В 1999 году в Болгарии у Бориса Рубашкина вышла книга воспоминаний, естественно, по-болгарски. Осенью 2007 года на грандиозном фестивале «Русская песня», организованном при поддержке правительства Москвы, мне посчастливилось повидаться с маэстро и выпросить один экземпляр мемуаров для личной коллекции.
В ответ я преподнес Борису Семеновичу свою первую книгу.
Праздник окончился, артисты разъехались, но мой контакт с живой легендой продолжался посредством электронной почты. Однажды маэстро обратился ко мне с вопросом, могу ли я посодействовать изданию его труда в России, и озвучил сумму желаемого гонорара. Говорю откровенно — я сделал все возможное, но — увы… Представления обитателей развитых стран Запада об оценке интеллектуального продукта отличались от предложений отечественных издательств примерно в 10 раз. Но правду говорят: все, что ни делается, — к лучшему.
В процессе переговоров мне удалось получить от Рубашкина ряд глав, переведенных на русский. Одна из них называлась «Как родился „Казачок“, принесший мне мировую славу».
— В венском ресторане «Жар-птица» мне работалось очень хорошо, — пишет артист. — Здесь собиралась прекрасная публика — богатые люди, которые умели веселиться и имели достаточно денег для этого. Цены были безумно высокими. Я изумлялся богачам, которые заказывали по полтора килограмма черной икры и ели ее большими ложками, как это делают порой герои русских фильмов. От такого количества икры и от выпитой водки толстосумам иногда становилось дурно.
Обычно я выступал с восьми вечера до часу ночи. Выходило около сорока песен. Мои выступления превращались в настоящие концерты. Полную тишину зала нарушал только звон бокалов. Обо мне часто упоминали в прессе и на ТВ. Чтобы послушать меня, жители Вены заказывали столики за месяц вперед.
Однажды ночью, перед закрытием, в ресторан ввалилась ватага русских. Швейцар пытался внушить им, что уже закрыто, но я тут же узнал среди них Рудольфа Нуриева. Гостей сразу пригласили в зал, а я представился Нуриеву. Всемирно известный артист балета, сбежавший из СССР, тосковал по русской музыке. Мы обменялись телефонами, а потом несколько раз встречались. Нуриев пригласил меня на свой спектакль в Венскую оперу…
Часто веселье в ресторане достигало кульминации. Благодаря хорошей еде и водке градус настроения повышался. Мы переходили к динамичным и темпераментным песням, а гости пускались в неистовый пляс. Их попытки пойти вприсядку заканчивались кувырками на полу. Все хохотали до упаду.
Глядя на толпу беспорядочно отплясывающих людей, я задумался: а нельзя ли как-то упорядочить их хаотические движения под звуки какой-нибудь русской песни? Я выбрал «Катюшу», которая, наряду с «Подмосковными вечерами», пользовалась широкой известностью. Добавил к ней медленный фрагмент из «Эй, ухнем!» и подобрал соответствующие музыкальные фигуры. Так первый русский современный танец был готов — я назвал его «Казачок…»
«Казачок» отправился в путешествие по Европе.
На ряде радиостанций он не покидал верхние строчки хит-парадов на протяжении полутора лет! Были записаны разные варианты мелодии — инструментальная версия, затем с вокалом певицы Рики Зарай, на этот раз по-французски.
Сегодня «Казачок» звучит более чем на сорока языках по всему земному шару.
Доходы от концертов и авторских гонораров за исполнение шлягера позволили купить Рубашкину «небольшую 300-метровую виллу в Австрии».
«И вот когда я был на вершине славы, над „Казачком“ сгустились тучи». Издательство французской коммунистической партии «Ле Шант Дю Монд» заявило о своих правах на первую часть — песню «о Катюше». Эти права, по словам адвоката, были переданы издательству в 1947 году советскими представителями в рамках помощи братским коммунистическим партиям. Французы попросили тогда права на все (!) произведения советских писателей, поэтов и композиторов. И… Представьте себе, получили их.
Началась судебная тяжба. Вердикт служителей Фемиды устроил обе стороны — в течение десяти лет 5 процентов прибыли от исполнения «Казачка» шли в копилку коммунистической партии Франции.
Данное издательство известно многим, прежде всего благодаря выпускавшимся на этом рекорд-лейбле концертам Владимира Высоцкого в аранжировке Константина Казанского.
Сегодня «Шант Дю Монд», конечно, уже не то, но «жив курилка» и еще довольно бойко смолит свою трубочку. Кажется, именно на этом лейбле вышел недавний альбом Юрия Шевчука в аранжировке Кости Казанского «Ларек».
Но вернемся к персоне Рубашкина.
Во время работы в «Жар-птице» у исполнителя произошло несколько встреч, сыгравших важную роль в будущей жизни. Здесь на него обратила внимание дама — профессор из консерватории, и он стал у нее учиться, здесь же он встретил человека, предложившего ему заключить договор на четыре первых диска.
В 1967 году артист выиграл конкурс на должность баритона в Зальцбургской опере и закончил выступления в ресторане.
Во время работы в Вене Бориса Чернорубашкина завербовали американские спецслужбы. Впрочем, «завербовали» — не то слово, он и сам был готов бороться с коммунистическим режимом, а потому и рассказал все, что узнал за время работы в болгарском посольстве в Праге. Толку для разведки от певца было немного, и вскоре его оставили в покое. Однако после переезда в Зальцбург контактов с оперной звездой стали искать уже советские спецслужбы.
В одном из интервью Борис Семенович описывал эти события так:
Обо мне в Советском Союзе уже знали, хотя сам я о том, что мои песни в России слушают и переписывают «на ребра», ничего долго не подозревал. И, конечно, удивлялся, что люди из советского консульства так ищут со мной контактов. Они приглашали меня на все свои праздники. Звали: «Пойдем, Борис, выпьем пива». Я сразу — две тысячи шиллингов в карман, потому что знал: они поужинают, выпьют, а Борис — плати! И я им говорил: «Я так рад, что ради меня в Зальцбурге открыли советское консульство!»[60]
С началом сольной карьеры фамилия Чернорубашкин сократилась до Рубашкин — так было выгодней с коммерческой точки зрения, ведь для западного уха его настоящая фамилия слишком сложная. В 70-е годы, по заказу одного французского издателя, Рубашкин написал музыку и поставил на сцене знаменитый танец «Казачок», сделавший его миллионером. Пластинки с различными вариантами «Казачка» были и «золотыми», и «платиновыми» и, наверное, «бриллиантовыми».
В 2002 году Борис Семенович отпраздновал 70-летний юбилей. Президенты Австрии и Болгарии наградили его орденами за огромный вклад в культуру, а российский министр культуры прислал… почетную грамоту.
Уникальная судьба: начать карьеру певца в тридцать пять лет, выступать в лучших театрах, объехать с гастролями весь мир, записать десятки альбомов…
После смерти легендарного руководителя казачьего хора Сергея Жарова Рубашкину предлагали возглавить знаменитый коллектив. Но он отказался: не сошлись в цене контракта, да и годы уже не те.
«Мне никогда и не снилось, что я проживу такую жизнь», — любит повторять почетный гражданин Зальцбурга, сын русского казака и звезда мировой сцены Борис Рубашкин.
Немецкий Шаляпин
В одно время с Рубашкиным выступал еще один блестящий певец — Иван Павлович Ребров (1931–2008).
Иван Ребров
Наверное, была какая-то конкуренция между ним и автором «Казачка». Утверждать не берусь. В газетных публикациях Ребров, напротив, говорил, что хорошие артисты должны быть друзьями. Здорово, если так. Иван Ребров, которого многие сравнивают по вокальным данным с самим Шаляпиным, родился в поезде Париж — Варшава в 1931 году. Мать его была русской, а отец — немцем. Настоящее имя певца — Ганс Риппер.
С приходом к власти нацистов семья Рипперов покинула Германию, долго скиталась по разным странам Европы. Эмиграция закончилась в 1953 году. Получая гражданство ФРГ, сын русской матери записал в новый паспорт: Иван Ребров. Он начинал в казачьем хоре Сергея Жарова. Первое время молодой артист цокал языком, имитируя скачущую лошадь. За каждое выступление получал 15 марок. А популярность пришла к нему случайно.
Из-за травмы ноги Иван оказался в больнице. За время вынужденного безделья он записал мини-пластинку с русскими песнями: «Полюшко-поле» и «12 разбойников». Материал попал в руки редактора музыкальной программы французской радиостанции — и прозвучал в эфире. На студию тут же обрушилась лавина звонков от слушателей, сгорающих от желания узнать, чей могучий голос они услышали.
За долгие годы «второй Шаляпин» записал около полусотни альбомов, большинство — с русским репертуаром. После гастролей в СССР был даже диск «Перестройка. Гласность» с композициями типа «Перестройка-матушка». Несмотря на почтенный возраст, Ребров активно выступает, делая упор на исполнение церковной музыки. А для себя, наедине с душой, он, бывает, берет в руки скрипку, с которой когда-то начинал. Живет великий певец в роскошных домах, один из которых в Германии, а другой вроде на греческих островах. Он никогда не был женат и не имеет детей, что порождает массу слухов о его предпочтениях в любви. Но нам-то какая разница? Главное — великий голос артиста. В брежневские времена Иван Ребров бывал в СССР туристом, выступать ему не разрешали, хотя в Германии у него как-то состоялась встреча с тогдашним министром культуры Екатериной Фурцевой, где он попытался обсудить этот вопрос.
Она отнеслась к идее более чем прохладно.
Вот отрывок из книги Людмилы Зыкиной[61], где она описывает свои гастроли в Западной Германии в марте 1968 года:
…Во время гастролей в Западной Германии, где живет Ребров, мне пришлось часто его слушать… Многих интересует, что я о нем думаю, как оцениваю этого певца? А кроме всего прочего, в последние годы пошла мода на Ивана Реброва и других «эмигрантов», — обладание их записями, подобно увлечению стариной, стало для некоторых чуть ли не правилом хорошего тона. На коктейле после премьеры доктор Кеплехнер говорил о том, что наш приезд и полмиллиона разошедшихся пластинок с русскими песнями пробили поначалу маленькую брешь в ознакомлении Запада и других стран мира с русской музыкой и песней. Монопольным правом в этой области завладели эмигранты, осевшие на Западе, русского, полурусского и совсем не русского происхождения типа Бикеля, Бриннера, Рубашкина и др. Особое место в этом ряду занимает Иван Ребров, который поражает своим действительно незаурядным голосом почти что в три октавы