Но вернемся к конгрессу. Уже семь месяцев продолжался он, и почти все его совещания были закончены, как вдруг союзные государи получили известие, что Наполеон тайно от Английской эскадры, призванной смотреть за ним, оставил остров Эльбу и на пяти судах с отрядом своих приверженцев в количестве около 1140 человек появился у берегов Франции. 1 марта он сошел на берег близ небольшого городка Канна, а 8 марта уже был в Гренобле и имел 6000 человек войска. Брат Людовика XVIII, граф д’Артуа, и маршал Макдональд приготовились было оказать ему сильное сопротивление, но их войско при появлении прежнего любимого начальника полностью перешло на его сторону, и защитники короля вынуждены были удалиться в Париж, куда и Наполеон быстро продвигался со своими приверженцами. Число их до того увеличилось, что 19 марта Людовик XVIII вынужден был оставить бурную столицу, для которой его правление было слишком кратко и снисходительно. На другой же день, 20 марта, Наполеон с торжеством въехал в нее без единого сражения на всем пути своего следования от берегов Средиземного моря. Успех, доселе неслыханный! Но вскоре мы увидим, был ли он продолжителен.
Известие о бегстве бывшего императора Французов сначала не произвело сильного впечатления на Венский конгресс: все сочли эту новую попытку Наполеона несерьезной и думали, что он может быть уничтожен собственными силами Людовика XVIII. Один Александр, избранный Провидением для сокрушения могущества Наполеона, думал иначе. Он сказал: «Случай сей будет действительно мало важным, если союзные государи не будут почитать его маловажным». Эти слова того, кто так хорошо уже доказал свою проницательность и искусство в борьбе с непобедимым неприятелем, возымели свое действие, и 25 марта Россия, Австрия, Пруссия и Англия заключили между собой договор, по которому каждая страна обязывалась выставить и содержать в поле по 150 000 солдат войска до тех пор, пока Бонапарт не будет полностью низвержен.
Единодушие союзников было спасительно для Европы, и менее, чем за три месяца, и даже прежде чем успели собраться все войска, дерзкие замыслы Наполеона были уничтожены. Честь этого последнего поражения Наполеона принадлежала Английской и Прусской армиям. Будучи ближайшими к Франции, они первыми подверглись нападению Наполеона. Командующими у них были лорд Веллингтон и Блюхер. Французы начали с Блюхера. Наполеон напал на него у деревни Линьи и после жесточайшей битвы, в которой можно было только удивляться взаимной ненависти Пруссаков и Французов, Наполеону удалось еще раз оставить за собой поле сражения: он выиграл его, но без всякой для себя пользы, потому что все его войско было так изнурено, что не могло преследовать Блюхера, успевшего уйти для соединения с Веллингтоном. На следующий и на третий день Наполеон направил все усилия на то, чтобы не допустить их соединения, и напал на Веллингтона при Ватерлоо. Здесь-то в этом незначительном местечке Бельгии, Веллингтон одержал, наконец, последнюю победу над непреклонным завоевателем и соединился с Блюхером, вовремя подоспевшим к нему на помощь на мысе Бель-Аллиансе. Наполеон, полностью разбитый, поспешно уехал в Париж и 21 июня издал прокламацию[562], в которой отказался от Французского престола и провозгласил императором своего сына, Наполеона II.
Фридрих Цезарь Лагарп (1754–1838) — Швейцарец, по происхождению, республиканец по своим взглядам. В 1784 г. он был приставлен к Александру I его бабкой Екатериной Великой в качестве воспитателя. В 1798–1803 гг. он был членом Директории Гельветической республики, существовавшей на территории Швейцарии. Эта республика была ликвидирована Наполеоном.
Но эта прокламация, последняя надежда прежнего счастливца, была отвергнута всеми союзными государями и даже большей частью Французов, усердие которых после Ватерлооского сражения чрезвычайно охладело. Наполеон уже никак не мог надеяться на то, что они, только что потеряв 200 000 солдат, еще раз согласятся собрать для него новое войско. Погруженный в уныние, он со страхом получал постоянные известия о приближении союзных государей с их войсками к Парижу и дошел в это время до того, что министр полиции Фуше овладел им как пленником и уже хотел выдать его Людовику XVIII, как вдруг, как бы опомнясь, бывший император решил тайно оставить Францию и уехать в Америку. Но судьба и тут была против него: Англичане подстерегли корабль, на котором он отправился, и вынудили его сдаться. Он был привезен в Англию, а оттуда, по решению союзных государей, был отправлен на остров святой Елены, лежащий в Африке на Эфиопском море, к северо-западу от Мыса Доброй Надежды.
На этом каменистом острове, окруженном пустынным морем, было назначено угаснуть гению, более двадцати лет удивлявшему или, справедливее сказать, терзавшему мир своим честолюбием. Но оставим его, грустно плывущего к месту своего изгнания, его честолюбие уже больше не нарушит спокойствия Европы, и посмотрим на эту Европу, снова встревоженную последним покушением ее утеснителя и снова явившуюся в Париж в лице ее главнейших представителей — Русского, Австрийского и Прусского государей.
В начале 1815 г. Наполеон покинул остров Эльба и 1 марта того же года высадился на южном берегу Франции. Через три недели почти без единого выстрела он снова вернулся в Париж. 18 июня 1815 г. объединенные Англо-Голландские и Прусские войска разгромили армию Наполеона, после чего он вынужден был вторично отречься от престола.
Веллингтон и Блюхер вступили в Париж в конце июня и были в самом затруднительном положении до прибытия туда государей. Волнение и споры слышны были со всех сторон: одни Французы желали возвращения Бурбонов, другие — Наполеона или, по крайней мере, его сына, третьи не хотели ни того, ни другого, и из-за этих различных желаний и требований возникал такой беспорядок, что оба фельдмаршала союзных войск не знали, как погасить начинающуюся бурю. В то время в Париже был генерал Чернышев. К нему обратились Веллингтон и Блюхер, прося его доложить императору Александру о том, что только его присутствие может еще спасти Французов. Государь получил подробное донесение Чернышева в Сен-Дизье, за 220 верст от Парижа, будучи среди своего войска. Вместе с ним были и его августейшие союзники: Австрийский император и Прусский король. Состояние духа Парижских жителей встревожило Александра, тем более что он мог прибыть вместе с армией в Париж не раньше, чем через семь или восемь суток. А сколько бедствий могло совершиться в это время! Государь не только сам решил немедленно ехать туда без всякого войска, но даже склонил и других государей сопровождать его.: Три государя со свитой, состоявшей из семи человек, без всякого военного прикрытия, кроме 50 казаков, выставляемых на каждой станции, проезжали по неприятельской земле, где на каждом шагу можно было встретить недовольных и ожесточенных. Но Французы, как будто все еще оглушенные шумом последних побед союзников, как будто пораженные неслыханной дотоле смелостью монархов, смотрели спокойно на чудный поезд, сходились толпами в почтовых селениях, чтобы взглянуть на перемену лошадей, окружали экипажи и иногда кричали: «Да здравствует король Римский!» Иногда же: «Да здравствует Людовик XVIII!» Но чаще всего: «Да здравствует Александр!» Другие государи всегда оставались при нем в тени, и Французский народ считал его одного властелином своей судьбы.
Так, без всяких приключений закончилось опасное путешествие: 29 июля государь и его августейшие спутники приехали в Париж, и их присутствие, полностью неожиданное, изумило всех жителей и как будто волшебной силой усмирило волнение умов. Людовик XVIII, за два дня перед тем прибывший в Париж, почувствовал благотворное влияние на легкомысленный свой народ, произведенное появлением Александра, и во второй раз благословил спасителя своего семейства и царства.
Фонтенбло — одна из старейших резиденций Французских королей недалеко от Парижа. Отсюда Наполеон уезжал в ссылку. Здесь во дворе Белой лошади он простился со своей гвардией.
Но в то же время, когда столица Франции, по крайней мере, внешне была уже спокойна и предана своему королю, во многих ее областях буря еще не утихла, мятежи постоянно возобновлялись, проливалась кровь невинных, как обычная жертва, приносимая ненависти партий.
Такое состояние несчастного государства заставило союзных монархов продлить свое пребывание в Париже на три месяца и принять против Французов меры более строгие, чем прежде. По мирному договору, снова заключенному в Париже, Франция должна была уменьшить свои границы и лишиться Бельгии, Эльзаса, Лотарингии и Савойи; заплатить 700 миллионов франков военной контрибуции и содержать у себя на протяжении пяти лет союзную армию, которой было поручено наблюдать за сохранением спокойствия. Русских было оставлено во Франции 40 000 человек под командованием графа Воронцова.
Устроив таким образом дела в несчастной Франции как можно лучше и в соответствии с ее нуждами, союзные государи, к величайшему огорчению Парижан, показавших в это время самую легкомысленную страсть к забавам и веселью, несмотря на стесненное положение Отечества, назначили день своего отъезда из Парижа. Но прежде, чем он наступил, Русскому государю было угодно совершить смотр его армии в прекрасной долине Шампаньи близ города Вертю. День, назначенный для этого, был знаменитый в истории Русского войска — 26 августа. Казалось, слава Бородинской битвы, так грозно поразившая Французов за три года перед тем, озарила новым блеском Русских воинов под лазурным небом Франции, на ее прекрасных лугах.