Итак, два раза грозно начинался для Наполеона 1814 год, но он не проявлял уныния, не проявлял больше готовности к миру, как раньше, и несмотря на ропот всей Франции, истерзанной двумя неудачными войнами, на слезы семейств, почти в каждом из которых оплакивали потерю отца, брата или сына, отдавал приказание снова набирать войско, старался поднимать народ на общее восстание, даже посылал для этого сенаторов в разные области; но старания его были напрасны: энтузиазм Французов по отношению к герою уже миновал, и все они желали мира, тем более что поступки союзных государей и особенно главного из них — Русского императора — внушали им чрезвычайное доверие. И как было не почувствовать доверия к Александру, прочитав следующее его воззвание к воинам при вступлении в пределы Франции!
«Воины! Мужество и храбрость ваши привели вас от Оки на Рейн. Они ведут вас далее. Мы переходим за оный, вступаем в пределы той земли, с которой ведем кровопролитную, жестокую войну. Мы уже спасли, прославили Отечество свое, возвратили Европе свободу ее и независимость. Остается увенчать великий подвиг сей желаемым миром. Да водворится на всем шаре земном спокойствие и тишина! Да будет каждое царство под единой собственного правителя своего властью и законами благополучно! Да процветают в каждой земле, ко всеобщему благоденствию народов, вера, язык, науки, художества и торговля. Сие есть намерение наше, а не продолжение брани и разорения. Неприятели, вступая в середину царства нашего, нанесли нам много зла, но и претерпели страшную казнь. Гнев Божий поразил их. Не уподобимся им: человеколюбивому Богу не может быть угодно бесчеловечие и зверство. Забудем дела их; понесем к ним не месть и злобу, но дружелюбие и простертую для примирения руку. Слава Россиянина — низвергать ополченного врага и, по исторжении из рук его оружия, благодетельствовать ему и мирным его собратьям. Сему научает нас святопочитаемая в душах наших Православная Вера: она божественными устами вещает нам: любите враги ваша и ненавидящим вас творите добро. Воины! Я несомненно уверен, что вы, кротким поведением своим в земле неприятельской, столько же победите ее великодушием своим, сколько оружием, и соединяя в себе храбрость воина против вооруженных, с благочестием христианина против безоружных, довершите многотрудные подвиги свои сохранением приобретенной уже вами славы мужественного и добронравного народа. Вы ускорите через то достигнуть конца желаний наших — всеобщего мира. Я уверен также, что начальствующие над вами не оставят взять нужных для сего и строгих мер, дабы несогласные с сим поступки некоторых из вас не помрачили к общему нашему прискорбию того доброго имени, которым вы доселе по справедливости славитесь».
Однако, несмотря на расположение большей части Французов к императору Александру, война 1814 года в пределах Франции началась довольно успешно для Наполеона: ему удалось выиграть несколько сражений у Прусского фельдмаршала Блюхера, который в то время был болен. Это внушило ему снова столько уверенности, что он опять отверг все предложения союзных государей, еще раз согласившихся помириться с ним на условиях, выгодных для Наполеона в том его положении. Эти условия предусматривали отказ Французского императора от всех территориальных приобретений Франции, начиная с 1792 года, и отказ от любого влияния на области, являющиеся этими приобретениями, то есть на Испанию, Италию, Рейнский Союз и Швейцарию. Такая жертва казалась слишком большой для честолюбивого Наполеона, и, отказавшись, он навсегда погубил себя: союзные государи поняли необходимость избавить Европу от непреклонного ее притеснителя. Здесь проявилось великодушие Австрийского императора, который во второй раз пожертвовал счастьем своей дочери ради спокойствия народов. Он согласился на то, чтобы его зять и внук были лишены Французского престола.
Когда союзники решались на эту последнюю меру, переговоры о мире, происходившие в городе Шатильоне, прекратились. Между тем военные действия не останавливались и во все время этих переговоров. В первых числах марта изменился только их план. Наполеон, оставив Блюхера, на которого он долгое время нападал, направил теперь все свои силы на то, чтобы разбить по частям армии союзников. Полководец столь опытный, как Наполеон, легко мог бы сделать это, если бы император Александр не поспешил соединить разрозненные части главной армии и не принял деятельного участия в распоряжениях военными действиями. Главным командующим всех войск стал, с общего согласия союзных государей, Австрийский фельдмаршал, князь Шварценберг.
Известно, что военные распоряжения Австрийцев почти всегда отличались необыкновенной медлительностью. Так случилось и в этот раз: нерешительность князя Шварценберга и других генералов, составлявших его военный совет, была удивительна. Они, казалось, вовсе не думали о том, что Наполеон, находясь в своем собственном государстве, имеет гораздо больше возможностей вредить неприятелям, чем они ему, и беспечно оставались в главной квартире, при селении Арсисе, откладывая со дня на день нападение на Французские войска до тех пор, пока 6 марта император Александр не приехал в Арсис. Все, начиная с самого князя Шварценберга, больного подагрой, были рады этому приезду, как будто пробудившему Австрийцев от сна. Князь Шварценберг был так оживлен присутствием молодого, мужественного и смелого нашего государя, что на другой же день решил изменить свою оборонительную тактику на наступательную, то есть решил не только защищаться от нападений, но и нападать, чтобы не дать Наполеону разбить поодиночке корпуса союзников. 7 марта он начал военные действия и предполагал дать большое сражение при Арсисе, но Наполеон уклонился от него, и Арсисское сражение осталось памятно только тем, что здесь в последний раз встретились Александр и Наполеон.
Когда Наполеон, отказавшись от сражения при Арсисе, отступил, все думали, что он направляется к Парижу, чтобы защищать столицу государства, источник силы и своего могущества; но, к удивлению всех, он пошел в другую сторону, будто бы для нападения на те корпуса неприятельских войск, которые оставались еще присоединенными к их главной армии. Это была военная хитрость, которой Наполеон думал спасти Париж, увлекая за собой войско союзников. Но прежний страх перед именем знаменитого завоевателя уже исчез: союзные государи, в числе которых и здесь первым был Александр, не стали преследовать Наполеона всеми своими войсками, но, отплатив хитростью за хитрость, отправили за ним только небольшую их часть с приказанием следовать за неприятелем таким образом, будто бы за ним шло все войско. Наполеон поверил, а союзные государи между тем вели главную армию к Парижу и отдали приказание фельдмаршалу Блюхеру сделать то же самое со своей армией. 16 марта они должны были соединиться в окрестностях Парижа, а 17 марта вместе подступить к нему.
Прежде, чем произошло это соединение, главная армия должна была встретиться с корпусом Французских маршалов Мармона и Мортье, оставленным для защиты Парижа, и сразиться с ним. Сражение произошло при Фер-Шампенуазе и покрыло славой Русских, и особенно великого князя цесаревича Константина Павловича. Здесь уместно сказать, что не только он — сподвижник Суворова на Альпийских высотах и в Италии — участвовал в тогдашней войне с Наполеоном, но также и великие князья Николай Павлович и Михаил Павлович в это время успели получить у своей августейшей родительницы давно желаемое позволение приехать в армию. Судьба, однако, не допустила, чтобы их юношеские дни подверглись малейшей опасности: они приехали во Францию тогда, когда войска союзников уже были на дороге к Парижу, и эта дорога, из-за неприятелей, которые могли встретиться на ней, стала опасной. Государь послал известить об этом великих князей. Посланный встретил их в местечке Везуле — уже на Французской стороне Рейна. С большим огорчением узнали они о невозможности продолжать свое путешествие в армию и возвратились из Везуля в Базель, в котором оставались до вступления союзных войск в Париж.
Это вступление не было слишком легким делом для союзников; войска, оставшиеся в Париже, и корпуса маршалов Мармона и Мортье, отступавшие перед неприятелями до самых стен столицы, защищались с неустрашимым мужеством. Их умолял об этом брат Наполеона, Иосиф, оставленный главным начальником и в случае нападения неприятелей — главным защитником Парижа. Чтобы показать, до какой степени Иосиф был настроен сопротивляться союзным войскам, надо сказать, как был встречен Французами офицер, посланный государем с первыми мирными предложениями. Это был флигель-адъютант[559] Орлов. Отправляя его, государь сказал следующие примечательные слова: «Поезжай. Для предупреждения кровопролития уполномочиваю тебя прекратить огонь везде, где надобно, и без всякой ответственности остановить самые решительные атаки, даже победу. Париж, лишенный своих блуждающих защитников и своего великого человека, не может устоять: я в этом убежден. Но даровав мне силу и победу, Богу угодно, чтобы я употребил их для мира и спокойствия вселенной. Если можем достигнуть этого без боя, тем лучше; если нет, то уступим необходимости и будем сражаться. Доброй ли волей или силой, на штыках или церемониальным маршем, на развалинах или в чертогах, но сегодня же Европа должна ночевать в Париже».
Иоахим Мюрат (1767–1815) — сподвижник Наполеона, он был женат на его сестре. В 1804 г. он стал маршалом Франции, в 1808 г. — королем Неаполитанским. Мюрат участвовал во всех наполеоновских войнах.
Но Орлов не мог исполнить поручения государя. На всем пути его встречали ружейные выстрелы неприятелей, и он должен был вернуться, так и не начав переговоров, и Французы только тогда решили просить пощады, когда войско союзников, в числе которых основную часть составляли в тот день Русские, принудило их к тому упорной битвой на высотах, окружающих Париж. Генералы, отличившиеся в этой битве, были: Барклай де Толли, Ланжерон, граф Милорадович и Раевский.