елся такой: одни историки называют этого второго обманщика Матвеем Веревкиным, бродягой и сыном какого-то священника; другие — Жидом. С восторгом приняли его во всей южной России. Атаман Днепровских Казаков Заруцкий и начальник Поляков пан Ряжинский — друзья первого самозванца, знавшие наверное, что он был убит, не стыдились служить и второму, как истинному царевичу. Они оба доставляли ему каждый день новых воинов: к Заруцкому приходили Казаки; к Ряжинскому — богатые паны со своими отрядами. С такими усердными помощниками, с доверчивой любовью Русских к имени Дмитрия и второй самозванец так же легко побеждал, как и первый, и в июне 1608 года был уже в двенадцати верстах от Москвы, в селе Тушино.
Наше бедное Отечество находилось в это время в самом жалком положении. Верными царю оставались только отдаленная Сибирь и города: Казань, Саратов, Нижний, Коломна, Новгород, Переяславль-Рязанский. Все же прочее принадлежало мятежникам. Село Тушино стало их столицей. Видя, что Москва не покоряется так скоро, как можно было ожидать этого, судя по другим городам, Лжедмитрий, или, как наши предки называли его, Тушинский вор, укрепил свою столицу валом с глубокими рвами, украсил новыми строениями, обогатил грабежом. Каждый день в Тушине походил на праздник: разного рода веселье и более всего вино и мед манили туда изменников, которых вскоре уже насчитывалось там вместе с Поляками более ста тысяч человек. Все они нетерпеливо желали доказать усердие своему царику (так называли Тушинского вора) и готовы были с радостью умереть за него. Это усердие еще более увеличилось с тех пор, как гордая и бессовестная Марина, отпущенная по просьбе Польского короля в свое Отечество, согласилась на приглашение Тушинского злодея и, забыв Польшу, приехала к нему. Он встретил ее торжественно, как Русскую царицу; она же притворилась так искусно, что все, кто еще несколько сомневался в том, что Тушинский царь был истинный Дмитрий, должны были удостовериться, смотря на его свидание с женой.
С 23 сентября 1608 г. по 12 января 1610 г. Польские войска под командованием Сапеги и Лисовского осаждали Троице-Сергиев монастырь. Однако все их приступы были отбиты. Обороняться Русским воинам ревностно помогали монахи.
С того времени дела его пошли еще успешнее; в одном только случае он не мог успеть никоим образом: верная Москва не сдавалась. Чтобы стеснить ее до последней крайности, он снарядил отряд 30 000 войска под командованием двух Польских панов — Сапеги и Лисовского — взять Троицкую Лавру святого Сергия. Это священное место было всегда прибежищем для наших предков в дни их бедствий, но никогда оно не было так спасительно для них, как в это ужасное время! Лавра соединяла Москву с севером и востоком России: мимо нее лежала дорога в Новгород, Вологду, Пермь, Сибирь, в области: Владимирскую, Нижегородскую и Казанскую. Стало быть, она защищала эти земли от нашествия самозванца; она предостерегала их от позора изменить Отечеству и законному государю. Чувствуя важность такого священного дела, все монахи решились лучше умереть, чем уступить Полякам и Русским изменникам, и сделались совершенными воинами: надели на свои рясы оружие, призывали к себе верных защитников Отечества и вместе с ними сражались так храбро, что, несмотря на свою малочисленность, несмотря на болезни и голод, продолжавшийся у них всю зиму, монастырь уже более года выдерживал жестокую осаду и как будто упрекал в слабости Москву, которая, имея гораздо больше войска и жителей, чем было их в Тушине, не могла решиться прогнать от своих стен дерзкого самозванца и спокойно смотрела, как и остальные города, до сих пор верные Василию Иоанновичу, мало-помалу начали оставлять его и покоряться Дмитрию; как самые ужасные злодейства происходили во всех их городах и селениях; как Русские, изменяя Богу и своей присяге, унижаясь перед недостойными Поляками, казалось, уже потеряли и Отечество, и свою веру.
Невозможно описать, милые читатели, тогдашнего состояния наших предков! Я представлю вам, как говорит о том один из умных и добродетельных людей, живших в то время и собственными глазами видевших все происшествия, — келарь[178] Троице-Сергиевого монастыря Авраамий Палицын: «Россию терзали свои более, чем чужие: проводниками, наставниками и хранителями Поляков были наши изменники. Поляки только смотрели и смеялись над безумным междоусобием. В лесах, в непроходимых болотах Русские указывали им дорогу, берегли их в опасности, умирали за тех, кто обходился с ними, как с рабами. Не было милосердия: всех твердых в добродетели предавали жестокой смерти, бросали с крутых берегов в глубину рек, расстреливали из луков; грудных младенцев вырывали из рук матерей и разбивали о камни. Гибли Отечество и церковь; храмы истинного Бога разорялись, как храмы идолов во времена Владимира. Люди уступали свои жилища зверям; медведи и волки, оставив леса, ходили в пустых городах и селениях. Могилы возвышались, как горы. Граждане и земледельцы жили в лесах или в болотах и только ночью выходили из них обсушиться. Не луной, а пожарами освещались ночи: грабители жгли все, что не могли взять с собой; они хотели видеть Россию необитаемой пустыней».
Вот как ужасно было состояние нашего Отечества в царствование Василия Иоанновича! Несчастный государь, несмотря на всю свою твердость, начал отчаиваться; но Бог, вероятно, умилостивленный усердными молитвами добрых защитников Сергиевой лавры, послал избавителя и им, и всем верным Русским.
Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский от 1609 до 1610 года
Этот избавитель был племянником царя, князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Прекрасного душой, прекрасного наружностью, необыкновенного превосходными качествами ума и сердца, молодого князя точно можно было назвать существом небесным и утешителем, посланным Богом любимому Им народу в трудное время бедствий.
Когда несчастья Василия Иоанновича достигли высочайшей степени, когда окруженный изменниками, беспрестанно переходившими из Москвы в Тушино и из Тушина в Москву, он уже не находил надежных защитников царства среди Русских, князь Скопин, не раз отличавшийся победами над войском самозванца, был послан просить помощи у Шведского короля. Умный посланник, несмотря на свой двадцатилетний возраст, исполнил самым лучшим образом важное поручение: Шведский король принял истинное участие в бедствиях России и дал князю Михаилу пять тысяч воинов под командованием молодого генерала Делагарди. Сходство высоких характеров, одинаковое благородство, одинаковая любовь к чести и справедливости соединили обоих полководцев теснейшей дружбой. При единодушном желании спасти Россию для двух друзей не было ничего невозможного: Делагарди удерживал корыстолюбивых Шведов, когда, не получая во всей исправности обещанного им жалованья, они несколько раз собирались возвратиться в Швецию; Скопин, не имея казенных денег, платил им собственные. Действуя с таким усердием, в несколько месяцев выгнали они мятежников из всех мест от границ Новгородских до Московских, возвратили под власть Василия все города, через которые проходили; в другие же, отдаленные города посылали для этого чиновников; везде напоминали жителям об их священной присяге, данной законному государю, одним словом, использовали все средства, какие были в их власти, и имели полный успех: 12 января 1610 года верные и благочестивые монахи Троицкой Лавры уже прославляли своего избавителя, князя Михаила, и с радостью смотрели, как бежал от их стен гордый Сапега, шестнадцать месяцев осаждавший знаменитую обитель святого Сергия.
Поляки, жившие в Тушине, узнав о победах Скопина и о том, что он приближается к Москве, немедленно оставили Тушино и разбрелись в разные стороны. Надо сказать, милые читатели, что самозванца там уже не было: он убежал оттуда при первом известии об успехах войск князя Скопина и союзников. Дерзкий обманщик отправился в Калугу, а там собрал новые полки из безрассудных жителей, добродушно веривших его рассказам. Но теперь ему труднее было находить приверженцев: кроме сильного удара, которым Скопин поразил его, еще и другой человек жестоко вредил ему. Это был Польский король. Долго смотря на ужасные беспорядки, происходившие в нашем Отечестве, честолюбивый Сигизмунд рассудил, что для него гораздо выгоднее воспользоваться ими самому, чем помогать негодяю овладеть знаменитым престолом, которого давно добивались Польские короли. Итак, он начал с того, что отправил в Россию новое войско, которому приказано было не защищать, а преследовать самозванца, возвратить от него всех Поляков под знамена короля, и обещал всем Русским мир, спокойствие и счастье, если они свергнут Шуйского с престола и покорятся Польше.
Как только Поляки, уже более двух лет разорявшие Россию с Тушинским самозванцем, узнали о новых распоряжениях Сигизмунда, то вместо того, чтобы покориться воле своего короля, многие из них остались защитниками Лжедмитрия и смело пошли против Сигизмунда. Таким образом, наше бедное Отечество должно было видеть не только междоусобную войну своих собственных сынов, но и кровопролитные ссоры чужеземцев! Сигизмунд уже осаждал Смоленск; Тушинский вор вместе с недостойной Мариной гордился своими последними успехами в Калуге, в то время как князь Скопин разогнал из Тушина остатки Поляков и Русских изменников.
Довольный счастливыми успехами, относя их не к себе, а к чудесной помощи Бога, надеясь довершить избавление Отечества и изгнать из Смоленска Сигизмунда, из Калуги самозванца, молодой герой был в это время счастливейшим человеком в мире. Благодарный народ в порыве признательности называл его не иначе, как отцом Отечества, своим возлюбленным Михаилом! Радостные восклицания встречали и провожали его везде, где он показывался. Не любя Василия Иоанновича и приписывая ему все свои несчастья, Русские — иные шепотом, другие громко — говорили, что никто больше