Итак, согласно историческим источникам, волжско-булгарский племенной союз состоял из нескольких племен, главными из которых были следующие:
Баранджары – часть населения Волжской Булгарии, уже принявшая ислам, скорее всего переселенцы из Хазарии, которые пришли к слиянию Волги и Камы вслед арабским походам на харские города 723 и 737 года.
Сувары – по преимуществу тюркское племя, населявшее южные пределы Волжской Булгарии: быть может, потомки гунно-савирских племен, о которых византийских историк Прокопий Кесарийский в VI веке писал:
«Савиры являются гуннским племенем, живут около Кавказским гор. Племя это очень многочисленное, разделенное, как полагается, на много самостоятельных колен[159]».
Эскелы или эсегелы – по преимуществу финнское, впоследствии тюркизированное племя, занимавшее северо-запад Волжской Булгарии по обоим берегам Волги.
Берсула (барсилы) – так называемые «серебряные» булгары, населявшие центральную и южную части страны.
Венгры (мадьяры) и другие – эти племена носили в арабских хрониках название «башгурдов», при этом сообщается, что они состояли в союзе с барсилами. Скорее всего, это были отдельные венгерские роды, оставшиеся в Поволжье после ухода основной части венгров на запад. Как пишет А. Халиков,
«даже спустя триста лет почти в центре Булгарии венгерский монах Юлиан застанет венгерские села и будет говорить на венгерском языке с женщиной, оказавшей в столице Булгарии – Великом городе[160]».
Казанские татары, к которым с гордостью и смирением относит себя автор этой книги, считаются потомками волжско-камских булгар. Однако – в доисламское время – на родословную связь с булгарами самым естественным образом имеют полное право претендовать и исторически сопредельные им народы – чуваши, мордва, башкиры, и даже славяне. Не случайно же царь Булгарии Алмуш Шилки-элтабар почитался у арабов за царя народа сакалиба, к которым, как мы уже знаем, относились и славяне. Более того, славянская составляющая волжско-булгарского народа, как бы мала они ни была в начале X века, укрепилась с притоком в булгарские пределы в XI веке бежавших от насильственного внедрения христианства жителей северных верховий Волги и Белоозера, как о том повествует «Сказание о взятии царства Казанского»:
«…такожде глаголют ростовская чернь забежавшим бо тамо от святаго крещения, и вселившимся в Болгарских жилищах[161]…»
Славянская составляющая, о которой мы говорили выше, вряд ли была настолько существенной, чтобы в какой-то мере стать определяющей в этногенезе булгарского народа. История изучения происхождения волжско-камских булгар имеет собственную историю. Такие русские историки, как Ю. Венелин в 1829 году, Ф. Флоринский 1894–1896 годах и Д. Иловайский в 1881 году утверждали, что волжские булгары были славянами, ссылаясь, в частности, на то, что славянами являются дунайские болгары. Европейские востоковеды, в том числе Тунман и Клапрот, считали булгар в основе своей финно-уграми, родственными венграм и другим финно-угорским народам, проживающим ныне в Поволжье, причем Клапрот уточнял, что, по его мнению, булгарский этнос был итогом смешения финно-угорского, тюркского и славянского этносов[162]. Н. Карамзин, Д. Френ, С. Шпилевский, И. Березин, Ш. Марджани, Г. Ахмеров и другие признавали булгар предками современных казанских татар, тогда как Н. Ильминский, Н. Ашмарин, Н. Баскаков и другие рассматривали их исключительно как предков современных чувашей. Заданные этими учеными споры вокруг происхождения булгар продолжаются и сегодня, и самое печальное, что они весьма часто переходят из сферы научного, историко-археологического анализа в область весьма противоречивых псевдонаучных, а на деле национально-политических дебатов.
Как бы естественно ни выглядело утверждение, что такие народы Среднего Поволжья и Приураля, как татары и чуваши, имеют историческое отношение к волжским булгарам, теория этнического происхождения этих родственных тюркских народов нет-нет, да и вызывает шквал эмоций. Начало этим эмоциям было положено еще в 1865 году профессором Казанской Духовной Академии и видным православным миссионером отцом Николаем Ивановичем Ильминским, который, кажется, первым стал утверждать, что казанские татары не имеют отношения к булгарам, поскольку потомками булгар являются-де только чуваши. Идея Н. Ильминского была развита в 1902 году его преемником и последователем, цензором по печати Казанской Губернии, а впоследствии советским тюркологом Николаем Ашмариным, основавшим под попечительством Обкома ВКП(б) Чувашии собственную школу «ашмаринистов», продолжающих и сегодня утверждать, что именно чуваши, а не казанские татары, являются прямыми потомками волжских булгар, а казанские татары, по их мнению, являются потомками пришлых монголо-татарских племен.
В этой книге мы не станем разбирать существо этого спора, основанного в первую очередь на лингвистических и эпиграфических изысканиях. А именно, на том факте, что на некоторых булгарских могильных памятниках попадаются и чувашские слова, а также на том, что в широко процитированном уже нами сочинении ибн Фадлана также попадаются, по их мнению, чувашские слова и географические названия.
При этом, как правило, совершенно упускается из виду целый культурно-исторический пласт, который связывает казанских татар с булгарами не только очевидным языковым сходством, но и данными антропологии, археологии, этнографии и не в последнюю очередь письменной исламской культуры.
Интересно, что масла в огонь этого острого и, в его политико-национальной плоскости, совершенно ненужного и крайне обидного для обеих сторон спора подлил и переводчик сочинения ибн Фадлана А. П. Ковалевский. Он перевел эту книгу дважды, причем при втором переводе в 1950-е годы внес в него поправки с оглядкой на «ашмаринскую теорию», к тому времени поддерживаемую весьма влиятельными политическими силами.
Мы сочли нужным вкратце упомянуть здесь об этом споре только для полноты картины. Приведем лишь одну цитату из лейденской «Энциклопедии ислама», которая, как совместный труд десятков ведущих востоковедов и исламоведов мира, по праву претендует на самую высокую объективность в освещении всемирной мусульманской истории. В своей статье «Булгары», написанной для этой энциклопедии, авторитетнейший российский востоковед В. В. Бартольд писал об «ашмаринской теории» следующее:
«Этот вопрос до сих пор рассматривался всеми, в том числе и Ашмариным, только с точки зрения лингвистов; однако он представляет и другие трудности – с точки зрения историка. Чуваши, которые упоминаются уже в 1551 г., стали известны русским как язычники. Ашмарин приводит некоторые слова, несомненно, заимствованные некогда у мусульманских народов, но получившие у чувашей совершенно иное значение. Языческие молитвы начинаются словом псемелле (араб. бисмиллах); бог, повелевающий волками зовется пихампар (перс. пайгамбар, «пророк»); душа умершего – киремет (араб. карамат «благодать», «чудо»). Если бы чуваши действительно происходили от волжских булгар, которые были городскими жителями, и получили эти выражения от своих предков, то это свидетельствовало бы о невероятном, вряд ли где еще в мусульманском мире встречающимся, возвратом к дикости. Такое одичание еще труднее было бы объяснить, если учесть, что Болгарские города сразу же после их разрушения монголами были восстановлены и погибли лишь значительно позже и не вследствие войны с варварами-завоевателями, а в результате конкуренции с другими, позднее основанными городами. Современные чуваши, очевидно, могут происходить не от жителей городов на Волге, а только от таких частей Болгарского народа, которые всегда обитали в лесах и были мало затронуты мусульманской городской культурой[163]».
Таким образом, мы возвращаемся к миссии ибн Фадлана, сознавая, что булгарские племена, в земли которых уже входило измученное дорожными тяготами багдадское посольство, являлись общими предками сразу нескольких народов современной России. Однако, главное их наследие было передано потомкам отнюдь не по спорной языковой, но по бесспорной религиозно-культурной, а именно, мусульманской линии.
В советское время всякие споры о происхождении того или иного этноса имели как политический, так и националистический оттенок, редко переходя в область религиоведения. Сегодня многие из давнишних теорий вновь поднимаются на щит с целью утвердить ну, хоть какое-то превосходство своей национальности над другими… Эти споры, целью которых, увы, часто является принижение исторической роли ислама в России, выливаются на страницы книг, полных самой затейливой псевдо-научной лжи, но и это понятно. Классик французской литературы Анатоль Франс не зря говорил, что «все книги по истории, где нет вранья, чрезвычайно скучны».
Наша книга, при всех ее недостатках, пишется не для развлечения и не в поддержку одной националистической теории против другой. Она пишется – в меру авторских сил – как свидетельство исторического родства всех населяющих Россию народов, поскольку главное родство состоит, по нашему мнению, не в общности кровей, а в общности великих очистительных страданий, выпавших во взаимной истории на долю всех российских народов.
Общее горе роднит сильнее, чем общая радость. Глубокое убеждение автора в историческом родстве не только российских народов, но и всех народов мира сохранится вопреки всем заранее предсказуемым возражениям против его позиции – сохранится именно потому, что диктуется она не абстрактным гуманизмом или наивным прекраснодушием, но посильным осознанием жизнетворной исламской философии Всеобщего Единства.