны верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобием…» Указ означал, что эпоха старой русской национальной одежды уходит в прошлое.

Указ Петра I о перемене одежды относился не ко всему населению России, а только к высшим слоям горожан. Отныне их обычной одеждой становились короткие (чуть ниже колен) штаны, чулки и башмаки (на высоких каблуках или с высокими ботфортами) при широком и коротком, выше колен, камзоле. На голове необходимо было носить пышный парик-кудри (с середины XVIII столетия он стал гладко зачесанным, с косой и буклями) и шляпу с плюмажем. Однако зимой в таком костюме ходить было из-за морозов почти невозможно, и его сочетали с обычной меховой шубой старого образца. Однако в дальнейшем и верхняя одежда приобрела западноевропейский покрой.

Еще сильнее изменился женский костюм. Отныне женщины должны были носить пышные декольтированные платья, на голове – высокий пудреный парик и открытую обувь на очень высоких каблуках. Иногда высокий парик в сочетании с высокими каблуками делал женщину на полголовы выше любого мужчины, что смотрелось неестественно и комично.

После некоторого неудовольствия господствующие сословия все-таки восприняли новую одежду, привыкли к ней и даже с большим старанием стремились следовать последней западноевропейской моде в течение всего XVIII и XIX столетий. Законодателем мод десятками лет оставался Париж. Однако зачастую при всем стремлении дворянства следовать парижской моде они все же отставали от нее, иногда довольно значительно, чаще всего из-за недостатка средств, и в целом одевались по моде «вчерашнего дня».

Что же касается средних и низших городских сословий – значительной части купечества и всего мещанства, то они, как правило, продолжали одеваться по-старому. Однако нередко бывало и так, что в семье муж строго следовал в одежде русскому укладу, а жена одевалась в иностранное платье по последней моде.

Для многих людей, особенно высших сословий, сознание того, что им придется носить чуждое «заморское» платье, было совершенно невыносимо. Ведь до этого времени костюм на Руси был наиболее точным и ярким знаком сословия. В обществе того времени боярин в горлатной шапке и крестьянский сын в армяке не могли обладать равной властью. Ведь именно костюм каждой своей деталью указывал на глубокую пропасть между ними, разницу в их сословном и имущественном положении. Лишиться привычных атрибутов власти особенно боялось боярство, издревле гордившееся роскошью шуб, длиной бород, золотыми кружевами и драгоценными украшениями. Долгополые одежды также были знаком зрелого возраста и степенства. Открытые ноги у мужчины свидетельствовали о том, что он еще не достиг брачного возраста, а по новому указу нужно было носить чулки и башмаки. Дородство достигалось не только обильными многочасовыми трапезами, но и просторной многослойной одеждой, подпоясанной ниже талии, чтобы подчеркнуть толщину. По указу же требовалось носить платье, скроенное точно по фигуре. Однако, зная крутой нрав царя, скрепя сердце пришлось подчиниться. В насмешку над старинным фасоном русской одежды Петр устраивал уличные маскарады, в которых все, начиная с самого именитого лица и до простого смертного, были одеты в старые русские одежды – длинные шубы, летники, телогреи.

Еще одной заботой Петра стало устройство театра. В 1702 году в Россию за большие деньги была приглашена странствующая немецкая труппа актеров под управлением некоего Куншта, актера и драматурга, и вскоре на Красной площади выросло большое деревянное здание для «охотных смотрельщиков» – «комедиальная хоромина», или «комедиальный анбар», где два раза в неделю давались представления. Переводчики Посольского приказа переводили на русский язык западные пьесы. Спектакли давались бесплатно и продолжались много часов. Можно было войти и выйти из театра в любой момент. Зрители во время действия ели, пили, смеялись и разговаривали. Стремясь любыми средствами привлечь внимание московского общества к театру, Петр даже издал указ: «В те назначенные дни городовые ворота в Кремле, в Китае и в Белом городе в ночное время до 1-го часа будут не заперты, и с приезжих всякого чина людей, с русских и иноземцев, проездная указная пошлина брана не будет, чтоб смотрящие того действия ездили в комедию охотно». Верный правилу не просто пользоваться иноземными мастерами, но и внедрять в России их мастерство, Петр обязал Куншта обучать русских «комедиантским наукам с добрым радением и со всяким откровением», для чего обязанные учиться актерскому мастерству подьячие из разных приказов должны были ходить в Немецкую слободу, где жил Куншт.

С 1708 года по указу Петра книги светского содержания стали печатать новым, гражданским шрифтом, близким по начертанию букв к латинскому, в то время как старый славяно-русский церковный шрифт имел сходство с греческим. Сохранилась азбука с правкой самого Петра, где он собственноручно вычеркивал буквы, казавшиеся ему устаревшими, а в конце приписал: «Сими литерами печатать исторические и мануфактурные книги». Первой напечатанной новым шрифтом книгой вышла «Геометрий, славенски землемерие». Этот шрифт, введенный при Петре, с небольшими изменениями сохранился и до нашего времени.

До начала XVIII века в Москве, как и во всей России, о балах никто и не слышал. Лишь в эпоху петровских преобразований было постановлено устраивать «ассамблеи» (так сначала назывались балы), присутствие женщин на которых считалось обязательным. Был даже издан специальный указ: «Ассамблея – слово французское, которое на русском языке одним словом выразить невозможно, обстоятельно сказать, вольное в котором доме собрание или съезд делается, не только для забавы, но и для дела; ибо тут может друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, при том же и забава… Определяется, каким чинам на оные ассамблеи ходить, а именно: с высших чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам и начальным мастеровым людям, тоже знатным приказным; тоже разумеется и о женском поле, их жен и дочерей».

Поскольку собираться на ассамблеи следовало по приказу, высшее общество относилось к ним как к официальной церемонии. Поэтому ни о каком веселье и развлечениях на ассамблеях не могло быть и речи. Дамы, нередко приводимые на ассамблею чуть ли не силой, поскольку на Руси женщины и мужчины никогда не веселились вместе, чувствовали себя скованно и стремились не к веселью, а к соблюдению приличий. Ассамблея обычно заканчивалась попойкой, в которой женщины также должны были принимать участие. Не случайно было принято во время ассамблей устилать полы толстым слоем соломы – чтобы гости не испортили паркеты, когда их тошнит.

В 1717 году была издана по распоряжению или с разрешения Петра переводная книжка «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению». Изданием книги Петр стремился обучить дворянство правилам поведения в обществе и среди ближних, чтобы иметь успех при дворе и в свете. По тем указаниям, которые содержатся в этой книге, можно лишь представить себе, каковы были подлинные манеры дворян и их детей:

«Когда прилучится тебе с другими за столом сидеть, то содержи себя в порядке по сему правилу:

Во-первых обрежь свои ногти да не явится яко бы оные бархатом обшиты. Умой руки и сиди благочинно, сиди прямо и не хватай первый блюдо, не жри как свинья, и не дуй в ушное [похлебку] чтоб везде брызгало. Не сопи егда яси [ешь], первой не пий, будь воздержен, и бегай пиянства… в блюде будь последний. Когда часто тебе предложат, то возьми часть из того, прочее отдай другому, и возблагодари ему… Ногами везде не мотай. Когда тебе пить не утирай губ рукою, но полотенцом и не пий пока еще пищи не проглотил. Не облизывай перстов и не грызи костей, но обрежь ножом. Зубов ножом не чисти, но зубочисткою и одною рукою прикрой рот, когда зубы чистишь. Хлеба приложа к грудям не режь. Ешь что перед тобою лежит, а инде [в другом месте] не хватай. Ежели перед кого положить хощешь, не примай перстами, как некоторые народы ныне обыкли. Над ествою не чавкай, как свиния, и головы не чеши, не проглотя куска не говори, ибо так делают крестьяне. Часто чихать, сморкать и кашлять не пригожо. Не замарай скатерти и не облизывай перстов, около своей тарелки не делай забора из костей, корок хлеба и протчаго. Когда престанешь ясти возблагодари Бога, умой руки и лице и выполощи рот.

…Никто честновоспитанный возгреи [сопли] в нос не втягает, подобно как бы часы кто заводил, а потом гнусным образом оные вниз не глотает, но учтиво… пристойным способом испражняет и вывергает… Рыгать, кашлять, и подобные такие грубые действия в лицо другого не чини… но всегда либо рукою закрой, или отвороти рот на сторону, или скатертью, или полотенцем прикрой, чтобы никого не коснутца… Еще же зело непристойно когда кто платком или перстом в носу чистит, яко бы мазь какую мазал, а особливо при других честных людех».

Эпоха Петра I принесла в Россию с Запада не только множество новых обычаев, традиций, установлений. Она стала временем сильного изменения самого русского языка, в котором появляется огромное количество иностранных слов, часто употребляемых там, где свободно можно было бы обойтись отечественным лексиконом. Вскоре русский язык до такой степени оказывается засоренным ими (в общей сложности было заимствовано из европейских языков более 3000 слов), что пришлось издать в 20-х годах XVIII века несколько словарей, помогающих понимать человека, говорящего на таком «обновленном» русском языке. В составлении одного из этих словарей Петр I принял самое деятельное редакторское участие. Чтобы понять, до какой степени изменился язык, стоит попытаться прочесть несколько документов той эпохи.

Так, князь Куракин, говоря о царевне Софье, отмечает в своих записках: «Тогда она, по своей особой инклинации и амуру, кн. В. В. Голицына назначила… войско командировать; который вошел в ту милость чрез амурные интриги; и почал быть фаворитом и первым министром… Софья для своих плезиров завела певчих, из которых царевны Екатерина, Марфа и другие избирали своих годантов… В отбытие князя В. В. Голицына Феодор Щегловитый весьма в амуре при Софьи профитовал и уже в тех плезирах ночных был в большой конфиденции…» Рассказывая о себе, Куракин пишет о том, как он в Вене «был инаморат [влюблен] в славную хорошеством читадинку [горожанку], которую имел за медресу и которая кантовала [стоила] в те 2 месяца 1000 червонцев».

Таким образом, петровские реформы в области культуры были направлены на приучение людей к западным обычаям, языку, культуре, с тем чтобы свести до минимума противодействие реформам и направить Россию не только по пути западноевропейского технического прогресса, но и по пути западного образа жизни. Иностранные слова, новый покрой платья, театр, парики, бритье бороды, средние и начальные школы входили составными частями в один общий и широкий план – «перелицевать» русских людей по подобию «просвещенных народов», придать российской общественной жизни такие формы, которые сблизили бы ее с Западной Европой.

Северная война

Одним из основных направлений внешней политики России в эпоху Петра Великого стала борьба за выход к Балтийскому морю. Наиболее сильной державой, фактически контролировавшей Балтику в то время, была Швеция, и именно с ней и началось упорное противостояние – Северная война, продлившаяся больше 20 лет (с 1700 по 1721 год).

Начало войны. После долгих переговоров Петру удалось привлечь к предстоящей войне с северным соседом в качестве союзников Речь Посполитую, Саксонию и Данию, которые в 1699 году образовали Северный союз. Серьезной проблемой оставались сложные отношения с Турцией. Не договорившись с ней своевременно о мире, можно было получить войну на два фронта. В Константинополь было направлено посольство дьяка Е. И. Украинцева, в задачу которого входило подписание с турками мирного договора, и 3 июля 1700 года цель была достигнута – Россия заключила перемирие с турецким султаном на 30 лет, причем во владениях России осталось устье Дона с крепостью Азов. Кроме того, опытному дипломату Е. И. Украинцеву удалось добиться отмены выплаты унизительной дани крымскому хану. Лучшего нельзя было в тех условиях желать, поэтому, как только сообщение о перемирии с Турцией достигло Москвы (8 августа 1700 года), Петр объявил войну Швеции. К этому времени шведский король Карл XII разгромил Данию и двинулся в Прибалтику.

Для России Северная война началась с осады почти сорокатысячной русской армией в октябре 1700 года шведского города-крепости Нарвы. Петр сопровождал армию лично под видом офицера Преображенского полка и своими глазами увидел, в каком катастрофическом состоянии была русская армия. Осада проходила трудно. Ошеломить гарнизон Нарвы, уступавший русским войскам по численности почти в десять раз, не удалось: шведы были активны, уверены в себе и нисколько не испуганы. Российская же армия, рассчитывавшая на быструю победу и не снискавшая ее, стала стремительно падать духом.

19 ноября, в жуткую метель, неожиданным ударом 12-тысячная армия под командованием Карла XII нанесла решающее поражение русским войскам у стен Нарвы. При первых же выстрелах командующий русским войском наемник герцог де Кроа сдался в плен вместе со своим штабом. Шведам удалось обратить в бегство часть русских полков. Было захвачено много пленных, но все они, кроме офицеров, были отпущены, так как шведы не имели возможности прокормить такое количество людей. В довершение ко всему была потеряна вся российская артиллерия. В память о победе в Швеции даже была выпущена специальная медаль, на которой был изображен бегущий и заливающийся слезами Петр, а сверху помещалась евангельская надпись: «И изшед вон, плакася горько [И выйдя вон, плакал горько]»[3].

Разгром под Нарвой послужил причиной резкого ухудшения международного положения России. Шведам открылся путь на Псков, Новгород и даже на Москву. Начинается укрепление первых двух городов, реорганизация полков, разбитых у Нарвы, призыв новых солдат. Отныне Петр старался назначать на должности высших командующих только русских. Однако шведское нападение на Россию, которое казалось таким угрожающим, не состоялось: Карл XII, считая Россию окончательно разбитой, направил все силы на борьбу с Польшей, где, по выражению В. О. Ключевского, «надолго увяз».

Плоды продолжающейся активной реорганизации армии стали заметны уже очень скоро: в 1701–1702 годах конница Б. П. Шереметева дважды одержала победу над шведами под командованием Шлиппенбаха в Прибалтике, а русская флотилия вынудила шведские корабли уйти в Финский залив. В октябре 1702 года была одержана первая победа над шведской крепостью – в результате 13-часового штурма пал Нотебург (бывший русский город Орешек), переименованный Петром в Шлиссельбург («Ключ-город»), а весной 1703 года была взята крепость Ниеншанц у устья Невы. Здесь 16 мая 1703 года была заложена Петропавловская крепость – основание города Санкт-Петербурга. Таким образом, уже к лету того же 1703 года на все еще узком, но очень важном участке береговой линии в Финском заливе установился российский контроль. Этот выход к морю, такой желанный и завоеванный столь дорогой ценой, Петр уже не собирался отдавать.

Однако было совершено и несколько ошибок. В частности, именно в это время была предпринята попытка получить достаточное количество металла для пушек посредством переплавки церковных колоколов. Было загублено множество колоколов, но пользы из этого не было извлечено никакой: колокольная бронза не подходила для отливки пушек, поэтому изготовленные таким образом орудия были необычайно низкого качества.

В 1704 году русские войска взяли Нарву и Дерпт (Юрьев), оттеснили шведов к Ревелю (Таллину) и Риге. В результате этих побед Россия прочно закрепилась в Восточной Прибалтике, получила доступ к морю и предложила Швеции мир, но получила отказ. Тем временем в Польше Карл XII одержал победу и в конце августа 1704 года вторгся в Саксонию. Это вынудило Петра направить свои силы на помощь Августу II (с ним был подписан новый русско-польский договор в Нарве 19 августа 1704 года). В Польше и Литве действовала русская 60-тысячная армия под командованием Меншикова. Но, несмотря на это, войска Августа II в 1706 году потерпели поражение, и он подписал в Альтранштадте сепаратный мир со Швецией 24 сентября, отказавшись от польской короны и от союза с Россией.

Польским королем был провозглашен ставленник шведов Станислав Лещинский. Таким образом, открылся путь для крупномасштабного шведского вторжения в Россию. Стремясь к этой конечной цели, Карл XII большую часть следующего года потратил на укрепление и реорганизацию своей армии. Россия оказалась в затруднительном положении. С одной стороны, необходимо было готовиться к войне – вводится обременительная воинская повинность, принудительный труд, все серьезнее ощущается нехватка денег. С другой стороны, реальной угрозой становилась опасность широкомасштабного восстания внутри России, вызванного недовольством политикой Петра.

Народные восстания

Модернизация общества и государства по петровскому образцу, а также тяготы многолетней Северной войны вызвали протест широких слоев населения, который выражался в мятежах – больших и малых. Начало им положил гарнизон Астрахани, взбунтовавшийся в конце июля 1705 года. Вскоре вспышка разрослась до Астраханского городского восстания, которое с большим трудом удалось подавить только через девять месяцев. Огромные массы крестьян и посадских людей, захватив семьи, бежали из центральных районов России на окраины. Некоторые из них становились разбойниками, многие находили приют на Дону. Игнорируя неписаный закон «с Дону выдачи нет», Петр отправил туда летом 1707 года сыщика – князя Ю. В. Долгорукого, чтобы освидетельствовать и вывезти под конвоем беглецов. Его отряды чинили такой произвол и насилие, что казаки и крестьяне не выдержали. В ночь на 9 октября Кондратий Булавин окружил с двумя сотнями человек лагерь Долгорукого и перебил всех, положив начало так называемому движению Булавина. Окрыленный первым успехом, в 1708 году Булавин вступил в столицу Донского края Черкасск и был избран на кругу войсковым атаманом. Он установил связь с Запорожской Сечью, откуда на помощь донцам прислали крупный отряд; рассчитывал и на помощь кубанских казаков. Стремясь втянуть в свое движение как можно больше людей, он рассылал «прелестные письма», призывая к бунту. Вскоре повстанцы перерезали Волгу и начали угрожать Азову и Таганрогу.

Восстание в разгар Северной войны, когда боевые действия шли на Украине, было очень опасным. Петр не без оснований боялся союза шведов, крымского хана и Булавина. Для усмирения бунта был направлен карательный отряд под началом В. В. Долгорукого, брата убитого Булавиным сыщика. Тем временем в июне 1708 года казаки подступили к Азову, где потерпели серьезное поражение. Решающую роль в их разгроме сыграла корабельная артиллерия, после чего потерпевший поражение атаман был низвержен казацкой верхушкой, но выдать его «головой» правительству не удалось: во время боя у своего дома Булавин был, по одним сведениям, убит, по другим – застрелился.

После гибели атамана восстание продолжалось еще некоторое время: военные действия переместились на Волгу, где повстанцам удалось овладеть Царицыном и захватить Саратов. Но к осени 1708 года бунтовщики были разгромлены окончательно. Так же жестко царь обошелся и с восставшими башкирами, бунтовавшим в 1705–1711 годах.

Полтавский бой

Однако эти события не мешали дальнейшему укреплению страны перед угрозой шведского вторжения. Было сделано все возможное, чтобы поколебать позицию Швеции в Польше: велись закулисные переговоры с Венгрией, поощрялось враждебное отношение к шведам литовского дворянства, увеличивались суммы, выплачиваемые польским магнатам для сбора сил, необходимых для использования против Карла XII. Продолжался рост армии и производства оружия. В 1707–1708 годах, когда все российские силы были выведены из шведских прибалтийских провинций, Петр решил сделать всю эту территорию пустыней, чтобы доставить шведам в случае вторжения как можно больше проблем с обеспечением армии. С этой целью немецкое население Дерпта было насильственно выслано в Вологду, вглубь России, и в начале мая 1708 года город был сожжен. Крестьянам на этой территории приказали под страхом смерти уничтожать запасы зерна и фуража и приготовить убежища, в которых они могли бы скрываться при появлении шведской армии. Были отданы приказы об укреплении Москвы – вокруг Кремля и Китай-города в 1707–1708 годах были насыпаны большие земляные бастионы, остатки которых сохранились до нашего времени.

Летом 1708 года, разгромив Польшу, Карл XII двинулся в поход на Россию. Разбив корпус Репнина в июле 1708 года при Головчине, он овладел переправой через Днепр у Могилева. Но нехватка продовольствия (результат проводимой теперь русскими войсками тактики выжженной земли), болезни, плохие дороги, ставшие еще хуже дождливым летом, и не в последнюю очередь враждебность населения замедлили скорость продвижения шведов в среднем до 4–5 километров в день. Кроме того, российская армия оказывала намного более жесткое сопротивление, чем ожидалось. Ситуация с продовольствием стала настолько трудной к этому времени, что в середине того же месяца было принято кардинальное решение отказаться от идеи наступления на Москву через Смоленск (по маршруту, который будет избран столетием позже Наполеоном) и повернуть на юг, к Украине, где, казалось, легче будет достать продовольствие.

Поначалу Карл XII предполагал идти на Москву через Смоленск, подождав присоединения к своим войскам отряда Левенгаупта, шедшего из Прибалтики с продовольствием и боеприпасами. Однако главные шведские силы во главе с королем повернули к югу. Роковым для шведских войск стал разгром 28 сентября 1708 года у деревни Лесной 16-тысячного корпуса Левенгаупта, осуществленный 12-тысячным отрядом под командованием Петра I. Шведы потеряли в этом бою более 9 тысяч убитыми и ранеными. И хотя Левенгаупт все-таки сумел присоединить к армии Карла приблизительно 7000 человек, большой обоз с запасами продовольствия, которое он вез с собой с Балтийского побережья, был полностью захвачен русскими частями. Победа у Лесной имела большое значение – первый раз российская армия победила шведов в настоящем крупном сражении в открытом поле, чем значительно укрепила моральный дух русских солдат.

В это же время украинский гетман Мазепа принял решение в открытую присоединиться к Карлу. Однако расчеты шведских завоевателей на пополнение запасов на Украине не оправдались. Петр I направил отряд во главе с Меншиковым для занятия гетманской ставки в Батурине, которая была разгромлена. В результате к Карлу присоединился лишь отряд Мазепы без боеприпасов и продовольствия. Петр был в ярости от предательства «иуды Мазепы», поэтому город Батурин был полностью сожжен, личная охрана Мазепы и многие жители убиты, командующий гарнизона колесован. Вскоре вместо Мазепы был избран новый, лояльный к Петру, гетман Скоропадский.

Зимой 1708–1709 года войско Карла XII на Украине оказалось в тяжелейшем положении: голод, болезни, холодная зима, партизанская борьба, героическое сопротивление городков и крепостей наносили шведам немалый урон. В этих условиях в апреле 1709 года Карл XII подошел к крепости Полтава и начал ее осаду, продолжавшуюся 3 месяца. Это позволило русским войскам затянуть кольцо окружения, и Петр решил дать шведам генеральное сражение.

Положение шведов перед битвой, несмотря на все трудности, нельзя назвать безнадежным. Хотя они понесли тяжелые потери во время проведения кампании 1708–1709 годов, российские потери также были тяжелыми. На рассвете 27 июня 1709 года шведы, уверенные в своих силах, атаковали русскую армию, вдвое превосходящую их собственную, засевшую в укрепленных позициях и с большим превосходством в артиллерии. Началась знаменитая Полтавская битва. В течение нескольких часов шведы были полностью разбиты, потеряв более 8 тысяч человек убитыми и 3 тысячи пленными. Русские потери составили около 1,5 тысячи человек убитыми. Главную роль в победе сыграло подавляющее превосходство петровской артиллерии (102 русских орудия против 39 шведских) и использование Петром резерва сил для нанесения решающего удара по фронту и флангам противника, что привело шведов к паническому бегству.

Через три дня брошенная Карлом XII отступающая 1бтысячная армия шведов под командованием Левенгаупта сдалась преследовавшему ее 9-тысячному корпусу Меншикова на левом берегу Днепра. Карл XII с Мазепой бежал через реку и нашел убежище на оттоманской территории в Бендерах (Молдавия).

Петр находился в самой гуще сражения. Одна пуля прошила его шляпу, другая попала в его седло, а третья погнула золотой крест, висевший на груди под рубахой. Одержав победу, Петр не стал унижать побежденных, а, напротив, чествовал старших шведских офицеров, фельдмаршала Реншильда и других, ставших его пленниками, назвав их своими учителями. Позднее, оценивая это сражение, Петр писал: «Полтава была выдающейся и неожиданной победой». В декабре 1709 года «Полтавская виктория» была пышно отпразднована в Москве. Огромный обед в Грановитой палате Кремля, шествие захваченных в плен шведских офицеров и должностных лиц по улицам Москвы, сопровождаемое ярким фейерверком, должны были сделать Полтавскую победу праздником всей России. Кроме того, в честь победы была заказана у одного из лучших мастеров специальная медаль.

Значение Полтавской битвы было исключительно велико. Отныне Петр больше не расценивался Западом как пусть своеобразный, но совершенно незначительный по своему влиянию на европейские события правитель на окраине Европы. В качестве примера можно привести переговоры относительно брака царевича Алексея с принцессой Шарлоттой Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Когда они начинались в 1707 году, отец принцессы, герцог Антон-Ульрих решил отказать на том основании, что Петр как европейский правитель почти ничего не значит. Теперь же, после Полтавы, брак был быстро заключен. Кроме того, вскоре к Петру из Вены прибыл имперский представитель, граф Вильчек, уполномоченный предложить от имени Пруссии союз против турок. Значение Полтавы было также и в том, что она изменила ход всей войны. Дания и Саксония возобновили союз с Россией, к ним присоединились Пруссия и Ганновер. В 1710 году русскими войсками была взята штурмом крепость Эльбинг, вскоре сдались шведские гарнизоны Риги, Перцова, Ревеля, Выборга, других крепостей. Таким образом, Прибалтика была освобождена от шведов.

Однако Полтавская победа привела к обострению отношений между Россией и ее старинным противником – Турцией. Отношения между двумя державами были очень напряженными с самого начала XVIII столетия, и Петр, начав Северную войну, стремился любой ценой между 1700 и 1709 годами сохранить мир с турками. Однако усиление влияния России на юге вызывало сильное беспокойство в Константинополе, поэтому турецкое правительство предпринимало попытки противостоять этому. Например, в декабре 1702 года России был выдвинут ряд совершенно неприемлемых требований (в частности, разрушить российскую крепость Каменный Затон на Днепре и сжечь военные корабли в Азове и Таганроге). В следующем году была построена новая оттоманская крепость Еникале в Керченском проливе, чтобы более эффективно препятствовать любому продвижению российских военных кораблей в Черное море. Петр шел на многочисленные уступки, надеясь предотвратить начало военных действий и заключение союза между Турцией и Швецией.

Прутский поход. Полтавская победа привела к возобновлению войны с Турцией. Бежавший в Бендеры Карл XII начал добиваться союза с ней и давить на султана Ахмета III, стремясь натравить его на Россию. «Петр, – предупреждал он в письме, – теперь нападет на турок, как он напал на шведов в 1700 году, среди мира, безо всякого объявления войны… Сопровождаемый вашей доблестной конницей, я возвращусь в Польшу, укреплю мои оставшиеся там войска и снова направлю свое оружие к сердцу Московии, чтобы установить границы амбициям властолюбивого». На стороне Карла XII выступили и дипломаты некоторых ведущих европейских государств.

Петр понимал, что войны избежать не удастся, и, рассчитывая на поддержку православного христианского населения Балкан, начал готовиться к боевым действиям. И не ошибся. 10 ноября 1710 года турецкий султан объявил России войну, потребовав возвращения Азова и ликвидации русского флота. После неудачных попыток прийти к компромиссу дипломатическими путями Петру в конце февраля 1711 года пришлось принять вызов Турции.

С самого начала войны начались неудачи. Обещанная помощь от молдавского господаря Д. Кантемира была незначительна, а валашский правитель К. Брынковяну, изменив России, выдал план войны султану. Кроме того, российская армия испытывала трудности в запасах, и это замедлило ее продвижение – она пересекла Днестр только в июне. Турки, со своей стороны, владея планами русской армии, переправились через Дунай севернее с неожиданной скоростью. Поэтому русские войска, достигшие реки Прут и почти не имевшие продовольствия и фуража, оказались окруженными намного превышающей их по численности турецкой армией. 9 июля 1711 года 38-тысячная русская армия была окружена 135-тысячной турецкой армией и 50-тысячным войском крымского хана. Два дня жестокой борьбы «подвели» российскую армию к катастрофе (невзирая на то что потери русской армии были вдвое меньше, чем противника), результатом которой должен был стать турецкий плен для всех, оставшихся в живых, включая самого Петра. Как Петр сам признавал позже, их положение некоторым образом напоминало положение шведов после сражения под Полтавой. Отправляя парламентеров, царь был готов заключить мир на любых условиях, «кроме рабства».

Но представитель Турции потребовал намного меньше того, что предполагал Петр. 12 июля 1711 года был подписан Прутский мирный трактат, согласно которому Россия возвращала Турции Азов, ликвидировала южный флот, срывала крепости Таганрог и Каменный Затон на Днепре, выводила войска из Польши, отказывалась от посольства в Константинополе и должна была позволить Карлу XII свободный проход в Швецию. Столь дорогую цену пришлось заплатить за восстановление мира на южных границах и спасение оставшихся армии и артиллерии.

Дело царевича Алексея

Недовольство системой правления Петра охватило не только низшие слои населения, оно распространилось и среди дворян, которые считали себя обойденными при занятии высоких государственных постов из-за предпочтения, отдававшегося выходцам из низов. Надежды возлагались на сына монарха, наследника престола царевича Алексея Петровича, который был заурядной, слабовольной личностью и совершенно не походил на отца. Втянутый в действия, направленные против отца, он вскоре поссорился с ним и, зная его крутой нрав, в 1716 году бежал в Вену ко двору императора Карла VI к родственникам жены. Петр немедленно обвинил Алексея в государственной измене, велел доставить его в Россию и, невзирая на родственные отношения, предать суду. Приказ был исполнен. Началось следствие, незадолго до которого Петр объявил всем своим подданным, что силой отеческой власти, которая по законам государства дает и каждому подданному право лишить своего сына наследства, и как самодержавный правитель по соображениям государственной пользы он лишает своего сына Алексея права на наследование русского престола даже в том случае, если не останется никакого другого члена семьи. 26 июня 1718 года (возможно, от последствий пыток) Алексей скончался. После устранения Алексея и тех, кто ставил на него, оппозиции пришлось оставить всякую надежду на смену монарха в России при жизни Петра.

Окончание Северной войны

В 1713 году в войне наступает новый поворот. Весной этого года с помощью галерного флота русские войска заняли Гельсингфорс (Хельсинки), а летом шведы оставили город Або. Но на Балтике еще находился флот Швеции. 27 июля 1714 года русский флот под командой Ф. М. Апраксина разгромил большую шведскую эскадру у мыса Гангут (полуостров Ханко). Эта победа позволила России перенести боевые действия на территорию Швеции; вскоре русскими были захвачены Аландские острова, высажен десант на шведское побережье.

Победами русского оружия решили воспользоваться Англия, Ганновер, Голландия и Дания, заключившие союз с Петром против Швеции. В действительности же Англия и Голландия не желали полного поражения Швеции и усиления России на Балтике. Это привело к распаду коалиции и заключению 4 августа 1717 года русско-французского союза: Париж обещал посредничество в переговорах России со Швецией, истощенной до предела длительной войной. В мае 1718 года начались переговоры по подписанию русско-шведского мира, но внезапная гибель Карла XII в случайной стычке в Норвегии сорвала его подписание. Новая шведская королева надеялась на союз с Англией и затягивала войну. Однако, как только английская эскадра появилась у русских берегов на Балтике в 1719 году, русские войска высадили свой десант в Швеции и, нанеся ряд удачных ударов, вернулись обратно, а петровский флот одолел врага у острова Сааремаа. В июле 1720 года гребной флот под командой М. М. Голицына одержал крупную победу у острова Гренгам, захватив четыре шведских фрегата. Весной 1721 года последовали высадки русских десантов около Стокгольма, имевшие целью оказать давление на шведское правительство. Этому также способствовала и международная обстановка: укрепление позиций России в Польше и заключение 5 ноября 1720 года русско-турецкого Вечного мира. Наконец, после длительных переговоров, 30 августа 1721 года в финском городе Ништадте был подписан Ништадтский мир, которым завершилась Северная война. Россия получала Ингерманландию, часть Карелии, Эстляндию и Лифляндию с городами Рига, Дерпт, Нарва, Выборг, Карела, острова на Балтике Даго и Эзель, выплатив за территориальные приобретения 2 миллиона ефимков[4]. «Окно в Европу» было прорублено. В честь окончания Северной войны в Петербурге были устроены празднества, продолжавшиеся целый месяц.

22 октября 1721 года на торжественном заседании Сената Петру был поднесен титул Отца Отечества и императора Всероссийского. Петр принял только один титул – императора. Тем самым Россия официально провозглашалась империей, а ее правитель – главой могучего государства, вступившего в сообщество мировых держав.

Военные преобразования

В XVII веке остро встал вопрос о реформировании вооруженных сил России. Падала боеспособность стрелецкого войска. Поскольку стрельцы много лет не получали от государства денег, они активно занимались торговлей и ремеслом (это им было разрешено еще в XVI веке). В такой ситуации, когда они стали фактически гражданскими людьми, они все больше и больше тяготились своей службой и придумывали все новые способы ухода от нее. В подобном положении оказывалось и дворянское ополчение: к концу XVII века главной задачей дворянина становится любой ценой избавиться от необходимости служить. Уклонение от службы становится массовым явлением, так же как дезертирство во время ведения боевых действий. Падал уровень военной подготовки, не случайно один из современников писал о дворянском ополчении: «Учения у них к бою не бывает, и строю никакого не знают». В связи с этим уже в первой половине XVII века началось формирование полков нового (иноземного) строя – рейтарских и драгунских. Они формировались на основе принудительного набора, когда от 100 дворов на пожизненную службу в этих полках брали одного человека.

Впервые войска иноземного строя появились в России в царствование Бориса Годунова, а в царствование Михаила Федоровича, во время Второй польской войны, при осаде Смоленска, таких войск было уже 5 полков, в состав которых входило 9500 человек (из них русских солдат было 6500, иноземных – 3000). К концу XVII века их насчитывалось уже 63 полка (89 000 человек). Войска иноземного строя получали от правительства жалованье, казенное оружие и единовременное пособие. Однако состав этих полков нередко был совершенно случайный, как и уровень подготовки; порядок и дисциплина (а это – основа любой армии) находились в ужасающем состоянии; а в связи с тем, что почти отсутствовало государственное снабжение войск, они вооружались нередко по принципу «что раздобыл – с тем и воюй». Если все сказанное помножить на нежелание воевать и повальное воровство тыловых служб, то картина складывается безрадостная. Существует характеристика этих войск, сделанная современником Посошковым: «У пехоты ружье было плохо и владеть им не умели, только боронились ручным боем, копьями и бердышами, и то тупыми, и на боях меняли своих голов по три, по четыре и больше на одну неприятельскую голову. На конницу смотреть стыдно: лошади негодные, сабли тупые, сами скудны, безодежны, ружьем владеть не умеют, иной дворянин и зарядить пищали не умеет, не только что выстрелить в цель; убьют двоих или троих татар и дивятся, ставят большим успехом, а своих хотя сотню положили – ничего! Нет попечения о том, чтоб неприятеля убить, одна забота – как бы домой поскорее. Молятся: дай Боже рану нажить легкую, чтоб немного от нее поболеть и от великого государя получить за нее пожалование. Во время боя того и смотрят, где бы за кустом спрятаться; иные целыми ротами прячутся в лесу или в долине, выжидают, как пойдут ратные люди с боя, и они с ними, будто также с боя едут в стан. Многие говорили: дай Бог великому государю служить, а саблю из ножен не вынимать!» К этой характеристике трудно что-либо добавить.

В 1700 году началась Северная война, и результаты такой «организации» не заставили себя долго ждать: превосходившее шведов в несколько раз русское войско было наголову разгромлено в этом же году под Нарвой. Это поражение, очевидно, стало последним толчком к началу активного переустройства армии.

Главная задача, которую поставил перед собой Петр, – это создание регулярной армии, то есть армии, в которой солдаты и офицеры занимались бы только военным делом, не деля это занятие ни с какими гражданскими обязанностями (как было у стрельцов). Указы 1699 года «О приеме в службу в солдаты из всяких вольных людей» и о наборе «даточных людей» положили начало ежегодным рекрутским наборам. При этом в армию брали по одному рекруту (солдату) с 20 дворов, в последующие годы – со значительно меньшего числа, поскольку многолетняя Северная война уносила много жертв убитыми, пленными, умершими от ран и особенно от болезней и убыль приходилось постоянно возмещать новыми наборами. Взятый в армию человек оставался на службе пожизненно, испытывая тяжелейшие лишения. Дисциплину в петровской армии поддерживали самыми жестокими методами: виновных гнали сквозь строй, им отрезали уши и нос, ссылали на каторгу. Неудивительно, что размах дезертирства был катастрофическим – нередко от набранного полка через месяц оставалось меньше половины. Для борьбы с дезертирством было решено заковывать новобранцев в кандалы и клеймить их наколками: «А для знаку рекрутам значить на левой руке, накалывать иглою кресты и натирать порохом». Наказанию также подвергались и те, кто был уличен в укрывательстве беглых рекрутов или недоносительстве на них. Для того чтобы хоть как-то привлечь людей в армию, в феврале 1700 года было обнародовано устное разрешение царя помещикам отпускать на волю холопов и крестьян, с тем чтобы они шли на службу в солдаты.

Основу армии теперь составляла пехота (до этого главное значение имела конница), за ней шла кавалерия и затем артиллерия. И первых, и вторых, и третьих обучали по иноземному образцу тактике и стратегии боя, обороны и наступления. Для управления армией были созданы особые должности и ведомства: генералитет (генеральный штаб), в котором сосредоточивалось общее руководство военными делами, генерал-провиантмейстер, ведавший заготовкой продовольствия и тылом армии, генерал-комиссар, осуществлявший высший военный суд, генерал-фельдцейхмейстер, руководивший в военное время инженерными и саперными работами и артиллерией. Впоследствии во главе всего военного дела поставлена была Военная коллегия.

Для армии было создано и новое обмундирование: военнослужащие теперь носили кафтан из зеленого сукна, на ногах – чулки и башмаки с медной пряжкой, в походе заменявшиеся высокими сапогами, а на голове – низкую треуголку. Вооружением солдата стало ружье с кремниевым замком и багинетом (трехгранным штыком). Ружье называлось фузеей, а вооруженные им – фузелерами. Документом, определяющим жизнь и деятельность армии, стал «Устав воинский» 1716 года.

Таким образом, в короткие сроки Петру удалось создать новую, подготовленную и обученную армию, численность которой, невзирая на дезертирство, постоянно росла (с 52 тысяч в 1703 году до 113 тысяч). Значительно повысились и ее боевые качества, что подтвердило взятие Нарвы уже в 1704 году и последующие сражения.

Не менее (а может быть, даже и более) важной задачей было создание российского флота. Первые попытки его образования были предприняты еще Алексеем Михайловичем, когда на одном из притоков Оки был построен большой корабль «Орел», сожженный в дни одного из частых тогда бунтов. Однако возникает вопрос: неужели у России вообще не было флота? Каким же образом осуществлялась тогда торговля? На чем перевозили товары? И почему эти суда не годились для выполнения боевых задач?

У России был свой речной флот (который совершенно не подходил по своим техническим качествам для ведения боевых действий), но не было морского, необходимого для утверждения на берегах Балтийского моря. Речное судно обычно плоскодонное и низко сидит в воде, поскольку двигается в основном по течению и не подвергается таким штормам и бурям, которые случаются на море. Второстепенное значение при движении по рекам имеет и парус. Морские же суда имеют тяжелый киль, позволяющий развивать большую скорость и препятствующий переворачиванию судна во время волнения, а также несколько мачт с большим количеством парусов. Такие корабли нужно было научиться правильно строить и водить, поскольку искусство управления большим парусным кораблем (особенно во время ведения боя) невероятно сложно и требует слаженных действий большой и подготовленной команды.

Со свойственной ему энергией Петр принялся за создание флота, родиной которого стало Плещеево озеро, на котором стоит город Переславль-Залесский. Уже в 1689 году на переславской верфи были сооружены два фрегата и три яхты, а вся флотилия была завершена в 1692 году (в настоящее время от нее сохранилось единственное судно – десятивесельный ботик «Фортуна», который находится в Переславле-Залесском). В начале XVIII века Петр покинул Переславль-Залесский и начал закладывать большие судостроительные верфи в других местах – Воронеже, на Балтике (на реке Сясь), на реке Свирь (Олонецкая верфь), в Петербурге. Пригласив из разных стран мастеров, царь стал создавать школы кораблестроения. Однако вскоре выяснилось, что в разных странах – разные традиции кораблестроения, что приводило к непониманию при сооружении кораблей и заставило Петра задуматься над созданием собственной, отечественной школы кораблестроения и кораблевождения. За несколько лет, до 1702 года, было построено 28 больших кораблей, 23 галеры и множество мелких судов. Всего же за годы правления Петра было создано не менее 1164 кораблей и других судов, сыгравших одну из главных ролей в овладении Балтикой. Жизнь и деятельность морского флота определял Морской устав 1720 года.

Подобно другим преобразованиям первого российского императора, его хозяйственные реформы не обошлись без насилия, жестокости, грубого принуждения, принесения в жертву государственному благу личных интересов отдельных людей и даже сословий. Безусловно, многие цели были достигнуты, но сопровождались гигантскими людскими и материальными потерями. В целом же многие из начинаний Петра, будучи продиктованы сиюминутными надобностями или просто личным желанием царя, были свернуты после его смерти или подверглись значительной коррекции.

Социально-экономические преобразования

Война со Швецией особенно остро поставила вопрос об активном развитии собственной российской промышленности, поскольку до начала Северной войны Россия ввозила из-за границы медь, железо, ружья, сукно, серебро, олово. Кроме того, сама Северная война требовала металл и порох для пушек, сукно и шелк для мундиров, лес и парусину для флота. Основным поставщиком металла раньше была Швеция, но с началом войны поставки из нее прекратились. Однако Северная война и связанные с ней трудности были только одной из многих причин, заставивших Петра вплотную заняться развитием промышленности и торговли. Нельзя не сказать и о том, что одной из важнейших причин стали личные впечатления Петра во время его общения с иностранцами в московской Немецкой слободе и за границей. Царь смотрел, сравнивал – и понимал, что та страна, которую он получил в наследство от своего отца, невероятно далека от Европы. Далека не только уровнем развития техники – отношением к делу, взглядами, мировоззрением (это не означает, что она была хуже – она просто была другой). Невзирая на то что в XVII веке уже началось формирование специализации отдельных областей, некоторое оживление торговли, заметен был рост купечества, появились первые мануфактуры, в целом большая часть населения России жила в условиях натурального (или почти натурального) хозяйства, когда все необходимое производилось в рамках одной семьи и ею же, как правило, потреблялось. Внутренний рынок был по-прежнему развит слабо, объем внешней торговли невелик, так как Россия обладала только одним морским портом – Архангельском, открытым для мореплавания лишь 4–5 месяцев в году; необходимый для капиталистического промышленного развития рынок рабочей силы отсутствовал.

В этих условиях Петр не желал ждать, пока страна сама выйдет на новый путь. Он считал, что ликвидация технико-экономической отсталости возможна только путем активного государственного вмешательства сверху. Известно, что уже отец Петра, Алексей Михайлович, вел активное промышленное строительство, создавал новые мануфактуры и высаживал экзотические растения. Однако эти нововведения не имели никакого значения в масштабах страны (или даже одного города), поскольку были скорее экспериментом, предпринятым ради нужд только государева двора. Так, известно, что в подмосковной царской вотчине Измайлово были созданы стекольный, льняной и винный заводы, выращивались новые сорта фруктов. Однако Петр хотел сделать подобного рода эксперименты системой и поставить промышленность, торговлю и многое другое на службу уже не личным, а государственным интересам. Программа Петра в области экономики формировалась под влиянием теории меркантилизма, суть которой в следующем: народ должен по возможности производить все необходимое сам, и страна должна вывозить товаров больше, чем ввозить.

Начало петровских преобразований в промышленности ознаменовалось активным строительством мануфактур, которых за первые восемь лет XVIII столетия было создано 30, и таким образом была заложена основа российской металлургической промышленности. К середине века в стране действовало уже 75 металлургических мануфактур, а всего к 1750 году в России выплавлялось 2 миллиона пудов чугуна, и почти половина его шла на экспорт.

Как уже говорилось выше, отличительная особенность промышленной и торговой политики в первом десятилетии XVIII века заключалась в активном вмешательстве государства в экономику. Однако вскоре стали приниматься меры по поощрению частного предпринимательства. Казна, построив мануфактуры, передавала государственные предприятия (в основном убыточные) частным владельцам или специально созданным компаниям, помогая им поставкой оборудования и кадрами.

Понимая, что тяжелая промышленность немыслима без полезных ископаемых, и сознавая, что Россия обладает огромными запасами минералов, Петр приказал взяться за их разработку, разрешая всем жителям страны, независимо от социального статуса, отыскивать руды и основывать заводы. По всей стране поехали иностранные и русские «рудознатцы». Искали серебряные руды, селитру, торф, «краску марену», каменный уголь, о котором Петр заметил, что «сей минерал если не нам, то нашим потомкам весьма полезен будет». Владельцу завода давалась «привилегия» – документ, разрешавший разработку месторождения и определявший права и обязанности добытчика. Важность полезных ископаемых была такова, что было нарушено вековое феодальное право на землю, когда месторождения полезных ископаемых разрабатывались в любом случае, вне зависимости от согласия на это землевладельца (правда, если землевладелец категорически был против, ему выплачивалась компенсация).

Становление отечественной металлургии шло путем проб и ошибок. Нередки были случаи, когда полезные ископаемые и металлы искали там, где заведомо ничего не было (так, например, под Тверью искали золото), однако в большинстве случаев (особенно на Урале) поиски заканчивались успехом. На Урале было найдено столько железной руды, что в сжатые сроки там был создан целый металлургический комплекс. В 1698 году был заложен, а через три года уже дал первый чугун Невьянский казенный завод в Верхотурье. Из этого чугуна было изготовлено первое железо, не имевшее равных по своим физическим свойствам ни в России, ни за границей. Следом за ним появляются другие – Кайенский, Уктусский, Алпатьевский, одновременно строятся металлургические заводы на Устюжне и Белоозере, в Воронежском крае. За пять лет было основано не менее 11 казенных заводов. Наконец, в 1712 году был основан знаменитый Тульский оружейный завод. Некоторые же месторождения, которыми пользовались ранее, пришлось закрыть. Так, вместо серпуховской руды очень низкого качества начали использовать тульскую.

Активно строились и предприятия легкой промышленности, создававшиеся главным образом в Центральном районе России и Москве. Еще в 1696–1697 годах в Преображенском был основан Хамовный двор для производства парусины, ставший в 1719 году огромным предприятием, где работало более 1200 человек. Кроме того, в начале XVIII века в Москве для изготовления снастей был построен канатный завод, для обеспечения армии амуницией – Кожевенный, Портупейный и Шляпный дворы, многие другие казенные заводы. Объемы производства этих и других мануфактур были достаточно велики. Так, Парусно-полотняная мануфактура на Яузе выпускала в год 200–250 тысяч аршин полотна, а Суконный двор производил в год 90 тысяч аршин сукна. Позднее промышленное строительство развивается и в Петербурге.

Кроме полотняного, суконного и канатного производств, в России в XVIII веке активно развивались кожевенное, пороховое, стекольное, винокуренное, было налажено производство отечественной бумаги. Всего к концу первой четверти XVIII века в России насчитывалось примерно 120 мануфактур. Все государственные мануфактуры создавались за счет бюджета, ибо ни один купец или ростовщик не имел средств, необходимых на строительство хотя бы одного металлургического завода. Их строили максимально близко к источникам сырья, нередко привлекая к организации опытных русских и иностранных специалистов. Почти вся продукция шла в казну.

В первые годы XVIII века мануфактуры пользовались наемным трудом гулящих или беглых людей – тех, кто избежал закрепощения. Однако усиление крепостного права в последующие годы, усиление розыска беглых крестьян и возвращение их владельцам, проведение переписи населения сильно сократило количество людей, «шатающихся меж двор». Невелико было и число крестьян, шедших на заработки в город, что также не могло обеспечить промышленность наемным трудом. В этих условиях правительство стало обеспечивать мануфактуры рабочими из крепостных. К предприятиям стали в принудительном порядке приписываться государственные крестьяне, которые в XVIII веке составили значительную по численности категорию приписных крестьян. В 1721 году был издан указ, разрешавший владельцам мануфактур покупать к своим заводам крепостных крестьян. Такие работники образовали еще одну новую категорию посессионных крестьян. Указ узаконивал крепостной, подневольный труд в промышленности. Для заводчика, получившего крестьян, появлялся соблазн повысить свой социальный статус и стать дворянином. Через одно-два поколения вчерашние предприниматели и в самом деле превращались в дворян и помещиков (как, например, бароны Строгановы и Демидовы). Указом 1736 года работники заводов были закреплены за мануфактурами навечно и получили название «вечноотданных». Вольнонаемных же почти не осталось – по переписи 1744–1745 годов они составляли не более 1,7 % от общего числа работников. В связи с этим, оценивая реформы Петра, В. О. Ключевский справедливо отмечал, что среди множества реформ, способствовавших развитию России, Петром не было сделано главного – не была дана свобода крестьянам.

Однако, как ни велика была роль мануфактур, они могли изготавливать далеко не все изделия, необходимые стране. Поэтому огромную роль продолжало играть ремесленное производство. Городские и сельские ремесленники производили железо (хотя по качеству оно уступало заводскому), башмаки, полотна, сукна, кожи, седла и многое другое. Важнейшим центром оставалась Москва, города на Волге – Ярославль, Нижний Новгород, Казань и другие города. Изменившиеся условия жизни, появление новых форм одежды и предметов обихода вызвало к жизни много новых ремесел. В городах появились позументщики, табакерщики, каретники, шляпочники, парикмахеры.

По указу 1722 года мастера каждой ремесленной специальности объединялись в цехи. В цехах избирали старшин, которые наблюдали за качеством изделий и приемом в мастера. Устанавливался срок в семь лет для учеников, после чего они переводились на два года в подмастерья. В Москве, одном из самых крупных центров ремесленного производства, насчитывалось 146 цехов, в которые входили 6800 человек. Создание цехов, с одной стороны, отразило высокий уровень развития ремесла, а с другой – выделяло ремесленников в особое сословие.

Одновременно с собственной промышленностью Петр начал организовывать и собственную торговлю, без развития которой было немыслимо существование промышленности. И вновь, как и во всех других случаях, интересы государства царь ставил гораздо выше, нежели интересы отдельных людей или целых слоев общества. Для поощрения государственной торговли был введен ряд государственных монополий, весьма прибыльных для казны, но разорительных для народа, установление монополии на соль увеличило цены на нее вдвое, а на табак – в 8 раз. Кроме того, вводилась монополия на продажу ряда товаров за границу (пеньки, льна, хлеба, икры, воска и многого другого). Сильнейшее давление со стороны государства испытало купечество: помимо своих прямых обязанностей они должны были принимать участие в городском управлении, сборе таможенных пошлин, поставке подвод, лошадей, провианта, приеме на постой солдат и офицеров.

Сильным ударом по торговле явилось решение Петра в 1713 году резко ограничить русский экспорт через Архангельск – старинный и главный русский порт. Теперь товары должны были идти через Петербург, который пока еще был совершенно не приспособлен для торговли: в нем отсутствовали торговые и складские помещения, жилье для купцов и вся необходимая инфраструктура. Кроме того, Балтийское море в то время еще контролировалось шведами, а о конвоировании торговых кораблей русским флотом, которому сложно было выходить в открытое море, не могло быть и речи. Наконец, Архангельск имел с европейскими странами давно сложившиеся прочные торговые связи, разрушение которых сулило одни убытки. Однако Петр любой ценой стремился развивать петербургскую торговлю, и с этой целью в только что основанный город были насильно переселены несколько тысяч купцов с семьями, что уничтожало их, собственно, как купцов – оставляя обжитые места, они теряли торговые связи, деловые отношения и привычные места сбыта.

Менее всего реформы Петра в социально-экономической сфере затронули сельское хозяйство. Однако в любом случае оно находилось под влиянием тех процессов, которые происходили в стране. Регулярная армия, увеличение численности городов, развитие мануфактурного производства, экспорт сельскохозяйственной продукции вели к росту товарности сельского хозяйства. Но его темпы существенно замедлялись расширением и усилением крепостничества. Главной фигурой, определявшей рост сельскохозяйственного производства, по-прежнему оставался помещик. Однако, хотя государство и не вмешивалось в сам сельскохозяйственный процесс, на крестьян, как и на купцов, было возложено множество обязанностей – они давали подводы и лошадей, несли натуральные и денежные повинности и, самое главное, поставляли армии огромное количество рекрутов, которых с 1705 по 1725 год было взято не менее 400 тысяч человек при наличии в стране 5–6 миллионов душ мужского пола. Избежавшие рекрутской повинности отрабатывали долги перед государством другими способами – строили дороги, каналы, мосты, крепости и т. п. После смерти Петра от этих малоэффективных методов пришлось отказаться и продолжать строительство по системе подрядов.

При Петре начинает меняться и положение дворянства. В 1714 году был издан Указ о единонаследии: теперь поместье, как и вотчина, передавалось по наследству старшему сыну (это означало, что разница между этими формами землевладения практически исчезла). Однако по-прежнему поместье нельзя было продавать и закладывать. Другие сыновья вынуждены были идти в военную или гражданскую службу, которая при Петре оставалась пожизненной и регулировалась введенной в 1722 году «Табелью о рангах», заменившей собой упраздненную систему местничества. «Табель» содержала 14 рангов; служащие должны были проходить со ступеньки на ступеньку, что давало возможность человеку недворянского происхождения, достигшему восьмого ранга (или первого офицерского чина), получить потомственное (столбовое) дворянство. Кроме того, дворянство полностью вытесняет боярство, которое, лишившись привилегий и государственной поддержки, начинает вымирать и исчезает окончательно к середине XVIII столетия. Последний боярин, фельдмаршал князь Иван Юрьевич Трубецкой, умер 16 января 1750 года.

Северная война еще более усилила потребность государства в деньгах, при поиске которых правительство изощрялось в выдумывании новых способов их получения. «Выбиванием» денег занялись специальные люди, которых называли прибыльщиками. Налогами было обложено все, что только можно: дубовые гробы (считавшиеся «предметами роскоши»), бани (очевидно, по тем же соображениям), улья, рыбные ловли, барки, бороды и т. д. Кроме того, была коренным образом изменена основная система налогообложения. В 1718–1724 годах Петром была введена подушная подать, заменившая существовавшее ранее подворное налогообложение. Отныне с каждой души мужского пола, вне зависимости от возраста, взималась подать: 74 копейки с помещичьих крестьян, 1 рубль 14 копеек – с государственных; сбор был возложен на помещика. Размер подати был вычислен путем несложной арифметической операции: посчитано, сколько денег уходит в год на содержание одного солдата, полученная общая сумма умножена на количество солдат, а затем разделена на количество налогоплательщиков.

Примерно раз в 20 лет проводились ревизии (переписи), по результатам которых составлялись ревизские сказки – документы, куда вносились все вновь родившиеся и вычеркивались все умершие. Если же человек умер, но продолжал числиться в ревизской сказке, он считался живым до следующей ревизии и за него все равно приходилось платить. Именно эта система позволила небезызвестному П. И. Чичикову скупать «мертвые души», которые продолжались числиться живыми. Высчитанная без учета реальных финансовых возможностей налогоплательщиков подушная подать превышала платежеспособность населения (поэтому полностью она ни разу не была собрана), что вызвало рост недоимок, которые в 1732 году составили 15 миллионов рублей и вдвое превысили сумму доходов. Именно с этими недоимками во многом и были связаны дополнительные налоги на бороды, бани и прочее.

Говоря об изменении системы налогообложения, необходимо упомянуть и о реформе денежной системы. Существовавшая до Петра денежная система была сильно расшатана денежными суррогатами – разрубленными пополам или на трети копейками и т. д., поскольку полноценных серебряных копеек не хватало. По указу царя с марта 1700 года был введен полновесный набор серебряных монет в одну копейку, алтын (3 копейки), пятачок (5 копеек), гривенник (10 копеек), полуполтину (25 копеек), полтину (50 копеек) и, наконец, рубль. Монеты более мелкого достоинства, нежели копейка, стали изготавливаться из меди. С 1718 года из меди начали делать алтыны, а с 1723 года – пятачки, которые и стали в итоге самой мелкой медной монетой. Уже за 1700–1702 годы денежная масса в стране увеличилась почти в десять раз. Началось неизбежное, хотя и медленное обесценивание монеты. Однако положительным итогом денежной реформы стало создание полноценной монетной системы, основанной на десятичном принципе и полностью удовлетворявшей потребности экономики.

Итогом петровских социально-экономических реформ при всей их двойственности и противоречивости стал безусловный экономический подъем. Если в XVII веке в России насчитывалось до 30 мануфактур, то к концу Петровской эпохи – более 100. Заново были созданы целые отрасли тяжелой промышленности, что сказалось и на российском экспорте. В конце XVII века лучшие сорта железа ввозились из Швеции. К концу царствования Петра I внутренний рынок не только получил необходимое количество металла, но страна стала даже экспортировать железо, год от года все больше. Большой прогресс был достигнут и в текстильной промышленности: русские ткани по качеству были вполне сравнимы с голландскими, не говоря уже о том, что Россия стала вывозить за границу собственное полотно.

Несмотря на то что большинство мануфактур были частными, они были несамостоятельными и выполняли в основном государственные заказы, имея право реализовывать на рынке только оставшиеся излишки. Владельцы мануфактур находились под жестким контролем Берг– и Мануфактур-коллегий (о них речь пойдет далее). Последние выдавали разрешение строить заводы, устанавливали цены на их продукцию, контролировали производство и сбыт, осуществляли судебную и административную власть над предпринимателями и работными людьми. Таким образом исключалась конкуренция – один из главных двигателей капиталистической экономики; ее заменяла власть чиновника коллегии, который на свой взгляд определял, какую отрасль следует развивать, а какую – нет, сколько и какой выпускать продукции и ее стоимость.

Промышленный подъем и частичное преодоление технической отсталости от европейских стран достигались торможением капиталистических тенденций в экономике. Несмотря на хозяйственные успехи первой четверти XVIII века, Россия оставалась страной с крепостнической экономикой, с решительным преобладанием сельского хозяйства над промышленностью и сельского населения над городским. Капиталистические и феодальные тенденции в экономике постоянно сталкиваются, что приводит к необходимости реформировать экономическую систему, подстраивая ее под требования времени.

Административные реформы

Реформы были проведены и в области государственного управления. В этом была серьезная необходимость, поскольку существовавшая система управления и административного деления не отвечала новым задачам ни в поддержке армии, ни в сборе денежных податей с населения, ни в общем контроле за состоянием дел. Приказы часто дублировали функции друг друга, создавая неразбериху в управлении и медлительность в принятии решений. Уезды были разными по площади и плотности населения, что делало невозможным эффективное использование их администрации для взимания налогов. Поэтому основной смысл реформ заключался в создании административной системы, проникнутой идеей централизма и всецело подчиненной верховной власти, то есть в превращении России в абсолютную монархию.

В 1708–1710 годах была проведена реформа органов власти на местах – областная реформа. В целом областное деление в Московской Руси сложилось давно, еще в конце XV – начале XVI века, и было очень простым: присоединялась область – создавался новый уезд. Общих правил и специальной системы управления не существовало, и власть отдельных воевод зависела от величины и доходности города, в который посылали их править, а также от того, имел ли данный воевода при дворе влияние или нет. При назначении на должность наказы воеводам давались в общих чертах, без точного указания их прав и обязанностей, и почти все они заканчивались словами: «Делать по сему наказу и смотря по тамошнему делу и по своему высмотру, как будет пригоже и как Бог вразумит». Неудивительно, что «свой высмотр» часто оказывался важнее «Божьего вразумления» и распоряжений высших правительственных органов.

Причиной областной реформы во многом стала Северная война, особенно рельефно показавшая все недостатки областного управления, и Петр принял решение создать новую систему административного деления страны. 17 января 1707 года был опубликован Указ об образовании губерний, с которого началась данная реформа, много раз корректировавшаяся и принявшая законченный вид только к 1719 году. Всего губерний было учреждено восемь: Ингерманландская (позже Петербургская), Смоленская, Московская, Архангелогородская, Казанская, Сибирская, Киевская и Азовская (в 1711 году из Азовской выделена девятая губерния, Воронежская). Во главе их были поставлены губернаторы, сосредоточившие в своих руках все управление губернией (суд, поставку рекрутов, сбор податей, поддержание порядка, сыск беглых крестьян) и руководствовавшиеся в своих действиях наказами, общими для всех. Значительная часть дел московских приказов перешла к губернаторам, что дало им возможность вести дела с большей быстротой. Однако в целом таким образом был лишь намечен механизм областного управления, и довести его до совершенства было суждено лишь Екатерине II.

Вскоре выяснилось, что размеры губерний слишком велики, и были образованы новые, более мелкие – появились Нижегородская, Астраханская, Ревельская, Рижская (в последнюю вошла прежняя Смоленская). Сами губернии в свою очередь делились на провинции (их было 50), а провинции – на уезды.

В начале столетия встал вопрос об упразднении Боярской думы, поскольку бояре все больше уступали свое место более активному классу – дворянству. Начинается работа над созданием нового государственного органа, который появился в 1711 году, получил название Правительствующий сенат и заменил Боярскую думу (ее последнее заседание относится к 1704 году). Сначала Сенат созывался только на время отсутствия царя, но затем стал постоянным государственным органом. Сенат состоял из девяти человек, назначаемых монархом, и был высшим органом, направлявшим работу всех государственных учреждений. Кроме того, он занимался также вопросами комплектования армии, развитием торговли, промышленности и контролировал финансы. Принятие решений Сенатом осуществлялось коллегиально, большинством голосов. Только что созданное учреждение сразу получило канцелярию с многочисленными отделами – столами, где работали подьячие. В 1722 году во главе Сената был поставлен генерал-прокурор («око государево»), который должен был руководить его работой и контролировать соблюдение законов в стране.

В начале XVIII столетия полностью утратила свою эффективность приказная система. Понимая это, Петр попытался изменить положение дел, создавая одни и упраздняя другие приказы. Однако вскоре стало ясно, что влить новое вино в старые мехи не удастся, и в 1717–1721 годах приказы были заменены новыми органами государственной власти – коллегиями. Они отличались единообразными штатами и четким разграничением обязанностей. Военная коллегия ведала армией, Адмиралтейств-коллегия – флотом, Коллегия иностранных дел – внешними сношениями. Финансами занимались Камер-коллегия, Штатс-контор-коллегия и Ревизион-коллегия. Торговлей управляла Коммерц-коллегия, промышленностью – Мануфактур-коллегия. Металлургической промышленностью в отдельности занималась Берг-коллегия, законодательством – Юстиц-коллегия. При создании коллегий царь, как и во многих других случаях, ничего не выдумывал, а просто скопировал шведскую систему управления, внеся в нее лишь незначительные изменения. Сразу после своего создания коллегий было девять, к 1721 году их стало 11 (добавились Духовная коллегия – Синод, Главный магистрат – управление городами и Вотчинная коллегия, занимавшаяся дворянским землевладением).

Коллегии стали основой новой системы центрального управления, хотя оставались некоторые мелкие канцелярии и довольно влиятельные приказы (например, ведавший политическим сыском Преображенский, управлявший целым регионом Сибирский и другие). Каждая коллегия состояла из присутствия и канцелярии. В присутствие входили глава ведомства – президент, вице-президент, четыре советника и четыре асессора. Дела в каждой коллегии, подобно Сенату, решались большинством голосов среди членов присутствия. В канцелярии никакие вопросы не решались, поскольку там работали писцы – «низшее сословие» коллегий. Как и положено, они переписывали все исходящие бумаги, и за их счет шел в основном рост бюрократического аппарата России.

И наконец, в результате реформ значительно укрепилась монархическая власть. Законодательно неограниченность царской власти выражалась в одном из документов следующими словами: «Монархов власть есть самодержавная, которым повиноваться Сам Бог повелевает». В 1721 году, после подписания Ништадтского мира со Швецией, Петр принял от Сената титул императора и наименование «Великий», став таким образом первым российским императором. Император обладал всей полнотой власти в государстве.

Результатом петровских административных реформ стала невиданная раньше централизация и бюрократизация управления, хотя новая государственная машина работала гораздо эффективнее старой. Именно в петровских реформах рождался новый класс – российская бюрократия, которая через столетие стала уже настолько сильна, что начала становиться в каком-то роде независимой даже от императора и серьезно влиять на положение дел в России. В целом же система, созданная Петром, оказалась очень жизнеспособной и в отдельных своих элементах сохранялась вплоть до 1917 года.

Россия в 1725–1801 годах