Численность городского населения увеличилась с 26 млн. (18 %) в 1926 г. до 60 млн. человек (32 %) в 1939 г. Численность рабочих — с 8–9 млн. в 1928 г. до 23–24 млн. в 1940 г., в том числе в промышленности с 4 до 10 млн. человек. Удельный вес промышленности в национальном доходе — с 41,7 % в 1929 г. до 53,1 % в 1937 г. По абсолютным показателям промышленного производства СССР переместился с 5-го в 1913 г. на 2-е (после США) место в мире в 1937 г. По производству промышленной продукции на душу населения отставание от развитых стран сократилось, но было еще значительным: в 1,5–4 раза. В 30-е годы СССР стал одной из 3–4 стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступной в данное время человечеству.
Ускорение индустриализации в условиях разбалансированности рыночных отношений, растущих бюджетного дефицита, инфляции вело к усилению административных методов хозяйственного руководства. В 1930 г. ликвидируется коммерческий кредит, переходят к централизованному (через Госбанк) кредитованию. В 1930–1931 гг. множественность налогов заменяется одним — налогом с оборота. В 1936 г. наркоматам (аналогам министерств) предоставляется право перераспределения не только отчислений от прибыли предприятий, централизованно выделяемых финансовых ресурсов, но и оборотных средств, прибылей и амортизационных отчислений подчиненных им предприятий. В условиях роста масштабов сверхцентрализованной индустриализации ВСНХ, объединявший все отрасли промышленности, перестает справляться со своими задачами и с 1932 г. начинает дробиться на все возрастающее число наркоматов (в конце 30-х годов насчитывался 21 промышленный наркомат). Промышленность оказалась поделенной между сверхцентрализованными отраслевыми монополиями, производственные программы которых Госплан, Совнарком пытались согласовывать путем усиления директивного планирования; плановые показатели из ориентиров хозяйственной деятельности превращаются в прямые задания предприятиям: в первой пятилетке (1928/29-1932/33 гг.) детальные плановые задания были определены по 50 отраслям крупной промышленности, натуральные показатели по 5 отраслям машиностроения, по 6 — пищевой промышленности; во второй пятилетке (1933–1937 гг.) — соответственно по 120 отраслям крупной и мелкой промышленности, 36 отраслям машиностроения, 15 — пищевой промышленности.
Командно-директивные методы руководства промышленностью проецировались на аграрный сектор. Экспансия «чрезвычайных мер» в деревне вела к самоликвидации «кулацких» хозяйств (с 1927 по осень 1929 г. «кулацкая группа» в РСФСР сократилась с 3,9 до 2,5–3 %), стагнации зернового производства, забою скота (в 1929 г. число лошадей сократилось на 1,6 млн. голов, крупного рогатого скота на 7,6 млн. голов); налоговые и иные льготы колхозникам усилили прилив крестьян в колхозы (на 1 июля 1928 г. в колхозах было 1,7 %, на 1 июля 1929 — 3,9 % крестьянских хозяйств). Чтобы прекратить падение сельскохозяйственного производства, обеспечить бесперебойное снабжение городов продуктами, поставить деревню под жесткий административный контроль, партийно-государственное руководство осенью — зимой 1929/30 г. берет курс на сплошную коллективизацию, на ликвидацию кулачества как класса, осуществленный под сильным экономическим, административным нажимом, включая высылку в отдаленные районы страны в течение 1930–1931 гг. 381 тыс. кулацких семей (средний состав выселяемой семьи 4–5 человек). В дальнейшем высылка продолжалась, но в значительно меньших масштабах. Всего по состоянию на 1 января 1930 г. оказались выселенными почти 3,5 млн. крестьян, около 50 % всех выселенных крестьян переселялось в пределах тех же областей, где они проживали ранее.
На 1932 год в СССР было коллективизировано 61,5 %, на 1937 г. — 93 % крестьянских хозяйств. В ходе коллективизации произошло падение сельскохозяйственного производства (так, поголовье крупного рогатого скота с 1928 по 1933/34 г. уменьшилось с 60 до 33 млн. голов); несбалансированные с результатами производственной деятельности планы государственных поставок сельскохозяйственных продуктов привели в 1932–1933 гг. к голоду в районах Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги, Украины, Казахстана (максимальные, оспариваемые рядом советских демографов, данные о количестве умерших от голода только в Казахстане — 1750 тыс. человек). В других регионах число умерших от голода было также значительно, хотя и в несколько раз меньше, чем в Казахстане.
Стабилизация положения в деревне произошла лишь в середине 30-х годов. Это было достигнуто за счет введения местного контроля над экономической и политической деятельностью. С этого времени на селе было введено директивное планирование. С 1930 г. разрабатываются государственные посевные планы, с 1932 г. — планы работ машинно-тракторных станций (МТС — принадлежавшие государству, оснащенные сельскохозяйственной техникой пункты обслуживания колхозов), с 1935 г. — государственные планы развития животноводства, включавшие задания по росту поголовья скота в общественном секторе, покупке и контрактации скота у колхозников, расширению кормовой базы. Была создана целостная система перекачки финансовых, материальных, трудовых ресурсов из аграрного сектора в индустриальный: имеющие силу закона обязательные поставки продуктов государству, государственные закупки продукции сельского хозяйства по номинальным ценам, многочисленные налоги, организованный набор по договорам рабочей силы промышленными предприятиями в деревне, лишение крестьян введенных в 1932 г. паспортов, прикрепившее их к земле, прямое вмешательство партийно-государственного аппарата в процесс производства, обеспечение «спецконтингентом» и продовольствием системы ГУЛАГа и др.
В СССР накануне коллективизации на 150–155 млн. человек населения ежегодно производилось 72–73 млн. т зерна, более 5 млн. т мяса, свыше 30 млн. т мол ежа, а в конце 30-х — начале 40-х годов на 170–200 млн. населения — 75–80 млн. т зерна, 4–5 млн. т мяса и 30 млн. т молока. Производили эту продукцию в конце нэпа 50–55 млн. крестьян-единоличников, в предвоенные годы 30–35 млн. колхозников и рабочих совхозов.
Пищевая промышленность развивалась примерно так же, как и сельское хозяйство. В 1932 г. она произвела в % к 1928 г.: мяса — 88, сахара-песка — 65, масла животного — 81. И это при резко возросшей численности городского населения. Аналогичные показатели в 1937 г. в % к 1932 г. составили: по мясу — 168, по, сахару-песку — 292, по маслу животному — 257 %.
По данным обследования бюджетов семей рабочих, ИТР, служащих, за четыре года второй пятилетки потребление на душу населения важнейших продуктов питания увеличилось и составило в 1936 г. в % к уровню 1932 г.: хлеба пшеничного — 263, мяса и сала — 265, фруктов и ягод — 195, яиц — 191, сахара — 143 %. Потребление важнейших продуктов питания (мяса, рыбы, жиров, сахара, кондитерских изделий) увеличилось в среднем на душу населения, по данным бюджетов колхозников, в 1937 г. более чем в 2 раза по сравнению с 1933 г. Средняя выдача зерна на один трудодень поднялась за вторую пятилетку по всем колхозам в 1,7 раза, поступления зерна по трудодням на один колхозный двор увеличилось с б до 17,4 ц, или в 2,9 раза. Эти показатели, очевидно, отражают реальную картину: ведь 1933 год — это год голода в деревне, а 1937 год — год высокого урожая.
В 30-е годы советское общество стало социально однородным — подавляющая часть населения работала в обобществленном секторе: в 1929 г. рабочие, служащие, колхозники, кооперированные кустари составляли (включая неработающих членов семей) 20,5 %, в 1937 г. — 94,5 %; буржуазия, помещики, торговцы, кулаки — 4,6 и 0 %, крестьяне-единоличники и некооперированные кустари — 74,9 и 5,5 %.
Были достигнуты значительные успехи в области ряда социальных гарантий, здравоохранения, просвещения. 3 1930 г. ликвидирована массовая безработица. В 1913 г. один врач приходился в среднем на 5700 человек населения, одна больничная койка — на 760, в 1924 г. — 4800 и 700, в 1940 г. — 1200 и 250.
30-е годы — это время контрастов. Впечатляющий рост тяжелой промышленности, распространение элементов культуры, здравоохранения осуществлялись на основе и за счет стагнации уровня материального благосостояния народа, так и не достигшего показателей 1913 г.
*примерная оценка для обследуемых ЦСУ семей рабочих и служащих промышленности (вторая цифра) и семей колхозников (первая цифра).
В 30-е годы растут масштабы применения принудительного труда. На 1 мая 1930 г. в ведении НКВД РСФСР находилось 279 исправительно-трудовых учреждений с 171 251 заключенным, в лагерях ОГПУ — около 100 тыс. В 1930 г. организовано Управление лагерями ОГПУ, с 1931 г. ставшее главным («ГУЛАГ»). В конце 1930 г. НКВД РСФСР, раньше или позже наркоматы союзных республик прекратили свое существование. На 1 марта 1940 г. ГУЛАГ состоял из 53 лагерей, 425 исправительно-трудовых колоний (НТК), 50 колоний несовершеннолетних; всего — 1 668 200 заключенных.
Удельный вес осужденных за «контрреволюционные» преступления в лагерях составил: 1934 г. — 26,5 %; 1935 г. — 16,3; 1936 г. — 12,6; 1937 г. — 12,8; 1938 г. — 18,6; 1939 г. — 34,5; 1940 г. — 33,1; 1941 г. — 28,7 %; в колониях в среднем 10,1 % (с 1936 по 1941 г.).
В 1930–1953 гг. по обвинению в контрреволюционных, государственных преступлениях судебными и всякого рода внесудебными органами вынесены приговоры и постановления в отношении 3 778 234 человек, из них 786 098 человек были расстреляны.
Кроме того, в январе 1932 г. в спецпоселках находилось 1,4 млн. бывших «кулаков» и членов их семей. К весне 1935 г. 445 тыс. спецпереселенцев (включая членов семей) трудились в 1271 неуставной сельскохозяйственной артели (отличие от обычной, в частности, состояло в том, что во главе правления стоял комендант) и 640 тыс. — в промышленности. С 1932 г. началось снятие ограничений и предоставление гражданских прав спецпереселенцам, затрагивавшее узкий круг лиц. В сентябре 1938 г. неуставные артели переведены на общий устав сельскохозяйственной артели. К началу 1941 г. в местах поселений находилось 930 221 человек.