увидел вывеску: «Продажа металлов… графини Стенбок-Фермор». Мудреную фамилию запомнил со всей цепкостью ребячьей памяти. О графах и графинях мне случалось читать немало интересных книг. Там графы совершали самые удивительные подвиги, а графини с необыкновенными волосами, лицами, глазами страдали, пока графы окончательно не освобождали их. Здесь, оказывается, граф торгует солью, графиня — железом. Соляной граф, да еще с такой фамилией, как Строганов, укладывался в голове, а графиня — никак. Казалось, что она не сумеет торговать ни подковным железом, ни даже обрезками. Отец был этого же мнения.
— Смотри-ка ты, наши все-таки умнее! На бойком месте торгуют, а эта графиня придумала под самым своим заводом лавку поставить. Кто у ней тут купит?
А по приезде в город мальчику приснился удивительный сон:
Видел смыкающимися глазами бесформенный туман, в котором потом явственно вырисовались дорога, встречные обозы, шумная тройка. На обочине дороги, на раскинутых цветных одеялах сидела графиня с распущенными волосами и на маленьких золотовесных весах развешивала железо, а кругом люди смеялись: «Не умеет, не умеет!»
Баронские роды
Пожалование баронского достоинства Российской империи было почти такой же редкостью, как пожалование достоинства княжеского. За всю историю таких случаев начитывалось всего тридцать с небольшим, в основном лицам, получившим известность на коммерческом поприще, хотя и не только. Первым бароном в 1710 году стал дипломат, вице-канцлер Петр Павлович Шафиров (1669–1739). Шафировы имели еврейское происхождение (Шапиро) и когда-то поселились в Смоленске. После присоединения города к России во время войны с Речью Посполитой в 1654 году они сделались русскими подданными и перешли в православие. Отец Шафирова служил переводчиком в Посольском приказе, сын тоже избрал дипломатическую карьеру. В 1723 году Петр Павлович попал под следствие о злоупотреблениях, его лишили титула и чинов и приговорили к смертной казни, которую Петр I заменил ссылкой в Сибирь. Изгнанник, впрочем, отбывал наказание в Нижнем Новгороде, откуда его вернула Екатерина I, возвратившая ему и титул. Шафиров вновь занялся государственной и дипломатической деятельностью. На его внуках род пресекся (одна из внебрачных потомков носила фамилию Фирова), зато дочерей Петр Павлович выгодно выдал замуж, породнившись со старинными родами русской аристократии. Герб Шафирова был гласным: три сапфира, изображенных в щите, указывали на фамилию.
При Петре I баронское достоинство жаловалось еще два раза. В 1721 году за заключение Ништадтского мира, завершившего Северную войну, баронский титул получил А. И. Остерман, а в 1722 году — именитые люди Строгоновы (позже — Строгановы). Оба рода впоследствии стали графскими.
Из последующих российских баронов XVIII века особенно примечателен доктор медицины, лейб-медик и действительный статский советник Томас Димсдейл, которого в России именовали Димсталем (1712–1800). Англичанин по происхождению, он был основоположником оспопрививания (путем вариоляции). В октябре 1768 года Димсдейл успешно осуществил прививку оспы императрице Екатерине II и наследнику престола (позднее он вновь приехал в Петербург, чтобы привить внуков императрицы). За это в 1769 году был удостоен баронского титула, который унаследовали его потомки (по праву первородства), живущие в Англии и сейчас. Димсдейл подарил Екатерине левреток во главе с Сиром Томом Андерсоном (его имя перекликалось с именем доктора), ставшим основателем целой собачьей династии, к которой принадлежала Земира — любимая собачка царицы, запечатленная на картине Боровиковского, где императрица прогуливается в Царскосельском парке. Среди царских подарков, которые англичанин увез на родину, был роскошный сервиз, сохранившийся у потомков Димсдейла практически целым и в той же коробке; недавно Эрмитаж выкупил его для своей коллекции.
При Екатерине баронского титула удостоились генерал-аншеф артиллерии Иван Иванович Меллер, погибший в 1790 году во время Русско-турецкой войны (к его фамилии было прибавлено почетное добавление Закомельский, по названию пожалованного ему владения в Полоцкой губернии), придворные банкиры: уже упоминавшийся Иван Фридрикс и его преемник Ричард Сутерланд, амстердамские банкиры де Смет (Смеет) и некоторые другие, в том числе дипломат, российский резидент при князе-епископе Любекском, посланник в Дрездене Иван Иванович Местмахер (1733–1805, удостоен титула в 1777 году). Его правнучка баронесса Александра Павловна вышла замуж за генерала от инфантерии Виктора Эммануиловича Будде, сын которого унаследовал баронский титул и стал именоваться бароном Местмахером-Будде. Дочь Александры Павловны Наталья Викторовна Будде была женой выдающегося ученого в области электросварки и мостостроения Евгения Оскаровича Патона (1870–1953; его род, возможно, шотландского происхождения) и матерью президента Национальной академии наук Украины Бориса Евгеньевича Патона (1918–2020) — потомка баронов Местмахеров по женской линии.
При Павле I баронский титул получили будущие графы А. А. Аракчеев, А. И. Васильев и И. П. Кутайсов, а в 1800 году в один день сразу три придворных банкира — А. А. Раль, О. П. Вельо (Вельго) и Н. С. Роговиков, владельцы банкирской конторы. Одна дочь Александра Александровича Раля вышла замуж за видного ученого-геодезиста генерала Федора Федоровича Шуберта (сына астронома, академика Ф. И. Шуберта), другая — за писателя Осипа Ивановича Сенковского, третья — за архитектора Александра Павловича Брюллова. Правнучкой Раля по линии Шубертов была Софья Ковалевская, дочь генерал-лейтенанта В. В. Корвин-Круковского и Е. Ф. Шуберт. В гербах баронов второй половины XVIII века фигурой, указывающей на торговую деятельность, был якорь, обвитый дельфином (как в гербе Сутерланда — «в знак того, что он усердием своим старался по коммерции оказывать услуги») или канатом (как в гербах Вельо и Роговикова).
Среди удостоенных такой чести в последующие царствования можно назвать банкира Людвига Ивановича Штиглица (еврейского происхождения, приехавшего в Россию из Германии; его сын барон Александр Людвигович (1814–1884), действительный тайный советник, известен как основатель Центрального училища технического рисования в Петербурге), варшавского банкира Антона-Эдуарда Самуиловича Френкеля, ревельского бургомистра Жана-Шарля (Иоганна-Карла) Жирарда де Сукантона, представителя купеческой фамилии, статского советника Алексея Алексеевича Кусова, польского суконного фабриканта Вильгельма-Фридриха Захерта и др. В 1877 году баронский титул получил санкт-петербургский первой гильдии купец Иоганн-Людвиг (Лев Герасимович) Кноп (1821–1894), крупный текстильный фабрикант, о котором в Петербурге даже сложилась поговорка: «Что ни церковь — то и поп, что ни нумер (постель, казарма, камера…) — то и клоп, что ни фабрика — то Кноп». Некоторые гербы баронов носили гласный характер: у Штиглицев в третьей части щита — в серебряном поле «сидящая на ветви горлица» (фамилия Штиглиц переводится как «щегол»), а у Кнопов в золотой кайме щита помещались червленые кнопки.
Последним бароном в 1898 году стал владелец Варшавского банкирского дома Леопольд-Юлиан Леопольдович Кроненберг (1849–1937), происходивший из еврейской семьи, принявшей протестантизм (его отец был крупным железнодорожным магнатом). Кроненберги (как Штиглицы, Кнопы и др.) активно занимались благотворительностью (широкая общественная деятельность считалась обязательным условием для получения титула). Но не удалось сделаться российскими баронами представителям другой знаменитой коммерческой семьи — Поляковым (в рассказе об этом я опираюсь на исследование В. Гасперович и А. А. Шумкова).
Герб Лазаря Полякова
Поляковы происходили из Могилевской губернии (их фамилия — русифицированная форма еврейской фамилии Поляк), и всероссийскую известность получили три брата — Яков Соломонович (1832–1909), Самуил Соломонович (1837–1888) и Лазарь Соломонович (1842–1914; его внебрачной дочерью считается великая балерина Анна Павлова). Все братья успешно занимались предпринимательской деятельностью, создав целую финансовую и торговую империю, получали звания и чины: Самуил Соломонович достиг чина действительного статского советника, а Яков и Лазарь Соломоновичи — тайного. Поляковы получили дворянство по чинам и утвердили родовой герб: в первой и четвертой лазуревых частях четверочастного щита изображен «золотой лев с червлеными глазами и языком, держащий в лапах три серебряные стрелы», во второй и третьей золотых частях — «червленое крылатое колесо». Лев символизировал израильское колено Иуды, стрелы в его лапе — одну из частей российского герба города Орши Могилевской губернии, откуда происходили Поляковы, а крылатое колесо указывало на строительную железнодорожную деятельность семьи (Поляковы были железнодорожными магнатами). Подобный золотой лев в лазуревом поле, только держащий якорь (символ торговли), присутствовал и в гербе барона Френкеля. Иудейское происхождение Поляковых подчеркивалось «серебряною геометрическою фигурою из двух соединенных треугольников» (в виде шестиконечной звезды), которая обременяла нашлемник. Девиз: «Бог — моя помощь».
Еще в 1870 году «железнодорожный король» Самуил Соломонович предпринял первую попытку получить баронское достоинство, но потерпел неудачу. Второй раз в 1896 году с соответствующим прошением обратился Яков Соломонович, апеллируя к фирману персидского шаха от 1890 года, которым ему был пожалован за торговые и финансовые заслуги баронский титул (Поляковы вели обширную торговлю с Персией, и Яков Соломонович был персидским генеральным консулом в Таганроге). Это пожалование показалось собранию сенатских департаментов странным, и прошение было отклонено, поскольку признано, что «в Персии баронов быть не может» (Поляков настаивал на российском титуле как бы по аналогии с персидским). Наконец, в 1913 году, по-видимому, в связи с 300-летием дома Романовых, Лазарь Соломонович обратился с соответствующей запиской через великую княгиню Елизавету Федоровну, вызвавшуюся помочь. В записке он делал упор на активную благотворительность, и Николай II согласился подписать соответствующий указ, но «прежде выяснить, в каких ведомствах состоят те учреждения, на которые жаловал Тайный Советник Поляков». Увы, результат был отрицательный, и Поляковы остались без чаемого баронского звания. Впрочем, на римском кладбище Верано есть захоронение сына Якова Соломоновича Лазаря Яковлевича (1852–1929) и его супруги, на котором они значатся бароном и баронессой «де Поляков», то есть своим персидским титулом (в эмиграции признание титула Российской империей значения уже не имело, да никто и не помнил, состоялось ли оно).