Советское государство в 1920-х годах. Новая экономическая политика
Образование СССР
После окончания Гражданской войны с особой остротой встал вопрос об административном устройстве Советского государства. В годы Гражданской войны на окраинах бывшей Российской империи возникло несколько советских республик (на территории Украины – УССР, Белоруссии – БССР, в Прибалтике, на Кавказе). После поражения Советской власти в Прибалтике (весной – летом 1919 года) РСФСР, УССР и БССР объединились в военном союзе, и в 1920–1921 годах в этот союз вошли еще Грузия, Армения и Азербайджан, сведенные позднее в одну Закавказскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику (ЗСФСР). Одновременно путем заключения двусторонних договоров военный союз был дополнен экономическим союзом – объединялись наркоматы, вводилась единая денежная система. В 1922 году для повышения международного статуса Советского государства в период проведения международной экономической конференции в Генуе был оформлен и дипломатический союз республик. Единой политической силой данного союза стала коммунистическая партия, а республиканские компартии существовали на правах областных организаций единой РКП(б).
Для разработки окончательного плана объединения всех советских республик ЦК РКП(б) создал в августе 1922 года специальную комиссию во главе с В. В. Куйбышевым. Комиссия пришла к выводу о необходимости образования государственного союза социалистических республик путем включения их в РСФСР на правах автономных. В основу такого решения лег «план автономизации», подготовленный И. В. Сталиным. Однако, когда «план автономизации» не поддержали 3 из 6 республик, Ленин предложил новый план – союза равноправных республик: РСФСР и другие социалистические республики вместе должны были войти «в новый союз, новую федерацию». Не согласный с таким решением Сталин расценил позицию Ленина как «национал-либерализм», но открыто возражать не стал.
29 декабря 1922 года в Москве состоялась конференция полномочных делегаций союзных республик; были рассмотрены проекты Декларации и Договора об образовании СССР. 30 декабря 1922 года в Москве в помещении Большого театра состоялся I Всесоюзный съезд Советов. Съезд утвердил Декларацию и Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик и избрал Центральный Исполнительный Комитет СССР (ЦИК СССР). В СССР входило шесть республик: РСФСР, БССР, УССР и ЗСФСР (последняя объединяла три республики). Таким образом, большевики собрали большую часть территории бывшей Российской империи в единое государство. СССР воспринимался в мире как преемник Российской империи. Такой подход давал представителям западных стран возможность говорить о восстановлении реальности, существовавшей до мировой войны. Начался очередной этап развития Российского государства, теперь уже в форме Союза Советских Социалистических Республик.
В 1923 году была разработана Конституция СССР, созданы правительство СССР и вторая палата ЦИК Союза ССР. 31 января 1924 года II съезд Советов СССР утвердил Конституцию. Новая Конституция повторяла основные положения Конституции РСФСР 1918 года, а также дополнялась разделом о национально-государственном устройстве нового государства. В ней провозглашались принципы построения союзного многонационального государства: добровольное, равноправное объединение суверенных республик, их право выхода из СССР. Конституция установила государственный герб, флаг и столицу СССР – Москву. Гимном Советского Союза стал «Интернационал». II съезд Советов СССР также принял решение увековечить память о Ленине, скончавшемся 21 января 1924 года, путем переименования Петрограда в Ленинград. На пост председателя СНК СССР был избран А. И. Рыков.
Новая экономическая политика (НЭП)
Россия вышла из двух войн первой четверти XX столетия с колоссальными потерями – более 20 миллионов человек. Огромное количество инвалидов и беспризорных детей усугубило положение. Гигантскими были и экономические потери, составившие более четверти довоенного богатства страны (свыше 40 миллиардов золотых рублей). Промышленное производство сократилось в 1920 году по сравнению с 1913 годом в 7 раз, а сельскохозяйственное производство – на треть. Сильный голод охватил юг Украины, Крым, Северный Кавказ, Южный Урал, особенно Поволжье. По официальным данным, от голода и эпидемии (тиф, малярия и т. п.) умерло более 1 миллиона человек.
Крестьянское недовольство мероприятиями новой власти вылилось в волну антибольшевистских восстаний, в которых только на территории РСФСР приняли участие около 150 тысяч человек. Наиболее крупным стало восстание под руководством эсера А. Антонова в Тамбовской и Воронежской губерниях. В городах не редкостью были антибольшевистские рабочие забастовки, на подавление которых часто приходилось направлять войска.
Волновались армия и флот. В феврале – марте 1921 года эти волнения вышли из берегов: восстала крупнейшая военно-морская база Балтийского флота – город-крепость Кронштадт. Моряки выступили под лозунгами «Власть Советам, а не партиям!», «Советы без коммунистов!». Восстание в Кронштадте было жестоко подавлено войсками под руководством М. Н. Тухачевского. Необходимо было срочно искать выход из сложившейся ситуации, и он был найден: в России начинается эпоха НЭПа – новой экономической политики.
Возможно, годы НЭПа для многих советских людей были лучшими годами эпохи правления большевиков. Подъем экономики после разрушительной Гражданской войны, несомненно, стал возможным благодаря восстановлению, хотя и не полному, рыночных отношений. Только благодаря НЭПу большевикам удалось удержаться у власти, окончательно устранить своих политических соперников в лице других политических партий и внутренней оппозиции. Вместе с тем относительная либерализация экономики не привела к демократизации в общественной и политической жизни Советской России. Для любой успешно функционирующей рыночной системы абсолютно необходима политическая стабильность, гарантии собственности, инвестиций и т. д., однако ничего подобного большевики предлагать не собирались. Но в целом после нескольких лет войны переход к новой экономической политике позволил поднять экономику Советской России из разрухи.
Начатый в стране, где люди умирали с голоду, НЭП представлял собой радикальный поворот в политике. Сама жизнь подсказывала, что нужно переходить к новым способам хозяйствования. И на Х съезде РКП(б) в 1921 году по инициативе В. И. Ленина была введена новая экономическая политика. Ее сущность, по определению Ленина, «…есть союз пролетариата и крестьянства, сущность – в смычке авангарда, пролетариата с широким крестьянским полем». Значительная часть большевиков воспринимала НЭП как поражение, уступку капитализму, капитуляцию перед буржуазией. Поэтому руководству партии стоило немалого труда убедить рядовых коммунистов в целесообразности нового экономического курса, встретившего на местах определенное противодействие, – практически во всех парторганизациях имели место случаи выхода из РКП(б) «за несогласие с НЭПом».
Тактической целью НЭПа стал выход из кризиса путем укрепления экономического союза рабочих и крестьян, стратегической целью – построение социализма. Основные элементы этой политики: подоходный прогрессивный налог с крестьянства (в 1921–1922 годах – продналог), свобода торговли, разрешение аренды небольших частных предприятий, найм рабочей силы, отмена карточной системы и нормированного снабжения, платность всех услуг, перевод промышленности на полный хозрасчет и самоокупаемость.
Вслед за Х съездом партии ВЦИК издал декрет от 21 марта 1921 года «О замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом». «Этот налог должен быть меньше, чем хлебная разверстка, – говорилось в обращении ВЦИК и СНК к крестьянству РСФСР 23 марта 1921 года. – Он должен назначаться еще до весеннего посева, чтобы каждый крестьянин мог заранее учесть, какую часть урожая он должен отдать государству и сколько останется в его полное распоряжение. Налог должен взиматься без круговой поруки, то есть должен падать на отдельного домохозяина, чтобы старательному и трудолюбивому хозяину не пришлось платить за неаккуратного односельчанина. По выполнении налога оставшиеся у крестьянина излишки поступают в его полное распоряжение. Он имеет право обменять их на продукты и инвентарь, которые будет доставлять в деревню государство из-за границы и со своих фабрик и заводов; он может использовать их для обмена на нужные ему продукты через кооперативы и на местных рынках и базарах…»
Размеры налога были почти в два раза меньше продразверстки – 240 миллионов пудов зерновых вместо 423 миллионов по разверстке 1920 года, из которых реально было собрано около 300 миллионов; еще предполагалось получить около 160 миллионов пудов через торговлю. Теперь нужно было сдавать уже не все излишки государству, а лишь строго определенную часть. Все запасы продовольствия, сырья и фуража, оставшиеся после выплаты налога, поступали в полное распоряжение земледельцев и могли быть использованы для укрепления их хозяйства, личного потребления и обмена на промышленные товары.
Продовольственный налог взимался в виде процентов или долевого отчисления от производимых в хозяйстве продуктов с учетом урожая, числа едоков в хозяйстве, наличия скота. Размер налога устанавливался до сева. Налог представлял собой прогрессивное обложение: для маломощных хозяйств, для хозяйств городских рабочих ставка налога также снижалась; в исключительных случаях эти хозяйства и вовсе освобождались от налога. Была введена свобода обмена, покупки и продажи сельскохозяйственных объектов.
Замена продразверстки продналогом имела чрезвычайно важное значение. Повысилась заинтересованность крестьянства в развитии хозяйства. Крестьянину была предоставлена возможность свободного выбора формы использования своей земли: товарищеской, общинной, отрубной или хуторной. Стало возможным наладить правильный продуктообмен, без чего нельзя было восстановить хозяйство.
Коренные изменения произошли и в области промышленного производства. Прежде всего был отменен декрет о полной национализации промышленности. Было разрешено возобновить капиталистическое производство на мелких промышленных предприятиях, выпускающих товары широкого потребления. В связи с этим в промышленности и торговле возник частный сектор: некоторые государственные предприятия были денационализированы, другие сданы в аренду; частным лицам было разрешено создавать собственные промышленные предприятия с числом занятых не более 20 человек (позднее этот «потолок» был поднят). Среди арендованных частниками фабрик были и такие, которые насчитывали 200–300 человек, а в целом на долю частного сектора в период НЭПа приходилось от 20 до 25 % промышленной продукции, 40–80 % розничной торговли и небольшая часть оптовой торговли.
Частникам разрешалось заниматься лишь производством предметов народного потребления. Значительная часть промышленности, вся внешняя торговля оставались в руках государства, или, как говорили большевики, они сохраняли за собой «командные высоты в экономике». Допускалось также создание концессий с привлечением иностранного капитала, смешанных акционерных обществ и совместных предприятий.
В статье «О продовольственном налоге» Ленин, призывая идти на выучку к капиталистам, называл основные формы реализации новой экономической политики: аренда, кооперация, концессии, торговля. К числу важнейших законов, принятых советской властью в 1920 году, принадлежит закон о концессиях. Советская сторона по договору могла передавать зарубежным предпринимателям на определенный срок в эксплуатацию природные богатства, предприятия или другие хозяйственные объекты. В концессиях Ленин усматривал опасность восстановления капитализма. Но через те же концессии он видел возможность приобретать необходимые машины и паровозы, станки и оборудование, без которых восстановить хозяйство невозможно.
Были заключены концессии между правительством РСФСР и Большим Северным телеграфным обществом на эксплуатацию подводных телеграфных линий между Россией, Данией, Японией, Китаем, Швецией и Финляндией (1921). В 1922 году открылась первая международная авиалиния Москва-Кенигсберг. Создаются специальные акционерные предприятия: русские, иностранные, смешанные. Помимо капитала в СССР направлялся поток рабочих-эмигрантов со всего мира. В 1922 году американским профсоюзом швейников и Советским правительством была создана Русско-американская индустриальная корпорация (РАИК), которой были переданы шесть текстильных и швейных фабрик в Петрограде, четыре – в Москве.
Но в дальнейшем концессии и смешанные предприятия не получили своего развития, так как постоянно сталкивались с жестким государственным механизмом в виде его центральных органов управления, которые ограничивали экономическую свободу предпринимателей. Сказывалось и недоверие Запада к нашей стране из-за судьбы прежних долгов, так и не возвращенных.
Поворот Советской России в сторону НЭПа вызвал во всем мире определенные надежды на либерализацию советского режима, которые усиленно подогревались эмигрантами. В журнале «Социалистический вестник», издававшемся в Берлине, писали: «Кто сказал А, должен сказать Б. Новую, рациональную, на подъем производительных сил рассчитанную экономическую политику нельзя вести государственным аппаратом и методами, приспособленными к экономической утопии и приведшими к экономической катастрофе». На очередь дня в Советской России, по мнению авторов журнала, выдвинулся вопрос «о демократической ликвидации большевистского периода русской революции».
Была проведена денежная реформа. Для стабилизации рубля была проведена деноминация денежных знаков, то есть изменение их нарицательной стоимости по определенному соотношению старых и новых знаков. Взамен обесценившихся и фактически уже отвергнутых оборотом совзнаков в 1922 году был начат выпуск новой денежной единицы – червонцев, имевших золотое содержание и курс в золоте (1 червонец = 10 дореволюционным золотым рублям = 7,74 грамма чистого золота). В 1923 году были выпущены другие совзнаки, один рубль которых равнялся 1 миллиону прежних денег и 100 рублям образца 1922 года. В 1924 году быстро вытеснявшиеся червонцами совзнаки вообще прекратили печатать и изъяли из обращения; в том же году был сбалансирован бюджет и запрещено использование денежной эмиссии для покрытия расходов государства; выпущены новые казначейские билеты – рубли (10 рублей = 1 червонцу). На валютном рынке как внутри страны, так и за рубежом червонцы свободно обменивались на золото и основные иностранные валюты по довоенному курсу царского рубля (1 американский доллар = 1,94 рубля).
Возродилась кредитная система. В 1921 году был воссоздан Госбанк, начавший кредитование промышленности и торговли на коммерческой основе. В 1922–1925 годах был создан целый ряд специализированных банков: акционерные, в которых пайщиками были Госбанк, синдикаты, кооперативы, частные лица и даже одно время иностранцы для кредитования отдельных отраслей хозяйства и районов страны; кооперативные – для кредитования потребительской кооперации; организованные на паях общества сельскохозяйственного кредита, замыкавшиеся на республиканские и центральный сельскохозяйственные банки; общества взаимного кредита – для кредитования частной промышленности и торговли; сберегательные кассы – для мобилизации денежных накоплений населения. На 1 октября 1923 года в стране действовало 17 самостоятельных банков, а доля Госбанка в общих кредитных вложениях всей банковской системы составляла две трети. К 1 октября 1926 года число банков возросло до 61, а доля Госбанка в кредитовании народного хозяйства снизилась до 48 %.
Введение НЭПа вызвало изменение социальной структуры и образа жизни людей. Его олицетворением были яркие, социально разнородные типы: красные наркомы – недавние революционеры-подпольщики и солдаты; красные директора – вчерашние рабочие и технические специалисты; многочисленная армия служащих различных контор («барышни») – бывшие гимназистки и курсистки; приказчики и мелкие лавочники; наконец-то встающие на ноги крестьяне-единоличники. Это был пестрый мир, где соседствовали и взаимодействовали разные культуры, каждая со своими идеалами, целями, нормами поведения.
Наиболее колоритной фигурой того времени была новая советская буржуазия – нэпманы, «совбуры». Эти люди в значительной степени определяли лицо своей эпохи, но находились как бы за пределами советского общества: были лишены избирательных прав, не могли быть членами профсоюза. В среде нэпманов старая буржуазия имела большой удельный вес (от 30 до 50 % в зависимости от рода занятий). Остальная часть нэпманов выходила из среды советских служащих, крестьян и кустарей. Связана нэпманская буржуазия была как с частнокапиталистическим, так и с госкапиталистическим укладом. Ввиду быстрой оборачиваемости капитала основной сферой деятельности нэпманов была торговля.
Отмена закона о всеобщей трудовой повинности в 1921 году дала возможность заняться предпринимательством. Быстро стали наполняться полки магазинов товарами и продуктами. Во многих городах были открыты Торгсины, где можно было купить дорогие вещи, но только за золото и иностранную валюту. Люди сами отрывали свои клады и несли припрятанные драгоценности в Торгсины. Однако вскоре там стали появляться сотрудники ГПУ, которые интересовались, откуда у покупателей золото или валюта, когда то и другое давно было приказано сдать. Визит в Торгсин стал, как правило, означать обыск в тот же день и арест с последующим освобождением в случае добровольной сдачи золота и валюты.
Советская власть нуждалась в нэпманах, но в то же время постоянно подчеркивала их классовую ущербность и многочисленными ерническими и брезгливыми статьями в прессе недвусмысленно давала понять, что хотя «НЭП – это всерьез и надолго», но не насовсем и что их в итоге ждет суровая расплата за постыдную слабость, допущенную советской властью в виде разрешения капиталистических отношений в экономике.
Значительные изменения произошли и в традиционных слоях населения. В период Гражданской войны была полностью уничтожена и без того немногочисленная русская буржуазия. Серьезный урон понесла интеллигенция. В то же время еще со времен Первой мировой войны шел активный процесс маргинализации населения. Это в полной мере относилось и к рабочему классу: из Гражданской войны и сопутствовавшей ей разрухи вышел «пролетариат, ослабленный и до известной степени деклассированный разрушением его жизненной основы – крупной машинной промышленности», как констатировал В. И. Ленин. В 1920 году, по официальным данным, в России насчитывалось 1,7 миллиона промышленных рабочих, причем кадровые рабочие составляли не более 40 %, то есть около 700 тысяч человек. Но уже к 1928 году общая численность рабочего класса увеличилась в 5 раз. Основную массу рабочего пополнения составляла пауперизованная[5] сельская молодежь. Перебираясь в город, она изменяла свой социальный статус, что рождало сложную гамму настроений. С одной стороны, это было растущее ожидание лучших перемен, что вкупе с крестьянской психологией превращало ее в послушную и доверчивую по отношению к государству массу населения. С другой стороны, попранные НЭПом уравнительные настроения делали ее яростными противниками тех, кто смог обеспечить себе высокий материальный достаток. Эта нота значительно усиливалась за счет той части сельских мигрантов, которые были вытолкнуты из деревни, но не нашли работы в городе, пополняя растущие ряды безработных.
Значительные темпы экономического роста в период НЭПа во многом объяснялись «восстановительным эффектом»: в промышленности – введением в эксплуатацию уже имевшегося оборудования, которое не использовалось, так как население было занято войнами и революциями, в сельском хозяйстве – восстановлением заброшенных пахотных земель. Когда в конце 20-х годов эти резервы иссякли, стране понадобились огромные капиталовложения для реконструкции старых заводов и создания новых отраслей промышленности.
В 1928 году прибыльность промышленного производства была меньше, чем до войны. Нельзя было рассчитывать и на сельское хозяйство, некогда являвшееся поставщиком экспортной продукции. Одним из результатов НЭПа было дробление крестьянских хозяйств, осереднячивание деревни, что, в свою очередь, приводило к уменьшению производства товарной продукции, так как середняк производил продукты прежде всего для собственного потребления и почти не был связан с рынком. До революции основным поставщиком товарного хлеба были помещичьи хозяйства. Теперь они были ликвидированы. К тому же новая власть всячески препятствовала росту индивидуального крупного хозяйства в деревне.
Национализация земли, отсутствие земельного рынка препятствовали созданию капиталов в аграрном секторе. Крестьянское хозяйство дробилось и мельчало. Правда, между 1923 и 1925 годами государство вынуждено было снять ряд ограничений, введенных Декретом о земле, на запрет аренды земли и найма рабочей силы. Но аренда носила краткосрочный характер, а наем работников ставил нанимателя в разряд «кулаков», к которым власти относились с подозрением. Ряд решений Совнаркома восстановил переселенческую политику, а также возможность выселения крестьян на хутора и отруба, но без собственности на землю. Но и эти меры позволили несколько улучшить к 1926 году продовольственное снабжение населения.
В стране, где почти 80 % населения по-прежнему составляло крестьянство, на этот слой людей ложилась основная тяжесть налогового бремени. Но крестьянство в массе своей было недостаточно зажиточным, чтобы обеспечивать нужные суммы налоговых поступлений. Поэтому государство постоянно стремилось усилить налогообложение всех сколько-нибудь зажиточных частных элементов в сельском хозяйстве, промышленности и торговле. Так, сельхозналог составлял максимум 5 % (колебался в зависимости от качества земли, количества скота и т. д.).
К 1925 году стало ясно, что народное хозяйство оказалось на развилке: дальнейшему продвижению к рынку мешали политические и идеологические факторы; возврату к военно-коммунистическому типу хозяйства мешали воспоминания о массовом голоде, боязнь антисоветских выступлений.
Новая экономическая политика создавала условия для восстановления сельского хозяйства, что было совершенно необходимо и для восстановления и развития промышленности. Деревне нужны были промышленные товары: одежда, обувь, сельскохозяйственные орудия. Молодая советская промышленность в тот период еще не могла обеспечить деревню достаточным количеством товаров в обмен на ее продукты. Поэтому государство временно разрешило открыть мелкие частные предприятия: небольшие заводы, лавки и т. п.
Свидетельством успехов восстановления народного хозяйства стала Первая сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка СССР в Москве (1923). Все районы страны прислали продукты своего труда. Зарубежные гости удивлялись, что Россия, разоренная войной, вчера еще голодная, смогла показать на выставке крупные достижения. Более миллиона человек осмотрели ее экспонаты. В октябре 1923 года выставку посетил В. И. Ленин. Это был последний его приезд в Москву из Горок.
В 1925 году посевная площадь достигла довоенного уровня. Крестьяне засеяли почти такую же площадь, как в довоенном 1913 году. Валовой сбор зерна составил 82 % по сравнению с 1913 годом. Поголовье скота превысило довоенный уровень. 13 миллионов крестьянских хозяйств являлись членами сельскохозяйственной кооперации. В стране было около 22 тысяч колхозов.
Столкнувшись с фактическим отсутствием необходимых для модернизации средств, большевистская власть уже с середины 20-х годов пыталась решить эту проблему путем все большей централизации в руках государства финансовых и материальных ресурсов и ужесточения распределительной политики. Однако конкретные формы и методы корректировки экономического курса определились в результате сложной политико-идеологической борьбы среди партийных лидеров.
В период НЭПа началось осуществление плана ГОЭЛРО – первого перспективного плана восстановления и развития страны на основе электрификации. План ГОЭЛРО был рассчитан на 15 лет. 22 декабря 1920 года на VIII Всероссийском съезде Советов на всю Россию прозвучали ленинские слова: «Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всего государства». В основе плана лежало строительство 30 крупных электростанций в европейской части России, а также на Урале, в Сибири, в Туркестане. За счет развития электрификации предполагалось быстро поднять, модернизировать и расширить производственную базу страны. Планировалось увеличить добычу нефти в 4 раза, каменного угля – более чем в 7 раз, выплавку чугуна – в 70 раз, производство хлопчатобумажных тканей – в 13 раз.
НЭП, испытывающий то в меньшей, то в большей степени административно-командное давление, был обречен на кризисы. То и дело напоминавший о себе приоритет политики над экономикой вносил сбои в механизмы НЭПа. Сказывались и просчеты в руководстве экономикой.
НЭП в политическом отношении способствовал сплочению двух классов – пролетариата и крестьянства, успокоению народа на основе гражданского мира. Но для партии он явился всего лишь передышкой перед новым рывком к социализму в том виде, как его понимали партийная верхушка и созданная ею система.
После XIV съезда началось сворачивание НЭПа. На словах партия выступала за НЭП, а на деле стремилась приблизиться к прежнему жесткому курсу. Подверглись сокращению избирательные права зажиточных крестьян, урезались кредиты сельхозкооперации и частным капиталистам, быстро росла ничем не обеспеченная денежная эмиссия. Конкретно логика сворачивания НЭПа выглядела следующим образом. С 1925 года начинают падать темпы роста общественного производства в связи с завершением в основном восстановления народного хозяйства. Поиск средств на проведение индустриализации привел к нарушению эквивалентности товарообмена на стоимостной основе и постепенную его замену государственным распределением, что усиливало тенденцию к централизации управления экономикой и страной в целом. В 1927 году новая линия определилась в решениях XV съезда ВКП(б), в которых была выдвинута программа на «реконструирование» НЭПа для решения задач социалистического строительства, расширения плановых начал в экономике, активного наступления на капиталистические элементы города и деревни.
Закат НЭПа ознаменовался первым крупным показательным процессом над старыми специалистами (инженерами, техниками) – «Шахтинским», прошедшим в Москве в 1928 году. На процессе под председательством А. Я. Вышинского группа старых специалистов была обвинена во вредительстве и осуждена на различные сроки заключения. Было вынесено и пять смертных приговоров. «Шахтинский» процесс положил начало кампании преследования старых специалистов и замены их новыми выдвиженцами. Сразу после процесса было арестовано не менее двух тысяч технических специалистов, обвиненных во «вредительстве».
Итак, какое же значение имел НЭП для России? Основным успехом НЭПа, безусловно, является восстановление разрушенной экономики в стране, которая после революции оказалась в международной изоляции, из которой эмигрировало значительное число специалистов, интеллигенции – одним словом, части общества, необходимой для нормального развития государства. В этих условиях проведение достаточно успешной экономической политики является несомненным успехом новой власти. Однако именно по той причине, что в результате революции и последующей Гражданской войны Россия лишилась квалифицированных кадров, неизбежны были ошибки и просчеты в экономике.
Главным противоречием в годы НЭПа являлось явное расхождение в экономической политике и политической системе России. Именно в годы НЭПа, когда в экономике происходили изменения, направленные на «реабилитацию» товарно-денежных отношений и введение элементов свободной рыночной экономики, пусть даже и очень ограниченной и всецело находящейся под контролем государства, в то же самое время окончательно установилась большевистская монополия на власть. Государство, сохранявшее контроль над «командными высотами», то есть над крупной промышленностью и банками, постоянно стремилось диктовать свои условия и в других отраслях экономики. В этом одна из важных причин кризисов НЭПа 1923, 1925 и 1928 годов, которые в конце концов привели к его свертыванию и утверждению жесткой командно-административной системы, «военно-коммунистической» по своему содержанию. Политическая нестабильность, отсутствие гарантий частной собственности, жесткий контроль со стороны государства над экономикой, наконец, откровенно враждебное отношение к «нэпманам» со стороны как государства, так и значительной части общества привели к тому, что основной частный капитал пошел главным образом в спекулятивные посреднические операции, но не в долгосрочные производственные проекты, которые были действительно необходимы экономике.
Страна, взявшая курс на продолжение индустриализации, оказалась перед ограниченными возможностями выбора путей ее осуществления. В этих условиях единственно приемлемым становился путь осуществления индустриализации за счет деревни и энтузиазма рабочих. Если административно-командные методы проведения индустриализации привели к свертыванию НЭПа, то в проведении коллективизации – к окончательному его слому.
Подводя итоги НЭПа, необходимо подчеркнуть, что они были как положительными, так и отрицательными. Среди положительных результатов следует назвать восстановление народного хозяйства и возрождение сельского хозяйства. Национальный доход увеличился на 18 % в год и к 1928 году – на 10 % в пересчете на душу населения, что превысило уровень 1913 года. Рост промышленной продукции составлял 30 % ежегодно, что свидетельствовало о быстром росте производительности труда. Рубль стал крепким и стабильным (хотя во второй половине 20-х годов в связи с индустриализацией началась инфляция), существенно возросло материальное благосостояние населения. Что касается негативных последствий, то среди них – непропорциональное развитие основных отраслей народного хозяйства, отставание темпов роста промышленности от сельскохозяйственного производства, что вызывало экономические кризисы, увеличение численности безработных, которая к концу НЭПа составила более 2 миллионов человек.
Все эти факты говорят о том, что НЭП был именно вынужденной мерой, к которой большевиков заставили прибегнуть чрезвычайные обстоятельства. Развал экономики требовал решений, однако террор не был в состоянии решить проблемы, стоящие перед Россией. Пойти на полное снятие всех ограничений на пути свободной рыночной экономики большевики не могли – это означало бы слишком уж явно отказаться от собственных позиций и в конечном счете потерять власть. Свободная рыночная экономика подразумевает и свободное общество, что было невозможно в тех условиях. Однако и ничего не делать тоже невозможно – страна находилась на грани голодной смерти. Сохранение власти – вот цель, заставившая Ленина пересмотреть свои подходы к построению нового общества. Он этого и не скрывал, говоря: «Мы еще вернемся к террору». Последующие события подтвердили это. К террору действительно вернулись, и вернулись надолго и всерьез. Ведь в конце 1929 года Сталин объявил о конце НЭПа и переходе к политике «ликвидации кулачества как класса».
Политическое развитие и внутрипартийная борьба в условиях НЭПа
С окончанием Гражданской войны и переходом в 1921 году к НЭПу появилась необходимость изменения многих политических структур, созданных и работавших в чрезвычайных условиях войны и разрухи. В 1921 году ВЦИК объединил все революционные трибуналы в один – Верховный революционный трибунал, в 1922 году была реформирована ВЧК, которая вошла под новым названием ГПУ (Государственное политическое управление) в Народный комиссариат внутренних дел (НКВД). На местах вместо чрезвычайных комиссий создавались политические отделы (политотделы). В 1922 году была создана единая судебная система: народный суд, губернский суд, Верховный суд республики. Судьи и народные заседатели избирались.
Однако с окончанием войны диктатура большевиков еще более усилилась. Разобравшись с врагами внешними, власть приступила к выяснению отношений с внутренней оппозицией. В августе 1922 года XII конференция РКП(б) признала все антибольшевистские партии и течения «антисоветскими», то есть антигосударственными. После окончания Гражданской войны все эти партии были обречены. Намеком на дальнейшую участь всех оппозиционных большевизму политических объединений стал показательный судебный процесс над партией правых эсеров. Им были предъявлены обвинения в диверсиях и терроре в отношении руководителей компартии и Советского государства в период Гражданской войны.
В 1923 году СССР оказался в сложной ситуации. Компартия Германии заявила Коминтерну о приближении пролетарской революции в своей стране, и руководство партии и Коминтерна стало готовиться к военным действиям Красной Армии на западном направлении, которыми собиралось поддержать германскую революцию. Подготовка к боевым действиям немедленно отразилась на слабой экономике страны: произошел резкий скачок цен на промышленные товары широкого потребления, пошел вниз курс только начавшего стабилизироваться советского рубля. Чтобы не допустить инфляции, было сокращено кредитование государственных трестов и предприятий, и без зарплаты остались рабочие и служащие. Следствием этого стали осенью 1923 года широкомасштабные выступления рабочих по всей стране в защиту своих экономических интересов (в стачках приняли участие около 65 тысяч рабочих). Организаторами стачек в ряде случаев были члены партии, объединившиеся в нелегальные группы «Рабочее дело» и «Рабочая правда».
Эти события привели к столкновению руководящую партийную группу в лице Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева и И. В. Сталина, захватившую в период болезни Ленина контроль за деятельностью партийно-государственного аппарата, и председателя Реввоенсовета Л. Д. Троцкого. Последний направил в адрес ЦК РКП(б) письма, где писал о том, что «активность партии приглушена. Партия с величайшей тревогой наблюдает вопиющие противоречия хозяйственной работы со всеми их последствиями». Троцкий требовал разрушить насаждаемую Сталиным систему «назначенчества», когда руководители назначаются «сверху», и предлагал выбирать их «снизу». Он также указал на два источника пополнения рядов партии – партийные ячейки на предприятиях и учащуюся молодежь. Вскоре к Троцкому присоединились несколько десятков партийных и государственных работников (Антонов-Овсеенко, Преображенский, Пятаков, Сапронов и другие – всего 46 человек). Все они выражали беспокойство тем, что партия разделилась на «секретарскую иерархию» и основную массу рядовых членов, почти не участвующих в партийной жизни, и предупреждали о «тяжких бедах для всей партии», если сложившаяся ситуация не изменится.
На октябрьском пленуме 1923 года Л. Д. Троцкий и другие оппозиционеры были осуждены за попытку организации фракционной борьбы, однако руководящая партийная группа признала целесообразность «оживления» партийной работы и расширения внутрипартийной демократии. Была организована дискуссия, которая позволила несколько разрядить напряженность между «верхами» и «низами» Коммунистической партии. Однако большинство рядовых членов партии осталось в стороне от этой борьбы: трещина между верхами партии и основной массой коммунистов стремительно увеличивалась и в конце концов привела к образованию особой касты – партийной номенклатуры. Газета «Правда» констатировала 5 декабря 1923 года: «Низы молчат. Громадное большинство членов партии не читает „Правды“ и или ничего не знает о дискуссии, или знает о ней только понаслышке».
В начале января 1924 года из Сибири и с Дальнего Востока стали поступать сообщения о вооруженном сопротивлении крестьян налогообложению. Вскоре в Амурской области вспыхнуло настоящее восстание, охватившее территорию семи волостей. Возглавил восстание генерал Сычев, и оно было подавлено после упорного сопротивления. В начале лета 1924 года осложнилась политическая обстановка в Закавказье: в нескольких уездах Грузии началось повстанческое движение против большевистской власти, также с большим трудом ликвидированное (с привлечением частей Красной Армии). Г. Е. Зиновьев назвал грузинское восстание «вторым Кронштадтом».
Последние два года своей жизни В. И. Ленин из-за тяжелой болезни все меньше принимает участие в политической жизни страны. В середине декабря 1922 года у него случился инсульт (уже второй – первый был в мае этого же года), который надолго лишил его возможности нормально двигаться и говорить, и все это заставило его окончательно отойти от прямого руководства партией и страной. В те дни, когда болезнь отступала, он диктовал короткие статьи, в которых пытался предостеречь партию от многих ошибок. За два с половиной месяца им было продиктовано пять статей и несколько писем, известных под условным названием «Политическое завещание В. И. Ленина». Некоторые исследователи считают, что в его последних работах можно увидеть разочарование в результатах революции. Ленин констатировал, что ставка на европейскую социалистическую революцию, с которой большевики связывали свою победу, не оправдалась. В этих условиях он предлагал использовать всю силу государства для того, чтобы догнать промышленно развитые страны, создав современную тяжелую промышленность. В своей статье «Письмо к съезду», не публиковавшейся потом долгое время, он предложил сместить Сталина с поста Генерального секретаря ЦК из-за его грубости, капризности и нелояльности и поставить на этот пост человека, который не будет злоупотреблять властью. Он также предлагал увеличить состав ЦК партии в несколько раз, введя в него простых рабочих, чтобы избежать «вождизма» и обюрокрачивания верхушки, а также усилить контроль за деятельностью высшего партийного руководства, в том числе и генерального секретаря, путем объединения партийного и рабочего контроля. «Письмо к съезду» обсуждалось на XIII съезде партии в мае 1924 года, однако было отклонено; также не было принято демонстративное заявление Сталина об отставке.
Смерть Ленина, наступившая в Горках 21 января 1924 года в результате кровоизлияния в мозг, резко обострила внутрипартийную борьбу. Столкновение неизбежно должно было произойти прежде всего между самыми крупными фигурами в руководстве партии – Троцким и Сталиным. Выше уже говорилось об их конфликте в 1923 году. Осенью 1924 года Троцкий в статье «Уроки Октября» выделил свою особую роль в революции 1917 года, поставив себя рядом с Лениным. В результате он был снят с постов председателя Реввоенсовета и Наркомвоенмора, а его сторонники были отправлены в провинцию на перевоспитание.
После смерти Ленина был объявлен «ленинский призыв» в партию, идеей которого было заменить одного ушедшего Ленина огромным количеством коммунистов, восстановив таким образом баланс. В ходе призыва в партию вступило более 240 тысяч человек, и к маю 1924 года в рядах партии насчитывалось около 735 тысяч человек. Сразу после смерти Ленина Сталин начинает сосредоточивать в своих руках огромную власть. В конце 1924 – начале 1925 года он выдвинул тезис о возможности построения социализма «в основном» в одной, отдельно взятой стране – СССР. Полная же победа социализма, по его словам, станет возможна только при наступлении «мировой революции». Сталинский тезис был с неодобрением воспринят «новой оппозицией» во главе с вчерашними союзниками Г. Е. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым. Они расценили эти высказывания как предательство пролетарского интернационализма и мировой революции в целом. Одновременно они осудили НЭП как отступление перед капитализмом. На XIV съезде партии в декабре 1925 года «новая оппозиция» потерпела поражение. Зиновьев был снят со всех постов и выведен из состава Политбюро ЦК.
В 1926 году Зиновьев и Каменев получили поддержку Троцкого. Вскоре к ним присоединились многие старые большевики – Х. Г. Раковский, И. Т. Смилга, Г. Л. Пятаков, Н. К. Крупская, В. А. Антонов-Овсеенко, М. М. Лашевич. Оппозиционеры настаивали на перестройке НЭПа с целью сделать упор на тяжелую промышленность, предлагали усилить налогообложение деревни и сохранить этим перспективы мировой революции, которая все большему числу коммунистов уже казалась совершенно несбыточной мечтой. Оппозиционеры также требовали свободы дискуссий в партии. В день 10-й годовщины Октября в 1927 году они решили организовать в Москве и Ленинграде параллельные, противостоящие официальным демонстрации. Это был очень тревожный знак (тем более что стало известно, что оппозицию поддерживают студенты и армейские офицеры). Сталин перешел в наступление: после предъявления Троцкому, Зиновьеву, Каменеву и другим обвинений в попытке раскола и стремлении создать подпольную антибольшевистскую партию они были исключены из партии. В начале 1928 года несгибаемый Троцкий был выслан в Алма-Ату, а через год – из СССР по обвинению в контрреволюционной деятельности. Зиновьев и Каменев оказались более податливы, нежели Троцкий, признали свои «ошибки» и были восстановлены в партии в 1928 году.
В 1928–1929 годах резкий отпор от Сталина получили Н. И. Бухарин, А. И Рыков, М. П. Томский, выступившие против чрезвычайных методов хлебозаготовок и свертывания НЭПа. Сталин не стал ждать новых демонстраций – все они немедленно лишились руководящих постов в партии, правительстве, профсоюзах, Коминтерне со зловещим обвинением в «пособничестве буржуазии и насаждении капитализма в деревне». Это была фактически последняя попытка противостоять сталинскому курсу. К 1929 году его власть в коммунистической партии и в Советском государстве становится почти безраздельной.
Советская модель модернизации
Индустриализация
Индустриализация – создание крупного машинного производства, прежде всего тяжелой промышленности (энергетики, металлургии, машиностроения, нефтехимии и других базовых отраслей). Цель индустриализации – обеспечение экономической независимости страны и укрепление ее обороноспособности, а также техническое переоснащение народного хозяйства. Проблемы индустриализации в качестве первоочередной задачи развития советской экономики были поставлены в конце 1925 года на XIV съезде партии. На нем шла речь о необходимости превращения СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, производящую их. Для этого необходимо было максимально развивать производство средств производства, а также создавать социалистическую промышленность на основе повышения ее технического оснащения. Тогда же были определены и основные цели индустриализации:
• ликвидация технико-экономической отсталости страны;
• достижение экономической независимости;
• создание мощной оборонной промышленности;
• первоочередное развитие базовых отраслей промышленности (топливной, химической, машиностроения).
Главное внимание в первые годы уделялось реконструкции старых промышленных предприятий. Одновременно строились новые заводы (Саратовский и Ростовский заводы сельскохозяйственного машиностроения), началось сооружение Туркестано-Сибирской железной дороги и Днепропетровской гидроэлектростанции. Развитие и расширение промышленного производства почти на 40 % велось за счет ресурсов самих предприятий. Осуществление политики индустриализации потребовало изменений в системе управления промышленностью. Наметился переход к отраслевой системе управления, укреплялась централизация сырья, рабочей силы и производимой продукции. Сложившиеся в 20-30-х годах формы и методы управления промышленностью стали частью механизма хозяйствования, сохранявшегося в течение длительного времени. Для него были характерны чрезмерная централизация, директивное командование и подавление инициативы с мест. Не были четко разграничены функции хозяйственных и партийных органов, которые вмешивались во все стороны деятельности промышленных предприятий.
Жесткий политический режим 30-х годов, один из элементов которого – периодические чистки управленческих кадров, был связан с выбранной моделью индустриализации, при которой постоянное оперативное руководство ходом производства осуществлялось из Москвы. Отсюда – неизбежное развитие «подсистемы страха» на местах. В конце 20-х годов в жизни советского общества произошел перелом. Сталин говорил: «Чтобы стать передовой державой, требуется прежде всего неукротимое желание идти вперед и готовность пойти на жертвы».
Ни Сталин, ни Бухарин, ни их сторонники в середине 20-х годов еще не имели сложившегося плана экономического преобразования страны, ясных представлений о темпах и методах индустриализации. Сталин, например, резко возражал против разработки проекта Днепростроя, а также высказался против прокладки нефтепровода в Закавказье и сооружения новых заводов и фабрик в Ленинграде и Ростове, где имелись квалифицированные кадры. А. И. Рыков, выступая с докладом на пленуме ЦК ВКП(б), высказался в пользу форсированного развития сельского хозяйства, считая, что такой путь требует наименьших затрат, сулит расширение хлебного экспорта и возможностей закупки за рубежом оборудования и сырья для подъема промышленности.
Отказ от НЭПа означал смену целей, переориентацию политики. Еще в 1926 году Сталин заявил, что «индустриализация является основным путем социалистического строительства».
Поскольку решение всего комплекса задач – преобразование промышленности, сельского хозяйства, рост благосостояния народа – требовало огромных средств, которых не было, пришлось сделать выбор и сосредоточить все усилия для прорыва на узком фронте. Главными признавались «битва за металл», подъем машиностроения. Ноябрьский пленум ЦК (1928) подчеркнул: «Тяжелая индустрия и производство средств производства являются основным ключом социалистического преобразования всего народного хозяйства, в том числе и сельского».
Сталин провозгласил: «Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим!.. Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
В 1928 году вся страна за день выпускала 2 грузовика и 3 трактора. За рубежом закупали около четверти текстильного оборудования, более половины паровых турбин, почти 70 % металлорежущих станков и тракторов.
На базе ВСНХ СССР были образованы наркоматы тяжелой, легкой и лесной промышленности. Республиканские, краевые и областные Советы народного хозяйства были преобразованы в наркоматы легкой промышленности. К концу 30-х годов функционировал 21 индустриальный наркомат.
Каковы были источники индустриализации?
1. Налог с крестьянства. Сталин заявил, что для обеспечения быстрых темпов индустриализации страна не может обойтись без сверхналога с крестьянства, которое уплачивает «нечто вроде дани».
2. Экспорт хлеба. Наибольшую выручку за вывоз хлеба удалось получить в 1930 году – 883 миллиона рублей. В последующие годы цены на зерно на мировом рынке резко упали. Экспорт большого количества хлеба в 1932–1933 годах суммарно принес 389 миллионов рублей, а вывоз лесоматериалов – почти 700 миллионов рублей. Только продажа пушнины в 1933 году позволила выручить средств больше, чем за вывезенный хлеб (а ведь зерно у крестьян закупали по очень низкой цене).
3. Принудительные внутренние займы путем распространения облигаций. В 1927 году у людей был взят 1 миллиард рублей, в 1935 году – 17 миллиардов рублей.
4. Отмена «сухого закона» и поднятие цен на алкогольную продукцию, продажа которой расширялась: уже к концу 20-х годов доход от водки достиг 1 миллиарда рублей, и примерно столько же давала промышленность.
5. Эмиссия. Рост денежной массы, не обеспеченной товарами, продолжался в больших масштабах до конца первой пятилетки. Эмиссия выросла с 0,8 миллиарда рублей в 1929 году до 3 миллиардов рублей.
6. Продажа художественных ценностей.
Первый пятилетний план (1928/29-1932/33) вступил в действие с 1 октября 1928 года. По плану предполагалось, что промышленное производство возрастет на 180 %, производство машиностроения – на 230 %, производство труда – на 110 %. Национальный доход должен был увеличиться в 2 раза. Обеспечение столь высоких темпов развития требовало максимального напряжения сил, что хорошо понимали многие руководители партии и государства. Намечалось дальнейшее развертывание хозрасчета, введение его на каждом предприятии. Промышленность должна была увеличить поставку тракторов и удобрений. Руководство страны приняло решение – в кратчайший срок догнать передовые страны в технико-экономическом отношении.
Однако по добыче угля, нефти, выработке электроэнергии, стали показатели, намеченные планом, не были достигнуты. В наихудшем положении оказались отрасли, работа которых предопределялась тяжелым состоянием сельского хозяйства (общий объем сельскохозяйственной продукции на исходе пятилетки был ниже, чем в 1928 году). Это отразилось и на материальном положении народа.
В 1928 году карточная система распределения продуктов распространилась на население всех городов страны. Государство обеспечивало хлебом примерно 40 миллионов рабочих и служащих. Началась миграция из деревни в город, из одного центра в другой.
Второй план (1933–1937), утвержденный в начале 1934 года, сохранил тенденцию на приоритетное развитие тяжелой индустрии в ущерб отраслям легкой промышленности. Вторая пятилетка проходила в более нормальной обстановке, хотя и в этот период планы неоднократно пересматривались. Задания плана, по сравнению с первой пятилеткой, выглядели более реалистичными и умеренными. За годы второй пятилетки было сооружено 4,5 тысячи крупных промышленных предприятий, среди них Уральский машиностроительный, Челябинский тракторный, Ново-Тульский металлургический и другие заводы; десятки доменных печей, шахт, электростанций. В Москве была проложена первая линия метрополитена. Ускоренными темпами развивалась индустрия союзных республик. Г. К. Орджоникидзе, ставший в 1930 году председателем ВСНХ, призывал к реалистичному подходу, выступая за уменьшение ряда заданий.
Именно тогда, в середине 30-х годов, в обиход вошел лозунг «Кадры решают все». Начальное (четырехклассное) обучение было введено как обязательное лишь в 1930 году. Даже в 1939 году каждый пятый человек старше 10 лет еще не умел читать и писать. Специалистов с высшим образованием было около 1 миллиона человек. Кадры росли быстрыми темпами. Молодежь занимала руководящие посты. Коммунисты и комсомольцы сплачивали коллектив, были ярким символом героизма времен индустриализации. (Магнитострой возглавлял 26-летний Яков Гугель.) Многие люди верили в победу и, чтобы не пострадало производство, работали с энтузиазмом, порой без выходных, по 12–16 часов подряд. За одну ночь забойщик шахты «Центральная-Ирнина» в Донбассе А. Г. Стаханов установил выдающийся рекорд, добыв за 5 часов 45 минут 102 тонны угля (вместо 7 тонн по норме). Правительством было принято решение выдать Стаханову премию в размере месячного оклада, предоставить квартиру и оборудовать ее за счет шахты мебелью; объявить соревнование на лучшего работника шахты. По всей стране развернулось стахановское движение. Ударники-стахановцы перевыполняли план. К августу 1936 года движение охватило около четверти рабочих, а через 2 года – почти половину.
Началось строительство за полярным кругом: металлургический комбинат в Норильске, шахты в Воркуте, а также железные дороги. Не находилось нужного числа добровольцев на это строительство. Многие стройки создавались трудом заключенных. Завершение выполнения второго пятилетнего плана было объявлено досрочным – снова за 4 года 3 месяца. В некоторых отраслях действительно были достигнуты очень высокие результаты. В 3 раза выросла выплавка стали, в 2,5 раза – производство электроэнергии. Возникли мощные индустриальные центры и новые отрасли промышленности: химическая, станко-тракторная, авиастроительная. Развитию легкой промышленности уделялось незначительное внимание, цифры оказались ниже запланированных (от 40 до 80 % по разным отраслям). По структуре промышленного производства Советский Союз вышел на уровень развитых стран мира, уступая лишь США. В годы первых пятилеток было построено свыше 9 тысяч предприятий. Стоимость промышленного оборудования за это время удвоилась, но каждый рубль, вложенный в промышленность, приносил на 25 копеек прибыли меньше, чем до 1928 года, затраты сырья выросли на 25–30 %. Темпы роста тяжелой промышленности в предвоенные годы (1928–1940) были в 2–3 раза выше, чем за 13 лет развития России перед Первой мировой войной (1900–1913). За 12 лет советской индустриализации годичное производство чугуна и стали увеличилось в 4–5 раз (с 3–4 миллионов до 15–18 миллионов тонн), угля – почти в 5 раз (с 35 миллионов до 166 миллионов тонн). По абсолютным объемам промышленного производства СССР в конце 30-х годов вышел на второе место в мире после США, причем рост тяжелой промышленности осуществлялся невиданными темпами. Так, за шесть лет, с 1929 по 1935 год, СССР сумел поднять выплавку чугуна с 4,3 миллиона до 12,5 миллиона тонн. США понадобилось для этого 18 лет. В 30-х годах СССР стал одной из трех-четырех стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступной в то время человечеству.
Осуществление грандиозной индустриализации требовало коренной перестройки аграрного сектора. В западных странах аграрная революция предшествовала революции в промышленности, а потому в целом было легче снабжать продуктами городское население. В СССР оба этих процесса приходилось осуществлять одновременно. При этом деревня рассматривалась не только как источник продовольствия, но и как важнейший канал пополнения финансовых ресурсов для нужд индустриализации.
7 ноября 1929 года в «Правде» появилась статья Сталина «Год великого перелома», где говорилось о необходимости коренного перелома «в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию». Набиравший силу во второй половине 20-х годов «большой скачок» в индустриализации повлек за собой крутой перелом политики в деревне – коллективизацию.
Коллективизация
Руководители коммунистической партии считали, что для упрочения диктатуры пролетариата и построения социалистического общества кроме индустриализации необходим еще переход от мелкого индивидуального крестьянского хозяйства к крупному коллективному сельскому хозяйству, снабженному тракторами и современными сельхозмашинами, как единственно прочной основе советской власти в деревне. Они были убеждены в том, что без коллективизации невозможно вывести нашу страну на широкую дорогу построения экономического фундамента социализма, избавить многомиллионное трудящееся крестьянство от нищеты.
Созданная 8 декабря 1929 года при Политбюро комиссия, возглавляемая наркомом земледелия А. Я. Яковлевым, предложила провести «сплошную коллективизацию» районов Нижней Волги к осени 1930 года, Центральной черноземной области и степной Украины – к осени 1931 года, Левобережной Украины – к весне 1932-го, Севера и Сибири – к 1933 году. Коллективизация сельского хозяйства СССР являлась процессом объединения мелких единоличных крестьянских хозяйств в крупные коллективные путем производственного кооперирования.
Сталин и ближайший его соратник В. М. Молотов настаивали на еще большем убыстрении темпов коллективизации. Вступление в колхоз означало передачу коллективу всего имущества. 10 декабря созданный в это время Колхозцентр направил директивную телеграмму «всем местным организациям в районах сплошной коллективизации»: «Осуществить 100 %-ю коллективизацию тяглового скота и коров, 80%ю – свиней, 60%ю – овец и птиц, 25 % коллективных хозяйств должно быть коммунами».
В деревни направляются коммунисты (двадцать пять тысяч), чтобы загнать крестьян в колхозы. Крестьянам заявляют: кто не идет в колхоз, тот враг советской власти. На 1 июля 1928 года в колхозах было 1,7 % крестьян, в ноябре 1929 года – 7,6 %, в марте 1930 года – 58 %.
Сталин не перестает подхлестывать партийных работников на местах, а они в свою очередь – рядовых членов партии, «двадцатипятитысячников». Растет число колхозников, сокращается число кулаков. Кулаками объявляли тех, у кого было две коровы, или две лошади, или хороший дом. Поскольку не было ясного представления, кто такой кулак, каждый район получал норму коллективизации и раскулачивания. Норма коллективизации была всюду одинаковой – 100 %, норма раскулачивания – разной, в среднем 5–7 %. Но многие из крестьян, которые ранее относились к середнякам или зажиточным середнякам, теперь были записаны в кулаки и подвергнуты раскулачиванию. Впрочем, выселению подверглись и многие маломощные середняки, бедняки и даже некоторые бедняки, которые… для удобства репрессий были обозначены нелепым термином «подкулачник».
В 1929 году, торжественно провозглашая начало великого перелома в социалистическом строительстве и обосновывая его целесообразность, И. В. Сталин обещал, что крупное колхозное и совхозное земледелие «будут проявлять чудеса роста», что «практика» колхозов и совхозов опровергнет возражения «науки» относительно эффективности «крупных зерновых фабрик в 40–50 тысяч гектаров», что «если развитие колхозов и совхозов пойдет усиленным темпом… наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире». В жизни не оправдалось ни одно из этих утверждений.
С лета 1929 года коллективизация сельского хозяйства, носившая в целом отнюдь не добровольный характер, началась.
Начиная коллективизацию, ЦК постановил провести следующие мероприятия.
Отменить в районах сплошной коллективизации в отношении индивидуальных крестьянских хозяйств действие законов об аренде земли и применении наемного труда в сельском хозяйстве.
Конфисковать у кулаков этих районов средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы.
Принять в отношении кулаков следующие меры.
Первую категорию – контрреволюционный кулацкий актив – немедленно ликвидировать путем заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры наказания.
Вторую категорию должны были составить остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков, которые подлежали высылке в отдаленные местности Союза ССР и в пределах данного края в отдаленные районы края.
В третью категорию входили оставляемые в пределах района кулаки, которые подлежали расселению на новых, отводимых им за пределами колхозных хозяйств участках.
Количество ликвидируемых по каждой из трех категорий кулацких хозяйств составляло в среднем примерно 5–7 %.
Выселению и конфискации имущества не подлежали семьи красноармейцев и командного состава РККА. В отношении же кулаков, члены семей которых длительное время работали на фабриках и заводах, «должен быть проявлен особо осторожный подход с выяснением положения соответствующих лиц не только в деревне, но и в соответствующих заводских организациях».
ЦК также постановил предложить ОГПУ репрессивные меры в отношении кулаков провести в течение ближайших четырех месяцев (февраль – май), исходя из приблизительного расчета: направить в концлагеря 60 тысяч и подвергнуть выселению в отдаленные районы 150 тысяч кулаков.
Члены семей высылаемых и заключенных в концлагеря кулаков могут, при их желании и с согласия местных райисполкомов, остаться временно или постоянно в прежнем районе (округе).
Ориентировочно, в соответствии с данными мест, установить по областям следующее распределение заключаемых в лагеря и подлежащих высылке.
Высылку произвести в округа Северного края – 70 тысяч семейств, Сибири – 50 тысяч семейств, Урала – 20–25 тысяч семейств, Казахстана – 20–25 тысяч.
Кулаков и подкулачников выселяли с семьями, грудными детьми, стариками. В холодных вагонах везли тысячи высланных в отдаленные местности Урала, Сибири, Казахстана. Многие гибли в пути или по прибытии на место, ибо, как правило, высланных высаживали на голом месте: в лесу, в горах, в степи.
Один из очевидцев в 1937 году вспоминал о том, что довелось ему видеть зимой 1934 года на вокзале в Курске: «Того, что я увидел, я никогда не забуду. В зале ожидания набилось около шестисот крестьян – мужчин, женщин, детей; их, как скот, перегоняли из одного лагеря в другой… Многие лежали почти голые на холодном полу. Другие явно умирали от тифозной горячки. На каждом лице видны были голод, мука, отчаяние…»
Разумеется, далеко не все добровольно шли на плаху. Только официальные источники отмечают 45 выступлений против коллективизации, в которых участвовало 17,4 тысячи человек в начале марта 1930 года в Средней Азии, мятежи и волнения в других местах. Известно, что против колхозов выступали крестьяне Украины, Сибири, Средней Азии, Кавказа, Кубани, Дона. В некоторых районах красноармейцы отказывались стрелять в крестьян и немедленно расстреливались, в других – мелкие воинские части переходили на сторону восставших. Многие использовали пассивное сопротивление: не вступали в колхозы, пока хватало сил не поддаваться угрозам и насилию, а затем уничтожали в знак протеста скот.
Сопротивление крестьян, истребление скота, полная дезорганизация работы в колхозах, разорение деревни раскулачиванием и выселением привели в 1932–1933 годах к голоду. Официальных данных о жертвах нет, и поэтому историки количество погибших оценивают по-разному: от 3 до 10 миллионов человек.
Имущество раскулаченных 360 тысяч семей (стоимостью более 175 миллионов рублей) было передано в неделимые фонды колхозов в качестве вступительных взносов батраков и бедноты. Это имущество составило более 34 % колхозного неделимого имущества. Ликвидация кулаков, лишая деревню наиболее предприимчивых, независимых крестьян, подрывала дух сопротивления. Кроме того, судьба раскулаченных, выселяемых, вывозимых на Север должна была служить примером того, как поступает советская власть с теми, кто не идет в колхоз. Число жертв коллективизации никогда не было – и теперь уже не будет – точно подсчитано, но, по мнению историков, в целом было раскулачено от 2 до 15 миллионов человек.
В конце февраля 1930 года даже Сталину становится ясно, что форсирование коллективизации грозит катастрофой. Недовольство начинает проникать в армию, и 2 мая 1930 года Сталин выступает в газете «Правда» со статьей «Головокружение от успехов», в которой осуждает нарушение принципа добровольности при приеме в колхозы. Всю вину за создавшееся положение он возложил на исполнителей – местных работников. В результате количество колхозов начинает сокращаться: в Центрально-Черноземной области, где к марту 1930 года было коллективизировано 82 % хозяйств, к маю осталось в колхозах 18 %. Однако этот шаг назад был временным отступлением. В сентябре 1931 года было снова коллективизировано около 60 % хозяйств, в 1934 году – 75 %.
Однако крестьяне, вступившие в колхоз, все равно не были защищены от репрессивной политики государства. Для колхозов была введена система обязательных поставок 25–33 % продукции государству («первая заповедь колхозника») по твердой цене, установленной государством. Декретом от 5 июня 1929 года были созданы машинно-тракторные станции (МТС), которые были подчинены государству, а не колхозам и давали машины колхозам за 20 % урожая. Контролируя МТС, государство контролировало производственную часть колхозов.
Первые экономические итоги коллективизации были плачевными: за четыре года первой пятилетки валовые сборы зерна снизились, по официальным подсчетам, с 733,3 миллиона (1928) до 696,7 миллиона центнеров (1931–1932). Урожайность зерна в 1932 году составила 5,7 центнера с гектара против 8,2 центнера в 1913 году. Но за три года было организовано более 200 тысяч коллективных хозяйств и около 5 тысяч совхозов зернового и животноводческого направления, за 4 года расширены посевные площади на 21 миллион гектаров. Постепенно уровень заготовки хлеба возрос: вместо 500–600 миллионов пудов товарного хлеба, заготовлявшегося в период преобладания индивидуального крестьянского хозяйства, теперь заготовлялось 1200–1400 миллионов пудов товарного зерна ежегодно.
Массовое бегство из деревни вызвало на рубеже 1932–1933 годов введение в городах паспортного режима с пропиской в определенном месте жительства. Отныне передвигаться по стране можно было лишь при наличии паспорта или документа, официально его заменяющего. Паспорта выдавали жителям городов, поселков городского типа, работникам совхозов. Колхозникам и единоличникам паспорта не выдавали. Это прикрепило их к земле и колхозам. С этого времени официально покинуть деревню можно было, только уйдя на стройки пятилетки, учебу, службу в Красной Армии.
Общественно-политическая жизнь страны в 1930-х годах
Конституция 1936 года
В 1936 году 5 декабря была принята третья советская Конституция, которая законодательно оформила и закрепила победу социализма в СССР. Эта Конституция была приведена в соответствие с новой социально-экономической реальностью. Советы депутатов трудящихся становились политической основой общества, отменялась категория «лишенцев» – людей, чьи избирательные права были ограничены, поскольку они в прошлом «эксплуатировали чужой труд». Глава I утверждала существование в СССР двух «основных классов»: рабочих и крестьян.
Важнейшей стала статья, закрепляющая «руководящую и направляющую роль» коммунистической партии в жизни государства и общества (чем фактически сводилось на нет значение Советов). Экономической основой СССР провозглашалась социалистическая собственность на средства производства (иными словами, все фабрики и заводы принадлежали государству). Земля закреплялась за колхозами в бесплатное и бессрочное пользование, то есть навечно. Конституция утвердила положение о том, что хозяйственная жизнь страны регулируется государственным народно-хозяйственным планом и закрепила социалистический принцип труда и распределения: «От каждого по способностям, каждому – по труду».
Было увеличено общее число союзных республик с 7 до 11 – упразднялась ЗСФСР, а Азербайджанская, Армянская и Грузинская республики теперь непосредственно входили в состав СССР. Казахская и Киргизская автономные республики были преобразованы в союзные. Высшим органом государственной власти провозглашался Верховный Совет СССР, состоящий из двух палат: Совета Союза и Совета Национальностей. Законодательная власть по новой Конституции сосредоточивалась только в Верховном Совете, который формировал правительство – Совет Народных Комиссаров. Все органы государственной власти должны были формироваться на основе всеобщих, равных, прямых выборов при тайном голосовании.
Конституция предоставляла гражданам СССР права на труд, отдых, пенсионное обеспечение, образование. Провозглашались свобода совести, печати, собраний, митингов, демонстраций; неприкосновенность личности и жилища граждан. Служба в Красной Армии становилась, по Конституции, почетным долгом всех граждан СССР, и вводилась всеобщая воинская обязанность.
Репрессии 30-х годов
Жесткий и бескомпромиссный разгром оппозиционеров Сталина в 20-х годах сильно сократил ряды недовольных правлением Сталина, однако оппозиция сохранялась. Отныне любые выступления против политики Сталина и его окружения немедленно связывались с именем Л. Д. Троцкого, который при исключении из партии открыто пригрозил вернуться в будущем к руководству ВКП(б) и расстрелять Сталина и его ближайших сторонников. Обвинение в «троцкизме» становилось, по сути дела, смертным приговором.
Начало 30-х годов ознаменовалось выступлением против Сталина М. Н. Рютина, бывшего секретаря Краснопресненского райкома партии Москвы. Наблюдая, как растет диктатура Сталина, Рютин написал большую работу «Сталин и кризис пролетарской диктатуры», где обосновывал необходимость немедленного устранения Сталина с поста руководителя партии. Вокруг Рютина сложился небольшой круг последователей, которые назвали свою организацию «Союзом марксистов-ленинцев». Свои аргументы Рютин изложил в манифесте «Ко всем членам партии», обвинив руководство ВКП(б) и лично Сталина в предательстве дела мировой революции, в проведении индустриализации и насильственной коллективизации и в «чудовищном обнищании масс». Заканчивался манифест призывом к свержению Сталина и «его клики». Как только манифест стал известен, кружок Рютина был разгромлен молниеносно: почти все члены «Союза» были арестованы, приговорены к различным срокам заключения, а впоследствии расстреляны.
В 1934 году в Москве состоялся XVII съезд ВКП(б) – «съезд победителей». Несколько дней с трибуны съезда постоянно звучали слова о том, что осуществлена коренная перестройка страны, которая не была бы возможна без И. В. Сталина. Однако во время тайных выборов нового состава ЦК против избрания Сталина на пост генерального секретаря партии проголосовала значительная часть делегатов. Некоторые депутаты предложили баллотироваться на пост секретаря ЦК ВКП(б) председателю Ленинградского горкома партии С. М. Кирову, а Сталина переместить на пост председателя СНК СССР. Сам пост генерального секретаря предлагали упразднить. Это стало известно Сталину (по некоторым сведениям, от самого Кирова, который откровенно рассказал вождю о поступавших ему предложениях). Это взволновало Сталина – в случае голосования изменить ситуацию было бы невозможно.
1 декабря 1934 года Киров был застрелен неким Николаевым прямо в коридоре Смольного – в здании горкома партии Ленинграда. В истории этого убийства до сих пор нет полной ясности. Существует версия, что убийство Кирова связано с его личными взаимоотношениями с Николаевым; есть мнение, что Киров был убит руками Николаева по приказу сверху (по крайней мере, когда Николаева приговорили к высшей мере наказания и повели из зала суда, он истерически кричал «Обманули! Обманули!» – возможно, ему обещали формальное наказание). Какая бы версия ни оказалась правильной, гибель Кирова была использована Сталиным как повод для начала широкомасштабных чисток партии. В 1935–1936 годах провели обмен партийных билетов – новые билеты получили далеко не все.
В 1936 году было создано Главное управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключений (ГУЛАГ), осуществлявшее руководство системой исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ). В лагерях содержались сотни тысяч людей, которые работали на строительстве каналов, дорог, промышленных и других объектов на Крайнем Севере, Дальнем Востоке и в других регионах. Одним из самых страшных стал Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), размещенный на Соловецких островах в Белом море в 1923 году и закрытый перед самой войной.
Выдающийся ученый и общественный деятель Д. С. Лихачев, находившийся в 1929 году в заключении на Соловках, вспоминал, что весь архипелаг был покрыт сетью лагерей. «Следует упомянуть мужской карцер на Секирной горе („Секирке“), – пишет он, – женский карцер на Большом Заяцком острове („Зайчики“), Голгофу для безнадежно больных и глубоко старых людей (главным образом нищих, собранных с папертей московских церквей, и священников). Существовали обширные лагеря в Савватиеве, Исакове, Филимонове, Муксалме. Существовали безымянные лагеря в лесу. В одном из них я был и заболел от ужаса увиденного. Людей пригоняли в лес (обычно в лесу были болота и валуны) и заставляли рыть траншею (хорошо, если были лопаты). Две стороны этих траншей, что повыше, служили для сна – вроде нар; центральный проход был глубже и обычно весной заполнялся талой водой. Чтобы залечь в такой траншее спать, надо было переступать через уже лежавших. Крышей служили поваленные елки и еловые ветви. Когда я попал в такую траншею, чтобы спасти из нее детей, в ней „шел дождь“: снег сверху уже таял (это был март или апрель 1930 года), сливался и на земляные лежбища, и в центральную канаву, которая служила проходом. Я уже не говорю о „комариках“ (наказание, применявшееся летом), о том, как не пускали на ночь и в эти траншеи, когда не выполнялся „урок“, как работали, какой выполняли „ударный“ план… В этих-то лесах, главным образом, и погибали заключенные».
Голгофо-Распятский скит на Анзерском острове архипелага, где был расположен больничный стационар, вполне оправдывал свое название. Над сотнями людей, находившихся в «стационаре», издевались с необыкновенной жестокостью. Служители стационара свидетельствовали: «Я видел в окно, как из барака голых людей в двадцатиградусный мороз гнали в баню с горы вниз, к озеру, где находилась баня, и после бани обратно в гору. После этого часть из них попадала в лазареты, и умирало в день до двадцати человек…»; «У подножия Голгофы помещалась маленькая часовня, внутри доверху в три этажа застроенная нарами и вмещавшая в себе одно время до двухсот человек. В эту часовню, названную командиром Голгофы Беловым „Кровавой харчевней“, о чем он, смеясь, любил рассказывать, часто заходил сам Белов. Как говорили, этот зверь в образе человека развлекался тем, что стаскивал за волосы с третьих нар „шакала“ и ударял его головой об землю…»; «Я брал веревку и, раздев [заключенного] до нижнего белья, связывал на спину, выше локтя, руки и к рукам привязывал одну ногу, отогнув ее к спине. Таким образом связанные заключенные сажались на колокольню, где со всех сторон дует ветер…»
С 1936 по 1938 год был проведен ряд судебных процессов. Сквозь залы суда прошли десятки людей, большинство из которых стояло у истоков партии, побывало в ссылках, тюрьмах. Подсудимые, испытав пытки и шантаж, поверив лживым обещаниям, как правило, признавались в самых невероятных преступлениях: контрреволюционных заговорах, покушениях на Ленина и Сталина, связях с иностранной разведкой, подготовке диверсий. Первым процессом стало дело «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра» (1936). На скамье подсудимых оказались Зиновьев, Каменев и еще несколько человек. В январе 1937 года начался процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра», на котором главными фигурами стали Радек и Пятаков. В этом же году был осужден целый ряд выдающихся военачальников, среди которых центральное место занимал маршал М. Н. Тухачевский. На процессе ему был вынесен смертный приговор, как и еще семерым военачальникам – Якиру, Уборевичу, Эйдеману, Корку и другим. Однако их смерть стала только началом репрессий против командного состава Красной Армии. «Дело» Тухачевского привело к тому, что за два года (1937–1939) армия лишилась трех из пяти маршалов, из пяти командармов I ранга – трех, из 10 командармов II ранга были истреблены все, из 57 командиров корпусов – 50, из 186 командиров дивизий – 154, из 28 корпусных комиссаров – 25, из 64 дивизионных комиссаров – 58, из 456 полковников – 401; было арестовано более 35 тысяч рядовых офицеров. Армия лишилась 75 % генеральского и 50 % офицерского составов – до войны оставалось неполных два года…
В феврале – марте 1938 года прошел процесс «правотроцкистского антисоветского блока». На скамье подсудимых оказались рядом «любимец партии» Бухарин, Рыков, бывший глава НКВД Г. Ягода, председатель КП Узбекистана Ф. Ходжаев и многие другие. Смертные приговоры следовали один за другим, газеты печатали огромные отчеты с процессов и мнения трудящихся, единодушно убежденных, что «взбесившихся собак надо расстрелять». Тюремные сроки на этих процессах не давали почти никому.
В 1937 году на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) Сталин обосновал наступившую эпоху террора необходимостью покончить с «политической близорукостью» и разгромить троцкистскую «оголтелую банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц», засевшую в партии. К этому году «оголтелой банде вредителей» уже было нанесено серьезное поражение – за три года было расстреляло 75 % делегатов «съезда победителей». В целом «правящий слой» (работники управления, партийного и государственного аппарата, интеллигенция) понес огромные потери – достаточно сказать, что за 1934–1941 годы численность заключенных с высшим образованием увеличилась в лагерях ГУЛАГа в восемь раз.
После расстрела Г. Ягоды НКВД возглавил Н. Ежов – началась известная «ежовщина», во время которой террор в СССР принял еще большие масштабы. Было принято решение о физическом уничтожении целых категорий советских граждан: бывших дворян, чиновников и царских офицеров, участников Белого движения и их детей; священников и кулаков, участников антисоветских восстаний. На местах создавались так называемые «тройки» – специально созданные выездные судебные комиссии из трех человек, разбиравшие дело заочно и имевшие право приговаривать людей к самому жестскому наказанию.
Волна террора подогревалась печатью, развернувшей кампанию по разоблачению «врагов народа». Повсюду звучали обращения ко всем коммунистам быть бдительными и сообщать в НКВД о всех подозрительных людях. Ответом на призыв была лавина доносов: доносили, чтобы продвинуться по службе; из чувства самосохранения, чтобы не обвинили в отсутствии бдительности; по принуждению; ради корыстного интереса – отправив в тюрьму невиновного, нередко можно было воспользоваться его имуществом или квартирой. Комиссионные магазины были забиты мебелью репрессированных. Никакие имена, звания, заслуги не могли спасти от «ежовых рукавиц». За колючей проволокой оказались выдающиеся авиаконструкторы А. Н. Туполев и С. П. Королев; президент Сельскохозяйственной академии, выдающийся ученый Н. И. Вавилов, умерший в тюрьме; писатели И. Бабель, Б. Пильняк; поэты О. Мандельштам, Н. Клюев, Н. Заболоцкий; выдающийся режиссер В. Мейерхольд; ученый, богослов, философ П. Флоренский и другие.
К XVIII съезду партии, прошедшему в 1939 году, чистки в целом были завершены. Отныне партия официально называлась «партией Ленина-Сталина». В 1938 году нарком НКВД Н. И. Ежов отправился по стопам своего предшественника Г. Ягоды. После расстрела Ежова в конце 1938 года НКВД возглавил Лаврентий Павлович Берия, остававшийся на этом посту уже до смерти Сталина. В 1940 году в Мексике агент НКВД Меркадер ледорубом убил Л. Д. Троцкого, однако обвинения в троцкизме не прекратились.
Важнейший вопрос, который до сих пор продолжают задавать себе исследователи: сколько человек было репрессировано за все время правления Сталина? Вокруг ответа на него возникают горячие споры, тем более что данные очень различаются – от 2 миллионов до десятков миллионов человек. Очевидно, никаких десятков быть не могло и первая цифра ближе к истине. Тем более что нужно учитывать, что среди тех, кого принято называть репрессированными (то есть наказанными несправедливо), было много реальных преступников – воров, растратчиков, саботажников, коррупционеров, убийц, насильников. Важно также понимать, что значительная часть общества была согласна с происходящим. Согласна не потому, что запугана – трясущиеся трусы не смогли бы победить в войне, – а потому, что общество понимало: чем грандиознее цель, тем масштабнее жертвы. Хотим построить великую страну, не потратившись? Так не бывает.
Важно также понимать, что часто встречающееся сравнение советских лагерей и нацистских концентрационных лагерей, дающее основание для провозглашения тождественности коммунизма и фашизма, не имеет под собой оснований. В советском лагере смерть не была главным итогом пребывания, она была следствием тех или иных условий и форм жизни, в ряде случаев «побочным эффектом» системы. В нацистском лагере смерть была целью, а ее достижение – основной задачей системы. Заключенные советского лагеря были нужны государству, узники нацистских концентрационных лагерей были не нужны даже самим себе.
Советский ГУЛАГ был естественным продолжением российской дореволюционной системы наказаний, включающей каторгу и ссылку. Каторжный и ссыльный опыт сотен и тысяч революционеров вошел в общественное сознание, в опыт политической борьбы и зачастую был необходимым условием социального признания статуса революционера. Внутренняя готовность пройти через лагеря и ссылки, пострадать была присуща менталитету первых поколений советских людей, что учитывала и власть. Поэтому в советской художественной и мемуарной литературе лагеря нередко описывались как важный фактор становления человека, как возможность самореализации (известные «шарашки»), как вынужденное место встреч культурных и образованных людей, где создавались новые и поддерживались старые связи.
«Странные все-таки вещи творились нашими тюремщиками, – писал Д. С. Лихачев, отбывавший срок на Соловках в конце 1920-х гг. – Арестовав нас за то, что мы собирались раз в неделю всего на несколько часов для обсуждения волновавших нас вопросов философии, искусства и религии, они объединили нас сперва в общей камере тюрьмы, а потом надолго в лагерях комбинировали наши встречи с другими такими же заинтересованными в решении мировоззренческих вопросов людьми нашего города, а в лагерях широко и щедро с людьми из Москвы, Ростова, Кавказа, Крыма, Сибири. Мы проходили гигантскую школу взаимообучения». Как бы противоречиво это ни звучало, но лагерь был отражением естественного порядка вещей, картой существующего государства, на которую были нанесены места работы, культурно-воспитательные части, газеты и журналы, книги, театры и даже музеи, как в Соловецком лагере особого назначения, доступные всем социальным категориям, находящимся в лагере (а пресса и книги, издававшиеся в лагерях, были широко доступны всем желающим: на «Соловецкие острова» – главный журнал Соловецкого лагеря особого назначения – подписка принималась во всех почтовых отделениях Советского Союза). Поэтому о лагерях значительная часть населения страны знала или как минимум отдавала себе отчет, что их не может не быть. И наконец, система ГУЛАГа не знала категории лагерей смерти, так как в системе советских лагерей не было ни одной категории заключенных, для которых смерть была абсолютно гарантирована, в отличие от категорий комиссаров, цыган или евреев в нацистских лагерях.
Международное положение и внешняя политика СССР в 1920-1930-х годах
Советская внешняя политика в 20-х годах
Основными направлениями внешней политики Советского государства в 20-х годах стало стремление добиться дипломатического признания СССР на международной арене и подготовка всемирной революции, хотя это были взаимоисключающие задачи. Первые договоры РСФСР с пограничными странами (Эстонией, Литвой, Латвией) были заключены еще в 1920–1921 годах, однако процесс признания РСФСР в остальном мире шел с трудом. Главным препятствием к установлению дипломатических отношений с другими странами стал отказ Советского правительства платить долги царской России, установление монополии внешней торговли и поддержка мирового революционного движения. Впервые вопрос о необходимости преодоления международной изоляции был поднят на Х съезде партии в 1921 году, а уже на следующий год представители РСФСР были направлены на Генуэзскую международную конференцию и в течение 1922–1923 годов приняли участие (помимо Генуэзской) в Гаагской и Лозаннской конференциях.
Главным источником разногласий между РСФСР и ведущими странами Европы стал, как уже говорилось, вопрос о долгах царского и Временного правительств. После долгих переговоров Советское правительство согласилось выплатить часть долгов (остальная часть, как объясняли советские дипломаты, должна пойти на возмещение ущерба от интервенции в годы Гражданской войны), однако условием выплат сделала предоставление РСФСР новых кредитов и ее дипломатическое признание. В 1922 году правительство России согласилось предоставить иностранным предпринимателям возможность открывать на своей территории концессии. Еще до завершения работы Генуэзской конференции в 1922 году в предместье Генуи Раппало был заключен советско-германский договор, предусматривавший возобновление дипломатических отношений и развитие торговых связей. Он стал началом трудного процесса признания Советского государства западными державами.
Вслед за Германией начинается полоса признаний СССР другими западными странами. К середине 20-х годов Советский Союз заключил уже 40 соглашений и договоров. Среди признавших Советскую Россию были Великобритания, Франция, Италия, Норвегия, Швеция, Дания, Австрия, Греция, Мексика, Уругвай, Япония, Китай. С последним советское правительство аннулировало все договоры, заключенные царским правительством в ущерб Китаю. Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) была объявлена совместным коммерческим предприятием и должна была управляться двумя странами на паритетных началах. Таким образом, внешнеполитическая изоляция СССР была прорвана. Только США отклоняли все советские предложения о нормализации отношений и согласились признать СССР лишь в 1933 году, когда в Европе стала очевидной угроза фашизма. Однако отсутствие дипломатических отношений не мешало поддерживать торговые контакты с СССР американским предпринимателям.
Оборотной стороной международной деятельности СССР была активная поддержка коммунистических организаций во всех европейских странах. Из России в международные коммунистические рабочие организации направлялись значительные средства. В июле 1921 года в Москве состоялся III конгресс Коммунистического интернационала, который выдвинул задачу скорейшего образования в буржуазных странах коммунистических партий и создания массовых революционных организаций. Вскоре к уже существующим организациям, например Коммунистическому интернационалу молодежи (КИМ), добавился Профсоюзный интернационал (Профинтерн), Крестьянский интернационал (Крестинтерн), Международная рабочая помощь (Межрабпом), Международная организация помощи борцам революции (МОПР). Правительствам западных стран деятельность этих организаций на своей территории очень не нравилась, вследствие чего отношения между ними и СССР были крайне неровными и несколько раз были на грани разрыва (или даже разрывались, как с Англией и Китаем в конце 20-х годов).
Советская внешняя политика в 30-х годах
В начале 30-х годов политическая ситуация в мире усложнилась. Япония в 1931 году вторглась в Маньчжурию – на Дальнем Востоке образовался очаг войны. В 1933 году в результате выборов к власти в Германии пришел Гитлер, не скрывавший своего стремления создать «тысячелетний рейх». В Италии укрепился фашистский режим Бенито Муссолини. Таким образом, сложились условия для создания союза Японии, Германии и Италии.
Основными принципами советской внешней политики этого периода стали ненападение и соблюдение нейтралитета в любом конфликте, создание системы коллективной безопасности. Центральное место в системе советской внешней политики занимали также вопросы разоружения. На международной конференции в Женеве в 1932 году делегация СССР выдвинула проект всеобщего и полного разоружения и предложила декларацию об определении агрессора. В декларации подчеркивалось, что агрессией является вторжение на территорию другой страны с объявлением или без объявления войны, а также бомбардировки территории других стран, нападения на морские суда, блокада берегов или портов. В это же время Германия и Япония покинули Лигу Наций, а СССР 18 сентября 1934 года был в нее принят, где вновь выступил со своими предложениями относительно создания системы коллективной безопасности и отпора агрессивным устремлениям Антикоминтерновского блока. Принятие СССР в Лигу Наций означало его возвращение в мировое сообщество. Правительства ведущих держав сдержанно отнеслись к советскому проекту декларации об определении агрессора, однако Румыния, Югославия, Чехословакия, Польша, Эстония, Латвия, Литва, Турция, Иран, Афганистан, а позднее и Финляндия подписали этот документ. В 1933–1935 годах с СССР установили дипломатические отношения США, Чехословакия, Испания, Румыния и другие страны. В 1935 году были заключены советско-французский и советско-чехословацкий договоры о взаимной помощи (без соглашения о военном сотрудничестве). Была достигнута договоренность о согласовании действий на международной арене с Великобританией.
Летом 1935 года VII конгресс Коминтерна выступил с новой программой действий. Был выдвинут лозунг создания Народного фронта как широкой коалиции политических сил, выступавших против фашизма и войны. Конгресс открыто предупредил мировое сообщество об опасности развязывания новой мировой войны. В целях ее предотвращения коммунисты должны были организовать сотрудничество со всеми силами – от социал-демократов до либералов. В 1936 году, после начала Гражданской войны в Испании, СССР оказывает активную экономическую, политическую и военную помощь испанскому республиканскому правительству. В Испанию были направлены три тысячи советских военных (летчиков, танкистов и др.) под видом советников-добровольцев. Однако сталинская линия во внешней политике сохранялась: значительная часть советников из СССР, находившихся в Испании, являлись не военными, а политическими специалистами и прибыли для борьбы с «троцкизмом», занимавшим серьезные позиции в этой стране.
После введения немецких войск в демилитаризованную Рейнскую область СССР предложил Лиге Наций предпринять коллективные действия для пресечения нарушений международных обязательств. Однако западные страны не ответили на советскую инициативу и предпочли курс на дальнейшее провоцирование германской агрессии в восточном направлении, пытаясь направить военную мощь Германии против СССР. Так, когда Германия потребовала от Чехословакии Судетскую область в середине 30-х годов, Советский Союз приложил существенные усилия для предотвращения германской агрессии против Чехословакии. Однако британское и французское правительства оказывали давление на Чехословакию, чтобы заставить ее капитулировать перед Германией. С начала сентября 1938 года в Лондоне и Париже стал рассматриваться вопрос о том, как оформить передачу Германии Судетской области. Видя готовность Англии и Франции идти на уступки, Гитлер в ультимативной форме потребовал, чтобы передача Германии Судетской области была начата немедленно, а именно 26 сентября 1938 года. Вместе с тем теперь он решительно настаивал и на передаче Польше и Венгрии некоторых районов Чехословакии, где большинство населения составляли поляки и венгры. Наконец, он заявил, что больше нет условий для существования Чехословацкого государства. В случае отклонения его требований Гитлер угрожал войной.
29-30 сентября 1938 года в Мюнхене состоялась конференция Великобритании, Франции, Германии и Италии, завершившаяся сделкой четырех держав об отторжении от Чехословакии и присоединении к рейху широкой полосы территории вдоль всей германо-чехословацкой границы. Чехословацкому правительству результаты мюнхенского договора четырех стран были переданы как приговор, не подлежащий обжалованию. В результате мюнхенской сделки Чехословакия потеряла значительную часть своей территории и населения, в том числе исключительно важные в экономическом отношении районы. При заключении Мюнхенского соглашения правящие круги Великобритании и Франции придавали особое значение его антисоветской заостренности, сознавая, что следующим шагом должна стать агрессия против СССР. Правительство США в это же время создавало видимость «невмешательства» в европейские дела и фактически совершало попустительство намерениям Германии. Правящие круги США рассчитывали на то, что США лишь выиграют от столкновения европейских стран, а агрессивный курс Германии и ее союзников поможет сдерживанию коммунизма в Европе и Азии. Мюнхенское соглашение, продиктованное Чехословакии под угрозой применения силы и с помощью самого грубого давления, было незаконным и коренным образом меняло все положение в Центральной Европе. Захватив Австрию, а затем часть Чехословакии, Германия серьезно укрепила свои позиции.
После Чехословакии внимание Гитлера было обращено на Польшу, которой в 1919 году была отдана узкая полоска земли, открывавшая доступ к порту Данциг на Балтике и разделившая надвое немецкую Пруссию. Гитлер потребовал возвращения Данцига Германии и возможности беспрепятственно пересекать «польский коридор». Польша отказалась выполнить эти требования, учитывая, что Великобритания с Францией в случае нападения Германии обещали ей свою поддержку.
Еще одним направлением внешней политики СССР стало дальневосточное. В октябре 1936 года Германия и Япония подписали протокол о военно-политическом сотрудничестве. Сложилась ось Берлин – Токио. В ноябре того же года Германия и Япония подписали Антикоминтерновский пакт, к которому позднее присоединились Италия и Испания. В 1937 году Япония начала агрессию против Китая, с которым СССР заключил договор о ненападении, после чего Советский Союз стал оказывать этой стране значительную материальную помощь. Летом 1938 года Япония активизировала свои действия на советско-маньчжурской границе. В августе 1938 года произошло сражение Красной Армии (командующий войсками В. К. Блюхер) с японскими войсками в Восточной Сибири, в районе озера Хасан. В августе 1939 года начались военные столкновения на маньчжурско-монгольской границе в районе реки Халхин-Гол, где войсками Красной Армии командовал Г. К. Жуков. Ожесточенные бои продолжались 129 дней. 16 сентября по просьбе Японии боевые действия были прекращены после того, как победа СССР стала очевидной.
События у реки Халхин-Гол имели важное военно-политическое значение. Они предотвратили попытки создания очага войны на дальневосточных границах СССР. В июне 1940 года японское правительство предложило Советскому правительству заключить пакт о нейтралитете. Однако, ведя переговоры о советско-японском пакте и намеренно затягивая их, Япония начала параллельные переговоры с Германией и Италией о направленном фактически против Советского Союза Тройственном пакте, который и был подписан в сентябре 1940 года. В апреле 1941 года в Москву прибыл министр иностранных дел Японии Мацуока. Он заявил, что его правительство готово подписать с СССР пакт о нейтралитете, и предложил сделать это немедленно. 13 апреля пакт был подписан. Это выявило новые разногласия внутри фашистского блока: гитлеровская Германия хотела, чтобы Япония как можно скорее начала военные действия на Дальнем Востоке как против Англии и Соединенных Штатов Америки, так и против СССР, а японское правительство предпочитало действовать самостоятельно в определении объектов и сроков нападения.
В силу взаимного недоверия Англии, Франции, с одной стороны, и СССР – с другой, к концу 1930-х годов так и не удалось создать систему коллективной безопасности в Европе. После Мюнхенского сговора и последовавшего вслед за ним захвата Германией всей Чехословакии Англия и Франция, осознав исходящую от Германии опасность, начинают сближение с СССР, пытаясь использовать его в качестве противовеса Германии. С апреля 1939 года начались контакты экспертов трех стран по вопросам взаимопомощи в случае возможной германской агрессии, однако к лету 1939 года переговорный процесс зашел в тупик. Одновременно с началом переговоров с Англией и Францией с весны 1939 года СССР приступил за спиной указанных выше держав к контактам с Германией, прорабатывая вопрос о возможном сближении СССР и Германии.
15 августа 1939 года встречей министра иностранных дел СССР В. М. Молотова и посла Германии в СССР Шуленбурга начались советско-германские переговоры в Москве. Первым их итогом явилось подписание торгового соглашения между Германией и СССР. Гитлер, который торопился разрешить конфликт с Польшей военным путем и не мог уже отказаться от подготовленного на нее нападения, 20 августа 1939 года направил Сталину телеграмму, в которой настаивал на скорейшем подписании договора о ненападении. Обсудив с Молотовым полученное послание и выслушав сообщение Ворошилова о ходе переговоров с англичанами и французами, Сталин в своем ответе Гитлеру дал согласие на приезд в Москву министра иностранных дел Германии И. Риббентропа и подписание соглашения о ненападении.
23 августа 1939 года в Москве И. Риббентропом и В. М. Молотовым был подписан пакт о ненападении сроком на 10 лет. Договор содержал также дополнительный секретный протокол о разграничении сфер интересов Германии и СССР в Восточной Европе. Сферой интересов СССР признавались Латвия, Эстония, Восточная Польша, Финляндия, Бессарабия.
1 сентября 1939 года войска Германии вторглись в Польшу. Началась Вторая мировая война. Историк У. Ширер писал: «На рассвете 1 сентября 1939 года… в воздухе ревели немецкие самолеты, заходя на свои цели – колонны польских войск, эшелоны с боеприпасами, мосты, железные дороги, незащищенные города. Через несколько минут поляки – военные и гражданские – поняли, что такое смерть, внезапно обрушивающаяся с неба. Такого в мире еще не бывало, но последующие шесть лет это чувство познали сотни миллионов мужчин, женщин и детей в Европе и Азии. Тень этого ужаса будет преследовать человечество, напоминая ему об угрозе полного уничтожения». Спустя час после вторжения немцев в Польшу половина польской авиации, которая даже не успела подняться в воздух, была уничтожена. Варшава подверглась жестокой бомбардировке. Через месяц вся Польша уже находилась в руках врага. Великобритания и Франция объявили Германии войну, а вслед за ними страны, входившие в состав Британской империи: Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз, Канада. США и Италия в войну не вступили, но было очевидно, что их участие в войне – вопрос времени. В соответствии с секретными статьями советско-германского пакта советское руководство приступило к расширению границ СССР. 17 сентября 1939 года Красная Армия перешла советско-польскую границу, фактически вступив во Вторую мировую войну. В результате военных действий к СССР были присоединены Западная Украина и Западная Белоруссия, захваченные Польшей в 1920 году.
В сентябре 1939 года в Москве был подписан советско-германский договор «О дружбе и границе», предусматривавший дальнейшее развитие отношений и определивший границу между двумя странами по территории Польши (рекам Буг и Нарев). Договор предоставлял СССР свободу действий по созданию сферы безопасности на западных границах. Заключение советско-германского пакта окончательно прекратило дипломатические контакты СССР с Англией и Францией.
В 1940 году изменился и характер американо-советских отношений. В январе 1941 года Государственный департамент США уведомил советского посла в Вашингтоне, что «политика, изложенная в заявлении, переданном президентом представителям печати 2 декабря 1939 года, которую обычно называют „моральным эмбарго“, больше не будет применяться к Советскому Союзу». В марте 1941 года американское правительство и в апреле английское сообщили Советскому правительству, что Германия готовится напасть на СССР. Сталин не посчитался с этими предупреждениями, расценив их как провокацию, имеющую своей целью вызвать советско-германскую войну.
В июне 1940 года после предъявления ультиматумов правительствам Литвы, Латвии и Эстонии на территорию Прибалтийских государств были введены дополнительные войска. Правительство СССР заявило, что руководства этих стран грубо нарушили договоры о взаимопомощи, готовили нападение на части Красной Армии, размещенные на их территории, так как создали антисоветский военно-политический союз «Балтийская Антанта». В Прибалтийских государствах были сформированы правительства, которые выступили с просьбой принять республики в состав СССР, и с августа 1940 года Прибалтика вошла в состав СССР. Вслед за этим к СССР были присоединены районы Бессарабии и Северной Буковины, оккупированные Румынией в 1918 году.
Советско-финляндская война
После начала Второй мировой войны 1 сентября 1939 года резко обострилась международная обстановка. В этих условиях Советское правительство проявляло беспокойство о безопасности северо-западных границ. Здесь, всего на расстоянии 32 километров от Ленинграда, проходила государственная граница, что в случае начала войны давало возможность финским войскам осуществлять наблюдение и обстреливать город из дальнобойных орудий. В руках финнов находились укрепленный полуостров Ханко и Аландские острова, разбросанные в Финском заливе, и в случае войны финны могли запереть Балтийский флот в восточной части залива.
Целью Советского правительства было присоединение Финляндии и образование на ее территории социалистического государства или даже союзной республики с одновременным обеспечением безопасности Ленинграда и укреплением северо-западной границы страны. Все эти вопросы предполагалось решить в начале 1939 года в ходе мирных переговоров. Но в связи с началом войны Советское правительство обратилось к правительству Финляндии с предложением, чтобы последнее приняло на себя обязательства по оказанию Советскому Союзу помощи против агрессии, включая военную. Это содействие со стороны Финляндии могло выразиться в предоставлении СССР в аренду ряда мелких островов при входе в Финский залив сроком на 30 лет. Взамен гарантировалась неприкосновенность границы Финляндии. Одновременно предполагалось заключить торговый договор на взаимовыгодных условиях. Однако переговоры завершились неудачей.
Пакт Молотова – Риббентропа, заключенный 23 августа 1939 года, дал СССР полную свободу действий относительно Прибалтийских стран, к которым также принято было относить Финляндию. В СССР решили использовать эту возможность для возврата принадлежавших России до 1917 года земель. По заверениям К. Е. Ворошилова, для разгрома армии Финляндии было необходимо всего несколько дней. Основываясь на данных выводах, И. В. Сталин все больше склонялся к решению вопроса по Финляндии вооруженным путем, что повлияло на ход переговоров осенью 1939 года.
После провала переговоров Сталин поручил командующему Ленинградским военным округом разработать план проведения «контрудара, после отражения возможного вторжения Финляндии на территорию СССР». Было рассмотрено несколько планов, главным требованием которых было сокращение сроков проведения операции до одной недели. В сентябре 1939 года под видом учебных сборов в Ленинградском военном округе началась мобилизация. В свою очередь, Финляндия также начала мобилизацию. 12 октября 1939 года возобновились переговоры по территориальному вопросу с Финляндией. СССР потребовал у нее сдачи в аренду сроком на 30 лет порта Ханко и территории вокруг порта, радиусом в пять-шесть миль, с условием размещения гарнизона численностью пять тысяч человек, предоставления якорной стоянки Северному флоту в заливе Лаппвик, предоставления СССР пяти мелких островов в Финском заливе, а также части Карельского перешейка, западной части полуострова Рыбачий и Средний – всего 2761 квадратных километров. Взамен СССР обязывался передать Финляндии территорию СССР в районе Ребола и Порос-озера общей площадью в 5529 квадратных километров. Договором предусматривались и взаимные обязательства: не вступать в группировки и коалиции государств, прямо или косвенно враждебных той или другой договаривающейся стороне, а также разоружить укрепленные районы на Карельском перешейке вдоль границы, оставив обычную пограничную охрану.
Финляндия согласилась предоставить только ряд мелких островов и отодвинуть границу всего на 10 километров. По остальным пунктам советская сторона получила отказ. Глава правительства Финляндии Эркко заявил: «Всему есть свои границы. Финляндия не может пойти на предложения Советского Союза и будет защищать любыми средствами свою территорию, свою неприкосновенность и независимость».
Со второй половины ноября в советской прессе развернулась активная пропагандистская кампания, направленная против Финляндии и фактически готовившая советское общество к войне. Официальным поводом для начала вооруженного конфликта послужил провокационный обстрел советских войск финскими частями, сосредоточенными на Карельском перешейке, в непосредственной близости от границы с СССР.
29 ноября к народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову был вызван посланник Финляндии в СССР Ирве-Коскинен, где ему была вручена нота о разрыве дипломатических отношений, а на следующий день войска Ленинградского военного округа пересекли границу Финляндии. В общей сложности в финских вооруженных силах насчитывалось до 600 тысяч человек, около 900 орудий, 60 танков, 29 боевых кораблей и 270 боевых самолетов. Группировка советских войск включала до 750 тысяч человек, более 1500 орудий и минометов, более 1500 танков и около 1600 самолетов.
Главным препятствием на пути советских войск стала так называемая линия Маннергейма – оборонительная система на Карельском перешейке, воздвигнутая под руководством барона Маннергейма, генерал-лейтенанта царской армии, в последующем – финского маршала. В создании линии Маннергейма активно участвовали специалисты Великобритании, Германии, США. Построенная на глубину до 100 километров, оборонительная полоса в сочетании с естественными препятствиями (озера, болота, леса, валуны) представляла собой исключительно трудное препятствие. Основу линии Маннергейма составляли возведенные в огневой и тактической взаимосвязи железобетонные и бронированные огневые сооружения долговременного типа.
С первых же дней войны стало ясно, что выдержать предполагавшийся темп продвижения войск не удастся. Вместо ожидаемых 40 километров в сутки войска наступали со скоростью 4–8 километров. На низких темпах наступления во многом сказывалась неподготовленность войск к действиям в условиях холодной зимы.
7 января 1940 года был создан Северо-Западный фронт (командующий – командарм 1-го ранга С. Тимошенко), войска которого после продолжительной подготовки 11 февраля перешли в атаку и прорвали первый рубеж линии Маннергейма на ширину до 11–12 километров. Финские войска начали отступление. 29 февраля советские войска вышли ко второй полосе обороны и также прорвали ее. Исход войны был предрешен, и правительство Финляндии обратилось с просьбой о мире к Советскому правительству. 12 марта в Москве был подписан мирный договор. Граница была перенесена и установлена западнее Выборга, недалеко от линии, где она проходила еще в середине XII века при князе Владимире Мономахе. Советско-финляндская война выявила ряд серьезных недостатков в системе боевой подготовки, организации управления и боевого обеспечения войск. В этой войне Красная Армия получила первый опыт ведения наступательных действий с применением всех видов боевой техники и всех родов войск. Впервые была проведена операция по прорыву укрепленного района противника.
Подписание пакта Молотова – Риббентропа и последующих соглашений привело к изменению характера отношений СССР с нацистской Германией. СССР почти полностью прекратил антифашистскую пропаганду, что дезориентировало мировое коммунистическое движение. Активизировалось дипломатическое и торгово-экономическое сотрудничество между двумя странами. 11 февраля 1940 года между СССР и Германией было подписано экономическое соглашение (возобновленное 11 января 1941 года). В Германию эшелонами отправлялись сельскохозяйственная продукция, нефть, минеральное сырье, из Германии в СССР поступало промышленное оборудование. В 1940 году на долю Германии приходилось 52 % совокупного экспорта СССР.
Со второй половины 1940 года советско-германские отношения заметно ухудшились. Германия все больше игнорировала интересы СССР. 27 сентября 1940 года был подписан тройственный союз между Германией, Италией и Японией. Германия предоставила внешнеполитические гарантии Румынии. Одновременно она направила свои войска в Финляндию. К фашистской коалиции примкнули также Венгрия и Болгария. В ноябре 1940 года В. М. Молотов прибыл в Берлин, пытаясь остановить растущую напряженность между странами, но его переговоры с Гитлером не привели к желаемому результату. Дальнейшему ухудшению советско-германских отношений способствовало вторжение немецких войск в Югославию весной 1941 года, сразу после подписания советско-югославского договора о дружбе. Однако экономическое сотрудничество продолжалось. Обе стороны преследовали при этом военно-политические цели: СССР осуществлял политику «умиротворения» рейха в целях оттянуть войну с Германией, а Гитлер использовал торговые отношения для пополнения сырьевых и продовольственных ресурсов. При этом уничтожение СССР оставалось для него главной задачей: 18 марта 1940 года Гитлером была подписана директива № 21 (план «Барбаросса») – план войны против СССР.
Таким образом, в 30-х годах советское руководство приложило значительные усилия для установления отношений с западными демократическими державами и создания системы коллективной безопасности в Европе. Однако дипломатические шаги каждой из сторон не дали позитивных результатов. Это явилось следствием как противоречий советской внешней политики, так и недоверия к СССР со стороны стран Запада. Внешнеполитические меры, предпринятые советским руководством, отодвинули, но не предотвратили войну. Заключение советско-германского пакта привело к сокращению дипломатических контактов между СССР, Англией и Францией. В результате нацистской дипломатии удалось не допустить создания единого антигитлеровского блока и заставить Сталина в обстановке развернувшейся мировой войны проводить политику умиротворения Германии, приняв участие в боевых действиях против Польши и Финляндии и выполняя все условия договора.
Культурная жизнь страны в 1920-1930-х годахКультура в 20-х годах
Важнейшим условием построения социализма большевики считали культурную революцию, посредством которой необходимо было в короткие сроки создать новую социалистическую культуру. При этом основной идеей большевиков на протяжении многих десятилетий было то, что культура и искусство есть средство идеологического воздействия и они нужны и полезны обществу лишь в той мере, в какой выполняют эту задачу. Отныне культура и идеология были неразделимы. Уже в 1920 году был создан агитационно-пропагандистский отдел ЦК РКП(б) – Агитпроп – орган, осуществлявший партийное руководство всеми сферами духовной культуры и стремившийся взять под контроль всю культурную жизнь страны. В 1922 году были созданы еще два органа – Главлит, осуществлявший контроль над литературой, и Главрепертком, следивший за идеологической составляющей театральных постановок. Иначе говоря, оба этих органа осуществляли цензуру. Руководство государственной пропагандой коммунистических идей было возложено на Главполитпросвет (Главное управление политического просвещения) во главе с женой Ленина Н. К. Крупской.
Для того чтобы коммунистическую культуру несли в массы подготовленные люди, в 1918 году была создана Социалистическая академия общественных наук, с 1924 года – Коммунистическая академия (Комакадемия). Кроме того, в задачи этого и других учреждений входило изучение и распространение марксистского, а затем и ленинского идейного наследия. Первым высшим партийным учебным заведением стал Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова, созданный в 1919 году. После окончания гражданской войны число научных и учебных учреждений, в которых изучались идеи марксизма и сохранялись документы и материалы по истории марксизма, быстро растет: в 1920–1925 годах создаются Комиссия по истории Коммунистической партии (Истпарт), Институт Маркса и Энгельса, Институт В. И. Ленина, «Общество воинствующих материалистов», «Общество историков-марксистов». Появились и специализированные учебные заведения, предназначенные для подготовки национальных партийных кадров: Коммунистический университет трудящихся Востока, Коммунистический университет национальных меньшинств Запада, Среднеазиатский и Закавказский коммунистические университеты.
Задачу просвещения народных масс решало и центральное ведомство, занимавшееся вопросами образования, – Наркомпрос во главе с А. В. Луначарским. К середине 1918 года это ведомство, помимо контроля за начальной, средней и высшей школой, сосредоточило в своих руках управление политическим просвещением населения, издательским делом; профессиональной подготовкой рабочих. Вместо старой гимназической системы создается Единая трудовая школа, бесплатное обучение в которой было доступно всем (это право было закреплено в Конституции). Важнейшими принципами Единой трудовой школы стали связь обучения с производством, преемственность в воспитании и образовании и совместное обучение. В школах отменялось преподавание Закона Божьего. Реформирование школы не обошлось и без «революционных» преобразований: были отменены оценки, учебные планы и программы, появившиеся вновь лишь в 1925 году. В этом же году было принято решение о введении в РСФСР всеобщего начального обучения.
Изменения коснулись и системы высшего образования. Рабочие и крестьяне получили право поступать в высшие учебные заведения, включая самые престижные университеты, без экзаменов. При этом количество поступающих детей интеллигенции, предпринимателей, духовенства было резко ограничено, что вскоре привело к «люмпенизации» образования и страшной деградации системы высшего образования. Плата за обучение в вузах отменялась, упразднялись все ученые степени и звания преподавательского состава. В течение 1918–1921 годов в вузах вместо факультетов, где изучались гуманитарные науки, вводят факультеты общественных наук. С 1921 года на любом факультете и в любом вузе, от Политехнического до консерватории, вводится обязательное изучение марксистских общественных дисциплин: история Коммунистической партии, политическая экономия и пр.
Только начинавшее формироваться Советское государство остро нуждалось в научных кадрах. В связи с этим были сохранены ведущие научные учреждения, в частности Российская академия наук (с 1925 года – Академия наук СССР). Сохранялись старые университетские кафедры, открывались новые научно-исследовательские институты и общества, большинство из которых носило прикладной характер. В феврале 1918 года при ВСНХ был учрежден Центральный совет экспертов, в августе был создан научно-технический отдел (НТО). В задачи этих организаций входило объединение научных и технических сил страны. Большинство ученых, оставшихся в России, было привлечено к работе, среди них академики А. Е. Ферсман, Н. Д. Зелинский, А. Ф. Иоффе, И. М. Губкин – всего около 800 специалистов.
Одна из важнейших задач, которая начинает решаться сразу после октября 1917 года, – это ликвидация неграмотности. Декрет Совнаркома «О ликвидации неграмотности среди населения РСФСР» был издан в 1919 году. Отныне грамоте в обязательном порядке должны были обучаться все, кто не умел читать и писать, в возрасте от 8 до 50 лет. В 1920 году была начата широкая кампания по обучению грамоте именно взрослого населения страны. В села и деревни были направлены сотни учителей, открывавших курсы ликвидации неграмотности, избы-читальни, кружки. В 1923 году было создано массовое добровольное общество «Долой неграмотность». Результаты стали видны уже к 1926 году, когда умели читать и писать более 50 % населения страны (до 1917 года грамотной была только четверть населения России).
Наиболее значительной из общественных культурно-просветительских организаций стал знаменитый Пролеткульт (Пролетарская культура), возникший еще в 1917 году. Теоретики Пролеткульта считали, что настоящая пролетарская культура только сейчас начинает складываться. Причем создана подлинная пролетарская культура (а также наука, философия, искусство) может быть только ее носителями – представителями рабочего класса (роль крестьянства в создании новой культуры не признавалась). Организовать и направить процесс создания пролетарской культуры и должен был Пролеткульт. Во многом пафос его деятелей строился не столько на стремлении создать в действительности что-то новое, сколько на резком отрицании всей культуры прошлого. Расцвет идеологии Пролеткульта пришелся на 1918–1920 годы, после чего теория пролетарской культуры была признана вредной и осуждена руководством РКП(б). Пролеткульт прекратил свое существование.
Первая половина 1920-х годов была временем, когда продолжают существовать общественные литературные и просветительские организации с самыми разными целями и задачами. Однако уже со второй половины 20-х годов над ними устанавливается жесткий идеологический контроль. Те, кто не сумел встроиться в новую реальность, были вынуждены прекратить свою деятельность, и к началу 1930-х годов не осталось ни одной организации, работа которой велась бы не в ключе коммунистической идеологии.
Большевистское руководство понимало, что политика всеобщего «разрушения до основанья» старой культуры и науки не может не сказаться на дальнейшем развитии страны. Стремясь создать новые кадры, партийное руководство пыталось наладить диалог с технической интеллигенцией, учеными, философами, представителями искусства – прежде всего теми, кто принимал революцию. Среди них оказались ученые К. А. Тимирязев, И. П. Павлов, Н. Е. Жуковский, В. М. Бехтерев, юрист А. Ф. Кони, писатели и поэты В. Я. Брюсов и А. А. Блок и другие. Их власть старалась поддерживать продовольственными пайками и созданием приемлемых условий для работы.
Однако по отношению к тем представителям интеллигенции, кто открыто не признал революцию и выступал против нее, власть сразу приняла самые жесткие меры. При этом заслуги человека перед отечественной культурой не принимались в расчет. Осенью 1922 года на знаменитом «философском пароходе», отправлявшемся в Штеттин, были высланы из России десятки выдающихся философов, художников и литераторов, составлявших славу русского Серебряного века. Среди них были философы С. Л. Франк, Н. А. Бердяев, Н. О. Лосский, социолог П. А. Сорокин, богослов и философ С. Н. Булгаков и многие другие. Это нанесло непоправимый ущерб культуре России. Помимо тех, кого высылали, многие стремились уехать добровольно, понимая, что эмиграция – единственная возможность спастись. Л. Шестов, К. Д. Бальмонт, А. И. Куприн, З. Н. Гиппиус, А. Т. Аверченко, Н. А. Тэффи, Д. С. Мережковский, И. Северянин, Б. К. Зайцев, Л. П. Карсавин, М. Осоргин – это лишь малая часть тех выдающихся представителей русской культуры, которые оказались в эмиграции. Однако связь с Родиной была настолько сильна, что некоторые, не выдержав, возвращались (как А. И. Куприн). Но таких были единицы.
В 1923 году было запрещено издавать и читать сочинения Платона, Канта, Шопенгауэра, Ницше, В. С. Соловьева, Л. Н. Толстого, Н. С. Лескова, Н. С. Гумилева и других. С 1927 года начались гонения на творчество С. А. Есенина. Деликатнее обращались с «попутчиками» – представителями творческой интеллигенции, принявшей революцию, но заявившей о своей аполитичности и независимости художественного творчества от идейных убеждений. Таким запрещали работать по специальности, травили в газетах, высылали в отдаленные места.
В результате 20-е годы положили начало такому явлению, как культура русского зарубежья, органически тесно связанная с Россией, продолжавшая прерванные традиции. Центрами русского зарубежья становятся Берлин, Париж, Прага, Белград. Значительные колонии русских эмигрантов сложились в Шанхае и Харбине, в США, Канаде, странах Латинской Америки. В этих центрах русской диаспоры продолжалась активная общественная жизнь, действовали политические и культурные общества, учебные заведения различных уровней: от гимназий до Русского института в Праге. Оказавшиеся за пределами Отечества эмигранты стремились понять, что же произошло с Россией, донести до всех свое понимание событий. В связи с этим в эмиграции издается огромное количество русских газет и журналов, возникают архивы русской эмиграции, публиковавшие исторические материалы, документы, мемуары бывших государственных деятелей, дипломатов, руководителей и участников Белого движения. В эмиграции продолжили работу авиаконструктор И. И. Сикорский, один из создателей телевидения физик В. К. Зворыкин, кораблестроитель В. И. Юркевич.
Труды по истории России и русской культуры были созданы П. П. Милюковым, Г. В. Вернадским, С. С. Ольденбургом. Философы и богословы, эмигрировавшие из России, создали в Париже Сергиевское подворье – центр русской богословской и философской мысли за рубежом. Возглавил подворье отец Сергий Булгаков, а среди преподавателей были выдающиеся историки и философы Г. В. Флоровский, А. В. Карташев, Г. П. Федотов и другие. Традиции русской музыкальной и художественной культуры поддерживались в эмиграции артистами и композиторами Ф. И. Шаляпиным, А. Н. Вертинским (вернувшимся потом на родину), С. М. Лифарем (30 лет руководившим французским балетом), А. П. Павловой, И. Ф. Стравинским, С. В. Рахманиновым, художниками Н. К. Рерихом, А. Н. Бенуа, К. А. Коровиным, М. Шагалом, В. В. Кандинским. Во многом именно благодаря им у западного общества был вызван глубокий интерес к русскому национальному искусству и культуре.
Одной из самых трагических страниц в тысячелетней истории русской культуры стала распродажа и уничтожение большевиками в 20-х годах культурных сокровищ, накопленных в России за столетия. С 1917 года Советская Россия вступила в страшные два десятилетия, из которых вышла с невосполнимыми культурными потерями: сотни тысяч картин, памятников архитектуры, предметов декоративно-прикладного искусства, книг и рукописей были навсегда вычеркнуты из списка национальных сокровищ. Начиная с 1917 года до начала 20-х годов по музеям, усадьбам, храмам, дворцам катилась почти открытая волна грабежей и вандализма (чему в немалой степени способствовала «пролеткультовская» идеология). «…Красное зарево пожарищ пылало над усадьбами. Рушились колонны, с глухим стоном падали подсеченные топором липы. Выломанные, развороченные, изнасилованные дворцы зияли, как черепа, черными провалами окон и мрачной пустотой ободранных залов… „Отрицательное творчество“ [то есть стремление к разрушению. – Б.Я.] обросло хищничеством, величайшим обогащением и стремлением рассчитаться с „проклятым прошлым“. И в результате слияния этих трех элементов, как в некоем химическом соединении, произошел тот взрыв, от которого запылали дворцы и дома с колоннами, рухнули церкви, загорелись костры с книгами, старинной мебелью», – писал исследователь усадебной жизни А. Н. Греч. Разорялись и сжигались, растаскивались на кирпич дома и храмы, сбрасывались с пьедесталов вазы и статуи, вырубались великолепные парки. Пытаясь найти ответ на вопрос о том, кто же были эти люди, почему они не могли жить на одной земле с этой красотой, едва ли можно согласиться с А. А. Блоком, который в статье «Интеллигенция и революция», написанной в 1918 году, оправдывал закономерность разрушения древнего собора только тем, что в нем столетиями «поп, икая, торговал водкой», а разорения усадьбы – самодурством хозяина, веками измывавшегося над бессловесными крестьянами.
«Но ведь уже полвека прошло, – с горечью писал исследователь Б. Ф. Егоров, – как отменили крепостное рабство, да и далеко не во всех сожженных и разграбленных усадьбах крепостные владельцы зверствовали и насиловали. Больше насилия было как раз со стороны бывших рабов по отношению к благородным достойным людям: вспомним сожжение дома и прекрасной библиотеки у самого Блока, разграбление усадьбы и зверское убийство тишайшего, совестливого, талантливого представителя русской религиозной и художественной культуры Леонида Семенова – таких случаев были сотни, тысячи». Едва ли удастся подсчитать до конца все культурные потери этого времени. До сих пор памятью о культурной катастрофе 20-х и 30-х годов стоят разоренные усадьбы и храмы.
Нельзя не сказать о том, что десятки энтузиастов из музеев, научных обществ бросились спасать культурное достояние, изучать его. Своеобразным ответом на вандализм стал расцвет краеведения в Советской России. Ни до, ни после этих лет не выходило такое количество литературы по краеведению и не открывалось такое количество музеев. Усилиями энтузиастов в музеи были превращены многие усадьбы (Покровское-Стрешнево, Архангельское, Николо-Урюпино, Ольгово, Мураново, Абрамцево, Кусково, Остафьево, Дубровицы, Останкино, Отрада, Поречье, Ярополец и другие). Были открыты краеведческие музеи в городах Дмитрове, Кашире, Коломне, Волоколамске, Воскресенске, Звенигороде и других. Созданы общества по изучению культурного наследия прошлого. Из этих обществ наибольшую известность получило Общество изучения русской усадьбы (ОИРУ). Некоторые музеи открывались школьниками и студентами, как, например, музей Местного края в Суханове, созданный пятнадцатилетним школьником Петром Герасимовым и посещавшийся сотнями людей. Однако уже в конце 20-х годов краеведение было разгромлено, десятки исследователей-краеведов оказались расстреляны или погибли в лагерях, и поэтому тех усилий, что эти люди успели приложить для спасения культуры, оказалось явно недостаточно.
Однако если разрушение памятников можно объяснить хотя бы отчасти невежеством разрушителей, в числе которых, как правило, были крестьяне или пролетариат, то ничем нельзя оправдать сознательную распродажу руководством страны национального культурного достояния. С середины 20-х годов для увеличения запасов валюты начинается грандиозная распродажа предметов искусства из Эрмитажа, Павловска, Гатчины, Ораниенбаума, Шуваловского дворца, Румянцевского музея в Москве и многих других культурных гнезд. Тонкий ручеек национальных сокровищ, потекший за границу сразу же после 1917 года (из Петрограда по льду Балтики сразу после октября 1917 года пошли караваны саней, груженных ценностями), стремительно превращался в мощный поток. На Западе начинается полоса аукционов, где продаются бесценные полотна Яна ван Эйка, Рафаэля, Веласкеса, Тициана, Рембрандта, Веронезе, Ван Дейка, Шардена, Рубенса и многих других великих художников – отечественных и зарубежных. В антикварные фирмы, музеи, частные галереи Европы, Америки, Австралии хлынули отечественные сокровища. «Нет ни одного отдела, ни одной эрмитажной коллекции, которые бы не пострадали, – пишет исследователь А. Мосякин. – Распродавались картины и керамика, ювелирные украшения и стекло, изделия из художественного металла и оружие, гобелены и скульптура. Была распродана крупнейшая в Европе коллекция рыцарских доспехов – ее жалкие остатки можно сейчас видеть в Рыцарском зале Эрмитажа». Были уничтожены многие частные собрания, в частности крупнейшая в мире коллекция П. П. Семенова-Тян-Шанского (более 700 произведений свыше 400 мастеров), которую он не отдал сыновьям, а подарил Эрмитажу, чтобы она досталась народу, – этот его бескорыстный дар был продан одним из первых.
В немыслимых количествах продавались сокровища, накопленные Русской православной церковью. В России были десятки тысяч церквей, и в каждой – иконы, книги, утварь. Изъятие церковных ценностей началось еще в годы Гражданской войны, когда в 1921–1922 годах, продавая церковные ценности, пытались справиться с голодом. Из церковного же серебра во время денежной реформы 20-х годов чеканили монету. Однако, когда голод был преодолен, распродажи не прекратились. Именно тогда, в 20-х годах, были распроданы сокровища ризницы Петропавловского собора в Петрограде, ограблена патриаршая ризница Московского Кремля. В США в конце 20-х – начале 30-х годов прошла серия распродаж русских икон. Иконами по символическим ценам были забиты и комиссионные магазины Ленинграда и Москвы. Именно в это время сложились выдающееся собрание русской иконописи Национального музея в Стокгольме, собрания икон музеев Великобритании, Германии, США.
Среди величайших святынь не только России, но и всего христианского мира, утерянных в то время, следует назвать «ризу Господню» – холстяную рубаху без единого шва, привезенную в Россию в XVII веке и считавшуюся одеждой самого Иисуса Христа. Она исчезла бесследно, как и сокровища Вознесенского и Чудова монастырей Московского Кремля. Исчезла уникальная серебряная рака Александра Невского, серебряный иконостас Казанского собора в Петербурге, серебряный иконостас Андреевской церкви в Киеве. Нельзя не сказать и о том, что тысячи церквей после ограбления были разорены или просто уничтожены – взорваны, разобраны на кирпич. Из почти 800 храмов и монастырей Москвы уцелело только около половины. Среди разрушенных святынь Москвы – Чудов и Вознесенский монастыри в Кремле, почти полностью уничтоженный Симонов, Казанский собор на Красной площади (восстановлен), храмы Успения на Покровке, Николы Большой Крест на Ильинке, Христа Спасителя (восстановлен), во Владимире был взорван Рождественский собор XII века… До сих пор по России стоят сотни разоренных и погибающих храмов.
Были разграблены и распроданы художественные сокровища десятков дворцов и усадеб, начиная с Зимнего дворца. Уникальные собрания мебели, картин, прикладного искусства, книг знаменитых дворцов – Строгановского, Юсуповского, Шуваловского и Шереметевского в Петербурге – были розданы различным музеям, а часть продана. На западных аукционах за бесценок уходили картины западноевропейских мастеров, редкие образцы мебели, скульптура, китайский фарфор, уникальные торшеры, вазы, часы. Там же продавались тысячи вещей из дворцового обихода: вазы, гобелены, обеденные сервизы, люстры, мебель, часы, картины. Сопоставить цену «товара» с его художественной и исторической ценностью подчас просто невозможно – так, письменный стол императора Павла I (шедевр эпохи классицизма) был продан за 200 долларов, кубок шведского короля Карла XII, подаренный Петру I, и прижизненный портрет самого Петра были проданы за 57 и 50 долларов. Фотографические рамки из серебра и драгоценных камней фирмы Фаберже с изображением членов императорской фамилии, золотые карманные часы с бриллиантами, шкатулки и портсигары из золота, серебра и эмалей с множеством алмазов стоили до 850 долларов Два уникальных императорских пасхальных яйца фирмы Фаберже из золота и жадеита были проданы за 450 долларов каждое (в 1985 году на аукционе «Сотбис» аналогичное пасхальное яйцо было продано за 1 миллион 760 тысяч долларов). В результате две трети российского собрания этих уникальных пасхальных яиц оказались за рубежом.
Огромную ценность имели книжные собрания: государственные, церковные, личные. Некоторые из них собирались по нескольку столетий. Ни те ни другие не пощадили. Не считая книг, продававшихся в букинистических магазинах Москвы и Петербурга (и просто на вес прямо на улицах в 20-х годах), за границу отправились сотни тысяч ценнейших томов, архивов, рукописей. Россия утратила библиотеки членов царской фамилии, высшей аристократии и буржуазии. Среди этих библиотек была и личная библиотека императора Николая II, содержащая более 1700 томов (сейчас она находится в Библиотеке конгресса США). Среди проданных реликвий был и один из величайших памятников человеческой культуры – древнейшая греческая рукопись Нового Завета, так называемый Синайский кодекс (сейчас – в Британском музее), а также уникальный Коран шаха Аббаса. К сожалению, понесенные в те годы потери почти невозможно восстановить, и лишь иногда можно видеть часть утраченных российских сокровищ, прибывающих в нашу страну в качестве экспонатов выставок крупнейших западных музеев.
После октября 1917 года началась новая эпоха в искусстве. Многие писатели, поэты, художники эмигрировали или подверглись репрессиям. Однако значительная часть деятелей культуры восприняла задачи культурной революции и согласилась с ней. Продолжало развиваться авангардное направление в живописи – художникам-авангардистам импонировала идея создания новой действительности средствами искусства. Сам авангард, его методы, отказ от традиционных изобразительных средств они рассматривали как революцию в искусстве, как инструмент «конструирования психики». Среди ведущих художников русского авангарда следует назвать В. В. Кандинского, М. Шагала, А. В. Лентулова, К. С. Малевича и других. Для подготовки художников в 1920 году был открыт первый советский художественный вуз – ВХУТЕМАС (Высшие художественно-технические мастерские), в котором преподавали и учились Кандинский, Малевич, В. В. Маяковский.
В 20-х годах в среде художников возникают различные творческие группы, как, например, Ассоциация художников революционной России (АХРР), объединившая в своих рядах С. В. Малютина, Г. Г. Ряжского, М. Б. Грекова и других, «Четыре искусства» (М. С. Сарьян, В. А. Фаворский), Общество художников-станковистов (ОСТ) (А. А. Дейнека, Ю. И. Пименов). Именно в группах АХРР и ОСТ были заложены основы социалистического реализма в живописи: члены групп пишут портреты вождей большевизма, создают полотна на темы сражений гражданской войны, заводской и фабричной жизни.
Весной 1918 года Лениным был предложен план разворачивания монументальной пропаганды, в соответствии с которым на улицах и площадях Москвы должны были быть созданы памятники известным мыслителям и революционным деятелям. В реализации программы приняли участие скульпторы Л. В. Шервуд, С. Д. Меркуров, В. И. Мухина и другие. На улицах Москвы появились временные памятники и бюсты Разину, Марксу, Энгельсу, Радищеву. Ленин также потребовал «украшения улиц, общественных зданий и т. п. надписями и цитатами». На многих зданиях столицы были укреплены доски с сюжетами на производственные темы и соответствующими надписями или просто нанесены надписи. Некоторые из них сохранились до наших дней – доска на здании Петровского пассажа с изображением рабочего, майоликовое изречение Ленина на гостинице «Метрополь»: «И только диктатура пролетариата в состоянии освободить человечество от гнета капитала». Одновременно сносились или переделывались старые монументы: в Кремле был снесен памятник Александру II и крест на месте убийства великого князя Сергея Александровича; с сохранившегося до наших дней обелиска, установленного в Александровском саду к юбилею Дома Романовых в 1913 году, стерты имена царей и нанесены имена основоположников социализма.
Сразу же после 1917 года в сфере культуры развернулась борьба за пути и методы создания новой послереволюционной литературы. Была утверждена концепция революционного искусства, в которой предназначением литературы провозглашалось служение трудовому народу. Центральное место в литературе все больше занимал «человек труда»; старая «классовая» мораль отвергалась, и на смену ей шли новая мораль и нравственность, где морально было только то, что служило интересам коммунизма. Совершенно четко это определил В. И. Ленин, писавший, что «всякую нравственность, взятую из внеклассового понятия, мы отрицаем. Мы говорим, что это обман. Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Мы говорим: нравственность – это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата, созидающего новое общество коммунистов, мы говорим: для коммуниста нравственность вся в этой сплоченной солидарной дисциплине и сознательной массовой борьбе против эксплуататоров. Мы в вечную нравственность не верим…». Однако многие писатели и поэты воспринимали революцию не столько в социальном смысле, сколько как очистительный процесс, несущий творческую и личную свободу, небывалую прежде. Именно этим ощущением революции как стихии, сметающей все старое и отжившее, наполнены произведения А. А. Блока («Двенадцать»), А. Белого («Христос воскрес»), В. В. Маяковского («Мистерия-буф»).
Для организации работы писателей и контроля за ними в августе 1918 года был создан Всероссийский союз пролетарских писателей. В 1920 году возникла известная Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), в которую входили в разное время Л. Авербах, Ф. В. Гладков, А. А. Фадеев и другие. Авангардные традиции в литературе активно развивал и пропагандировал «Левый фронт искусств» (ЛЕФ), созданный в 1922 году. Наиболее яркой фигурой, во многом идеологом ЛЕФа стал В. В. Маяковский. Однако революционный пафос и идеи необходимости создания новой нравственности и морали разделяли далеко не все. Несколько литературных обществ («Серапионовы братья», «Перевал» и другие) объединили в своих рядах поэтов и писателей, которые отстаивали в литературе вечные общечеловеческие ценности, не отрицая необходимости искать новые формы в прозе и поэзии. Среди этих писателей и поэтов – А. П. Платонов, М. А. Булгаков, М. И. Цветаева, О. Э. Мандельштам, М. М. Пришвин и многие другие. Большинство из них – люди трагической судьбы. Подобная «косность» вызывала со стороны рапповцев и лефовцев резкую критику. Вне литературных объединений стояли А. Н. Толстой, И. Э. Бабель, Б. Л. Пастернак.
Архитектура послереволюционной эпохи также претерпела большие изменения. Новое искусство Малевича, новая литература Маяковского, новый театр Мейерхольда и Таирова, новые звуки Термена, новое кино Вертова, новый язык («сверхъязык») Хлебникова и Крученых, новая архитектура Мельникова и Весниных, то есть ощущение абсолютной новизны времени во всех его проявлениях, времени, не связанного прошлым, породило особый стиль – конструктивизм. «Впервые не из Франции, а из России прилетело новое слово искусства – конструктивизм…» – писал В. Маяковский. Теперь искусство должно было служить преображению мира средствами производства. Искусство должно было преобразить производство, а производство должно было преобразить весь мир и стать искусством. Не случайно Маяковский писал: «Я себя советским чувствую заводом вырабатывающим счастье».
Конструктивизм породил ряд ярких имен, которые сегодня привлекают внимание по всему миру, – помимо уже упоминавшегося Татлина это Габо, Лисицкий, Певзнер, Родченко. Конструктивизм рассматривал форму через призму конструкции, целесообразности и утилитарного назначения. Критерием качества конструкции выступала целесообразность, найденная методами искусства. Пластические элементы в конструктивизме соединялись в целесообразные формы, из которых возникали новые вещи и новая предметность. Эта эпоха прошла очень быстро, оставив множество загадок, вопросов, недосказанностей. Она, к счастью, оставила целый ряд памятников, впечатавших идеи этих интереснейших людей в камень, железо, бетон. Среди этих памятников в Москве – памятные доски на здании Петровского пассажа, дом Мельникова, дом культуры Русакова, дом Моссельпрома, дом Наркомфина.
Среди них наиболее заметный – радиовышка, построенная в 1920–1922 годах на Шаболовке инженером В. Шуховым (Шуховская башня). На тот момент это было самое высокое здание в России.
Активно развиваются новые формы и в театре. Стремление к поиску новых художественных средств, недолгий период свободы творчества дали толчок к созданию в эти годы многочисленных театров, среди которых Театр имени Вахтангова, Большой драматический театр в Ленинграде, Театр имени Моссовета. В это же время режиссером В. Э. Мейерхольдом была разработана концепция создания массового агитационного театра, в котором зритель становился участником спектакля. Эта концепция, близкая идеям Пролеткульта, была воплощена в программе «Театральный Октябрь», показанной на сцене первого театра РСФСР, но понята не была и развития не получила. Новый театр требовал новых пьес, что стало толчком к развитию драматургии: на сценах многих театров Москвы и Ленинграда шли пьесы «Шторм» (В. Н. Биль-Белоцерковского), «Любовь Яровая» (К. А. Тренева), «Бронепоезд 14–69» (Вс. В. Иванова), «Клоп» и «Баня» (В. В. Маяковского). Одним из основателей советского кинематографа стал выдающийся режиссер С. М. Эйзенштейн, впервые снявший фильмы на революционные темы. В истории кинематографа навсегда осталась его лента «Броненосец „Потемкин“».
В музыке также шла борьба сторонников массового пролетарского искусства, объединенных в Российскую ассоциацию пролетарских музыкантов (РАПМ), и композиторов, дирижеров и исполнителей, которые считали необходимым оставаться на позициях музыкальной классики. Среди последних были А. К. Глазунов, К. Н. Игумнов, М. М. Ипполитов-Иванов и другие. Тема революции впервые зазвучала в произведениях Н. Я. Мясковского (3-я симфония), Р. М. Глиэра (балет «Красный мак»).
В целом же культуру 1920-х годов можно обозначить как «культуру Великой Утопии». Эти годы в истории России останутся как время поразительных откровений и порывов духа, когда полное преображение мира и человека показалось совсем близким. Этим ожиданием была проникнута не только политическая жизнь, но философия, искусство и литература. Н. Федоров, В. Соловьев, Э. Циолковский, В. Вернадский П. Флоренский, Н. Рожков, В. Муравьев, Н. Сетницкий видели и разрабатывали самые разные стороны этой грандиозной мечты. Им вторили в художественных формах, в «утопическом понятии искусства, возвращенного в состояние чистого созидательного динамизма» поэты В. Хлебников, В. Маяковский, А. Крученых, Д. Бурлюк, художники М. Филонов, М. Ларионов, К. Малевич, В. Татлин, М. Матюшин, стремившиеся дать человеку новое видение мира. Тот же Матюшин понимал это новое видение в прямом смысле и разрабатывал систему «расширенного смотрения», которая должна была обеспечить круговое зрение.
В. Кандинский приглашал архитекторов со всего мира принять участие в постройке сооружения, которое он предполагает назвать «Великая Утопия», Татлин работает над своей грандиозной «Башней», А. Авраамов (Реварсавр) исполняет на заводских гудках Москвы грандиозную общегородскую симфонию. На страницах фантастического романа А. Толстого «Аэлита» жители новой России штурмуют и заселяют Марс, «новая биология» Енчмена готовит создание нового биологического типа человека, способного жить в космосе без скафандров. Мечты об этой биологии нашли свое отражение в знаменитых булгаковских произведениях «Роковые яйца» и «Собачье сердце». Не случайно Б. Расселл отмечал сходство большевистской России и Республики Платона.
Культура в 30-х годах. Культура 30-х годов отразила всю сложность ситуации в стране. Огромными усилиями через мощный и тяжелый пласт идеологических ограничений и запретов, через риск оказаться на скамье подсудимых, в лагере или на Бутовском полигоне пробивались ростки подлинного человеческого искусства и культуры.
В 30-х годах вся творческая интеллигенция, все деятели культуры объединяются в разнообразные творческие союзы и организации: Союзкино (1930), Союзы архитекторов и композиторов (1932), Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию (1933), Союз писателей (1934), Всесоюзный комитет по делам высшей школы (1936), Всесоюзный комитет по делам искусства (1936) и другие, писателей, художников (1934). Отныне только в рамках союза художник, писатель, музыкант мог выставляться, издаваться, выступать с концертами. Союз стал формой давления на своих членов, и исключение из союза нередко означало творческую смерть: вне рамок союза заявить о себе было невозможно. Все существовавшие прежде литературные объединения (Пролеткульт, РАПП и другие) в 1932 году были ликвидированы.
В 1930 году в стране вводилось всеобщее обязательное начальное образование, в 1937-м – семилетнее (неполная средняя школа), и в 1939 году была поставлена задача перехода ко всеобщему среднему образованию (десятилетке). В 1938 году во всех национальных школах было введено обязательное изучение русского языка, а с 1940 года – преподавание иностранных языков в средних школах. С 1940 года обучение в старших классах стало платным (учащиеся должны были вносить 300 рублей в год). Для многих это было очень дорого, и в связи с этим часть молодежи предпочла общеобразовательной школе ремесленные училища и школы фабрично-заводского обучения (ФЗО).
В начале 30-х годов эпохе неоправданного «реформаторства» в системе образования приходит конец. В школах было введено четкое расписание занятий, кроме того, каждый учащийся должен был нести определенную общественную нагрузку (обычно в рамках пионерской и комсомольской организаций). Урочная система занятий стала основной, были выпущены учебники по всем ведущим дисциплинам. В системе высшего образования были восстановлены вступительные экзамены в вузы, введена лекционно-семинарская система обучения (вместо бригадно-лабораторной). Отменялись партийные мобилизации на учебу в вузы, социальные ограничения при приеме в вузы и рабфаки. В 1934 году были установлены ученые степени и звания. Главным научным центром страны была Академия наук СССР, филиалы которой с 1932 года стали создаваться в столицах союзных республик. Для повышения общего культурного уровня рабочих и крестьян открывались сотни клубов, домов культуры (часто в бывших церковных зданиях), библиотеки, музеи, парки культуры и отдыха (в Москве это прежде всего Сокольники и Измайлово).
1930-е годы стали временем складывания советской науки, в рядах которой стояли ученые с мировыми именами. Так, разработки советских химиков во главе с академиком С. В. Лебедевым позволили наладить производство синтетического каучука из этилового спирта. В 1932 году геологи под руководством академика И. М. Губкина открыли новые крупные месторождения нефти на Урале и в Башкирии. Уникальна была советская физическая школа – научные достижения А. Ф. Иоффе, С. И. Вавилова, Д. С. Рождественского, П. Л. Капицы, И. Е. Тамма, И. В. Курчатова, Л. Д. Ландау вошли в мировой фонд науки. В 1933 году группа изучения реактивного движения (ГИРД) создала и запустила первые советские ракеты. Начинается изучение стратосферы: в 1933 году первый советский стратостат «СССР» поднялся на высоту 19 километров, а на следующий год второй стратостат «Осоавиахим-1» с экипажем поднялся на высоту 22 километра. Активно идет изучение арктических пространств. В июле 1933 года полярник О. Ю. Шмидт возглавил научную экспедицию через Ледовитый океан на корабле «Челюскин», который вскоре был затерт льдами и в феврале 1934 года затонул. Полярники разбили лагерь на льдине, откуда были сняты только в апреле. В 1937 году изучение Арктики продолжили полярники И. Д. Папанин, Э. Т. Кренкель, Е. К. Федоров, П. П. Ширшов. За почти 300 суток они продрейфовали на льдине более 2500 километров в океане от Северного полюса, в районе которого были созданы опорные метео– и радиостанции. Во многом благодаря им в 1937 году летчики В. П. Чкалов, Г. Ф. Байдуков и А. В. Беляков впервые по прямой совершили через полюс беспосадочный перелет в США.
В силу идеологизации науки многие научные направления были закрыты как «ложные» и «буржуазные»: прекратились исследования в области молекулярной биологии, кибернетики, гелиобиологии, серьезно пострадала экономическая наука. Нередко место истребленной научной школы занимало научное шарлатанство. Так, после ареста ученого Н. И. Вавилова в 1935 году, занимавшегося проблемами генетики, место президента ВАСХНИЛ занял Т. Д. Лысенко, пообещавший решить зерновую проблему путем выведения ветвистой пшеницы. С середины 30-х годов начался пересмотр отечественной истории. СССР провозглашался преемником Российского государства, ранее считавшегося лишь «тюрьмой народов». С 1934 года были открыты закрытые ранее исторические факультеты в Московском и Ленинградском университетах. Особое значение придавалось тщательному изучению истории Коммунистической партии – ее новая концепция была создана при непосредственном участии Сталина и его ближайшего окружения и воплотилась в известном «Кратком курсе истории ВКП(б)», который на многие годы стал главным ориентиром общественно-политических исследований. 30-е годы дали ряд имен крупных историков (Б. Д. Греков, В. В. Струве, Е. В. Тарле, И. И. Минц, А. М. Панкратов, М. В. Нечкина и другие), значительно развивших и дополнивших достижения своих предшественников. Напротив, в опале оказались труды и имя официального советского историка М. Н. Покровского, умершего в 1932 году. Его имя было снято с названия Московского государственного университета, которому в 1940 году присвоили имя М. В. Ломоносова. В это же время была основана Государственная публичная историческая библиотека.
В литературе в 30-х годах окончательно утвердился новый художественный метод социалистического реализма, призванный «отражать действительность в ее революционном развитии в сочетании с задачей воспитания трудящихся в духе социализма». Главным пропагандистом нового художественного метода стал М. Горький, вернувшийся в СССР в 1931 году. В рамках социалистического реализма находилось во многом творчество М. А. Шолохова, Н. А. Островского, М. С. Шагинян, В. П. Катаева, Ф. В. Гладкова. Интерес к истории дореволюционной России привел к появлению целого ряда исторических романов и пьес, созданных известными писателями А. Н. Толстым («Петр Первый»), М. А. Булгаковым («Кабала святош»), Ю. Н. Тыняновым («Пушкин»), В. Г. Яном («Чингизхан»). Широкую известность приобрели сатирические и юмористические произведения М. М. Зощенко, Ю. К. Олеши, И. Ильфа и Е. Петрова, В. Е. Ардова. Многие писатели и поэты продолжали традиции дореволюционной русской классической литературы, не встраиваясь в общий ряд, среди них М. И. Цветаева, А. А. Ахматова, О. Э. Мандельштам, Б. Л. Пастернак.
Революционная и социалистическая тематика пронизывает и живопись 30-х годов. К. С. Петров-Водкин, А. А. Дейнека, Б. В. Иогансон, И. Э. Грабарь, М. Б. Греков, П. Д. Корин стремились запечатлеть наиболее яркие события послереволюционных лет, создавали портреты выдающихся деятелей своей эпохи. Одновременно сходят на нет любые формы авангардного искусства – в 1932 году прошла последняя выставка художников-авангардистов. Наиболее ярким произведением скульптуры этого периода стала работа В. И. Мухиной «Рабочий и колхозница», венчавшая павильон СССР на Всемирной выставке в Париже в 1937 году и сейчас находящаяся неподалеку от главного входа на ВДНХ (ныне ВВЦ) в Москве. Эта скульптура стала одним из символов СССР и эмблемой «Мосфильма».
Основным содержанием новой советской архитектуры стал утилитаризм – внешнее и внутреннее приспособление зданий к потребностям общества. Одновременно архитектура стала своеобразным утверждением в камне социалистических побед, отражала пафос новой свободной жизни. В 1935 году был разработан Генеральный план реконструкции Москвы, который предусматривал почти полное уничтожение старой Москвы и замену ее неповторимого своеобразия кривых узких улочек и уютных площадей гигантскими проспектами, оформленными аркадами и огромными зданиями. В стиле нового «сталинского» классицизма были построены Дом Совета Министров СССР (ныне здание Государственной Думы), гостиница «Москва», новое здание Библиотеки им. Ленина и другие. Важным элементом пропаганды реалий советской жизни стало оформление интерьеров московского метро. В процессе переустройства было потеряно огромное количество старинных гражданских зданий, храмов и целых монастырских комплексов. Москва лишилась Сухаревой башни, Китайгородской стены, Красного крыльца Грановитой палаты в Кремле, храма Христа Спасителя, Красных ворот. Было разрушено около половины московских храмов.
В 30-х годах активно развиваются театр и театральное искусство, также утверждавшие принципы социалистического реализма, – на сценах воссоздавались революционные события, средствами драматургии иллюстрировалась жизнь советского человека. Среди драматургов того времени следует назвать Вс. В. Вишневского, А. Е. Корнейчука, Н. Ф. Погодина. Одновременно ставились классические пьесы А. Н. Островского, А. П. Чехова, В. Шекспира. Старая театральная школа, представленная К. С. Станиславским, В. И. Качаловым, Б. Н. Ливановым, И. М. Москвиным, А. А. Яблочкиной, О. Л. Книппер-Чеховой, позволила создать поколение новых выдающихся актеров (Б. В. Щукин, А. К. Тарасова, Н. Д. Мордвинов).
30-е годы стали временем появления первого звукового кино – фильм Н. Экка «Путевка в жизнь» (1931). Новые фильмы создавались в стиле социалистического реализма яркими режиссерами С. И. Юткевичем («Встречный», «Человек с ружьем»), С. А. Герасимовым («Семеро смелых»), братьями Васильевыми («Чапаев»), С. М. Эйзенштейном («Александр Невский») и другими. В эти же годы были созданы музыкальные произведения: оперы «Тихий Дон» и «Поднятая целина» И. И. Дзержинского, балеты «Пламя Парижа» и «Бахчисарайский фонтан» Б. С. Астафьева, балет «Ромео и Джульетта» и кантата «Александр Невский» С. С. Прокофьева.
Церковь в 1920-1930-х годах
Катастрофа, случившаяся с Россией в 1917 году, затронула все стороны жизни, и прежде всего религиозную сферу. Все, связанное с православием, на долгие годы попадает под запрет, православную культуру насильственно вытесняют секулярной большевистской культурой «новой жизни», зачастую заимствуя из православия, Церкви систему образов, идей, представлений и создавая новую коммунистическую религию, где партия играет роль Церкви, а Ленин – земного бога, заложившего основы «рая на земле». Как и в эпоху Петра, Церкви ее культуре, идеологии и всем, кто верен им в системе тоталитарной большевистской идеологии, не остается места – новая «религия» может быть только одна, и только она имеет власть над душами. Именно поэтому сразу же после Октябрьского переворота Церковь была демонстративно отделена от государства, что создало основу для беспрецедентных по своему размаху мер по физическому уничтожению ее и всего того, что было с ней связано. Как с горечью отмечал отец Сергий Булгаков, «русская душа – совершенно особая эолова арфа, но она резонирует не только на пение ангелов в небесах, но и на звериный лай комсомолов».
Патриарх Тихон, описывая происходящее как «дни многоскорбные и многотрудные», звал пострадать за Церковь и веру мужественно и без сомнений: «Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне святой матери нашей… противостаньте им силою вашей, вашего властного всенародного вопля… А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою». Как и в древности, он пытался остановить вакханалию разрушения и насилия словом Патриарха: «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело: это – поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной. Властью, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной».
Десятки и сотни священнослужителей, монахов и монахинь в первые годы после Октябрьского переворота были зверски замучены. Скорбный список открыл митрополит Киевский Владимир, без суда и следствия расстрелянный «красными победителями», дорогой которого вскоре пошли архиепископ Пермский Андроник, воронежский Тихон, тобольский Ермоген и тысячи других.
Один из погибших, петроградский священник Алексий Ставровский, после убийства председателя Петроградского ЧК Урицкого оказался среди арестованных заложников, которых выстроили на плацу и объявили: «Каждый десятый будет расстрелян в возмездие за Моисея Соломоновича Урицкого, а остальных отпустят». Рядом со священником Алексием стоял совсем молодой священник, на которого выпал жребий, и Алексий предложил ему: «Я уже стар, мне недолго осталось жить… иди себе с Богом, а я стану на твое место». После расстрела его тело было брошено в Финский залив. Главнокомандующие белых армий в своих приказах провозглашали, что их войска сражаются за «поруганную веру и оскорбление церковных святынь». Однако было немало случаев, когда над верующими и священниками издевались и белые офицеры. По воспоминаниям современников, после одного из сражений летом 1920 года священник Андроник Федоров отпевал убитых, тела которых лежали перед ним на голой земле. А в это время, заглушая панихиду, из вагона казачьего генерала Бабичева неслись пьяные голоса, звуки оркестра, топот пляски. Только за 8 месяцев (с июня 1918 по январь 1919 года) были убиты более четырехсот священнослужителей и монахов. Это время некогда очень точно было охарактеризовано фразой «кончилась жизнь и началось житие».
В это же время возникают небольшие церковные общины, собранные вокруг ярких, талантливых и сильных священников, и в эти общины устремляется множество ищущих людей, не боящихся угроз и насилия. В Москве самая знаменитая община сложилась вокруг церкви Святого Николая Чудотворца на Маросейке, где служил отец Алексей Мечев, а после его смерти – его сын отец Сергий Мечев, которые ныне причислены к лику святых.
Союзниками большевиков в деле разгрома Церкви и культуры становятся т. н. «обновленцы» (или, как их называли верующие, «обнагленцы») – сторонники «обновления», «революции» в церковной жизни. Наиболее известным из обновленцев становится священник Александр Введенский, провозгласивший себя митрополитом и ставший с течением времени лидером всего обновленчества. Обновленческое движение активно поддерживалось советской властью с единственной целью – расколоть Церковь изнутри. Они исправляют по своему усмотрению богослужебные книги, переделывают тексты молитв, пытаются перевести богослужение на современный русский язык, выступают за право епископов жениться, хотя епископы принадлежат к монашеству. Они пели «Многая лета благовернейшему советскому правительству», заменяли кресты на могилах красными звездами с аббревиатурой И.X.Ц.И. (Иисус Христос, Царь Иудейский), выпускали плакаты и советские лозунги в рамках, составляли «молитвы» за успехи социалистического строительства, приветственные телеграммы ВЦИК от синода и т. д. Правда, иногда они заходили слишком далеко. Одного обновленческого священника расстреляли после того, как он первой пятилетке провозгласил «Многая лета»…
Обновленцы захватили множество храмов в Москве и других городах. О том, что они представляли собой, лучше всего говорил один из их лидеров, епископ Антонин: «К 1923 году не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляка, который не пролез бы в Церковное Управление (высший орган управления обновленцев) и не покрыл бы себя титулом или митрой… Вся Сибирь покрылась сетью архиепископов, наскочивших на архиерейские кафедры прямо из пьяных дьячков». В 1923 г. обновленцы даже провели «суд» над патриархом Тихоном, «лишили» его сана и монашества, а затем стали требовать его смертной казни. По стране покатился вал уничтожения и осквернения святынь, православная культура подменялась новой псевдорелигиозной идеологией. В ход пускались все средства. В частности, советские руководители понимали, насколько важна роль Церкви, например, в совершении традиционного обряда похорон. Любой крещеный человек, даже если жизнь его шла вне Церкви, стремился уйти «в путь всея земли» по православному обряду. Поэтому огромные усилия были приложены к тому, чтобы внедрить в обиход и в сознание «огненное погребение» – кремацию. Был издан даже специальный декрет о допустимости и даже предпочтительности кремации. Вскоре объявили конкурс на проект первого в Советской России крематория, проходивший под характерным лозунгом «Крематорий – кафедра безбожия».
Дореволюционные православные и светские праздники были объявлены буржуазными, их начинают заменять новыми, пролетарскими. Было отменено празднование Нового года и запрещено устанавливать и наряжать рождественскую елку, которая была заклеймена как «пережиток».
Не руби леса без толку -
Будет лес угрюм и сер.
Если ты пошел на елку,
Значит, ты не пионер.
Такие плакаты в начале 1930-х годов висели во всех школах на самых видных местах, и любая попытка нарушить запрет грозила самыми печальными последствиями. Возвращение елки – теперь уже новогодней, а не рождественской, так же как и Нового года, – произошло только в 1935 г.
В 1919 г. началось повсеместное вскрытие мощей святых, сопровождаемое насилием, подлогами, кощунством. Были вскрыты мощи преподобных Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Евфимия Суздальского, Нила Столобенского, Саввы Сторожевского. Студент Духовной академии Сергей Волков видел своими глазами, что происходило в Троице-Сергиевой лавре во время вскрытия мощей преподобного Сергия Радонежского: «В соборе горели все паникадила. На огромном подсвечнике перед ракой пылало неугасимое пламя: сгоравшие свечи непрерывно заменялись новыми. Отец Вассиан говорил о мученичестве Преподобного с воодушевлением и силой, и в толпе то тут, то там раздавались плач и рыдания. Потом начался молебен Сергию. На клиросах вместе с монахами пели хоры мальчиков, а „радования“ в акафисте, тропарь Преподобному и некоторые молитвы пели все присутствующие… По окончании молебна доступ к мощам преподобного Сергия был открыт, и к раке снова потянулась бесконечная вереница людей. Многие из верующих, прикладываясь, закрывали глаза, чтобы, как объясняли мне потом, „не оскорбить своими грешными взглядами наготу Преподобного“… Тотчас по окончании процедуры вскрытия рядом с ракой в „почетном карауле“ был поставлен красноармеец с винтовкой. Вероятно, власти боялись, что монахи лавры или даже простые верующие захотят похитить мощи, распустив молву о „чуде“ Преподобного… Вряд ли кто-нибудь пошел бы на это! Верующие и богомольцы сразу заставили часового снять буденовку и стоять с непокрытой головой. Таким образом первый регулярный военный караул у святых останков был поставлен не у Мавзолея на Красной площади в Москве, а в Троицком соборе Лавры, рядом с мощами преподобного Сергия Радонежского, первого общерусского святого, столько потрудившегося при своей жизни для блага России». Всего за 1919–1920 годы было совершено 63 вскрытия и осквернения мощей святых.
Если в результате вскрытия обнаруживалось, что мощи сохранились не в целости, то это обстоятельство выдавалось за сознательный обман и подделку, если же мощи оказывались нетленными, то специально приглашенные врачи быстро готовили «научное объяснение» нетленности. Нередки были случаи, когда «проверяющие» специально подкладывали в гробницы посторонние предметы, подменяли мощи, чтобы любой ценой доказать свою «правоту». Обнаженные и оскверненные мощи выставлялись сначала на всеобщее обозрение, а затем нередко попадали в музейные витрины под стекло. Любые попытки Церкви объединиться в общей беде с людьми жестко пресекались и оборачивались властями против Церкви и духовенства.
Однако верующие и духовенство оказывали вандализму и кощунствам упорное сопротивление. В 1918 году против антицерковной политики выступали крестьяне Вытегорского уезда Олонецкой губернии, а защита от разграбления шенкурского Троицкого монастыря была объявлена большевиками «шенкурским восстанием». Из Ферапонтова монастыря были изгнаны красноармейцы, прибывшие описывать имущество. В 1919 году жители Бестужевской волости Вельского уезда Вологодской губернии отстояли мощи святого праведного Прокопия Устьянского. Ожесточенные столкновения верующих с новой властью происходили практически в каждом уезде России. Эти протесты жестоко подавлялись, и дело чаще всего заканчивалось расстрелами, в первую очередь священников. На пожелтевших страницах приговоров можно и сегодня видеть «обвинительные формулировки»: «участие в контрреволюционной группировке церковников», «убеждал веровать в Бога», «препятствовал снятию колоколов», «участвовал в тайных богослужениях», «убеждал жертвовать на ремонт церкви».
В 1920-x годах еще продолжались масштабные крестные ходы с иконами и святынями. Однако на их проведение уже требовалось специальное разрешение властей, которые довольно быстро перестали выдавать, поскольку «запрещалось выносить богослужебные предметы из храма». Вскоре после этого традиция крестных ходов прекратилась, хотя иногда люди, рискуя жизнью, проводили крестные ходы, чаще всего заканчивавшиеся тюрьмами и расстрелами их участников.
В начале 1920-х годов, когда разразился страшный голод, во многих регионах России Церковь попыталась оказать помощь погибающим от голода. Патриарх Тихон 22 августа 1921 г. издал воззвание «О помощи голодающим», где призывал всех верующих и духовенство тысяч православных приходов страны к добровольным благотворительным пожертвованиям. Глава Церкви не только просил прихожан жертвовать, но и разрешал духовенству и приходским советам передачу в пользу голодающих церковной утвари и имущества, «не имеющих богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслет, ожерелье и другие предметы, жертвуемые для украшения святых икон, золотой и серебряный лом)». После этого Патриарх неоднократно обращался с церковных амвонов с такими же призывами, предлагал руководителям страны признать создаваемый им Церковный комитет помощи голодающим и разрешить ему вести соответствующую благотворительную работу.
Однако большевистское руководство не только не склонно было идти навстречу Церкви в данном вопросе, но желание помочь беде квалифицировалось подчас как уловка классового врага. В результате 23 февраля 1922 г. был издан декрет ВЦИК, которым предписывалось насильственно изымать церковные ценности. Таким образом, главным становилось не спасение голодающих, а ликвидация Церкви как таковой. Начинаются экспроприации, расстрелы, закрытие храмов. Итогом стало массовое сопротивление верующих насилию, что позволило власти перейти в открытое наступление на Церковь.
Начались случаи отречения священников от Церкви. Так, в журнале «Революция и Церковь» напечатано было заявление бывшего диакона: «Я снимаю с себя дарованный Николаем Романовым сан диакона и желаю быть честным гражданином РСФСР. Церковные законы и молитвы составлены под диктовку царей и капитала. Долой милитаризм, царей, капитал и попов! Да здравствует диктатура пролетариата!» Однако такие акты воспринимались большинством людей не как доказательство ложности православия, а как подтверждение истины. Так, в 1920-х годах в одном подмосковном храме кончалась литургия. Все шло как обычно, и священник сделал завершающее благословение. После этого он вышел к народу на амвон и начал разоблачаться. В наступившей тяжелой тишине он сказал: «Я двадцать лет вас обманывал и теперь снимаю эти одежды». В толпе поднялся крик, шум и плач. Люди были потрясены и оскорблены: «Зачем же он служил хотя бы сегодня». И вдруг на амвон взошел какой-то юноша и сказал: «Что вы волнуетесь и плачете! Ведь это всегда было. Вспомните, что еще на Тайной вечере сидел Иуда». И эти слова, напомнившие о существовании в истории темного двойника Церкви, как-то многих успокоили или что-то объяснили. Ведь, присутствуя на вечере, Иуда не нарушил таинства.
В августе 1923 года Патриарх, понимая, что Церковь находится в тяжелейшем состоянии, был вынужден пойти на компромисс и обратился с воззванием к Русской церкви, в котором заявил о том, что «Церковь признает и поддерживает советскую власть». Это воззвание вырывало из рук обновленцев главное их оружие – обвинение православного духовенства в нелояльности к советской власти, но многими верующими было воспринято неоднозначно.
В 1925 г. Патриарх Тихон заболел и вскоре скончался. Перед смертью он сказал: «Теперь я усну… крепко и надолго. Ночь будет длинная, темная, темная». Погребение первосвятителя состоялось в Донском монастыре. Проститься с ним со всех концов страны двинулись десятки тысяч людей. Очередь желающих отдать последний долг Патриарху Тихону протянулась до Донского монастыря от Калужской площади, люди стояли в ней по десять-двенадцать часов. В течение пяти дней поток людей не иссякал, и в итоге проводить Патриарха в последний путь пришли почти полмиллиона человек. Патриарший Местоблюститель митрополит Крутицкий Петр был арестован и сначала содержался в заключении, затем был отправлен в ссылку в Сибирь, после вновь возвращен в тюрьму. Уже находясь в заключении, он составил завещание, в котором назначил сразу несколько своих преемников на случай, если кто-то из них будет расстрелян или окажется в тюрьме. В результате местоблюстителем патриаршего престола стал митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский). Сам митрополит Петр был расстрелян в Верхнеуральской тюрьме в 1937 году.
В 1927 г. митрополит Сергий перед лицом угрозы полного уничтожения Церкви подписал декларацию, в которой заявлялось, что Церковь отказывается от борьбы с советской властью и переходит к сотрудничеству. Декларация митрополита Сергия и сегодня вызывает многочисленные дискуссии. Однако нам сейчас невозможно точно представить себе положение и внутреннее состояние митрополита в те страшные дни. Как сказал Патриарх Алексий II, «в ту ночь мы могли бы лишь плакать вместе с ним». Как известно, митрополиту была предложена «альтернатива»: или подпись, или расстрел нескольких сотен епископов, находившихся уже под арестом… Митрополит Сергий хотел спасти ею Церковь, и он смог это сделать. При этом он говорил, что его собственная жизнь не дорога ему, но привести Церковь к гибели он не имеет права. «Декларация – это тяжелая страница в нашей истории, говорил Патриарх Алексий II. – Но она есть, и вырывать из истории ее нельзя. Люди более беспристрастные, чем мы, вынесут когда-нибудь свое суждение о том, насколько неизбежно было ее принятие тогда».
В 1929 г. власть в открытую заявила о начале бескомпромиссной борьбы с религией. Согласно директиве Кагановича, выпущенной в этом году, религиозные организации являлись единственной легально действующей контрреволюционной силой, имеющей влияние на массы. Духовенство постоянно привлекалось на принудительные работы, за которые не платили ни копейки, было обложено непосильными налогами, которые надо было выплачивать деньгами, мясом, льном, маслом, яйцами и пр. За невыполнение требований, за невыплату налогов в срок, который часто определялся несколькими часами, следовала немедленная опись имущества, выселение из домов, отдачи под суд, ссылки вместе с семьями.
Началось массовое закрытие церквей: за один только 1929 год было закрыто более 1100 храмов. К 1 января 1930 года в Москве из 500 храмов оставалось 224, а через два года – только 87 церквей; в Орле в 1930 году не осталось ни одной православной церкви. Закрытые храмы использовались под производственные цеха, склады, квартиры и клубы, а монастыри – под тюрьмы и колонии. Многие храмы уничтожались и разрушались. Так, из почти 800 храмов и монастырей Москвы уцелело только около половины. Среди разрушенных святынь Москвы – Чудов и Вознесенский монастыри в Кремле XIV в., почти полностью уничтоженный Симонов монастырь XIV в., Казанский собор на Красной площади (восстановлен), храмы Успения на Покровке, Николы Большой Крест на Ильинке XVII в., Христа Спасителя XIX в. (восстановлен), во Владимире был взорван Рождественский собор XII в. До сих пор по России стоят сотни разоренных и погибающих храмов.
Отчаянная борьба велась и с любыми местами паломничеств – часовнями, святыми источниками и колодцами. Часовни разрушали, превращали в ларьки, источники закапывали, заваливали мусором, заливали цементом, бетоном, забивали камнями. Были уничтожены уникальные источники, среди которых Пафнутьевский у Оптиной пустыни, источник Василия Рязанского в Рязани и многие другие. Была развернута активная пропаганда – в центральной и местной печати, книгах, лекциях чистейшие источники и родники именовались «„ямами с грязной стоячей водой“, рассадниками антисанитарии и заразных болезней».
Однако вместо закрывающихся храмов и монастырей открывались подпольные обители, скиты, церкви в домах и на квартирах. В Москве под крышей одного из домов в центре города в 1930-е годы был открыт тайный монашеский скит, где собирались и молились монахини. В одном из домов Сергиева Посада в это же время был открыт подпольный женский монастырь, просуществовавший почти до начала 1980-х годов. В нем жили монахини, изгнанные из разных женских монастырей. Они ежедневно вычитывали весь суточный богослужебный круг (кроме Литургии) и монашеские правила. Главой монастыря была монахиня Мария. В 1940-1950-е гг. многие священники навещали монахиню Марию, пользовались ее советами, просили ее молитв.
По всей стране с колоколен снимались или сбрасывались колокола под предлогом того, что они мешают слушать радио. В результате погибло огромное количество уникальных колоколов XVI–XIX веков. Вскоре колокольный звон был вообще запрещен. У одного из священников, который решил звонить в колокола на Рождество, отобрали полностью все имущество – от коровы до подушек, кочерги и ведра – и выгнали зимой на улицу в чем был из церковной сторожки, в которой он ютился. В газетах появлялись сообщения о том, как то в одной, то в другой деревне сжигали целыми телегами иконы, среди которых были памятники иконописи XII–XVII веков. Тысячными тиражами издавались антирелигиозная литература, газеты и журналы, как, например, «Безбожник у станка», «Сельский безбожник», «Безбожный крокодил», выходили «безбожные» путеводители по городам, «безбожные» настенные календари, действовали антирелигиозные общества, среди которых самым крупным был «Союз воинствующих безбожников». Из детских книг изымались слова и словосочетания «Бог», «Христос», «Рождество», «осенять», «благословлять», а в других книгах слова «Бог» и «Христос» печатались с маленькой буквы.
Особо жесткая антирелигиозная пропаганда была обращена на детей. Один из очевидцев вспоминал: «А в школах что творилось! Учителя снимали кресты с детей в школе под улюлюканье одноклассников. На Пасху, Рождество – все обязательно шли в школу. Началось массовое крушение церквей… Как-то жена одного работника политпросвещения принесла нам муки (моя мать ей шила), а был Великий пост. Мать испекла из муки кулич к Пасхе. И мой школьный приятель Володька пришел к нам в гости. Мать приглашает: „Садись, Володя!“ На другой день прихожу в школу, а он поднимает руку и говорит учительнице: „Зинаида Николаевна, я вчера был у Тольки, а у него – кулич в форме, яйца крашеные!“ Я постарался вывернуться: „Ничего не было!“ Учительница была дочерью диакона Львова и постаралась замять начавшуюся перепалку. Да! Какая была атмосфера! Даже между детьми были такие, кто доносил».
В вузах в обязательном порядке организовывались атеистические кружки, проводились атеистические карнавалы и викторины. Одна из них – на тему «Знаешь ли ты Библию?». Вопросы были весьма актуальные, соответствовавшие «текущему моменту»:
Вопрос: В каком месте Библии говорится о том, что Христос поощрял тунеядство?
Ответ: В Евангелии от Матфея, 6-я глава, 29-й стих – «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их».
Вопрос: В каком месте Библии говорится о том, что Христос нанес ущерб животноводству Палестины?
Ответ: В Евангелии от Марка, 5-я глава, 2-13-й стихи. Христос исцелил бесноватого; бесы вышли из одержимого. «И нечистые духи, выйдя, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море» (Мк. 5: 13).
И так далее. Неудивительно, что в одном из поволжских городов был воздвигнут памятник… Иуде Искариоту как «первому революционеру».
Закрытие храмов и уничтожение святынь сопровождалось арестами, ссылками и расстрелами десятков тысяч священнослужителей. Начинается эпоха новомученичества, давшая множество имен подвижников, мучеников, страстотерпцев. Дивеевская схимонахиня Маргарита вспоминала: «А в тридцать седьмом объявилась „тройка“ – суд, судить нас. „Ходили в церковь?“ – „Ходили“. – „Значит, бродяги!“ Давали кому по три годочка, кому по десяточке. Уже на пересылке один священник, тоже арестованный, смеялся: „Ну, батюшка Серафим целый этап монашек пригнал…“» Почти все священнослужители и в целом православные люди переносили страдания с удивительным мужеством, собирая вокруг себя даже в лагерях людей, ищущих живого слова и утешения. Д. С. Лихачев вспоминает о вятском епископе Викторе (Островидове), бывшем с ним в заключении на Соловках: «Он… встречал всех широкой улыбкой (иным я его и не помню), имел бороду жидкую, щеки румяные, глаза синие. Одет был поверх рясы в вязаную женскую кофту, которую ему прислал кто-то из его паствы. От него исходило какое-то сияние доброты и веселости. Всем стремился помочь и, главное, мог помочь, так как к нему все относились хорошо и его слову верили».
Епископ Афанасий Сахаров многие годы в лагере выносил тяжелейшие мучения, долго болел, состоял ассенизатором. Изнуренный постоянной простудой, признанный даже в лагере инвалидом, обобранный до нитки уголовниками, лишенный любого чтения, он писал на волю ожидавшим его, что «я, по милости Божией, здоров, сравнительно благополучен и, как всегда, благодушен…». Задаваясь вопросом о смысле этих страшных испытаний, архиепископ Онуфрий (Гагалюк) писал из заключения: «Гонения – крест, возложенный на нас самим Богом, и нужно нести его, быть верным долгу своему даже до смерти…» Когда он сидел в камере среди воров и убийц, то воспринимал жуткую атмосферу, в которой находился, как повод для воспоминания своих вольных и невольных грехов «и для радости о чаше страданий, которой сподобил Господь». Неудивительно, что десятки, а порой и сотни людей, глядя на них, становились христианами.
В 1932 г. начинается «безбожная пятилетка»: «Союз воинствующих безбожников» принял пятилетний план. Намечалось за пять лет лишить священнослужителей продовольственных карточек, закрыть все церкви до единой и храмы других религий. Однако она закончилась провалом. Перепись 1937 г., в которую включен был и вопрос о религиозных убеждениях, обнаружила, что две трети сельского населения и треть городского продолжают считать себя верующими (примечательно, что в бюллетенях для голосования многие писали: «Я голосую за Бога», «Голосую за Церковь Христову»). Даже в это тяжелое время на многих фабриках рабочие не выходили на работу в день празднования Рождества Христова, икон Божией Матери «Всех скорбящих Радость» и «Казанской».
Ответом на это было массовое закрытие церквей (в одном только 1937 году было закрыто более 8 тысяч церквей) и истребление духовенства. В 1939 году на свободе на своих должностях оставалось (кроме главы Церкви) только три епископа, во всей России осталось лишь около 100 храмов и ни одного монастыря. Заместитель находившегося в тюрьме Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Петра митрополит Сергий был вынужден распустить Временный Патриарший Синод. Теперь он управлял Церковью с помощью только одного епископа и канцелярии из двух человек – секретаря и машинистки.
Однако в это же страшное время, когда попасть в лагеря можно было за одно только крестное знамение, появляются люди, сознательно берущие на себя тяжелый подвиг священства и епископства. Таким был архиепископ Лука Войно-Ясенецкий. Он стал священником в 1921 году и объяснял свой выбор так: «При виде карнавалов, издевающихся над Господом нашим Иисусом Христом, мое сердце громко кричало: „Не могу молчать!“ Я чувствовал, что мой долг – защитить проповедью оскорбленного Спасителя Нашего». Его арестовали, и начались одиннадцать лет ссылок и лагерей: Бутырка, Таганка, Сибирь, Архангельск, Котлас. Из тюрьмы он вернулся в Ташкент, где стал священником и работал врачом, занимаясь давно выбранной областью – гнойной медициной. В 1937 году его опять забрали, но Войно-Ясенецкий объявил голодовку, и его отпустили… в Красноярск, где он работал в госпитале. Там и стал архиепископом Красноярским, хотя ни одной действующей церкви тогда в городе не было. 4 сентября 1943 года его вызвали в столицу, и он вошел в состав Синода Русской православной церкви. А сразу после войны архиепископ Лука Войно-Ясенецкий получил Сталинскую премию I степени за научные труды по гнойной медицине – первый и последний случай такого рода в истории СССР. Перед любой операцией он благословлял больного, молился перед иконой Божией Матери о благополучном исходе, ставил на челе больного йодовый крест и только после этого приступал к делу. Однажды глава ташкенсткой ЧК, известный своей жестокостью, спросил у Войно-Ясенецкого:
– Как это вы, Войно-Ясенецкий, ночью молитесь, а днем режете людей?
– Я режу людей во имя их спасения, – ответил священник, – а во имя чего их режете вы?
– Но как вы можете верить в Бога, – продолжал чекист, – разве вы его видели?
– Нет, не видел. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там ума. И совести тоже не находил. Значит ли это, что их нет?
Нельзя не упомянуть и священника Павла Флоренского, который в самые тяжелые времена никогда не снимал даже на улице рясы и креста. Он родился и вырос в Тифлисе, окончил физико-математический факультет Московского университета, затем – Духовную академию и стал ее профессором. Флоренского называли «русским Леонардо да Винчи». Человек выдающегося ума и невероятной образованности, он писал работы по богословию, филологии, китайской перспективе, философии культа, электричеству, символизму, философии имени и истории женских мод, русской поэзии, древнегреческой философии и древнерусскому искусству, по генеалогии дворянских родов. Он блестяще знал высшую математику и множество иностранных языков, как древних, так и современных. Его фундаментальная работа о Церкви «Столп и утверждение истины», написанная, когда ему не было еще и 30 лет, вызвала горячие споры в обществе. После закрытия Духовной академии П. А. Флоренский работал в Комиссии по охране художественных ценностей Троице-Сергиевой лавры, а затем в научно-исследовательских институтах Москвы, позже был сослан в Сибирь, оттуда переведен на Соловки, где и расстрелян в 1938 году. Его научное и духовное наследие лишь недавно было возвращено широкому читателю и до конца еще не осознано.
Огромное влияние на очень многих людей того тяжелого времени оказал Серафим Вырицкий (причислен к лику святых в 2000 г.). Обладатель удивительной памяти, природной сообразительности и настойчивости в достижении цели, он в начале XX столетия стал успешным предпринимателем, имел свое дело. Но после революции, отдав все свои капиталы в Александро-Невскую лавру, он в 1920 г. там же принял монашеский постриг (его жена ушла в женский монастырь). Его строгая подвижническая жизнь, глубокая вера привлекли к нему множество людей самого разного звания и положения. В 1927 г. он безоговорочно поддержал митрополита Сергия, издавшего известную «декларацию». Когда здоровье его пошатнулось, он переехал в Вырицу под Петербургом, где и скончался в 1949 г. У его гроба было поручено стоять воспитанникам духовных школ, одним из которых был будущий Святейший Патриарх Алексий II.
Культ вождей в Советском Союзе
Очень интересным явлением послереволюционного времени стал культ вождей в СССР – сначала Ленина, а потом Сталина. Это связано с глубокой религиозностью российского менталитета. Именно поэтому развитие культа вождей в 1920-1930-х годах совпадает с пиками гонений на Церковь – одна культовая система стремится встать на место другой, заполнить вакуум, чтобы не случилось духовной катастрофы. Не случайно Коммунистическая партия Советского Союза, как и предшествовавшие ей структуры, имели все признаки религиозной организации. Об этом говорили еще в 1920-х гг. такие мыслители, как Н. А. Бердяев и Г. П. Федотов. Эти признаки имели отношение как к партийной психологии, так и к внешней, «обрядовой» стороне жизни партии.
Религиозное стремление упорно отстаивать свои духовные идеалы, готовность страдать и умирать за них, абсолютная вера были унаследованы идеологами и создателями Советского государства и переданы своим преемникам. Нет никаких сомнений в том, что если бы России не был присущ православный тип религиозности, Советское государство строилось бы и существовало совершенно на иных принципах (и, вполне возможно, не продержалось бы столь долго). Однако эти религиозные черты были усвоены не в чистом виде, превратившись в фанатизм, догматизм и нетерпимость.
Коммунистическая партия с момента своего основания преподносилась последователям, как Новая Церковь, как обладательница абсолютной истины. «Партия не ошибается», «Партия всегда права», «Партийная совесть» – эти термины прекрасно характеризуют восприятие партии народным сознанием. Именно поэтому установление в СССР однопартийной системы было предопределено изначально самим фактом прихода большевиков к власти. Поэтому так жестоко уничтожались не только политические союзники и оппоненты, но и православная церковь – двух пониманий истин в Советской стране существовать не могло.
Именно поэтому революция воспринималась большевиками как начало новой эры в истории человечества. Члены партии предлагали ввести в Советской стране новую систему летоисчисления с 1917 года. Многие периодические издания 1920-х и даже 1930-х годов выходили с двойной датировкой – обычной и революционной (по годам революции). Подобного рода настроения активно подогревались предчувствиями скорой мировой революции, которая виделась последней, вселенской, апокалиптической битвой с силами общемирового зла. Г. Зиновьев, выступая в 1920 г. перед участниками Второго конгресса Коминтерна, выражал уверенность, что он является предтечей другого, еще более грандиозного форума – Всемирного конгресса советских республик.
Религиозную окраску имели советские праздники и обряды. Известно, что демонстрациям, карнавалам, шествиям лидерами советской страны придавалось огромное значение как средству воспитания людей в коммунистическом духе. А. В. Луначарский, идеолог большинства мероприятий подобного рода, был известен своим «богоискательством» и считал, что новый революционный театр способен заменить людям религию. В этих грандиозных шествиях разворачивались картины великого и светлого будущего в раю на земле, оправдывавшие, таким образом, страдания голода, разрухи, болезней, которые испытывали и зрители и участники. Таким образом, страдания становились, как в христианстве, закономерным этапом на пути к коммунистическому раю.
В качестве примера исследователь Е. М. Лучшев приводит праздник «К мировой коммуне», состоявшийся в 1920 г. в Петрограде, на стрелке Васильевского острова, и посвященный открытию Второго конгресса Коминтерна. Один из участников писал, что «это была фактически мистерия, предназначение которой, уготованное ей высшими жрецами коммунистической веры, – наставлять народ». Грандиозное действо (по оценкам некоторых зрителей, на площади перед Фондовой биржей и вокруг нее находилось около четверти миллиона человек), происходившее ночью, при свете факелов и прожекторов, с участием боевых кораблей, производило ошеломляющее впечатление и приводило участников в псевдорелигиозный экстаз. «…Спектакль в целом производил почти опьяняющее воздействие… Бешеный восторг пляшущей толпы возбуждал почти до экстаза. Зрелище продолжалось пять часов, если не больше, и приводило к эмоциональному истощению – говорят, такое же воздействие оказывали средневековые мистерии».
Невзирая на то что начиная со второй половины 1920-х годов ситуация стала меняться – угасала вера в мировую революцию, уходили в прошлое творцы Октябрьского переворота, главное представление о Коммунистической партии как партии, которая может все и знает все, которая всемогуща и безгрешна, продолжало утверждаться. «В этом и есть настоящий дух большевизма, – утверждал Ю. Пятаков в 1928 г. – Это есть черта, глубочайше отличающая нашу партию от всех прочих, делающая ее партией „чудес“».
Наиболее отчетливо религиозный характер советского менталитета проявился в культе партийных вождей, или «культе личности». Стоит напомнить, что не только Сталин, но и очень многие другие советские вожди при жизни были окружены культом – Зиновьев, Троцкий, Ворошилов, Молотов и др. Однако самым устойчивым оказался культ В. И. Ленина, продержавшийся почти до крушения СССР. Истоки этого культа Г. П. Федотов видел еще в Московской Руси. «Новый советский человек, – писал он, – не столько вылеплен в марксистской школе, сколько вылез на свет Божий из Московского царства, слегка приобретя марксистский лоск. Посмотрите на поколение Октября. Их деды жили при крепостном праве, их отцы пороли самих себя в волостных судах. Сами они ходили 9 января к Зимнему дворцу и перенесли весь комплекс врожденных монархических чувств на новых красных вождей».
В народном крестьянском сознании Ленин быстро приобрел мифические черты народного освободителя, имеющего все черты легендарного героя: он описывался человеком огромного роста, в красной рубахе, обладателем невероятной силы. Так, в Поволжье в 1920-х годах ходило поверье, что в образе Ленина на Русь снова пришел Стенька Разин. В фольклоре народов Сибири он часто выступает в образе эпического богатыря, освобождающего угнетенный люд от ига богатеев, купцов и шаманов. Одновременно он является повелителем природных стихий, ему оказывают помощь звери и птицы.
Важнейшим толчком для развития культа Ленина явилась его смерть, которая окончательно превратила вождя в религиозный символ. Уже тогда стали закладываться истоки веры в бессмертие Ленина. В знаменитой подборке газетных и журнальных статей, вышедших в 1924 г. под названием «У великой могилы» и посвященных памяти Ленина, существует много свидетельств, указывающих на это. «Он с нами всегда, он из могилы будет нам диктовать, будет направлять нас… Он освободит всех», – говорит приехавший на похороны в Москву крестьянин. Смерть Ленина в пропаганде стала преподноситься как жертва, принесенная за всех, как мученичество во имя великой и вечной идеи. «Ленин был и будет, – писала газета „Гудок“ после смерти вождя, – даже после своей физической смерти, вождем нового человечества, глашатаем, пророком, творцом нового мира».
Уверенность в бессмертии Ленина прежде всего воплотилась в народном сознании. Так, вятские крестьяне считали, что Ленин лишь притворяется мертвым – хочет посмотреть, как без него управляется страна. По договоренности с «главным советским врачом» народу объявили, что Ленин умер, и положили его тело «в амбаришко, марзолей называется», а сверху прикрыли стеклом, «чтобы пальцем никто не тыкал». По ночам Ленин встает и уходит из «марзолея» – заходит в Кремль, посещает заводы, проверяет, как идут дела в деревне. «Теперь уже наверно скоро проснется. Вот радость-то будет».
После смерти Ленина в его память происходит масштабное переименование городов, селений, площадей, улиц, переулков, присвоение его имени предприятиям и организациям. Возникли предложения предложить руководству поселков и малых городов взять по одному беспризорному мальчику, воспитать его «в духе ленинизма» и присвоить фамилию «Ильич», заменить слово «рабочий» производным от «Ленин», переименовать воскресенье в «Лениндень» и посвятить его изучению ленинизма. Начинается широкомасштабная установка памятников вождю по всей стране (возникло предложение поставить на Красной площади Москвы стометровую статую Ленина). Выходили тысячи книг, посвященных Ленину, его статей и работ, стремительно становящихся новым священным писанием. «Мы просим, – обращались крестьяне через газету к руководству страны через год после смерти Ленина, – чтобы выпустили книжку о жизни и делах дорогого тов. Ленина и его заветы, чтобы эта книжка была бы нам заместо евангелия». После таких признаний становится понятным, почему начиная с 1920-х годов и даже в годы Великой Отечественной войны в крестьянских избах фотопортрет Ленина нередко помещался в красный угол, рядом с иконами.
Через несколько дней после смерти Ленина руководители партии, невзирая на сопротивление некоторых членов партии, приняли решение о сохранении навечно его тела в специальном склепе на Красной площади. Как писали тогда газеты, Мавзолей с останками вождя в будущем должен был превратиться в «место паломничества всего свободного человечества» и затмить собою святыни Мекки и Иерусалима. Архитектурный проект Мавзолея, выполненный А. Щусевым (создателем проекта Марфо-Мариинской обители), представлял собой модель зиккурата – символа вечности.
В итоге мумифицирование Ленина и создание Мавзолея, совпавшее по времени с массовым вскрытием и осквернением мощей, дало людям новую гробницу, они же определили и основную цель сооружения Мавзолея как «пирамиды-музея»: дать гражданам объект поклонения. Лежащее в гробу «как живое» тело вождя производило на «верующих коммунистов» гораздо более сильное впечатление, чем его образ на картинах или плакатах. Мавзолей демонстрировал единство Ленина и партии максимально наглядным, магическим способом: новые партийные руководители стояли на трибуне Мавзолея, а под их ногами, несколькими метрами ниже, лежало тело основателя партии. Регулярно проходившие перед Мавзолеем военные парады и демонстрации-крестные ходы с рапортами о трудовых свершениях были адресованы и тем, кто стоял на его трибуне, и тому, кто лежал в саркофаге в его недрах. Таким образом Мавзолей становился памятником и могилой вечно живого бога. Не случайно в советских газетах Мавзолей называли «святыней», «неиссякаемым источником революционной энергии». Вокруг Мавзолея начинают складываться ритуалы – к нему приходят космонавты перед полетами, молодожены в день свадьбы возлагают к Мавзолею цветы. В рабочей среде родилась традиция приносить к Мавзолею записки с просьбами (так же как сегодня верующие оставляют на могилах святых и праведников записки с молитвами и прошениями).
Усиление культа вождей и культа партии было прямо пропорционально давлению на Церковь. Одну, истинную, религию насильственно сменяли другой, основанной на вере в вождя-бога и партию-церковь. В 1929 г. было введено законодательство о культах, которое установило полную зависимость Церкви от власти. В сталинской Конституции не оказалось пункта о допустимости религиозной пропаганды. И наконец, символом окончательной победы коммунистической псевдорелигии над православием стало уничтожения храма Христа Спасителя, на месте которого было решено построить храм новой религии – исполинский Дворец Советов, высотой более 400 метров и увенчанный стометровой статуей Ленина.
С этого момента культу Сталина ничего не угрожает. Его портреты, подобно иконам, пишутся по строгим каноническим правилам и размещаются как иконы. От них «исходит свет», их силой творятся чудеса. Так, в стихотворении М. Матусовского «Баллада о портрете», попавший в концентрационный лагерь и никогда не умевший рисовать простой солдат рисует по просьбе товарищей портрет Сталина.
Когда он кончил рисовать портрет,
Казалось, к ним в барак пробился свет,
Зажженный человеческой рукою.
После чего солдат, невзирая на замки и двери, собрал всех и «вывел их на волю за собою».
За их оскорбление могут судить как за покушение на самого вождя. В многочисленных стихах, поэмах, балладах, сказаниях силой Сталина встает солнце. Он «как солнце весенней порою землю родную обходит», зажигает весенние зори «над нашим жильем», исцеляет раны:
Если ты ранен в жестоком бою,
Если у гибели ты на краю, -
рану зажми,
Слезы утри.
Имя заветное
Вслух повтори.
Воздухом синим, течением рек
Помощь пришлет тебе тот человек.
Партия, возглавляемая Сталиным, приобретает все черты церкви, что подчеркивает и атрибутика. Шинели, кожанки, френчи, как священнические ризы и рясы, становятся отличительным признаком вождей-жрецов. Пышные демонстрации с портретами-иконами, лозунгами-хоругвями, идущие перед Мавзолеем с «вечно живым» Лениным, воссоздают коммунистические «крестные ходы». Партийные собрания с обязательным пением гимнов, ритуалами, славословиями и аплодисментами превращаются в «партийные богослужения». На каждом предприятии, в школах и вузах возникают, по аналогии с красным углом в деревенской избе, красные или ленинские уголки, создающие по принципу святилища. Стены уголков сплошь покрываются картинами и лозунгами, словно стены храма фресками, при этом «каноничность» иллюстративного материала и порядок его размещения строго контролируются. Одна из стен, к которой обращены взоры находящихся в красном уголке, полностью отводится под портреты вождей, размещенных в определенном порядке и увенчанных портретом Ленина, что имеет прямые аналогии с иконостасом в храме, увенчанном крестом. Перед этой стеной размещаются столы (солея) и обязательная трибуна, с которой произносятся речи (амвон).