Герб рода Пушкиных был утвержден в самом конце XVIII века хлопотами именно Василия Львовича.
Щит герба разделен горизонтально на две части, из коих в верхней в горностаевом поле на пурпуровой подушке с золотыми кистьми положена княжеская шапка. В нижней части в правом голубом поле изображена в серебряных латах правая рука с мечом вверх подъятым; в левом золотом поле голубый орел с распростертыми крыльями, имеющий в когтях меч и державу голубого ж цвета.
Фигуры этого герба в основном совпадают с фигурами гербов пушкинских однородцев, в том числе графов Мусиных-Пушкиных и Бутурлиных, на гербы которых, по всей видимости, и ориентировались при составлении герба Пушкиных.
Как показал О. И. Хоруженко, эти гербовые фигуры, впервые зафиксированные в дипломном гербе первого графа из рода Мусиных-Пушкиных — Ивана Алексеевича (1716), связаны с его служебной деятельностью и легендой о происхождении родоначальника Пушкиных Ратши. Одноглавый орел заимствован из символики Прусского королевства, поскольку Пруссия считалась исторической родиной Ратши, выехавшего «из Немец». Корона — одна из эмблем астраханского титульного герба и свидетельство о службе Ивана Алексеевича астраханским воеводой. Рука с мечом, вероятно, означала военную службу графа, в том числе его присутствие на поле Полтавского сражения. Эти символы впоследствии разошлись по гербам пушкинских однородцев. Сам Александр Сергеевич после смерти Василия Львовича пользовался его гербовой печатью. На ней герб Пушкиных увенчан графской короной — по-видимому, также заимствованием из герба Мусиных-Пушкиных. Подобный герб украшает интерьеры литовского имения Маркучяй, принадлежавшего сыну Александра Сергеевича Григорию (1835–1905).
В рукописях Пушкина встречается два рисунка гербов (иногда к ним прибавляют и третий, представляющий собой лишь отдельные элементы герба, весьма условно опознаваемые). Особенно интересен маленький рисунок, выступающий в роли своеобразной концовки-виньетки для текста поэмы «Домик в Коломне», законченной 9 октября 1830 года в Болдинскую осень, когда поэт был вынужден находиться «в карантине» в своей родовой (по линии отца) усадьбе Болдино Лукояновского уезда Нижегородской губернии. Герб этот весьма интересен. Его щит трехчастный — пересеченный и полурассеченный. В первой, верхней части не вполне ясное изображение, которое известный исследователь С. А. Фомичев считал крестом. Во второй части никакой фигуры нет, а в третьей — выходящая влево рука с мечом. Над щитом помещена условная корона, напоминающая графскую, по сторонам щита — выходящие стрелы или копья, подобные арматуре. Сам щит по диагонали пересекает перевязь слева направо — это так называемая левая перевязь, или bend sinister (barre). С. А. Фомичев в книге «Графика Пушкина» связал это изображение с геральдическими символами крестоносцев и предположил, что оно демонстрирует пародийный смысл самого «Домика в Коломне», написанного октавами, по образцу поэмы «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо (1581).
На самом деле герб, нарисованный Пушкиным, — не условный набор рыцарской символики, но вполне конкретная вещь — родовой герб самого поэта. На этот факт обратил внимание В. П. Старк. По его мнению, верхняя фигура — это намек на княжескую шапку, лежащую на подушке, которая занимает верхнюю часть пушкинского герба. При этом сам герб показан в зеркальном отражении, и исследователь справедливо предположил, что Пушкин перерисовывал герб с матрицы своей печати, доставшейся ему в наследство от дяди. Эту мысль подтверждает форма короны на рисунке, перекликающаяся с короной на гербовой печати (как уже говорилось, на гербовую корону Пушкины права не имели). В. П. Старк полагает, что перевязь здесь — традиционный геральдический знак незаконнорожденности и что появился он на рисунке по двум причинам: прозаической и поэтической. В Болдине поэт вспоминал о своем внебрачном сыне, умершем в младенчестве четыре года назад; поэму «Домик в Коломне» поэт считал как бы незаконной в своем творчестве. Версия интересная, но не бесспорная.
Однако сама по себе перевязь слева не обозначала внебрачное происхождение гербовладельца. Такую функцию выполняла узкая или укороченная перевязь, а у Пушкина она обычная, своего рода классическая. Правда, поэт мог не вдаваться в такие тонкости или вовсе не знать о них. Но если предположить особый, «внебрачный» смысл этой фигуры в данном рисунке, придется признать, что Пушкин весьма неплохо разбирался в геральдике.
Если полагать, что Пушкин в качестве образца использовал матрицу имевшейся у него печати, перевязь в таком случае должна быть не левой, а правой; в противном случае придется исходить из того, что поэт и в этом случае не придавал значения таким тонкостям, не мог различать право и лево и не понимал, что такое зеркальное отображение. Все это заставляет усомниться в кажущейся однозначности семантики левой перевязи в рисунке. К тому же, если версия о символе «внебрачного» происхождения верна, остается непонятным, почему поэт накануне женитьбы думал о собственном незаконнорожденном ребенке, давно умершем, а не, к примеру, о внебрачных детях («воспитанниках») недавно почившего дяди Василия Львовича, носивших фамилию Васильевых. После смерти Василия Львовича его часть болдинского имения находилась в опеке, и Пушкин впоследствии безрезультатно пытался выкупить эту часть, на которую претендовал муж его кузины Маргариты Васильевой (1810–1889) ротмистр П. Р. Безобразов.
Радищев
Сын Александра Николаевича Радищева (1749–1802) Павел Александрович так писал о своих предках:
Родоначальники Радищевых были два татарские князька, родные братья Кунай и Нагай. После покорения Казани царем Иоанном Васильевичем Кунай и Нагай заперлись с своею дружиною в Арском городке, в 30 верстах от Казани, с тем чтобы защищаться до последней капли крови. Царь послал им сказать, что так как Казань взята и царство их пало, то и сопротивление их будет бесполезно, а если они захотят окреститься, он примет их в свое подданство и даст им земли. Мурзы согласились. Кунай при крещении назван был Василием, а Нагай — Константином (по другому варианту того же текста — наоборот). Царь пожаловал им по сороку пяти тысяч четвертей земли в нынешних Боровском, Малоярославецком и других уездах. <…> Александр Николаевич произошел от Куная. Название «Радищев» произошло, как говорили, от жены одного из них, родившей множество детей.
На самом деле, как указывал П. Г. Любомиров, наиболее ранним предком Радищевых был некий Григорий, живший в XVI веке. У его сына Елизария было двое сыновей — Дружина (возможное христианское имя — Григорий) и Кунай Елизарьевы. У Дружины — сын Нагай (он же Иван). Нагай и является предком Александра Николаевича. Ясно, что и древнерусское прозвище Дружина, и тюркские по этимологии Кунай и Нагай представляют собой некалендарные имена Радищевых, что естественно для русской антропонимической традиции того времени. Сама по себе тюркская этимология подобных прозвищ, как неоднократно говорилось, вовсе не свидетельствует о тюркском происхождении родов. Ясно лишь, что эти прозвища послужили основанием для возникновения красочной легенды, связавшей Радищевых со значимым историческим событием — взятием Казани, подобно тому, как связывали своих родоначальников то с Невской битвой, то с Куликовской другие старинные дворянские роды.
Герб Радищевых
Земельные имения Радищевых были более чем скромными, а сами Радищевы в XVII веке относились к числу городовых дворян и сравнительно бедных землевладельцев. Их родовым гнездом был Малоярославецкий уезд, где, в частности, находилось принадлежавшее предкам Александра Николаевича сельцо Немцово, владельцем которого являлся еще Кунай Елизарьев. Через брак деда писателя Афанасия Прокофьевича во владение семьи перешло также село Аблязово (Верхнее Аблязово) Саратовской губернии (ныне в Пензенской области). Сейчас оба населенных пункта носят название Радищево.
Что касается фамилии Радищев, то в ее основе, по-видимому, лежит одна из форм имени Родион, которое мог носить кто-то из основателей рода.
Герб Радищевых внесен в пятую часть «Общего гербовника», утвержденную еще при жизни Александра Николаевича, в 1800 году: «В щите, имеющем голубое поле, изображена серебряная стрела, летящая вверх к золотой осьмиугольной звезде, а внизу оной серебряная луна, рогами вверх обращенная». Это несколько видоизмененный польский герб Сас. Только в гербе Сас звезд две, они шестиугольные и находятся на концах полумесяца. Возможно, на заимствование такого герба, с полумесяцем и стрелой, повлияла семейная легенда о мнимых татарских предках рода.
Александр Николаевич был дважды женат, причем на родных сестрах (второй брак был невенчанным). Младший сын Афанасий Александрович (1796–1881), родившийся в илимской ссылке, дослужился до чина генерал-майора. При Николае I Афанасий Александрович исполнял должность подольского губернатора, затем служил витебским и ковенским губернатором. Он славился честностью и неподкупностью. Через дочь от второго брака Феклу А. Н. Радищев является дедом художника-мариниста Алексея Петровича Боголюбова (1824–1896), пользовавшегося авторитетом и уважением в культурных кругах России. Благодаря своей близости к семье Александра III (Алексей Петрович оказал большое влияние на становление художественных вкусов будущего императора и был наставником будущей императрицы Марии Федоровны) Боголюбову удалось добиться реабилитации своего великого деда. По его инициативе в Саратове был основан первый в русской провинции художественный музей, названный Радищевским. На ходатайство художника о присвоении музею этого имени Александр ответил:
А что касается до Радищева, то я думаю, что 80 лет, разделяющие нас от его смерти и прощения, оправданы тем, что его мысли освобождения русского народа ознаменованы действительностью и не могут быть помехой, чтоб его имя было известно всем…
Радищевский музей и сейчас является одним из лучших художественных музеев России.