Другим знаменитым трактатом, созданным в те же времена, является непревзойденный «Канон» Ибн Сины, или Авиценны (980–1037), который, по утверждению лейденской «Энциклопедии ислама», и сегодня приносит практическую пользу ученым медикам и врачам. Не случайно в мусульманской истории Авиценна получил прозвание «Хатаман Аттиба» или «Печать врачей». Сама личность Авиценны и его современников свидетельствуют об уровне мусульманской культуры и цивилизации в Средней Азии, с которой Волжская Булгария была тесно связана торговыми, культурными, научными, образовательными и родственными связями. Фигура Авиценны, которого по праву можно назвать титаном общемировой культуры, свидетельствует не только о гениальность самого великого ученого, но и о той среде, в которой было возможно его появление.
Ибн Сина родился в 980 году близ Бухары и стараниями своего отца, занимавшего пост в государственной администрации Саманидов, получил в Бухаре самое глубокое образование, завершив изучение Корана и всей доступной исламской литературы в возрасте 10 лет. В возрасте 14 лет он превзошел всех своих учителей, и сам объяснял проблемы логики своему учителю ал-Натили. К восемнадцати годам он был законченным мастером в мусульманском праве, астрономии, логике, философии и медицине, причем выдающиеся врачи работали под его руководством, когда Авиценне было всего 16 лет. Вылечив амира Хорасана от серьезной болезни, он получил доступ в блистательную библиотеку Саманидов; обладая гениальной памятью, он в дальнейшем не пользовался никакими книжными пособиями, помня наизусть не только Коран, но и такие книги, как «Метафизика» Аристотеля. Несмотря на политическую нестабильной эпохи и бесконечные странствия, он оставил по себе колоссальное количество письменных трудов, насчитывающих в разных оценках от 100 до 250 произведений. Среди этих трудов такие сокровища общечеловеческих знаний, как его врачебный «Канон» и философский трактат «Исцеление (ал-Шифа)», состоящий из разделов «Логика» (в девяти частях), «Физика» (в восьми частях, включающих науку о растениях и животных), «Математика» (в четырех частях) и «Метафизика». Кроме научных трактатов, Авиценна оставил также литературное наследие в виде эссе и поэтических произведений.
Более того, после смерти своего отца, Авиценна несколько раз занимал пост министра в государственном управлении страной, с двадцатидвухлетнего возраста давая властителям советы по политическим вопросам. Жизнь его, как жизнь всех выдающихся людей, была отравлена ревностью, завистью и недоброжелательством окружающих, ему приходилось скрываться, зарабатывая на жизнь искусством врачевания; пришлось даже сидеть в тюрьме, откуда он бежал, проведя остаток своей жизни в относительном спокойствии при исфаганском дворе.
Наследие Авиценны, как и наследие ибн Рушда, сыграло огромную роль в становлении христианской философской и научной мысли. Его первым переводчиком и комментатором был во второй половине XII века каноник собора в Толедо Гундиссалинус, а к началу XIII века философские и медицинские труды Авиценны уже широко изучались в Парижском университете, как и наследие других гениев ислама – ал-Фараби, ал-Кинди, ал-Газали и ибн Рушда (Аверроэса).
Другим величайшим ученым, жившим и работавшим в Средней Азии в интересующую нас эпоху, был Абу-ль Райхан ал-Бируни ал-Хорезми (973–1048/1050). Он в равной степени прославил свое имя как знаток математики, физики, астрономии, географии, истории, лингвистике и этнографии и получил в потомстве имя «Устад», то есть «Мастер» с большой буквы. Бируни родился в столице Хорезма и первые двадцать пять лет провел на родине, изучая науки под руководством таких учителей, как известный математик Абу Наср Джилани. В эти годы он опубликовал несколько ранних произведений и вступил в переписку с Авиценной, который был моложе Бируни на семь лет. Первым своим покровителем Бируни называет Саманидского султана Мансура II Нуха. Затем, когда в Гурган вернулся из ссылки султан Абу-ль Хасан Кабус ал-Маали, Бируни поселяется в этом городе, где создает свой первый, посвященный этому султану великий труд, рассматривая проблемы хронологии (календарей и эр), а также важные математические, астрономические, метеорологические и иные проблемы. Родным языком Бируни был хорезмский диалект персидского, но свои основные труды он создавал по-арабски. Помимо научной деятельности, Бируни, в силу своего «золотого и серебряного красноречия», выполнял различные деликатные политические миссии при хорезмском дворе. В 1016 году, после гибели хорезмшаха от рук восставших воск и покорения Хорезма силами Махмуда бин Сабуктегина Газневи, Бируни в числе других ученых пленников, среди которых был его учитель Абу Наср и врач Абу-ль Хайр ал-Багдади, был отправлен в город Газна в Афганистане, где стал придворным ученым при дворе Махмуда Газневи, совершив вместе с войсками последнего несколько дальних путешествий в северо-западную Индию, где преподавал античные греческие науки и изучал санскрит и другие индийские языки. Все это помогло ему создать в 1030 году бессмертный исторический и этнографический труд «Описание Индии» (Тарих ал-Хинд), в котором Бируни проявляет поразительные для своего времени, да и последующих времен, широту мировоззрения и научную беспристрастность. Кроме того, из наследия Бируни известны трактат по геометрии, арифметике, астрономии и астрологии, посвященный сыну Махмуда Газневи Масуда ибн Махмуду и трактат по минералогии, написанный при преемнике последнего Маудуде ибн Масуде. Рассказывают, что Масуд ибн Махмуд предложил в качестве вознаграждения за труд Бируни слона, нагруженного серебряными монетами, но ученый отказался от этого дара, хотя и получил возможность до самой смерти продолжать свои научные изыскания, не думая о хлебе насущном. Общее число трудов Бируни насчитывает 103 законченных и 10 незавершенных книги; еще 23 работы были написаны от его имени его учеными современниками.
Даже без упоминания живших и работавших в то же историческое время Фирдоуси (932–1021) и, чуть позднее, Омара Хайяма, двух имен Авиценны и Бируни было бы достаточно, чтобы показать уровень культуры и творческую атмосферу в Средней Азии эпохи Саманидов и пришедших им на смену Караханидов и Сельджуков. Можно привести десятки других имен, менее известных в контексте общемировой цивилизации, но чрезвычайно важных в контексте самой исламской культуры.
Одним из таких имен, связанных между тем с государственной культурой Волжской Булгарии, было имя виднейшего представителя средневекового богословия Абу-ль Ма’али ‘Абд ал-Малика ал-Джувайни (1028–1085), который в истории ислама известен также под титулом Имам ал-Харамайн – «имам двух священных городов», Мекки и Медины.
Ал-Джувайни, будучи знатоком шафиитского законоведения (фикха), продолжал дело ал-Ашари, пытавшегося совместить в исламском богословии традиционное суннитское правоверие с элементами рационалистической мысли, свойственной му’тазилитам. Он родился близ Нишапура в Хорасане, где после смерти своего отца, также известного ученого, преподавал шафиитскую юриспруденцию. Однако с 1058 года по 1062 год, то есть, время гонений на ашаритов со стороны сельджукского везира ал-Кундури, ал-Джувайни был вынужден прожить в Хиджазе, где и получил свой запечатленный мусульманской историей титул Имам ал-Харамайн.
В 1063 году, с восшествием на сельджукский престол Алп-Арслана, главным везирем сельджукского государства стал знаменитый политик и политический мыслитель Низам ал-Мульк. До самой своей гибели от рук исмаилитского убийцы в 1092 году Низам ал-Мульк фактически руководил Сельджукским государством, во многом предвосхитив в своем прославленном политическом трактате «Сайясат-наме» идеи Никколло Макиавелли, которые последний выразил в своей книге «Князь» триста лет спустя. Как пишет о нем лейденская Энциклопедия ислама,
«Слава Низама ал-Мулька в действительности проистекала из того, что он во всем, исключая самого титула, был монархом и управлял своей империей с поразительным успехом. В его задачу не входило вводить новшества. Напротив, он создавал новое государство, насколько было возможно, по образцу государства Газневидов, в котором он родился и был воспитан».
Низам ал-Мульк прославился не только как умелый, жесткий и дальновидный государственник, обеспечивший благосостояние граждан и безопасность дорог, особенно к Святым местам ислама, но и как покровитель наук и искусств. Он, в частности, опекал таких поэтов и ученых, как Омар Хайям, хотя другой известный поэт эпохи, ал-Муизз, упрекал его за то, что он «не разбирался в поэзии, поскольку сам не умел писать стихи» и «уделял главное внимание богословам и мистикам».
Действительно, наибольшую благодарность Низам ал-Мульк снискал у ученых богословов, в особенности шафиитского толка, для которых он открыл сеть государственных учебных заведений, среди которых большую известность приобрели медресе «Низамийя» в Багдаде и Нишапуре.
В этой связи интересное предположение высказал американский ученый Эндрью Кулсон в своей статье «Забытая мудрость: исторические свидетельства в пользу свободного рынка образования»[333]. Утверждая, что исламская система образования до XI века была совершенно свободной от правительственного вмешательства и потому позволяла сосуществование различных систем преподавания и различных философских и богословских доктрин, Кулсон отмечает, что «огосударствление» мусульманской образовательной системы Низамом ал-Мульком послужило, помимо всего прочего, стандартизации образования в духе ортодоксии, то есть, по существу способствовало «закрытию дверей ижтихада» и свободе дискуссий в исламе. Э. Кулсон пишет:
«С распространением ислама после VII века Персидская империя стала частью огромной мусульманской империи, однако вмешательство властей в образование оставалось минимальным. Для бедных существовали школы на субсидиях, однако финансировались они религиозно-благотворительными или светскими учреждениями. При наличии свободного рынка образования в мусульманской империи способность читать и писать распространялась очень быстро. Точных оценок уровня грамотности мы, к сожалению, не имеем, однако большинство