еческие монахи больше любят маленькие параклисы, чем огромные соборы наподобие Андреевского, что более соответствует их менталитету.
События последних десятилетий в России привели к резкому изменению в отношениях государства и Церкви. В некотором смысле можно говорить, что в области внешней политики их интересы совпадают. Часто защитниками интересов Церкви выступают государственные чиновники. 18 сентября 2006 г. состоялось заседание попечительского совета Фонда поддержки русских святынь на Афоне. Речь шла о помощи Русскому Пантелеймонову монастырю. Но были упомянуты также Свято-Андреевский и Ильинский скиты, в прошлом столетии ввиду разных обстоятельств перешедшие в руки греков. Полномочный представитель Президента РФ в Центральном федеральном округе Георгий Сергеевич Полтавченко, неоднократно посещавший Афон и о проблемах Русского Пантелеймонова монастыря знающий не понаслышке, отметил, что нельзя снимать с повестки дня и вопрос о возвращении Свято-Андреевского и Ильинского скитов.
Кто знает, может, мы когда-нибудь, как и в старину, увидим, как во третий день Пасхи, русское братство выходит из скита навстречу приходящей в обитель Святой Посетительнице, навстречу Иверской иконе Божией Матери.
«Братство русских келлий» на Афоне
Когда говорят о русском афонском монашестве XIX–XX вв., то в первую очередь обращают внимание на количество: число русских монахов в 1913 г. составило 4800 человек. Они подвизались в Пантелеймоновом монастыре, Андреевском и Ильинском скитах, а также в восьмидесяти двух келейных обителях. Число монахов-греков составляло на тот момент 3600 человек. Эти цифры действительно поражают воображение, если учесть, что к 1830 г. на Афоне не осталось ни одного русского монаха. Жить на Афоне в то время стало практически невозможно из-за турецкой оккупации полуострова – реакции Стамбула на участие греческих монахов в восстании против султана. И вот за последующие 70–80 лет русское монашество достигло такого расцвета! Что же влекло русского человека на Афон? Святая Гора всегда представлялась нашему соотечественнику местом особой святости, и он, получив возможность совершить паломничество на Афон, зачастую навсегда оставался в этом святом месте. Учреждение Русского Палестинского общества весьма облегчило путь русскому человеку на Святую Гору, и он стал не так труден и опасен, как, например, во времена Барского.
Но все же надо признать, что главной причиной внимания был строй афонской жизни, сохранивший устои древнего монашества. Увы, при всей своей многочисленности монашество в России не могло похвастаться подобной высокой жизнью. XVIII век нанес тяжелый удар по Церкви и в первую очередь по чернецам. Отправляясь на Афон, курянин или туляк искал в святогорских монастырях во многом уже утраченный идеал. Русскому человеку всегда была ближе по духу киновия. Скитский устав, который пытался внедрить на Руси преп. Нил Сорский, не приобрел такого значения, как общежительный. А реформы Петра I и его потомков привели к тому, что монастыри фактически стали государственными учреждениями, и поэтому такая форма иноческой жизни, как отшельничество, стала просто невозможной. Поэтому не удивительно, что Пантелеймонов монастырь, как и первая русская обитель в XIX в. – Андреевский скит, стали примерами строго общежительных обителей. Это стало возможно благодаря тому, что монашество на Афоне не имело никакой внешней опеки, которая часто бывает вредной или даже смертельной для иночества. Но вот большие русские обители уже переполняются монашествующими, умирают и великие русские старцы Иероним и Макарий. В этих условиях образуются всё новые и новые обители. Русские монахи, проведшие 20–30 лет на Афоне, приобретают на территории других монастырей полуразрушенные келльи и восстанавливают их. Скоро вокруг них собирается братство из 20, 30, 50 и даже 100 человек. Эти келльи, в которых по греческому обычаю проживает старец и несколько учеников, у русских становятся маленькими монастырьками.
Надо отметить, что все старцы этих келлий являются наследниками традиций преп. Сергия Радонежского. Монастырь, по их убеждению, – не только уединенная обитель, но и место, где каждый нуждающийся может получить помощь и утешение. Хотя здешние келлиоты не могут помогать непосредственно бедствующему народу, но Афон имеет особый тип монахов – сиромахов, бедняков-монахов, не имеющих даже крова над головой. Келлиоты берут под свою опеку и бедных престарелых отшельников, и вообще всех, нуждающихся в помощи. Для келлиотов монастырь – также место, откуда звучит проповедь, обращенная к миру, обращенная не только к заблудшим овцам своего отечества, но и к народам других стран. Монастырь – это, в их понимании, особый центр православия, который может дать отклик на любую церковную потребность сегодняшнего дня. И вот мы видим келлиотов, возрождающих древние святыни в Палестине, монастыри в Сербии и России, проповедующих среди татар. Еще одна черта келлиотов – это патриотизм и почитание российской государственности. Наверное, во всей России не было столько храмов, посвященных тем или иным событиям из жизни царской семьи. Есть храмы, воздвигнутые в честь коронования его величества Николая II, есть посвященные чудесному избавлению царской семьи в Борках и в Париже, есть и в честь спасения цесаревича от покушения в Отсу. Еще примечательны келлиоты тем, что почти все они – простолюдины, носители идеалов русского народа и из своих афонских келлий они охватывают взором всю планету от Японии до Америки.
Но подобная деятельность русских монахов не могла остаться без внимания разнообразных противников. И они испытали на себе всю тяжесть брани, которая из невидимой быстро стала видимой. В первую очередь келлиоты страдали от национальной розни. С одной стороны, монастырям были выгодны русские, которым удалось продать пустующие много лет келльи. С другой – их пугало, что русские с каждым годом усиливаются: ремонтируют обветшалые здания, хотят строить новые. И, главное, быстро растет число русских иноков.
Продажа келлий стала возможна после того, как вся афонская земля была поделена в 1626 г. между двадцатью монастырями. С тех пор Святая Гора управляется Кинотом, то есть собранием представителей этих двадцати монастырей, что давало повод называть Афон монашеской республикой. До этого момента Святая Гора управлялась общим собранием всех обителей, во главе которого стояло выборное лицо – прот.
Не соответствует действительности навязываемое представление, что келлиотский образ жизни – что-то новое для русских афонцев. Дескать, пришли на Афон предприимчивые отставники, частенько оставляя семьи в России, чтобы обрести более удобную жизнь, придумали новшество и живут припеваючи. В действительности подобные келльи в древности существовали в виде маленьких монастырьков, и среди них были русские. В 973 г. около 180 представителей разных монастырей скрепили уставную грамоту в Протате. Тогда на Афоне было около 50 тысяч монахов и до 150 обителей. И первой чисто русской обителью стал Ксилургу Этот небольшой монастырь первоначально не имел ни земли, ни голоса в афонском собрании. Но когда на Афоне были проты и правили цари, дела решались просто. В 1080 г. Ксилургу стал самостоятельным монастырем, и по приказу императора Алексия Комнина обитель руссов наделили 1/20 частью всей афонской земли. Излишне излагать здесь всю историю русской обители: о выделении русским Нагорного Руссика, об оскудении обители и переходе власти в руки греков. Это произошло в самый тяжелый для русских XVI век. Но где же были в это время русские? Они жили по келльям небольшими братствами. И уже в начале XVII в. путешественники встречали чисто русские небольшие обители-келльи, но в дальних и тихих углах Афона, часто даже в пещерах. Об этом свидетельствует Василий Барский. Мы знаем о борьбе русских за русский Пантелеймонов монастырь, но кто знает и кто описал притеснения русских келлиотов на протяжении длинной афонской истории? После пантелеймоновского процесса греки начали особенно притеснять русских, и, конечно же, в первую очередь это сказалось на келлиотах и каливитах. Поэтому русский Пантелеймонов монастырь создал специальный скит, Новую Фиваиду. для русских отшельников. В скором времени там уже обитало 170 русских отшельников.
Один из посетителей Афона, Черкасов, глубоко прочувствовавший всю трагедию русских келлиотов, писал: «Русские келлиоты в настоящее время находятся на Афоне в весьма стеснительном положении, как и предки наши, собственно по козням исконного врага, противящегося всякому благому делу. Первым (русским, жившим в древности по келльям) он полагал много причин и несогласий к водворению их на Святой Горе. А последним ставит препоны к принятию милостыни из России, чтобы бедностью тоже содействовать оскудению русского пустынножительства на Афоне». Отметим, что именно русские пустынножители возродили Пантелеймонов монастырь, а не выходцы из монастыря населили келльи. Иеросхимонах Арсений, дивный пустынножитель, святой, о котором уже не раз здесь упоминалось, возрастил целый сонм учеников-пустынножителей. Самые известные из них – Тихон, Александр, Митрофан, Иероним. Если первые три и остались продолжателями традиции пустынножительства, то последнего великий старец, имевший дар свыше познавать волю Божию, благословил, несмотря на стремление в пустыню, быть духовником русского Пантелеймонова монастыря. Будущий знаменитый духовник русского монастыря не осмелился ослушаться воли Божией и перешел в Руссик вместе с 8 монахами. Можно упомянуть здесь и об отцах Варсонофии и Виссарионе, основателях первого тогда русского монастыря, называемого Андреевским скитом, и об иеромонахе Павле. Да и о том, что старец Арсений сам пытался быть игуменом в Ильинском скиту. И вывод можно сделать один: келлиоты и отшельники создали русские общежительные монастыри Руссик и Андреевский скит. Можно напомнить, что Ильинский скит создал келлиот преп. Паисий Величковский. А ученик старца Арсения о. Митрофан подвизался в келлье Свт. Василия, а затем перешел с братством в Златоустовскую келлью, где после был настоятелем уже его ученик, знаменитый иеросхимонах Кирилл. Так что не вдруг в поисках хорошей жизни он отправился в пустыню, пришел подвизаться в келлью, где уже подвизались преподобные и богоносные отцы, дабы продолжить традицию пустынножительства.