Заспорили о будущем итоге. Гвардейцы предлагали договориться о Земском соборе, эсеры и социал-демократы стояли за Учредительное собрание. Так и разошлись ни с чем.
В январе 1905 года социал-демократами была организована боевая техническая группа для ввоза в Россию оружия и распространения его. Для изучения производства бомб в Македонию был даже послан Скосаревский. Он привез чертежи чугунной бомбы-македонки, которую и наметили производить. Во Франции покупали запалы и бикфордов шнур. Технической группой сначала руководил Н. Буреник, потом Софья Познер. От ЦК большевиков ее курировал Л. Красин, инженер по образованию.
В Финляндии были созданы базы производства и хранения оружия. Доставали револьверы и ружья как могли, провозя через границу контрабандой. С оружейных заводов — Ижевского, Тульского и Сестрорецкого — поступали трехлинейные винтовки, из Киева, при содействии офицера Ванновского, — наганы. Патроны шли с Охтенского завода.
Через транспортное общество Сулимову удалось переправить в Россию большую партию револьверов. Когда «Джон Графтон» потерпел крушение, финские рыбаки подобрали много оружия и продавали его революционерам. Позже Финляндию назвали красным тылом 1905 года.
Русские революционные организации объединились в деле закупки оружия в Бельгии, где оно было дешевле, поручив это некоему А. Гаспару. Но оказалось, что Гаспар какой-то процент от сделок берет себе. Русские возмутились. «А что же, он бесплатно должен этим заниматься? — удивился секретарь Международного социалистического бюро Гюнсманс. — Революция само собой, а гешефт есть гешефт».
Приезжали за границу закупать оружие и известные впоследствии Е. Стасова, М.Литвинов, Камо... Количество закупаемого оружия поражает. Только по одной сделке, согласно подлинному свидетельству посредника — болгарина В. Стомонянова, шло шестьдесят тысяч винтовок.
Закупленное в Бельгии оружие отправлялось небольшими партиями в Германию и Австрию. Там его обычно получали местные социал-демократы и отправляли далее к русской границе.
М. Литвинов пытался освоить еще и другой путь. Через международного авантюриста Наума Тюфекчиева он собрал в Варне большую партию оружия и на корабле отправил в Россию. Экспедиция кончилась неудачей: пароход выбросило на один из островов Черного моря вблизи румынского берега.
Социал-демократы тоже посчитали, что без террора им не обойтись. А стало быть, нужно готовить профессиональных убийц. Вот безыскусные воспоминания одного из них, простого рабочего паренька.
«Летом 1905 года попал я на конференцию северокавказских организаций. Мы обсуждали вопросы подготовки к вооруженному восстанию, и, по соглашению с представителями Юга, наше собрание выделило меня для посылки в киевскую школу. В июле месяце, по явке где-то на Крещатике, я попал в Киев, имел несколько ночевок на Подоле, около Днепра, а затем на третий или четвертый вечер меня и двух товарищей отвели за город на огороды, в маленький, стоящий среди гряд домик. Нас было сначала трое, потом привезли еще пять человек — все с разных концов России, из областных социал-демократических организаций. Все крайне конспирировали и не называли своих имен и фамилий, даже клички переменили.
Нас замуровали в этом домишке из двух комнат; мы не могли показывать носа из дверей и окон, пока не стемнеет. Ночью разрешалось выйти подышать свежим воздухом, но выйти с огорода считалось против конспирации. Еще через день появились киевские товарищи: одного я видел на явках, двое других были мне незнакомы. Один начал знакомить нас с нитратами, кислотами и их реакциями. Я сразу понял, что имею дело с опытным человеком и знатоком взрывчатых веществ. Другой товарищ читал нам лекции, обучал военной технике, баррикадной борьбе, постройке баррикад... Некоторые товарищи плохо охватывали значение доз, значение температуры... Им трудно было привыкнуть к крайней осторожности и четкости в работе. Поэтому здесь, в школе, и потом в лабораториях — армавирской, екатеринодарской, новороссийской, ростовской — приходилось часто висеть на волосок от смерти. Наш лаборант часто говорил, что так, как мы работаем, при 90 процентах за то, что все через полгода уйдем в потусторонний мир, то и не успеем раскинуть сети большевистских лабораторий. Его пророчества были довольно верны: тифлисская лаборатория взорвалась очень скоро, затем я слыхал о взрыве одесской лаборатории. У меня в екатеринодарской лаборатории тоже только случай и беззаветное самопожертвование моего помощника спасли положение, хотя этот товарищ все-таки сжег свою левую руку раствором металлической ртути в сильно дымящейся кислоте.
Благополучно закончив занятия, обучившись еще метанию бомб, мы поодиночке разъехались по разным организациям ставить партийные лаборатории».
И бомбам скоро находили применение. Боевая дружина большевиков, например, закидала бомбами петербургскую чайную, гае по вечерам собирались рабочие — члены «Союза русского народа».
Заспиртованная голова
Эсеровской базой для террора в 1906 году были избраны Териоки в Финляндии, где Б. Зильберберг ведал взрывчатой лабораторией.
Весной «Боевая организация» эсеров насчитывала уже около 30 человек. Планировались покушения на министра внутренних дел Дурново, генерала Мина и полковника Римана.
Но группе по убийству Дурново даже не удалось увидеть министра. Случайно обнаружили один из маршрутов министра юстиции Акимова. Решили убить его. Но усиленное внимание «охранки» ко всем подозрительным на улицах заставило отказаться от этого намерения.
Террорист Самойлов пришел к генералу Мину в форме лейтенанта флота, назвавшись князем Вадбольским. Но принят не был, к тому же квартиру охраняли. Под видом офицера к Риману приходил другой террорист, Яковлев, называя себя князем Друцким-Соколинским. Но полковник его тоже не принял. Когда же Яковлев пришел в другой раз, его арестовали, отобрав револьвер и кинжал.
Террористы, досадуя на неудачи, уже подумывали взорвать весь дом, в котором жил Дурново, или поезд, возивший его в Царское Село.
Уже другой Гоц, Абрам, предлагал, чтобы боевики, одетые в «жилеты» из динамита, силой прорвались в дом и взорвали его вместе с собой и всеми там находящимися.
Абрам Гоц станет в 1917 году председателем ВЦИК первого созыва.
Позже все внимание сосредоточили на московском генерал- губернаторе адмирале Ф. Дубасове. До губернаторства он командовал Тихоокеанской эскадрой. Эсеры хотели отомстить ему за решительность в смутные декабрьские дни 1905 года. Метальщики несколько раз караулили адмирала на Николаевском вокзале, но тщетно. Думали перехватить его у Кремля во время поездки на пасхальное богослужение — тоже не вышло. «Охранка» стала наблюдать за террористами, и они скрылись.
Азеф назначил день покушения в именины императрицы: в Кремле должно было состояться торжественное богослужение. Террористы перекрыли три дороги из Кремля к губернаторскому дворцу. Вноровский стоял с бомбой на Тверской улице, его брат Владимир — на углу Воздвиженки и Неглинной, Шиллеров — на Знаменке у Боровицких ворот.
Губернатор в открытой коляске с адъютантом Коновницыным выехал из Кремля и направился к воротам Чернышевского переулка. И здесь, на углу переулка и Тверской площади, к ним кинулся Вноровский с бомбой. Он швырнул ее под коляску. Взрывом убило Коновницына и самого террориста. Дубасова выбросило из коляски, он получил несколько ранений, но остался жив.
Некоторый успех ободрил «Боевую организацию». И вот уже в Севастополь посылается группа для покушения на командира Черноморского флота адмирала Г. Чухнина.
Видимо, преданная Азефом группа была под наблюдением. И когда террористы пришли на военный парад, там за ними внимательно следили. Но ни агенты, ни приехавший организовывать покушение Савинков не подозревали, что местная боевая дружина решила убить севастопольского коменданта. Это должны были сделать один матрос и шестнадцатилетний юноша. Когда парад начался, юноша выбежал из толпы и бросил в коменданта бомбу. Она не взорвалась. Матрос стал вынимать свою бомбу и уронил ее. Раздался оглушительный взрыв. На месте были убиты и матрос, и еще семь человек, 36 ранено. Все бросились бежать. Савинкова через час арестовали в местной гостинице.
После роспуска Государственной думы руководство эсеровской партии объявило о возобновлении террора. Азеф и Савинков, ссылаясь на усталость и сложность работы, требовали денег на увеличение организации, на оружие и динамит. Возникли разногласия. ЦК денег не давал. Азеф с Савинковым решили на время устраниться.
Тогда Зильберберг организовал свою боевую дружину, куда входила его жена, Сулятицкий, Кудрявцев и еще несколько человек. Они базировались в Финляндии и каждое покушение должны были согласовывать с ЦК. Так наметились убийства председателя Совета министров Столыпина, уже бывшего министра внутренних дел Дурново и петроградского градоначальника фон Лауница. В дальнейшем планировались покушения на царя и великого князя Николая Николаевича.
В декабре 1906 года состоялось торжественное освящение нового Петербургского медицинского института. Его опекал член царствующего дома принц Ольденбургский, поэтому ожидались многие известные лица.
Столыпина в этот раз не было.
Когда после богослужения все спускались по лестнице, какой- то молодой человек во фраке ринулся к градоначальнику и выстрелил ему в затылок из маленького браунинга. Фон Лауниц упал замертво. Молодой человек выстрелил себе в висок. В это же мгновение он получил удар шашкой по голове, и в него дважды выстрелил полицейский.
Молодым человеком был Кудрявцев, в прошлом семинарист. Он уже однажды пытался убить фон Лауница в его бытность тамбовским губернатором. Тамбовский комитет эсеров приговорил фон Лауница к смерти за усмирение крестьянских беспорядков на Тамбовщине в 1905 году.
Второй террорист, Сулятицкий, должен был стрелять в Столыпина. Но поскольку того не было, он ушел.