«Пою для души, — объяснил он свой творческий порыв. — Ни светиться по телевизору, ни гастролировать я не хочу. Мне просто в кайф сочинять и петь…»
Сегодня в его багаже десять альбомов и две книги стихов. Человек делает то, что ему хочется, и получает от этого удовольствие.
Иной пример демонстрирует бывший врач-офтальмолог Валерий Курас, чей творческий тандем с одаренным композитором Андреем Пряжниковым принес свои плоды — песни в исполнении Валерия стали неотъемлемой частью радиоэфира, а исполнитель — постоянным участником концертов и фестивалей «Шансона».
Шансонье Валерий Курас в гостях у Михаила Шуфутинского. 2008 г. Фото автора.
Отдавая большую часть своего времени проектам в нефтяной отрасли, в свободное время бизнесмен Виктор Тюменский также поет и пишет песни. Некоторые из них стали саундтреками в известных кинофильмах, в частности, титры скандального сериала «Зона» канала НТВ сопровождались одноименной композицией.
Виктор Тюменский: «Зона-зона, без озона всесезонно…»
Желающим увидеть вип-персон, распевающих хулиганские песни, стоит иногда смотреть популярную программу «В нашу гавань заходили корабли…» Кто только не был замечен за исполнением «Мурки»? Весь бомонд! От Гарри Каспарова до Валентина Гафта.
Конечно, существует четкая грань между песнями, ставшими классикой жанра, и современными, часто откровенно слабыми, образцами.
И все же не спешите делать преждевременные выводы. Только время все расставит по местам. Мог ли кто-нибудь предположить двадцать лет тому назад, что в центре Москвы в «Театре у Никитских ворот» замечательного режиссера и актера Марка Розовского будут с успехом идти постановки под характерными названиями «Песни нашей коммуналки» и «Песни нашего двора». На сцене — кухня, на столе — стопочки с водкой, сухарики… И звучат такие родные, с детства знакомые мелодии.
В Театре им. Рубена Симонова идет спектакль А. Горбаня «На всю катушку», названный «МК» самой скандальной постановкой года. Основой постановки стал материал «Оперы нищих» англичанина Джона Гея, написанной еще в XVII веке. И в эту канву режиссер вплел блатные песни, которые звучат в исполнении великолепного актера и шансонье Игоря Карташева, записавшего в 90-е серию альбомов с «Братьями Жемчужными».
А неподалеку, на Поварской, в Театре киноактера Владимир Конкин играет главную роль в музыкальном спектакле с недвусмысленным названием «Русский шансон», который представляет не что иное, как модерновую версию пьесы А. М. Горького «На дне». Только звучат там не каторжанские напевы начала прошлого века, а нэпманские песни.
В 2010 году в Ставрополе стартовали гастроли уникальной программы под названием «Цирк-шансон». Это проект, придуманный новым главой «Росгосцирка» Александром Калмыковым.
«Уникальность проекта в том, что он составлен полностью по просьбам и пожеланиям публики, — говорит продюсер. — Проводилось анкетирование в различных городах страны, перед цирковыми представлениями у зрителей спрашивали, что бы они хотели видеть. Оказалось, традиционные номера публику уже порядком утомили. Люди хотят больше номеров с живым вокалом. Это самые любимые песни народа. Шансон и цирк — это не просто объединение двух видов искусства, это ассоциации на определенную тему. Среди выбранных нами песен звучат „Танго разбитых сердец“, „Шаланды, полные кефали“, „Ах, баня, баня, баня!“, „К единственному-нежному“, „Есть только миг между прошлым и будущим“…»
Слово «шансон» стало уже чем-то большим, чем просто музыкальный жанр. С 2005 года в одном издательстве выходит детективная серия «Русский шансон».
«Ортодоксы» и «реформаторы»
Современная интерпретация — эстрадное исполнение, рассчитанное на массового потребителя, — устраивает далеко не всех. Остается определенная категория людей, помнящих терпкое очарование запретного флера, кто не приемлет «русский шансон». Их неприятие часто граничит с ненавистью. Не желая слышать никаких аргументов, «ортодоксы» заявляют: подлинный жанр умер, а нынешний вид — «музыка для быдла».
Ретроградам в кайф все, оставшееся в прошлом: музыканты, лупящие «по соседям», не совсем трезвый вокал солиста, плывущий звук… Главное — дух эпохи и личность исполнителей, живших ради песни и писавшихся по зову души или просто за пол-литра.
Спору нет, в прошлом осталось немало гениальных, ярких, сумасшедших по энергетике песен. Но жизнь не стоит на месте, и с фанатичной уверенностью отметать все, сделанное после 1991 года, по крайней мере, странно.
Но сколько людей… В Петербурге не так давно скончался коллекционер, до конца жизни не признавший достижений науки, — записи с компакт-дисков он переписывал на бобины (именно на бобины от катушечного магнитофона, потому что кассеты он тоже недолюбливал) и только в таком виде сохранял их в своей фонотеке.
Любители, как говорится, «старого блата» в последние годы были замечены за реализацией совместных проектов: кидают клич в Интернете, собирают деньги, обговаривают репертуар и организуют запись очередной «легенды жанра». Короткое время копией владеет узкая группа спонсоров, а потом всемогущая сеть вырывает, высасывает эксклюзив из рук, начинаются ссоры, склоки и так до следующего проекта. Но главное — очередной концерт, сделанный в традиции, остается. Правда, ни один из подобных экспериментов не произвел фурора. То ли герои былых времен уже не те, то ли продюсеры подкачали. А может, время еще не пришло, чтоб оценили современники «души прекрасные порывы».
Шансон live
Впрочем, есть и успешные примеры работы на старом репертуаре. Лучшими образцами в этом направлении являются, на мой взгляд, проекты Гарика Осипова (в прошлом — создателя культовой радиопрограммы «Трансильвания беспокоит», известного под псевдонимом «Граф Хортица»): «Еще раз о черте» с ансамблем «Родители молодых» и альбомы из серии «Я не Шеваловский». Гарик таки знает, как надо петь старый добрый «блат».
Борется с ним за пальму первенства столичный музыкант Юрий Куплетный (Куликов).
Вообще-то Юра — профессиональный пианист. В 90-е он ежевечерне играл в «Пьяно-баре» на Тверской и, говорят, что опальный ныне олигарх Борис Березовский специально захаживал туда «на огонек» послушать игру (и песни) Куплетного.
В 2000 году, в Петербурге, еще один поклонник таланта Аркадия Северного Слава Шалыгин собрал ансамбль «Ля минор», начал записывать песни из репертуара «Короля» и другие шлягеры городского фольклора и авторские стилизации. Сыгранная большим коллективом музыкантов, «одесская» песня звучит очень бодро, зазывая в танец и маня к запотевшей рюмахе.
Группа «Ля-минор». Третий слева — создатель команды Слава Шалыгин, первый слева — старейший участник коллектива баянист Саша Ежов.
Ребята быстро обрели поклонников, причем особым успехом они пользуются среди интеллектуальной молодежи, завсегдатаев столичных клубов «ОГИ» и «Билингва», а также в Европе, где русский блатняк прокатывает за фолк-музыку.
Эти две группы — «ортодоксов» и «реформаторов» — движутся параллельными путями и, вполне вероятно, что в разных направлениях. Но вот парадокс: радио «Шансон» одинаково легко воспринимает и тех и других. Если это сделано качественно и нравится людям, то будет в эфире, а клановые дрязги никого не интересуют.
На других площадках, куда интеллигентным юношам в очках лучше не приходить (шучу, конечно), — типа трактира «Бутырка», ресторана «Альпийская галка» и в иных скромных залах — звучит другая песня. Там собираются шансонье, чье творчество пока варится в собственном соку: его знают коллеги, друзья и сотня-другая поклонников.
Это так называемый «второй», а может, и «третий эшелон».
Чем больше сливается жанр с эстрадой, чем больше требований предъявляет к аранжировке, тексту и внешности, тем сложнее им, начинающим, пробиваться. А жаль. Ведь на протяжении всей истории жанр прорастал из народной среды и, на мой взгляд, там и сегодня можно отыскать настоящие природные «золотники».
Поющий поэт Владимир Шиленский.
Могучий, прежде всего поэтический талант несет в себе творчество «поющего поэта» Владимира Шиленского. Это — ювелир слова, которому по силам работать в разных жанрах, оригинально подавать самые банальные темы, находить блестящие метафоры.
Вы только послушайте:
Покраснели на осинах парики,
Сколотили журавли последний клин,
Я живу теперь в мансарде у реки —
Пью вино, смотрю в окно или в камин.
А в окошке — иностранное кино,
А в камине пляшет пьяный арлекин,
Прилетает черный ворон на окно,
Пахнет снегом серебристый кокаин.
Осень в Париже, кофе глясе,
Мокрые крыши, «о шан’з элизе» —
Глуше и глуше памяти сон —
Женщина в душе картавит шансон.
Эй ты, ворон, что расселся — ну-ка, кыш,
У меня дела в порядке — экстра-люкс.
Я допью вино, спою «шумел камыш»,
А потом достану ствол и застрелюсь.
Или «Изумрудная цыганочка»:
На заре перепелиной свой браслет перепилил он
По металлу пилкой узкой и ушел землею русской.
Ну же, тройка! Ходу, кони! оторвался от погони.
Кандалы — ножовкой ржавой и ушел гулять державой.
На дворе на постоялом он укрылся одеялом
И ему приснилась мама — за горой за речкой прямо.
Поутру — зевота в скулы — он харчи поклал в баулы,
Три коня под небом хмурым на закат ушли аллюром.
У бобровой у запруды откопал он изумруды.
Вставил розу он в петлицу и — на ярманку в столицу.
Водка, девки да гармошка — ну, еще, еще немножко.