ие, причастился Святых Тайн. Потом велел съезжаться в Москву из всей России выборным людям. Когда они собрались, царь вышел из Кремля с духовенством, боярами и дружиной. Отслужили молебен. Иоанн сказал: «Рано Бог лишил меня отца и матери, бояре не радели обо мне, богатели неправдой, теснили народ, никто не мешал; сколько слез и крови от них пролилось, но Господь рассудит. Прошлого не воротишь, но вперед я буду спасать вас от притеснения и грабительства. Оставьте ненависть и вражду, соединитесь христианскою любовью. Отныне я ваш судья и защитник». Ликовали русские люди и плакали от радости, слыша такие слова.
Адашеву царь велел принимать от всех обиженных просьбы, судил правосудно и милосердно; выдал закон под названием судебника и уставные грамоты, по которым во всех городах вместе с наместниками и тиунами стали судить целовальники, или присяжные, выбранные от народа, и суд оттого сделался справедливее. Царь созвал в Москве собор, названный Стоглавым, потому что в нем издано было 100 постановлений о церковном суде.
При Иоанне был в Москве немец Шмидт, выучился он нашему языку, царь дал ему денег и поручил набрать в Немецкой земле ученых людей и ремесленников на нашу службу. Особенно нужно было артиллеристов, инженеров и людей, умеющих добывать и выделывать металлы.
Самые бедные народы живут звериною и рыбною ловлей; те, которые занимаются хлебопашеством и скотоводством, богаче, но самые богатые те, которые обрабатывают металлы и продукты хлебопашества и скотоводства, имеют заводы и фабрики. Людей, понимающих заводское и фабричное дело, в России не было, так Иоанн и поручил Шмидту пригласить их. Шмидт набрал больше 120 человек, но в одном из ганзейских городов, Любеке, их задержали по проискам ливонских рыцарей и не пустили в Россию. Шмидта посадили в тюрьму. Немногие из них успели другими путями пробраться в Россию. Иоанн положил отомстить за это ливонцам, но пока надо было управиться с татарами.
Глава XIXВзятие Казани
Казанцы беспокоили Русь даже более крымцев. Они были ближе, и все пограничные с ними земли беспрестанно подвергались их нападению. При этом они страшно грабили и злодействовали. Сафа-Гирей убился пьяный в своем дворце. У него остался маленький сын Утемиш-Гирей от самой любимой его жены Сумбеки, дочери ногайского князя Юсуфа.
В Казани начались безначалие и смуты. Сам Иоанн Васильевич пошел на нее с войском. Но казанцы так храбро оборонялись, что русские не могли взять их крепости. Пришлось отступать. Государь с конницей оставался позади и защищал прочее войско от нападений казанцев. Перейдя через Волгу, он остановился на горе при устье реки Свияги; место ему очень понравилось и показалось удобным, чтобы оттуда стеснять Казань.
Тогда же был построен город Свияжск, и в нем оставлено русское войско. Жители нагорной стороны Волги – черемисы, мордва, чуваши и другие – покорились Иоанну и стали платить ясак, то есть дань, а в Казани начался бунт, и казанцы опять выпросили себе в цари Шиг-Алея. Но нагорная сторона Волги осталась за русскими, хотя Шиг-Алей просил ее себе и говорил, что иначе казанцы не успокоятся. И точно, хотя они выдали Сумбеку и Утемыш-Гирея, но вскоре невзлюбили своего нового царя, потому что он очень жестоко с ними поступал. По условию, им следовало освободить всех русских пленных, и они освободили 60 тысяч. Эти несчастные люди воротились каждый на свою родину и повсюду прославляли Иоанна Васильевича. Но казанцы припрятали многих русских пленников, мучили их, сажали в ямы, а Шиг-Алей допускал их это делать. Поэтому, когда казанцы стали жаловаться на Шиг-Алея и просили принять их в полное подданство, Иоанн согласился на это. Но они опять изменили, не впускали русское войско в Казань, призвали к себе много ногайцев и храброго ногайского царевича Едигер-Махмета выбрали царем. На беду наши воины в Свияжске делали всякие беззакония, и казанцы несколько раз победили их. Черемисы, чуваши и мордва опять к ним пристали. Тогда Иоанн Васильевич решился сам идти на Казань, хотя ему было тяжело расставаться с супругой, которую он очень любил.
Крымский хан заступился за казанцев и с большим войском пошел на Русь; осадил Тулу; там и войска не было, потому что ратные люди все ушли в войско, которое собиралось на Казань; но тульский наместник, князь Темкин, с гражданами отстоял город; даже женщины и дети им помогали в обороне.
Воеводы, князья Щенятов и Курбский, встретили крымцев и, хотя были вдвое слабее числом войска, победили их. Хан бежал со стыдом и большой потерей.
Тогда Иоанн Васильевич с 150-тысячным войском пошел на Казань. С ним много было пушек и искусные немцы, которые умели рыть подкопы. Таких людей тогда называли размыслами, а иные называют инженерами. Но воины уже долго были в походе, и многие стали роптать и говорить, что им пора воротиться домой. Иоанн велел переписать тех, кто хочет с ним идти, и сказал: «Я буду их любить, как детей, а трусов и ленивых мне не надо». Тогда все единодушно сказали, что пойдут за ним. Казанцы сильно ожесточились, не думали о мире, приготовились отчаянно биться. В самой Казани было больше 30 тысяч войска. Кроме того, наездник Япанча собрал много удальцов на дороге от Казани в Арскую землю. Казань была обведена широкою дубовою стеной, набитой внутри илом и хрящом; на этой стене в разных местах были высокие башни.
В русском войске был большой порядок. Сам Иоанн смотрел за всем и строго запретил сражаться без его приказа. С Иоанном был в этом походе двоюродный брат его Владимир Андреевич.
Главным воеводою был князь Михаил Воротынский. Самые знаменитые из прочих воевод – Александр Горбатый-Шуйский, Андрей Курбский, Оболенский, Микулинский. Войско стало под Казанью. Прежде всего отслужили молебен. Иоанн уговаривал русских храбро биться, обещал им милости и славу, говорил, что и сам не убоится опасности и смерти. Войско стало обходить Казань. Вдруг 15 тысяч татар вышли из города и бросились на 7 тысяч русских, которые были к ним поближе. Сперва казанцы одолевали, но к русским подоспела помощь, они побили неприятеля, прогнали в город и взяли много пленных. Но только что русское войско стало вокруг Казани, как сделалась сильная буря, сорвала шатры, потопила суда с запасами. Все думали, что осады не будет, но Иоанн велел подвезти запасы и оставаться.
Япанча очень беспокоил русское войско. Казанцы махали ему с башен знаменем, и он по этому знаку нападал на русских. Всякий отряд, отправлявшийся за съестными припасами, попадал к нему в руки. Русским беспрестанно приходилось ожидать нападения то от него, то из крепости. Нападения иной раз и не было, но всем им приходилось стоять в оружии; не удавалось отдохнуть.
Наконец придумали вот что против Япанчи. Главное войско осталось по-прежнему стоять около Казани, а князь Горбатый-Шуйский с 45 тысячами человек стал по арской дороге, спрятал большую часть войска в лесах и оврагах, а немного послал к Арску. Татары ударили по ним, русские побежали, татары погнались за ними и попались в засаду. Горбатый-Шуйский с разных сторон напал на Япанчу, побил его войско, гнал десять верст и почти все истребил. С тех пор никто не беспокоил русских с этой стороны.
Иоанн велел привязать пленников к кольям перед казанскими стенами, чтобы они уговорили казанцев сдаться, но казанцы убивали их стрелами и кричали: «Лучше вам умереть от нашей чистой руки, нежели от злой христианской!»
В это время один мурза убежал из Казани к Иоанну и сказал, откуда в городе достают воду. Иоанн велел размыслу подкопать этот ход и взорвать. Казанцы совсем этого не ожидали, и вдруг часть стены, тайник, по которому ходили за водой, и множество людей взлетели на воздух. Татары остолбенели от ужаса, русские ворвались в город, но казанцы опомнились и выгнали их. Однако же татарам очень худо приходилось: у них не было хорошей воды, где-то отыскали они маленький смрадный ключ, терпели жажду, пухли от худой воды, но не думали сдаваться. В это время началось страшное ненастье. Для русских это было нехорошо: на болотистом месте вокруг города, где они стояли, от дождей сделалась непроходимая грязь, шатры всплывали, а люди мокли. Русские думали, что ненастье сделали татарские колдуньи, которые выходили на стену, ворчали, кривлялись и махали платьем на русский стан. Иоанн велел привезти из Москвы животворящий крест, отпели молебен, ненастье прекратилось, и войско ободрилось по-прежнему; русские сделали высокую башню, поставили на нее 50 пушек и стрелков, ночью пододвинули ее к крепости и стали стрелять. Казанцам нельзя было под этими выстрелами показаться на улице. Они стали жить в землянках, вылезали оттуда и сражались.
Иоанн предлагал им оставить город и идти, куда хотят. Но летописец говорит, что они не слушали и краем уха. Русские ближе и ближе подходили к городу. Однажды после боя и земляной работы они отдыхали; казанцы заметили это и вдруг бросились на полк Михаила Воротынского. Но русские храбро их встретили. Воротынский был ранен в лицо, но не оставлял битвы. Наконец подошли муромские дети боярские и одолели татар. Иоанн велел подкопать землянки. Когда их взорвало, казанцы некоторое время не могли опомниться, и русские опять ворвались в город. Но еще не все было готово к приступу, и Иоанн велел отступить. Однако наши стрелки остались в арской башне, сказали прочим воинам: «Здесь вас дождемся!» – и сдержали слово, отбились от татар. Иоанн велел сделать новый большой подкоп под стенами, а войску готовиться пить общую чашу крови, то есть идти на приступ и очистить душу, то есть исповедаться и причаститься. Казанцам предложили пощаду и милосердие, с тем чтобы они выдали главных изменников. Казанцы отвечали: «Не хотим прощения! В башне Русь, на стене Русь, не боимся, поставим иную башню, иную стену, все умрем или отсидимся!» Государь отделил часть войска по разным дорогам, чтобы неприятели не напали на русских во время приступа, назначил, какому воеводе где напасть, поставил каждому войска на помощь и получил весть, что все готово и 48 бочек пороха стоят в главном подкопе.