рнет. Коррадо сам писал свои куплеты и монологи, часто импровизировал на сцене. Его номер был построен на том, что он пел куплеты о зрителях, подмечая все, что происходило в зале…
Прославился исполнением «турецких куплетов» Федор Бояров.
Обладая специфической южной внешностью, для пущей убедительности он надевал феску и запевал:
Я — Ахмет,
И мне дела нет,
Пью вино я кахетинский,
Чебурек давай…
За бессмысленными с виду строчками ему удавалось затронуть злободневные темы:
На Ришельевской средь бела дня,
Снимал грабитель пальто с меня,
Городового я громко звал,
А он в трактире чаи гонял…
Я — Ахмет,
И мне дела нет…
Очень модными, особенно на Украине, в Молдавии и Закавказье, были куплетисты, выступавшие в «национальных образах», исполняя так называемые «песенки кинто». Характерным для их манеры был утрированный кавказский или азиатский акцент и соответствующий сценический костюм.
В этом образе получил особую известность Виктор Хенкин (1881–1944) — родной брат известного советского комика 40–60-х годов Владимира Хенкина.
Исполнитель песенок кинто и куплетов Виктор Хенкин (1882–1944).
После революции он пел и в Берлине, и в Париже, и даже в Японии. С ним на гастроли в качестве аккомпаниатора ездил сам Оскар Строк.
Р. Б. Гуль рассказывал:
В эмиграции (…) Хенкин состоял в труппе берлинского театра «Синяя птица» под руководством Я. Южного.
Его коронным номером были «песенки кинто»:
«На одном берегу
Ишак стоит
На другом берегу
Его мать плачит.
Он его любит,
Он его мать,
Он его хочет
Обнимать…»
В Гражданскую войну Хенкин был в расположении белых и пользовался (как и всегда до революции) оглушающим успехом. В Париже мне рассказывал однополчанин-корниловец, что не то в Харькове, не то в Киеве (я уже не помню), занятом белыми, — Хенкин выступал в большом ресторане-кабаре, заполненном офицерами.
Зал горячо его приветствовал. И Виктор Яковлевич в ответ на овации предложил с эстрады конкурс — стихотворение-экспромт, в котором последняя строка должна была состоять из его имени, отчества и фамилии. Под общее веселье офицеры занялись экспромтом. В зале был и генерал Шкуро, тоже занявшийся сочинительством. Но выиграл игру поручик Фатьянов, написав:
Кумир блондинкин и шатенкин,
О, Виктор Яковлевич Хенкин!
О популярности Хенкина свидетельствуют воспоминания дочерей Ф. И. Шаляпина.
«…Мы (дети Шаляпина в гостях у А. М. Горького. — М.К.) сидели все в гостиной, что-то хором пели, а я бренчала на гитаре и вдруг унылым голосом запела:
На Кавказе у меня есть одна долина, э-э-э…
Ты не бей меня по пузу — я не мандолина, э-э-э…
Алексей Максимович насторожился (ни кинто, ни Хенкина я никогда не слыхала, но, очевидно, интуитивно вышло похоже).
— Ну, а дальше как? — спросил он.
— А дальше, — говорю, — не знаю.
— Ну, как же так? Ну, спой еще раз!
Я повторила куплет. Алексей Максимович как-то особенно заулыбался, встал и ушел. Через полчаса вернулся вот с этой самой бумажкой и с дописанными куплетами.
Ай, я кинтошка молодой,
Ты — барина старая…
Не щипай минэ за ногу,
Что тэбэ — гитара я?
Молоденький барышня
Сэрцэ глазкам колит…
Что ты минэ бьешь живот,
Барабан я, что ли?
Молоденький баришна
Для минэ — приманка,
Не верти ты ухи минэ,
Разве я — шарманка?
По Куре плывет баржа,
Это просто ей-то!
Ай, не плюй на морда мне,
Я тебе не флейта.
Я тут же их пропела. Куплеты произвели фурор, и Алексей Максимович был очень доволен…»
Прослеживается странная закономерность: судьба большинства артистов «легкого жанра», заявивших о себе на стыке веков, оказалась тяжела и трагична в финале.
Бывший куплетист Российской империи номер один — С. Ф. Сарматов скончался в 1938 году в Нью-Йорке в нищете и забвении. А еще несколько лет назад гонорары позволяли иметь ему собственный конный завод и жить припеваючи. Видимо, на остатки сбережений, вывезенных из России, он открыл на паях с самим Александром Вертинским «Русский трактир» в Константинополе, который из-за недопонимания партнеров долго не продержался.
Пророческой оказались строчки его собственной песенки, под которую он в 1913 году лихо отбивал чечетку в московском театре «Омона».
Было время, жизнь не бремя
Для меня была, а пир,
Веселился я беспечно,
Я был счастлив бесконечно.
За границей,
В Риме, Ницце
Удивить хотел весь мир.
Так кутил я сколько мог,
И остался без сапог!
Некогда главный конкурент Сарматова Ю. В. Убейко скончался в 1920 году в Париже, всего через год с небольшим после ухода за кордон с армией А. И. Деникина.
С. А. Сокольский являлся автором большинства произведений своего репертуара. Писал талантливые, смешные, острые стихи и песни. Начиная с 1913 года выпустил несколько сборников собственных сочинений, последний из которых — «Пляшущая лирика» — стал «эпитафией» маэстро.
Существует несколько версий обстоятельств его смерти.
С. Сарматов.
Согласно первой, артист «был расстрелян пьяными революционными матросами».
Но крупный знаток богемы Серебряного века Л. И. Тихвинская придерживается иной точки зрения, которая вполне укладывается в рамки поведения «всероссийского любимца»:
«Разъезжая в собственном автомобиле по Киеву, где оказался после бегства из Петербурга, Сокольский своим громовым, с хрипотцой, голосом выкрикивал антибольшевистские лозунги и был за это подстрелен — бывший „рваный“ спутал жизнь со сценой, поплатившись за это жизнью».
Заметной составляющей «босяцкого жанра» были одесские куплетисты.
Афиша одного из первых концертов начинающего куплетиста Леонида Утесова. Одесса, ок.1913 г.
За несколько лет до революции в городе «у Черного моря» делал первые шаги на сцене в образе «босяка» Леонид Утесов (1895–1982).
Здесь же царили извечные конкуренты Бернардов и Зиргенталь.
О фигуре последнего расскажу подробнее.
Фрак от Мишки Япончика
Лев Маркович Зиргенталь (1880–1970) начал свой путь на эстраде еще в XIX веке и к веку ХХ стал подлинным корифеем. Семнадцатилетним пареньком он начинает выступать на эстраде как куплетист-сатирик с песенками и музыкой собственного сочинения. Юный талант сам себе аккомпанировал на миниатюрной скрипке, размер которой по контрасту с долговязой худой фигурой куплетиста вызывал неизменный смех. Ему была свойственна не только сатира, но и самоирония, публика на бис просила исполнить серию куплетов «Зиргенталь мой, цыпочка, сыграй ты мне на скрипочке».
Активная концертная деятельность исполнителя длилась до конца 30-х годов ХХ века. На закате жизни бывший «любимец публики» трудился билетером и жил на мизерную пенсию. Но о нем помнили.
Афиша одесского куплетиста Л. Зиргенталя из газет начала ХХ века.
Зиргенталь в свое время давал мастер-классы Андрею Миронову, Александру Ширвиндту, Валерию Ободзинскому и многим другим. Владимир Высоцкий, полагая, что перерабатывает народный фольклор, сократил и адаптировал песню «На Петровском на базаре», написанную ветераном шансона.
На Петровском на базаре шум и тарарам,
Продается все, что надо, барахло и хлам.
Бабы, тряпки и корзины, толпами народ.
Бабы, тряпки и корзины заняли проход.
Есть газеты, семечки каленые,
Сигареты, а кому лимон?
Есть вода, холодная вода,
Пейте воду, воду, господа!
Лев Маркович еще и автор музыки к знаменитым «Лимончикам». Куплетам их несть числа, и во времена НЭПа в каждом ресторане звучала своя версия.
«Лимончики» были ответом революционному «Яблочку».
Некоторые исследователи и журналисты неоднократно писали, что прототипом Бубы Касторского из трилогии Т. Кеосаяна «Неуловимые мстители» стал не кто иной, как Зиргенталь.
Утверждение не голословно — биография маэстро не менее авантюрна, чем у киногероя.
Существует известная «легенда о фраке», пересказывают ее в несчитаных вариантах и на разные лады.
Говорят, в неспокойном 1918 году в Одессе прямо перед бенефисом у нашего еврейского шансонье стащили фрак. Увы, у него имелся только один концертный наряд. Без него было не в чем — в буквальном смысле! — выйти на сцену. Заказывать новый не на что и, главное, некогда: концерт завтра, и это единственное средство заработка.
А голод, как известно, «не тетка».
И Зиргенталь (по протекции молодого, но бойкого Лени Утесова) обратился к «королю Молдаванки» Мишке Япончику.
Пахан обещал помочь.
В течение нескольких часов вежливые молодые люди принесли куплетисту более десятка фраков разного размера, цвета и изношенности. Один увели в цирке у шпрехшталмейстера, другой — у тенора Оперного театра, третий — у швейцара ресторана (раздели перед входом). Там было все что угодно, не было только фрака, украденного у самого Зиргенталя. Однако он не растерялся, составил из имеющихся комплект, и вечер, несмотря ни на что, состоялся.
Однако тот же миф, но в изложении известного деятеля советской эстрады Владимира Коралли (1906–1995) выглядит по-другому, и о Зиргентале он даже не упоминает: