511.
Оппоненты увидели агрессивную патриотическую акцию в том, что провинциальные церковнослужители призывали свою паству смотреть фильм. Один из наиболее критично настроенных обозревателей Марк Липовецкий цитировал фрагменты из репортажа НТВ и рецензии на сайте «Православие.ру» в доказательство авторитаризма, возобладавшего в современной России. В его представлении сам стиль этого авторитарного благословения напоминает программные статьи в газете «Правда» 1970‐х – времени действия «Острова». В этом контексте первый показ «Острова» в присутствии духовенства, показ под аккомпанемент молитв, выглядит как ремейк «всесоюзной премьеры» новейшего пропагандистского фильма в Советском Союзе512. Липовецкий пришел к выводу, что фильм служит подспорьем для нового патриотизма, в котором, очевидно, благочестие играет ту роль, которую играл в советские времена партийный билет. В качестве поддержки своего мнения он цитирует Михаила Рыклина, автора книги «Свастика, крест, звезда» (2006). Рыклин писал, что самые ярые защитники Советов преобразились в страстных сторонников русского православного фундаментализма. Таким образом, репрессия изменила свой вектор, но не структуру. А если точнее, вектор сменил атеистическое направление на религиозное, чтобы соответствовать самому праву на репрессию513. Липовецкий заключил, что смысл фильма неотделим от современного культурного контекста, в котором риторика русского православия играет репрессивную роль. Новый фильм Лунгина оправдывает эту репрессию, порождаемую русским православием, решительным образом удаляя эту проблему из поля зрения, делая ее не только незначительной, но даже лишенной упоминаний514.
Трактовка Липовецкого характерна для оппонентов фильма, тоже усмотревших месседж фильма как часть официальной церковной кампании. Михаил Ямпольский в прениях по докладам на киносимпозиуме в Питтсбурге увидел в фильме «генерализацию вины». Государство хочет каждого видеть виноватым, даже в отсутствие преступлений, потому что единственный способ заслужить прощение – быть виноватым515.
Православная верующая Евгения Власова в «Ежедневном журнале» раскритиковала «Остров» как «слабый, лубочный фильм о христианстве, который приняли те, кто понятия о христианстве не имеет». Она сочла, что темы «культа старца», а также «святости и юродства» поданы как в дешевых брошюрках России XIX века с использованием «творящего чудеса православия» и, вероятно, предназначены для потребления за рубежом, потому что там судят о России, глядя в телевизор на девушек, пляшущих в кокошниках. Тем не менее Власова заключает:
хорошо, что этот фильм появился. Хорошо, что сегодняшний зритель готов пойти не только на «Волкодава» и «Ночной дозор», и что он способен видеть на экране серьезные темы и живо на них реагировать516.
Популярность фильма привела ко все более широким обсуждениям. В нескольких газетах отмечалось, что после первой недели релиза количество зрителей возросло. Газета «Время новостей» опросила шесть критиков на предмет их оценки благословленного блокбастера. Алла Боссарт сочла, что ключевым стал персонаж Мамонова: отец Анатолий – «воплощение великой русской веры в чудесное решение наиболее страшных и тупиковых вопросов». В качестве доказательства она отметила: «Я знаю людей, которые вышли из кинотеатра, как с сеанса в кабинете психотерапевта». Юрий Гладильщиков сделал вывод, что фильм адресован «новообращенным политикам» и тем, кто ищет спасения в новой России. Они могут «купить „Остров“ вместе с иконкой даже в Троице-Сергиевом монастыре, где они продаются вместе». Кирилл Разлогов придерживался того же скептического мнения: «Остров» вышел ровно в то время, когда встретились и помогли его успеху разные факторы. Он перечислил пять из них. Это реформация Российской Федерации в православное государство, с помощью государственных телеканалов проводящих официальную идеологию; стремление Павла Лунгина создать гармоничный продукт после опыта исследования хаоса разных уровней; готовность Петра Мамонова персонифицировать духовную трансформацию на языке художественного вымысла; массово распространившаяся в народе вера в чудеса (неканоническая религиозность); эффективные пиар-кампании второго по влиятельности телеканала. По Разлогову, эти тенденции означают, что художественная ценность продукта – «это вопрос второй». Что на самом деле важно, отметила Светлана Хохрякова, что фильм помог продвинуть «миф, способный ответить на все ожидания и сомнения»517.
Разошлись во мнениях Татьяна Москвина-Ященко и Вита Рамм. Первая написала: «Во-первых, фильм оказался для всех нас неожиданным». Среди зрителей неожиданный блокбастер вызвал горячие споры о его значении; отклики на него разнились от «категорического отвержения до безусловного энтузиазма». К тому же эти споры разгорелись не только среди неверующих, но и между священниками и представителями нового поколения прихожан, появившегося в 1990‐х годах одновременно с восстановленными храмами, которые они помогали отстраивать. Крайне интересно прислушаться к аргументам за и против. Для Москвиной важность фильма связана с тем, что он выявил искренний интерес зрителей к религиозному кино, честно говоря о человечности, сущности жизни и путях преодоления внутреннего кризиса на основе духовных традиций.
Ни оккультизм «Гарри Поттера», ни близкие ему развлекательные «Ночной дозор» и «Дневной дозор», ни [фантастический блокбастер Филиппа Янковского] «Меченосец», ни «Волкодав» не вызвали такого живого отклика аудитории, как скромный, но профессионально драгоценный фильм Павла Лунгина и великолепная игра Петра Мамонова, Виктора Сухорукова, Дмитрия Дюжева и других.
Рамм согласилась, ссылаясь на мнение Андрея Кураева, бывшего в те годы профессором Московской духовной академии, что «Остров» стал успешным, представив ясное понимание святости. Вместе с тем она сочла значимым разнообразие мнений касательно картины518.
Большинство зрителей на разных форумах поддержали выводы Москвиной-Ященко и Рамм. Обозреватели на «Кинопоиске» (их набралось 18 тысяч) поставили фильму оценку 8/10. Мартино написал:
Этот фильм невозможно осуждать, рекламировать или критиковать. Вы должны его увидеть. «Остров» о мусоре в нашей душе, который нельзя найти и о котором можно даже не знать. Но он там есть, и все мы должны его обнаружить. <…> Я недавно спросил друга: почему «Остров» не выдвинули на номинацию на «Оскар», почему предпочли его «9‐й роте»? Он ответил, что в Голливуде его не поймут. Но как же можно не понять самую его суть, что в каждом из нас есть добро?
Борис 05 увидел фильм как борьбу добра и зла, которые предстают в виде «русского православия» и «голливудской отравы». Урх прокомментировал так: «Фильм пропитан нашими чувствами, нашими недостатками и нашим мировоззрением». Зрители писали также о том, что фильм вдохновил их порыться в собственных душах, вызвал сильные эмоции и глубокие чувства519.
Собрав разноголосицу мнений, журнал «Сеанс» опубликовал блок материалов под названием «„Остров“ против „Острова“». Вероника Хлебникова написала положительную рецензию, а Станислав Зеленский – отрицательную. С положительной точкой зрения соглашались по разным причинам. Алексей назвал «Остров» «самым философским в современном российском кино», а Полина написала, что хоть она и атеистка, но фильм заставил ее думать о Боге и о грехе. Вера ответила:
Слава Богу, я не атеистка: я была грешницей, но не конченой. Искреннее покаяние дает возможность жить другой жизнью, как это и произошло с героем фильма520.
Популярность «Острова» распространилась и на телеэкраны. Когда его впервые показали, в своем временном слоте он собрал 48 процентов зрителей.
Фильм и его рецепция заставили обратить внимание на связь между памятью и религией. В своей «Исповеди» Августин поместил одно из первых в истории размышлений о памяти и истории. В книге X он говорит о «бесчисленных дворцах памяти», «где находятся сокровищницы, куда свезены бесчисленные образы всего, что было воспринято». «Находясь там, я требую показать мне то, что я хочу; одно появляется тотчас же, другое приходится искать дольше, словно откапывая из каких-то тайников», и приходит к выводу, что «память и есть душа, ум»521. Именно эти сокровищницы памяти делают нас людьми. Прорываясь к глубинам памяти, признавая прошлые грехи, мы становимся лучше.
Размышления Августина помогают глубже проникнуть в значимость «Острова». Согласно отцу Владимиру Вигилянскому, «Остров» более всего значим благодаря художественным и метафизическим исканиям.
Фильм исторически неточен. Описанный в нем монастырь не существовал, а если бы он и был, Советское правительство не позволило ему так независимо действовать. Но он правдив. Это хороший фильм о религиозном человеке, о человеке веры, который ищет ответы на жизненные вопросы. Фильм Лунгина – это художественная реальность, показывающая реальную жизнь и реальные проблемы. Следовательно, он вписывается в русскую художественную традицию, включающую таких писателей, как Толстой и Достоевский.
Иначе говоря, отец Анатолий прорвался к хранилищам памяти и открыл Господу свой грех. На вопрос о том, почему действие фильма отнесено в советскую эпоху, отец Владимир ответил, что хотя «Остров» показывает персонажей, которые жили в прошлом, многие из них могли бы жить и теперь. Фильм служит источником покаяния за грехи, совершенные в прошлом. И может помочь людям, критически относящимся к церкви, увидеть метафизическую сторону наших взглядов на веру и грех. В фильме показана думающая, рефлектирующая часть русского характера, существовавшая и в Советском Союзе. Многие нуждаются в том, чтобы им об этом напомнили. Советское государство, продолжает отец Владимир, пыталось уничтожить способность человека углубиться в хранилища своей памяти, размышлять о грехе и покаянии. Фильм Лунгина соединяет прошлое и настоящее, заставляя людей думать о вопросах, который поднимал Августин несколько веков назад. «Героическая эпоха» Брежнева таила в себе источник обновления в России