оя была совсем неплоха, а во-вторых, по стереотипу, согласно которому Горбачев пробудил в позднесоветской России все плохое532. «Груз 200» свидетельствует о том, что поздний социализм содержал в себе наследие советской системы, построенной Лениным и Сталиным, и зачатки диких инстинктов новых русских.
«Я русский, и я очень люблю мою страну»
Со своей стороны Балабанов следил за разбросом мнений как человек, разбирающийся в предмете своего творчества. Так было и в процессе работы над другими фильмами; если уж у тебя в кино появляются бандиты, порнографы, афроамериканские проститутки и чеченцы, надо понимать, о чем и о ком снимаешь. Кто-то может подумать, что, делая кино об аморальных русских или о пытках российских пленных в Чечне, русских проститутках в Америке и петербургских деятелях индустрии для взрослых Серебряного века, нельзя стать националистом. Так вот, с Балабановым вышло совсем не так.
Если «Груз 200» – фильм ужасов, то это тот ужас, который, по словам Балабанова, испытал он сам. В течение пяти лет (1983–1987), живя и работая в родном Свердловске, он собирал сведения о позднем социализме и последствиях Афганской войны. Во время службы в армии (1981–1983) он познакомился с летчиком, который транспортировал трупы из Афганистана, то есть тот самый «груз 200». На основе его воспоминаний Балабанов и создал личную историю, обращенную к проблемам двух временны́х пластов.
Он осмыслил поздний социализм и эпоху Брежнева:
Последним Брежневым был Черненко [в фильме он появляется на телеэкране], а потом пришел Горбачев. Мне хотелось сделать «Груз 200», чтобы показать реальную жизнь того времени и то, что повлияло на нас впоследствии.
В итоге, говорит он, ему захотелось показать «странную страну», какой был Советский Союз, и «каково было там жить»533. Больше того, он «же был, в общем, советским человеком. И комсомольцем успел, и в пионерии состоял, и институт окончил. В армии послужил два года». Балабанов говорил:
Я родился и вырос в продвинутой советской семье. Мама была директором института курортологии и физиотерапии. Естественно – коммунист. Папа (Октябрин Балабанов получил свое имя в честь Октябрьской революции. – С. Н.) – главный редактор газеты «На смену» – комсомольский орган Свердловской области534.
Для Балабанова «Груз 200» одновременно автобиографический фильм и история его поколения: эпизод выгрузки гроба с трупом жениха Анжелики снимался в Пскове, на том самом аэродроме, где во время войны в Афганистане работал и сам Балабанов и где он своими глазами видел цинковые гробы, возвращавшие домой тела погибших, количество которых начальство неизменно пыталось скрыть535.
К тому же «Груз 200» адресован постсоветскому поколению. Не склонный переценивать роль и место массовой культуры в жизни, Балабанов все же считает, что сегодняшняя молодежь играет в компьютерные игры и смотрит блокбастеры, у них нет времени на литературу536.
Если на экране рассказывалось о переменах в сознании молодого поколения, о моральной деградации и разрушении, такова же была реальная история тех, кто был молодым в 1984‐м, а в 2007‐м сам обзавелся детьми.
По Балабанову, его «правдивый» фильм был адресован поколению, которое жило в 1984‐м и испытывает ностальгию по советской эпохе:
Знаете, любопытно, что людям, которые жили в 84‐м, фильм меньше нравится. Может, они себя как-то ассоциируют. <…> Им неприятно это. Нравится молодым, которые знать не знают, что такое 1984‐й, как это ни парадоксально.
Что касается того, не пересек ли он границы дозволенного, Балабанов ответил:
Два раза в прайм-тайм показали фильм про Ганнибала Лектера, который вскрывает череп, жарит мозги, ест ложечкой. Еще и ребенка ближе к финалу в самолете кормит. Заметьте, положительный герой, хороший. Такое лицемерное восприятие мне не нравится537.
То есть он предпочитает экранный хоррор реальному.
Как это ни парадоксально, Балабанов считает «Груз 200» патриотичным фильмом. Фильмом о том, как Россия переходила от коммунизма к капитализму, и как при этом некоторые нравственные привычки перешли туда вместе с социополитическими идеями. Как он выразился, «Я русский, и я очень люблю мою страну»538.
Его патриотизм заключается не в согласии с той или иной партийной идеологией, а в глубокой любви к российской культуре и сострадании к ее боли. По его мнению, «Груз 200» как раз и есть выражение этой трудной любви, которая должна снять со зрителей розовые очки и помочь увидеть брежневскую страну такой, какой она была на самом деле.
«Груз 200» можно назвать патриотической шоковой терапией, а можно обозначить термином Брюса Бэллона и Молин Леш – введением в «кинематографический невроз»539. Согласно их концепции,
хорроры могут вызывать невроз однозначным образом – например, человек, который насмотрелся слэшеров, способен совершить убийство. Однако хорроры могут и излечивать травмы, засевшие в памяти, выводя их наружу. То есть фильм-хоррор может служить механизмом, помогающим молодым зрителям справиться с тревожным состоянием, связанным с расставанием с родителями, началом самостоятельной жизни и формированием взрослой идентичности540.
Кроме того, успешный хоррор обычно сопровождается культурным и биографическим резонансом:
Художники могут (и часто именно так и поступают) насыщать свое творение личным жизненным опытом. И его события, например, проникают в сюжетную канву фильма, создают рисунок актерской игры, определяют стратегию работы оператора и режиссера и даже саундтрек. Таким образом, фильмы могут быть мощным ресурсом включенных в них элементов жизненного опыта, которые, в свою очередь, резонируют с опытом жизни зрителя, усиливая процесс его идентификации с определенными элементами фильма541.
Балабанов задумывал свой фильм как средство, которое могло бы помочь зрителям отстраниться от советской ностальгии и прочих сопутствующих представлений. «Груз 200», сталкивая аудиторию с травматичными воспоминаниями о прошлом, может способствовать ее взрослению.
Как пишут Бэллон и Леш,
в зависимости от конкретного зрителя можно по-разному идентифицировать репрезентативные элементы фильма-хоррора. Важно, однако, признать, что зрителю проблемы расставания с семьей, утраты, обретение независимости и формирование идентичности как включенные в сюжет культурные факторы, с которыми он идентифицируется, могут помочь сформировать собственную идентичность. Элементы жизненного опыта по-разному включаются в содержание фильма, в том числе в виде символов или характерных черт персонажей. Процесс их идентификации со своей жизненной историей куда менее травматичен, чем погружение в собственное подсознание542.
Это особенно важно для тех, кто жил в 1984 году и теперь посмотрел «Груз 200». Кто из представителей последнего советского поколения не переживал чувства утраты, тревоги и проблем, связанных с концом эпохи? Как ни странно, «Груз 200» может выполнить терапевтическую функцию. Кроме всего прочего, это фильм о переживании перемен – того, как к концу 1980‐х Советский Союз перестал быть собой.
Мы начали становиться капиталистической страной. Многие бывшие коммунисты стали ходить в церковь. Я принял крещение в Санкт-Петербурге, потом окрестились мои родители, потом мои дети; так что я одновременно и коммунист, и верующий543.
Трудно представить себе более емкое выражение противоречивых патриотических чувств россиян последних десятилетий. Тем не менее эта кажущаяся противоречивость объясняет тот факт, что Алексей Балабанов считал себя патриотом, а его «Груз 200» был выражением его трудной любви к соотечественникам.
1984‐й на пленке против настоящего 1984-го
Фильм, действие которого разворачивается во второй половине 1984 года, работает как шоковая терапия не только потому, что излечивает от ностальгии по брежневским временам, но и благодаря символическому резонансу с книгой «1984». Роман Джорджа Оруэлла маячит за этим фильмом своеобразным фоном. Это можно сказать и о таком фильме, как «Жизнь других» (Флориан Хенкель фон Доннерсмарк, 2006), рисующем деятельность немецкой Штази в том же 1984‐м. То, что происходит в «Грузе 200» и «Жизни других», показывающих «настоящий» 1984‐й обыденной жизни, было гораздо страшнее, чем антиутопический кошмар Оруэлла. Неудивительно, что центральной темой в спорах о фильме стал вопрос о достоверности экранных событий. Несмотря на то что в ряде своих интервью Балабанов не уставал повторять, что фильм его автобиографичен и «правдив», критики и зрители не переставали предъявлять ему одни и те же претензии, сводившиеся к вопросу: «Груз 200» – это настоящий 1984‐й или запечатленный на пленке вымысел? Как и следовало ожидать, Дмитрий Пучков (Гоблин) нашел фильм оскорбительным. Но неожиданно, что Гоблин оскорбился горячей любовью Балабанова к СССР.
Посмотрев фильм три раза и заранее подготовившись к макабрическим сценам, Пучков в своем комментарии журналу «Сеанс» заявил, что это
странная комедия о любви придурка-милиционера. Говорят, что Балабанов забил последние гвозди в гроб СССР. Не знаю; лично я думаю, что он очень любит СССР и пытается убедить себя в обратном