Не правда ли, любезные мои читатели, как благородно, как великодушно поступил добрый Владимир Андреевич! Подписывая эту договорную грамоту, он сравнялся заслугами перед Отечеством с нашими самыми знаменитыми государями: с этого времени кончились кровопролитные ссоры дядей и племянников, и навсегда утвердился лучший порядок в наследовании престола.
1389 год был несчастливым для России: она лишилась своего любимого государя, Дмитрия Иоанновича, в то время как ему исполнилось только сорок лет! Его болезнь началась внезапно и продолжалась несколько дней. Перед смертью он представил боярам своего семнадцатилетнего сына Василия как их будущего государя и выбрал ему девять советников из опытных вельмож. С удивительной твердостью говорил он с ними еще за несколько минут до кончины; просил их служить верно его семейству и Отечеству; обнял свою нежную супругу; благословил каждого из сыновей. Последние слова его были: «Бог мира да будет с нами!»
Трудно описать горе, которое чувствовал народ по поводу кончины Дмитрия. Никого из своих государей, исключая Мономаха и Александра Невского, не любил он так, как Донского! Дмитрий в полной мере заслуживал эту любовь.
Князь Василий (1371–1425) — сын Дмитрия Донского. В 1383 г. он был послан своим отцом в Орду для получения ярлыка на великое княжение. Василий вынужден был оставаться в Орде заложником до тех пор, пока Москва не уплатит огромный долг. Лишь в 1386 г. князю Василию удалось бежать.
Кроме храбрости, которая дала ему имя первого победителя Татар, у него были все достоинства превосходного государя, и только по своему добродушию он не присоединил Рязань и Тверь к Москве в то время, когда мог это сделать. Вы помните, читатели мои, Олега Рязанского и Михаила Тверского? Они принесли столько зла своему Отечеству, что можно было бы порадоваться, если бы Дмитрий Донской был не настолько совестлив и отнял бы у них их княжества.
Они, право, стоили того.
В двадцатишестилетнее княжение Дмитрия случилось еще много примечательных происшествий помимо тех, о которых мы уже говорили. В числе самых важных было крещение в христианскую веру Пермян и Литовцев. Пермью называлась обширная страна северной России от реки Двины до Уральских гор. Жители ее, Пермяне и Зыряне, давно уже платили дань Русским, которые, получая от них много серебра и мехов, не принуждали их креститься. В это время один молодой монах, Стефан, сын церковника в городе Устюге, пошел на подвиг — просветить этих идолопоклонников. Он выучил Пермский язык, выдумал для него особенные буквы, перевел главные церковные книги со Славянского языка и отправился к дикарям проповедовать Евангелие. Бог благословил его усердие. Пермяне поняли истину его учения, начали сами истреблять своих золотых или каменных идолов, изображающих старуху с двумя детьми, и шли целыми толпами к Стефану, чтобы креститься. Московский митрополит сделал его первым епископом Пермским. В течение всей своей жизни Стефан был покровителем народа, им просвещенного. Его нетленное тело, прославленное святостью, погребено в Кремле, в Преображенской церкви.
Но крещение Литовцев проходило совсем иначе. Их не просвещал кроткий служитель Божий, а крестил волей и неволей их князь, сердитый Ягайло. Может быть, читатели мои удивятся, как этот Ягайло — сам идолопоклонник — вздумал крестить свой народ? Вот как. В 1382 году умер Польский король Людовик. У него не осталось сына, но осталась одна пятнадцатилетняя дочь, прекрасная, добрая, благочестивая Гедвига. Польские вельможи, управлявшие государством, искали для своей молодой королевы такого супруга, который мог бы защитить ее владения от нападений чужеземных врагов. Из всех князей, соседних с Польшей, не было сильнее Ягайла. Итак, его избрали супругом прекрасной Польской королевны, с тем условием, однако, чтобы он принял христианскую веру. Вот для того, чтобы жениться на Гедвиге и стать через это Польским королем, Ягайло согласился сам креститься и потом крестить весь свой народ. И как же он крестил его? Он учил не так, как учил святой Стефан и другие проповедники веры Христовой, а только ставил Литовцев в ряды целыми полками и заставлял их читать Символ веры. В это время священники кропили их святой водой и давали им христианские имена, но, чтобы не терять времени, выдумывая разные имена, в одном полку называли всех людей Петрами, в другом Павлами, в третьем Иванами и так далее. Надо сказать, что вера Поляков, принятая и Ягайло, была не наша, Греческая, а Латинская, или католическая. От этого и пошли новые беды для тех Русских областей (Галицкого и Волынского княжеств), которые были под властью Литвы и Польши, объединенных теперь в одно государство. Ягайло, усердный католик, не любил Греческих христиан и всячески старался их притеснять.
В юности он выучил Пермский язык и впоследствии отправился в Пермь для просвещения христианским учением Пермян и Зырян. В 1375 г. Стефан изобрел для Пермского языка 24 буквы и перевел на него главные церковные книги.
В княжение Дмитрия Донского наши предки перестали употреблять куны, или кожаные деньги, и начали делать кроме рублей мелкую серебряную монету по образцу татарской. Татары называли свою серебряную монету таньгою*, а медную — пулой*. И русские назвали так же свою. Это название несколько изменилось потом из-за произношения: из таньги сделали деньги*, а из пулы — полушки*. И теперь еще у любителей древностей можно найти эти серебряные монеты. Каждая из них весит 1/4 золотника. На них изображена фигура человека, сидящего на лошади.
В последний же год княжения Дмитрия появилось у нас огнестрельное оружие, выписанное нашими предками из Немецкой земли. Здесь кстати сказать вам, что порох изобрел в XIV столетии Францисканский монах Бертольд Шварц.
Даниил Черный (ок. 1360–1430) и Андрей Рублев (ок. 1360-ок. 1430) — выдающиеся Русские иконописцы. Вместе они расписывали старый Благовещенский собор Московского Кремля (1405), Успенский собор во Владимире (1408) и Троицкий собор в Троице-Сергиевом монастыре (1425–1426).
Великий князь Василий Дмитриевич от 1389 до 1425 года
Счастлив тот человек, который горячо любит Бога, искренне боится прогневить Его и в горести твердо надеется на Его помощь. Никакие опасности для него не страшны: он всегда может быть уверен, что, усердно помолясь Богу, будет услышан Им и избавлен от беды! Это испытали наши предки. Послушайте, как чудесно Он показал им однажды, что молитвы людей доступны светлому престолу Его.
Уже прошло больше пяти лет с тех пор, как молодой сын и наследник Донского, великий князь Василий I Дмитриевич, вступил без всякого спора на великокняжеский престол; уже успел он показать своим подданным, что во многом походил на своего знаменитого отца: твердость духа, ум, намерения, желания — все было у них одинаково. Василий так же, как и Дмитрий, понимал, что счастье России требует усиления великого княжества, и уже в первые годы своего княжения сумел сделать то, о чем не смел еще думать его отец: он присоединил к Москве, с согласия хана, сильные княжества Суздальское и Нижегородское и, кроме того, получил от него города: Мещеру, Городец, Тарусу и Муром.
Увеличив таким образом великое княжество, усмирив новый бунт своих беспокойных подданных, Новгородцев, Василий весело праздновал свою свадьбу с Софией, дочерью Литовского князя Витовта, как вдруг разнеслась страшная весть, что новый Батый, Чагатайский хан Тамерлан идет на Россию! Читатели мои уже немного слышали об этом бесстрашном Татарском государе, хотевшем завоевать целый свет. Вы помните, что он помог Тохтамышу победить Мамая и завладеть Золотой Ордой.
Но благодарности не знают полудикие народы. Тохтамыш забыл все, чем обязан был Тамерлану, и осмелился идти войной на этого государя, уже повелителя двадцати шести царств в трех частях мира! Он послал свое войско разорять северную Персию. Тамерлан, узнав о такой дерзости, пошел сам наказать его, и между реками Тереком и Курой, в Черкесской земле, встретились жестокие враги. Тохтамыш был совершенно разбит и бежал за Волгу. Ужасный завоеватель Востока пошел к северу вслед за бегущим Тохтамышем, перешел Волгу, Саратовские степи и взял один Русский город, Елец. Все встревожились и тотчас вообразили, что настало опять то время, какое было 160 лет назад. Один великий князь не пришел в уныние и доказал, что был достоин своего отца: не теряя времени, собрал он многочисленное войско, в котором еще можно было видеть стариков, сражавшихся на Куликовом поле, и, поручив Москву своему храброму дяде, Владимиру Андреевичу, сам выступил с полками на берега Оки.
Отпуская своего молодого государя на опасную войну с Татарами, Московские жители показали столько уныния, что Василий, желая утешить и ободрить свой добрый народ, писал из Коломны Московскому митрополиту, чтобы он послал во Владимир за образом Божьей Матери Пирогощей, привезенным Андреем Боголюбским из Киева. Вы помните, милые читатели, то странное происшествие, которое случилось с Андреем в то время, когда он подъезжал с этим образом к Владимиру. Многие другие случаи, и особенно победа Андрея над Болгарами, приписанная также помощи этого образа, внушили нашим предкам глубокое уважение к нему. Молитва перед Святой Девой, на нем изображенной, успокаивала их надеждой верной помощи в бедствии. Поэтому вы можете судить, как обрадовались Москвитяне, когда услышали, что к ним принесут чудотворный Владимирский образ! Но зато Владимирцы горько плакали о нем! Далеко по дороге провожали они свою святую Защитницу. Между тем в Москве все с восхищением готовились к Ее принятию, и митрополит, все духовенство, князь Владимир Андреевич, семейство великого князя, бояре и народ встретили образ за городом, на Кучковом пол