Кутузов отправил полковника Мишо донести обо всем государю. Александр Павлович горько заплакал, выслушав донесение, и спросил: «Что говорили солдаты, когда оставляли Москву?» Мишо попросил позволения говорить откровенно и сказал, что он оставил всю армию в большом страхе. «Неужели мои русские испугались?» спросил государь. Мишо отвечал: «Да, государь, они боятся, как бы вы, по доброте души, не заключили мир, они желают биться до последней капли крови». Государь сказал ему: «Передай всем моим верноподданным, что ежели у меня не останется ни одного солдата, я созову мое верное дворянство и добрых поселян и сам буду предводительствовать ими». К этому он прибавил, что лучше согласится отрастить бороду до груди, жить в Сибири и питаться одним хлебом, нежели подписать постыдный мир. Мало того, он тогда же сказал, что хочет свергнуть Наполеона и что оба они не смогут царствовать.
Русские, когда узнали о взятии Москвы и о злодействах, которые там делал неприятель, ожесточились против французов. Никто не жалел ни состояния, ни жизни, только бы отомстить врагам. Смоленские и московские крестьяне стали вооружаться и нападать на врагов, которые выходили из Москвы для добычи припасов и назывались по-французски мародерами, а русские называли их миродерами. При этом руководили крестьянами помещики, отставные солдаты, старосты, иногда даже духовные. Из помещиков более других известны Храповицкий, Энгельгардт и Шубин. Двух последних Наполеон взял в плен и велел расстрелять. Всех, кто не мог биться, крестьяне укрывали вдали от селений, а сами всегда были наготове встретить врага, и как только он показывался, били в набат и выходили против него. Если же неприятель был очень силен, то против него соединялись крестьяне из нескольких селений. Даже многие женщины сражались. Одна из них, старостиха Василиса, прославилась своей храбростью. Кутузов разослал кругом неприятельского войска большие отряды, которые назывались партизанскими. Из начальников их особенно прославились Дорохов, Давыдов, Сеславин, Фигнер. Фигнер хорошо знал иностранные языки, переодевался во французский мундир и ехал в Москву узнать, что там делается. Партизаны и народ истребляли французов тысячами. Всякий русский человек, чем мог, помогал войску; кто сам не сражался, жертвовал деньги. Ремесленники, которые могли приготовить что-нибудь для войска, занимались этим, оставляя иную работу. Если Кутузов требовал продовольствия или подвод, то доставлялось больше, чем нужно. А Наполеон ничем не мог заставить служить себе ни одного русского человека. Даже денег его не брали.
Тех, кто убежал из Москвы и других городов, русские везде принимали как дорогих гостей и делились с ними всем, чем могли.
Кутузов, отступая от Москвы, обманул Наполеона: пошел сперва по рязанской дороге, а потом перешел на калужскую и занял укрепленный лагерь при селе Тарутино. Это было так искусно сделано, что Наполеон некоторое время не знал, куда ушла русская армия. Он послал за ней к Тарутино передовое войско под начальством Мюрата. Место в Тарутино, которое выбрал Кутузов, было самое выгодное: он защищал на нем от Наполеона самые хлебородные наши губернии, и куда бы Наполеон ни вздумал идти из Москвы, всюду Кутузов мог или опередить его, или ударить на него с боков или сзади. Подкрепления отовсюду приходили в Тарутино. Донские казаки вооружились поголовно и явились туда. Государь даже давал распоряжения о том, как совсем уничтожить войско Наполеона. Для этого положено было двинуться с юга войскам Чичагова и Тормасова, с севера войскам Витгенштейна и тем, которые пришли со шведской границы, соединиться в тылу Наполеона и ударить по нему, между тем как Кутузов нападет с другой стороны. Наполеон же думал, что Александр испуган взятием Москвы и согласится на мир. Он сам начал переговоры о мире и послал для того к Кутузову своего генерала Лористона; но Александр велел Кутузову напасть на врага. Бениингсен напал на Мюрата при Тарутино и победил его.
Пробыв полтора месяца в Москве, войско Наполеона начисто разграбила ее; французы имели много дорогих вещей, но нуждались в съестных припасах, и многие из них еще в Москве умерли от голода и разных болезней. Наполеон знал, что если придется отступать по разоренной Смоленской дороге, то там его армия может погибнуть. Поэтому он придумал пройти через Калугу и в наших плодородных губерниях запастись продовольствием. Но у города Малоярославца Дохтуров остановил его, а потом пришел и сам Кутузов со всем войском. Сражение было упорное, город восемь раз переходил из рук в руки, и наконец Наполеон должен был отступить по Смоленской дороге. Кутузов с главной армией пошел у него сбоку а за ним пошли Милорадович и Платов. У города Вязьма Милорадович напал на маршала Даву. Вице-король итальянский и Понятовский пришли Даву на помощь; но несмотря на это Милорадович совершенно разбил его и заставил бежать, бросив обозы. К Милорадовичу присоединился Платов, а к французам Ней. Началось общее сражение: наши опять победили и выгнали французов из Вязьмы.
На другие сутки после сражения под Вязьмой выпал снег, поднялась метель, мороз был еще невелик, но для жителей южной Европы невыносим. Французы не позаботились запастись теплой одеждой. Многие из них умирали от холода и голода, другие гибли от наших войск и крестьян. Лошади у них почти все погибли, и они бросили пушки, а конные воины их должны были спешиться. Армия так скоро отступила, что было много отставших, а среди них – наших пленных, которые не могли от изнурения идти за войском, Наполеон велел убивать их. Русские же каждый день брали неприятеля в плен тысячами. Тех из них, которые попадали в плен к нашему войску, солдаты не только не обижали, но еще давали им хлеба. Но горька была участь тех, которые попадались крестьянам; их губили без милосердия. Даже бабы и ребятишки секли розгами ползавших французов. На них жалко было смотреть: головы их были окутаны лохмотьями; вместо обуви на ногах – мешки и всякое тряпье. Они до того ослабели, что пленных русские вели без конвоя, просто говорили им: «Идите назад», и они брели, только бы обогреться да пищи достать.
При переправе через реку Вопь Платов попал на вице-короля итальянского и сильно поразил его войско. Но всего сильнее французы были побиты у города Красного. Один за другим здесь были побеждены вице-король итальянский, маршалы Даву и Ней. Ней едва сам спасся, а войско его было все перебито или взято в плен. Всего русские при Красном взяли в плен 26 тысяч человек, захватили весь обоз войска, с которым сражались, и больше 100 пушек. Все, что французы награбили в Москве, досталось русским. Расстройство французов дошло до того, что однажды 400 французов сдались трем русским. За это сражение Кутузов получил титул князя и прозвание Смоленского.
После краснинского сражения только гвардия Наполеона походила еще на войско, а прочие его воины шли в беспорядке, кто в мундире, кто в ризе, кто в женском платье. Казаки всего более их истребляли и навели на французов такой страх, что при появлении даже одного казака они сдавались или бежали.
Между тем Наполеону готовилась окончательная погибель. Витгенштейн победил Сенсира и выгнал его из Полоцка. В этом сражении петербургское ополчение сражалось не хуже старых солдат. Остатки войска Удино и Сенсира соединились с французским войском, бывшим под начальством Виктора, но Витгенштейн побил и этого маршала. Однако войско Виктора не было в таком расстройстве, как Наполеоново. Между тем подошел Чичагов со своей армией и стал у реки Березины, которую Наполеону непременно нужно было перейти. Чичагов должен был задержать его переправу, чтобы Витгенштейн мог напасть на французов сбоку, а Кутузов с тыла.
Когда Наполеон соединился с Виктором, Удино и другими подкреплениями у Березины, то всего составилось у него тысяч шестьдесят или семьдесят вооруженных, не считая такого же количества невооруженных воинов, шедших за армией. Он велел маршалу Удино командовать передовым войском, а Виктору задним. Удино должен был проложить французам дорогу, а Виктор защищать их от нападений Витгенштейна. Чичагов поддался на обман Наполеона: подумал, что Наполеон хочет переправиться ниже Борисова, и ушел туда со своим войском, а у Студянки, где Наполеон действительно переправился, оставил маленький отряд, который не мог удержать французов. Напротив того, Витгенштейн отлично исполнил свое дело, разбил Виктора и взял до 13 тысяч французов в плен.
Казаки прорвались к мосту, по которому переходили французы. Они бросились на мост в беспорядке, мост подломился, и тогда все, что на нем было – люди, лошади, обозы – опустилось в воду. Одни хотели переходить по льдинам, но были затерты льдом и унесены водою; другие бросились вплавь, но утопали или замерзали; третьи бросались в пламя на мосту и умирали там мучительной смертью. Женщины, дети, грудные младенцы, обнявши ручонками шеи матерей, лежали на льду. Отчаянные вопли раздавались повсюду, ветер своим воем заглушал их, и метель засыпала глаза врагов.
После перехода Наполеона через Березину мороз усилился, и французы перестали походить на войско и даже потеряли человеческое подобие: у кого-то был отморожен нос, у кого-то уши, у кого-то пальцы. Люди кутались во всякие лохмотья, даже в солому, но не могли этим спастись. Голод страшно мучил их. Дрожа от стужи, они бросались в наши ряды и просили куска хлеба. Наши давали им, что могли, и они целовали руки русских. Страшно было взглянуть на места, где останавливались неприятели; в середине обыкновенно курился огонек, кругом лежали замерзшие враги, кто был ближе к огню, те еще шевелились, прочие с судорожными лицами сидели, будто окаменевши. У многих вместо слез выступала из глаз кровь; другие, потеряв рассудок, смотрели на наших, ничего не понимая. В беспамятстве они ложились на горячие угли и погибали в огне, грызя себе руки.
Наполеон бросил свое войско и уехал во Францию. Мюрат, которого он оставил главнокомандующим, тоже уехал. Принял команду вице-король итальянский, но чем было командовать? Почти все остальное французское войско погибло по дороге от Березины до нашей границы от холода, голода и нападений казаков, которые ни на шаг от него не отставали. Остались только австрийцы, пруссаки и саксонцы, бывшие под начальством Шварценберга, Макдональда и Ренье, а из главной армии вице-король вывел 20 тысяч человек безоружных и почти не похожих на людей. Слова императора Александра сбылись: ни одного вооруженного неприятеля не осталось в России, а пленных осталось 200 тысяч. Пушек было взято у французов и их союзников более 1000, их сложили в Москве в память нашествия двенадцати народов; знамена же отвезли в Петербург.