Полная бюрократизация общества не означала, что невозможно было подняться по социальной лестнице вверх (пример М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина свидетельствует как раз об обратном), но подниматься можно было, только приняв правила номенклатурной борьбы и став примерным чиновником. Продвижение наверх в любой сфере возможно было лишь в том случае, если человек был активным членом КПСС. Это было основной причиной, почему в 1965–1985 гг. интенсивно росли ряды партии. В КПСС был весь бюрократический аппарат и значительная часть карьеристски настроенной бюрократизирующейся интеллигенции. К середине 80-х годов в КПСС насчитывалось около 19 млн. членов и кандидатов. Исключение из партии автоматически влекло за собой снятие со всех руководящих постов.
Рядовые члены партии были, как и ранее, практически отстранены от решения насущных вопросов КПСС и страны. Рассмотрение их входило исключительно в компетенцию высших партийных органов. В 1966 г. была восстановлена должность Генерального секретаря ЦК КПСС. Л. И. Брежнев находился на этом посту до своей смерти в ноябре 1982 г. Затем его сменил Ю. В. Андропов, а в 1984 г. — К. У. Черненко, который умер в марте 1985 г. С весны 1985 г. Генеральным секретарем ЦК КПСС стал М. С. Горбачев, являвшийся генсеком вплоть до приостановления деятельности КПСС в августе 1991 г.
С формальной точки зрения партийные мероприятия проходили регулярно раз в 5 лет, но в действительности решения принимались высшим партийным руководством. В «застойное» двадцатилетие было проведено четыре съезда КПСС — XXIII, XXIV, XXV и XXVI. XXIII съезд КПСС (1966) призван был, с одной стороны, восстановить «комфортные» условия для бюрократии, с другой — на нем сказывалась инерция развития в период «оттепели». Поэтому и решения его были противоречивыми. XXIII съезд, по существу, положил конец разоблачениям культа личности Сталина, в мемуарной литературе все чаще стали встречаться воспоминания о Сталине в положительном контексте. Съезд признал нецелесообразным сохранение в Уставе партии указания о нормах и сменяемости состава партийных органов и секретарей парторганизаций. Был записан лишь абстрактный принцип систематического обновления партийных органов и преемственности руководства. В то же время на съезде подчеркивалась необходимость экономической реформы и активизации хозяйственной жизни страны.
Развитием консервативных тенденций характеризуется движение от XXIII к последующим съездам. Они проходили под знаком «единства и сплоченности». Теория все больше отрывалась от социальной практики. Проблемы нарастали и углублялись, а в отчетных докладах и принимаемых решениях все больше констатировались мнимые успехи и достижения. XXIV съезд КПСС (1971) сделал вывод, что в СССР построено развитое социалистическое общество. Был провозглашен курс на повышение эффективности общественного производства, тоща как к этому времени, к началу 70-х годов, был исчерпан положительный импульс, данный экономической реформой 1965 г., а сама реформа выдохлась, опутанная командно-административной системой. Был провозглашен курс на повышение благосостояния советских людей. Однако началось падение темпов роста национального дохода — его основы. Провозглашалась съездом и «задача исторической важности: органически соединить достижения научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства». Но командно-административная система, преимущества которой декларировались, органически не принимала технический прогресс, отторгала открытия и изобретения.
XXV съезд КПСС (1976) декларировал положение о том, что в условиях развитого социализма КПСС стала партией всего народа, однако не утратила своего классового характера: по своей природе она была и остается партией рабочего класса. Этот тезис все больше вступал в противоречие с реальными социальными процессами, партийный аппарат обрастал все новыми привилегиями, в обществе процветала коррупция, а разрыв в уровне и условиях жизни рабочих и управленцев все увеличивался.
После XXV съезда была принята в 1977 г. новая Конституция СССР — конституция «развитого Социализма». В 6-й статье она юридически закрепила монопольное положение КПСС в политической системе, определив Коммунистическую партию как «руководящую и направляющую силу общества, ядро его политической системы».
По масштабам, помпезности и по количеству славословий в адрес партийного руководства, прежде всего «лично товарища Леонида Ильича Брежнева», XXVI съезд КПСС, состоявшийся в феврале 1981 г., превзошел все предыдущие. Произошло как бы возрождение культа личности, но уже без личности, возрождение в виде фарса: больной и давно недееспособный Генеральный секретарь Л. И. Брежнев, официально получавший знаки почитания (вплоть до звания маршала Советского Союза), в действительности вызывал жалость и презрение. Явно не пользовались уважением народа и деятели ЦК, чье лицемерное почитание такого руководителя было очевидным для всех. Кризис партии нарастал. Этот процесс несколько приостановился в связи со смертью в ноябре 1982 г. Л. И. Брежнева.
В 60-80-е годы количество общественных организаций интенсивно увеличивалось. Одновременно нарастал процесс их бюрократизации. Кроме самых крупных и представительных, таких, как профессиональные союзы и ВЛКСМ, появилось много новых. Среди приобретших влияние в стране можно назвать Комитет советских женщин, Советский комитет защиты мира, Комитет молодежных организаций, Советский Красный крест и многие другие. Но эти организации не были по существу общественными, они были бюджетными, ими руководили партийные органы, а руководящие посты в них занимали представители все той же партийно-государственной номенклатуры. Как профсоюзы, так и комсомол теряли последние элементы демократизма, шло интенсивное разбухание их управленческого аппарата. Членство в этих организациях постепенно становилось насильственным — любой работник промышленности или сельского хозяйства считался членом профсоюза (в 1985 г. — 137,7 млн. человек в 31 отраслевом профсоюзе), а почти каждый молодой человек — членом ВЛКСМ (общая численность в 1985 г. свыше 40 млн.).
В самодеятельных общественных организациях элементы самоуправления были сведены на нет. Так произошло с комитетами самоуправления, которые, как предполагалось, должны были заменить местные органы власти низшего уровня, и с народной дружиной, которая должна была заменить милицию. Эти и все другие организации были поставлены под полный контроль партийных органов, что привело к потере к ним интереса со стороны общественности и прежде всего молодежи.
Попытки реформ. В сфере экономики в 60-80-е годы были предприняты попытки проведения одной из самых крупных экономических реформ. Реформа хозяйственного механизма была подготовлена и проработана еще в хрущевское время, а при Брежневе она стала осуществляться как бы по инерции.
Начало реформе положили решения мартовского и сентябрьского Пленумов ЦК КПСС 1965 г. Мартовский пленум сосредоточил внимание на механизмах управления сельским хозяйством, которое пытались реформировать на основе незначительного увеличения материальной заинтересованности колхозников и работников совхозов в росте производства. Снижался план обязательных закупок зерна, объявленный неизменным на 10 лет. Сверхплановые закупки должны были производиться по повышенным ценам. Снимались ограничения с личных подсобных хозяйств, введенные при Хрущеве. Но вскоре проявилась ограниченность намеченных механизмов стимулирования, в частности тенденция к занижению объемов плановых поставок сельскохозяйственной продукции. Вопреки решениям пленума, планы регулярно «корректировались» и исправлялись.
Важное значение в контексте хозяйственной реформы имели решения сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС, которые были конкретизированы в совместных постановлениях ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 30 сентября 1965 г. «Об улучшении управления промышленностью», от 4 октября 1965 г. «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства». Суть реформы мыслилась как сочетание комплекса мер, призванных усилить экономические рычаги, расширить самостоятельность хозрасчетного звена (предприятия или организации), усовершенствовать централизованное планирование. Предполагалось, в частности, 1) сокращение числа директивных плановых показателей, замена валовой продукции как основного планового и оценочного показателя объемом реализации; 2) укрепление хозрасчета предприятий, сохранение в их распоряжении большей доли прибыли; 3) перестройка системы ценообразования, которая заменяла политику поддержания низких оптовых цен политикой установления цен на уровне, обеспечивающем работу предприятий на началах хозрасчета (в 1966–1967 гг. была осуществлена реформа оптовых цен в промышленности); 4) восстановление отраслевого принципа организационной структуры управления промышленностью.
Исходной идеей реформы была невозможность решать все народно-хозяйственные вопросы из центра, а потому и потребность в децентрализации. Оставлялось пять директивно планируемых показателей, среди которых объем реализации продукции, основная номенклатура, фонд заработной платы, прибыль и рентабельность, взаимоотношения с бюджетом. Однако административная обязательность заданий даже при этих чисто экономических показателях должна была сохраниться.
Таким образом, уже в самом своем замысле реформа несла отпечаток консерватизма, инертности мышления, являлась отражением абсолютизации сложившихся на практике в конкретноисторических условиях 30-40-х годов форм организации экономической жизни. Она не меняла основ командно-административной системы управления и была направлена лишь на ограничение использования преимущественно административных методов, на сочетание их с некоторыми экономическими рычагами.
Реализация реформы была даже более консервативна, чем сам проект. Воплощение ее в жизнь встретило мощное сопротивление административного аппарата, который отчетливо увидел в ней посягательство на его права и власть. Фактически с самого начала реформа стала саботироваться, применялись старые методы мелочного контроля и планирования. Те же администраторы, что пытались работать по новым методам, подвергались давлению и ставились в заведомо невыгодные условия. Сила сопротивления аппарата заключалась еще и в том, что он опирался на поддержку лидеров партии и правительства, в том числе «лично Л. И. Брежнева».