казались многие произведения живописи, графики и скульптуры (в том числе знаменитая «Венера Таврическая», приобретенная им для Летнего сада в Петербурге); музыкальный деятель, один из основателей Русского музыкального общества Василий Алексеевич (1827–1874). К роду Мятлевых — поэт Иван Петрович (1796–1844), автор юмористической поэмы, написанной макароническими стихами «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границей, дан л’Этранже» и текстов популярных романсов (например, «Розы» — «Как хороши, как свежи были розы…»). Его сын Владимир Иванович (1830–1900) был коллекционером произведений декоративно-прикладного искусства, в том числе старинного серебра — предметы из его собрания ныне хранятся в Эрмитаже. Внук Владимир Петрович (1868–1946), также талантливый поэт, скончался в эмиграции.
О гербах Пушкиных и их однородцев будет сказано далее.
Михаил Прушанин. «Храбрым мужем» из «Жития Александра Невского» был и новгородец Миша, в Невской битве «погубивший» три неприятельских корабля. К Мише возводил свою родословную боярский род Морозовых. Мишу именовали также Михайло Прушаниным, «а лежит в Великом Новегороде у Михаила святого в церкви на Пруской улице». От Прусской улицы древнего Новгорода и возникло это прозвище, однако в соответствии с модой на иностранных предков его объясняли происхождением Миши «из Немец, из Пруские земли». Род Морозовых со временем разделился на несколько самостоятельных родов, носивших разные фамилии: Салтыковы, Шеины, Шестовы, Чоглоковы и некоторые другие. К потомству Морозовых-Тучковых причислял себя дворянский род Тучковых более позднего времени. К Михаилу Прушанину возводили свою родословную и Кузьмины-Караваевы (по-видимому, также искусственно).
Морозовы, Салтыковы (от «салтык», что означает «лад», «склад», «образец», то есть буквально ладный, складный) и Шестовы оказались в близком родстве и свойстве с династией Романовых. Ксения Ивановна Шестова (ум. 1631), инокиня Марфа, была матерью царя Михаила Федоровича (Шестовым принадлежали вотчины в Костромском уезде, куда Марфа увезла сына после освобождения Москвы в 1612 году и где совершил свой подвиг Иван Сусанин). А ее сестра — женой окольничего Михаила Михайловича Салтыкова (ум. 1608), что предопределило возвышение этого рода в правление Михаила Федоровича (хотя на время они и попали в опалу).
Боярин Борис Иванович Морозов (ум. 1661) был «дядькой», то есть воспитателем будущего царя Алексея Михайловича, и женился на сестре царицы Марии Ильиничны Анне Ильиничне Милославской. Староверка боярыня Феодосия Прокофьевна Морозова (урожденная Соковнина) была женой младшего брата Бориса Ивановича Глеба Ивановича (святыми покровителями братьев были мученики Борис и Глеб). Род Морозовых пресекся в конце XVII века.
Наконец, Прасковья Федоровна Салтыкова (1664–1723) (из другой ветви Салтыковых) в 1684 году стала женой царя Ивана Алексеевича, старшего брата Петра I. Это предопределило новый взлет Салтыковых уже в правление дочери царицы Прасковьи императрицы Анны Иоанновны. В 1733 году одна из ветвей Салтыковых получила графское достоинство, а в 1790-м произошло второе пожалование (графом стал Николай Иванович Салтыков, воспитатель великих князей Александра и Константина Павловичей, впоследствии удостоившийся титула светлейшего князя). Ветвь светлейших князей Салтыковых пресеклась в 1941 году.
Шеины известны первым российским генералиссимусом боярином Алексеем Семеновичем (1652–1700). Это звание, а вернее должность на иностранный манер, он получил, будучи командующим сухопутными войсками во Втором Азовском походе Петра (1696). В середине XIX века род Шеиных еще существовал, хотя был совершенно незаметен. А. И. Куприн использовал эту фамилию в повести «Гранатовый браслет», придав ей княжеский титул.
Тучковы известны прежде всего четырьмя братьями-генералами — героями войны 1812 года, двое из которых погибли. Тучкова 4-го, Александра Алексеевича (1778–1812), павшего при Бородине, воспела Марина Цветаева в стихотворении «Генералам двенадцатого года». Его вдова Маргарита Михайловна (урожд. Нарышкина, 1780–1852) основала на месте гибели мужа Спасо-Бородинский женский монастырь, где стала настоятельницей (игумения Мария). Один из братьев, Сергей Алексеевич (1767–1839), занимался и поэтическим творчеством. В гербе Тучковых гласной фигурой является туча, «из которой вылетает громовой удар, поражающий в челюсти серебром означенного льва».
Герб Салтыковых и их однородцев представляет собой в золотом поле черного одноглавого орла, «у которого видна с правой стороны выходящая рука в латах с мечом». Как показал О. И. Хоруженко, наиболее ранний герб Салтыковых появился к началу 1640-х годов у одной из ветвей рода, перебравшейся в Польшу. Это был одноглавый орел, вооруженный мечом. В первой четверти XVIII века герб российских Салтыковых был приведен в соответствие с родословной легендой, выводившей Михаила Прушанина из Пруссии: в качестве родового герба стало использоваться изображение герба Королевской Пруссии в составе Речи Посполитой, которая после Первого раздела Польши сделалась провинцией Западная Пруссия в составе Прусского королевства.
Гербы потомков Дола. Гербы потомков Михаила Прушанина
Влияние прусского геральдического наследия прослеживается и в гербах Кутузовых и их ветви Голенищевых-Кутузовых («кутуз» — это кожаная подушка). Своим родоначальником они считали Гавриила, выехавшего из Пруссии в Новгород в середине XIII века при Александре Невском. Поэтому фигурой их герба стал черный одноглавый орел с поднятыми крыльями в голубом поле, над головой которого помещена золотая дворянская корона, а в правой лапе — серебряная шпага. Черный коронованный одноглавый орел — явное заимствование с прусского герба.
К роду Голенищевых-Кутузовых, помимо генерал-фельдмаршала светлейшего князя Михаила Илларионовича, принадлежали поэты Павел Иванович (1767–1829), переводчик Пиндара, почетный член «Беседы любителей русского слова» и неудачный попечитель Московского университета, талантливый лирик граф Арсений Аркадьевич (1848–1913), в 1900 году избранный одним из первых почетных академиков по разряду изящной словесности Отделения русского языка и словесности Императорской академии наук (наряду с Львом Толстым, Вл. Соловьевым, В. Г. Короленко, А. П. Чеховым и др.). По матери потомком Голенищевых-Кутузовых была Елена Ивановна Рерих (урожд. Шапошникова, 1879–1955), жена Н. К. Рериха, основоположница учения так называемой «Живой этики» («Агни-йоги»).
Андрей Иванович Кобыла. Андрей Кобыла, предок династии Романовых, жил в первой половине XIV века. В 1347 году он служил у московского князя Семена Гордого, старшего сына и наследника Ивана Калиты, и вместе с другим боярином Алексеем Хвостом Босоволковым (предком нескольких родов, в том числе Хвостовых) ездил в Тверь сватать за Семена тверскую княжну Марию Александровну.
Происхождение Андрея Кобылы неизвестно, но, как и в случае с другими предками древних родов, в конце XVII века уже существовала легенда о его выезде на Русь. По-видимому, ее основоположниками явились потомки Кобылы Шереметевы, подавшие в Разрядный приказ родословную роспись: Андрей Иванович якобы был «владетелем прусского княжения» (хотя вроде бы смутное представление о происхождении от княжат Немецкой земли бытовало среди потомков Кобылы еще во второй половине XVI века). Следующий шаг в формировании истории о прусских предках сделал стольник Степан Андреевич Колычёв, тоже потомок Кобылы, возглавивший в 1722 году Герольдмейстерскую контору. Под его пером легенда об иноземных прародителях обрела новые черты.
В 373 (или даже в 305) году, еще во времена Римской империи, прусский король Прутено отдал свое королевство брату Вейдевуту, став верховным жрецом своего языческого племени в городе Романове, якобы находившемся на берегах рек Дубиссы и Невяжи, при слиянии которых рос священный вечнозеленый дуб. Перед смертью Вейдевут разделил королевство между двенадцатью сыновьями. Четвертым сыном был Недрон, потомки которого владели самогитскими (жмудскими, одной из частей Литвы) землями. В девятом поколении потомком Недрона был Дивон. Он жил в XIII веке и оборонял свои земли от вторжения рыцарей-меченосцев. В 1280 году его сыновья Руссинген и Гланда Камбила приняли крещение, а в 1283 году Гланда (Гландал или Гландус) Камбила Дивонович приехал на Русь служить московскому князю Даниилу Александровичу. Здесь он принял крещение и стал называться Кобылой. Согласно другому варианту, Гланда принял крещение под именем Иван в 1287 году, а Андрей Кобыла был его сыном.
Видно, что Колычёв поработал с европейскими историческими сочинениями, где описывалась мифическая история прусов. Начало истории аналогично балтийскому преданию, возникшему, по всей видимости, не раньше XV–XVI веков, в котором упомянуты братья Брутень и Вайдевут, по происхождению варяги. Вайдевут стал королем литовцев и разделил свои владения на 12 частей, правителем одной из которых был его сын Литво. Вождь племени самбов (северной части прусских земель) Гланде упоминается в 1260 году в «Хронике земли Прусской» хрониста Тевтонского ордена Петра из Дусбурга. Имя это возводится к прусскому корню со значением «утешение». С середины XVI века фигурировал и некий легендарный герб прусов, зафиксированный, к примеру, в рукописной хронике Георга Мельмана 1548 года. Здесь щит с изображениями языческих богов увенчан рыцарским шлемом с королевской короной, а в качестве нашлемника представлен дуб, жрецом которого был Прутено (Брутень). За дубом — скачущий конь, считавшийся геральдической фигурой языческих прусов. А сами Вайдевут (Вудевуто) и Брудено (Прутено), один в королевской короне с палицей, другой — в одеянии, напоминающем монашеское, выступают в качестве щитодержателей. Дуб-нашлемник потом перешел в гербы потомков Андрея Кобылы.
Колычёв вписал «прусского князя» Андрея Кобылу в более масштабный исторический контекст, еще больше облагородив и удревнив свою генеалогию. От этого она, впрочем, не обрела черт достоверности. Вполне очевидно, что на формирование версии о прусском происхождении рода Кобылы могла повлиять аналогичная легенда Рюриковичей о родословной от «сродника» римского императора Августа некоего Пруса (прародителя прусов), возникшая в начале XVI века (если не раньше). Выезд Гланды Камбилы на службу к Даниилу московскому демонстрировал связь начала истории рода Кобылы на Руси с началом истории Московского княжества — исторического ядра будущего Российского государства. На самом деле Андрей Кобыла, скорее всего, по словам выдающегося историка и генеалога А. А. Зимина, происходил «из коренных московских (и переславских) землевладельцев».