Во времена, когда в России изучали марксизм-ленинизм, всякий студент выучивал, что буржуазное государство — это особая машина, аппарат «для подавления одного класса другим и притом большинства меньшинством». И пока не приведёшь эту цитату из работы В. И. Ленина «Государство и революция», ни в одном вузе зачёта по научному коммунизму, истории, социологии или политэкономии не получишь. А дальше Ленин там писал, что «…для успеха такого дела, как систематическое подавление меньшинством эксплуататоров большинства эксплуатируемых, нужно крайнее свирепство, зверство подавления, нужны моря крови, через которые человечество и идёт свой путь в состоянии рабства, крепостничества, наёмничества».
В коммунистическом же обществе, согласно марксистской теории, государство (и вообще демократия) начнёт отмирать «в силу того простого обстоятельства, что, избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством».
Во как завернул! «Государство начнёт отмирать». Но, во-первых, опыт СССР показал, что не начало оно отмирать. А во-вторых, мы задались вопросом не об отмирании, а о возникновении государства, со всем присущим ему аппаратом бюрократов и чиновников. Откуда же оно взялось, и зачем?
На этот счёт существует немало теорий.
Сторонники психологической теории определяют общество и государство как сумму психических взаимодействий людей и их различных объединений. Иначе говоря, у людишек якобы есть психологическая потребности жить в рамках организованного сообщества, они инстинктивно чувствуют необходимость сбиться в стаю, откуда (почему-то) один шаг до возникновения государства. Представителями этой теории были русский правовед Л. Петражитский (1867‒1931), австрийский психолог Зигмунд Фрейд (1856‒1939) и другие. По их мнению, основная причина возникновения государства скрыта в способности человека оценивать реальную ситуацию и находить оптимальное решение.
Ещё одна теория — юридическая, или «правовая». На Руси её продвигают В. П. Пугачёв и А. И. Соловьёв. В своём «Введении в политологию» они пишут: «Как отмечал ещё в V в. до н. э. величайший ум античности Аристотель, политика коренится в природе человека как социального существа, способного полноценно жить лишь в коллективе, обществе, и „обречённого“ взаимодействовать с другими людьми». Отсюда вывод: государство возникло из необходимости защищать естественные права и свободы человека. А естественные права — если кто не знает — это право на жизнь, на частную собственность, на свободу и независимость, на равенство и так далее.
Итак, государство — которое по Ленину есть аппарат подавления личности, по этой теории возникло, наоборот, из необходимости защиты прав личности.
Есть ещё «органическая» теория возникновения государства. Говорят, основные её постулаты сформулировали тоже древние греки, а затем их идеи развил английский мыслитель Герберт Спенсер (1820‒1903). Он считал полезным использовать в философии и социологии данные естественных наук, а государство представлял в виде общественного организма, состоящего из отдельных людей так же, как живой организм состоит из клеток. А потому (по его мнению) сущность государства понятна просто из его строения, и если возникают неясности, то для их разъяснения надо по аналогии обратиться к закономерностям анатомии и физиологии.
Здесь — как бы оно ни показалось удивительным самому Герберту Спенсеру, а тем более древним грекам, легко вернуться к теории Маркса и Ленина. Главный тезис коммунистического общества звучит так: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». В общественном строительстве ничего подобного достичь не удалось и не удастся, зато человеческий организм, как и любой живой организм (даже организм самого заядлого демократа и либерала) устроен на абсолютно коммунистических началах. Каждый орган или клетка получают по потребностям, а отдают по способностям. Если же печень забирает себе больше вещества и энергии, чем ей потребно, она непомерно разрастается, ничего не делая взамен; или если лёгкие, отказавшись работать «по способностям», перестают «отпускать» в кровь кислород; если кишечник требует себе повышенную долю общей энергии — а взамен ничего, кроме газов, не производит, — короче, если организм станет работать на капиталистических началах, то, уверяем вас, тут же начнутся крики: «Доктор, немедленно восстановите коммунистическое функционирование моего организма!»
Спенсер был прав в том, что в философии и социологии надо использовать данные наук о природе, и что многие закономерности развития животных и человеческих сообществ аналогичны. Но государства — вопреки его мнению — устроены по аналогии не с отдельными организмами, а с сообществами живых организмов.
Отряд хищных млекопитающих состоит из 250 видов очень разных животных. Величина: от миниатюрных до крайне больших. Устройство тела: от грациозной кошки до неуклюжей гиены; от громадного белого медведя до быстрой тонкой ласки. У одних зверей шерсть короткая и грубая, у других — густая и пышная. У всех разная окраска меха, разный голос, разные места обитания, разные способы устройства жилищ.
А посмотрим на страны мира! Большие и маленькие, густонаселённые и малолюдные, с людьми разного цвета кожи и роста, с разными языками и культурой.
Всякое человеческое сообщество, начиная с первобытного, распределяет между своими членами разнообразные функции, выполнение которых необходимо для выживания этого сообщества. Постепенно возникают чёткие общественные структуры: властные, производственные, финансовые, оборонительные, научные, бытовые, транспортные и много ещё какие, и в каждой из структур найдётся своя «элита». Любая структура желает существовать как можно дольше и лучше; каждая хотела бы перетягивать на себя общие ресурсы, но некоторым (военным, властным, финансовым) делать это легко, а некоторым трудно. Но для жизни сообщества нужны они все! Задача власти — следить, чтобы от антагонизма между ними не было ущерба стране в целом.
Взаимоотношения между сородичами у хищников различны: одни не терпят присутствия друг друга и встречаются с себе подобными лишь в период спаривания; другие, наоборот, держатся большими стаями. У некоторых видов самцы заводят себе гаремы, а у каких-то самец смотрит на своих детёнышей как на добычу, и самка его отгоняет, чтоб не съел. Но при всех различиях у хищников есть общие признаки: одинаковый образ жизни, привычки, одинаковый вид пищи — они поедают других животных; отсюда сходное строение конечностей, скелета и зубов.
Смотрим на государства: у всех есть армия и полиция, дипломатия и пресса, наука и торговля, образование и здравоохранение, и всё остальное тоже; но есть и различия, возникающие от природных условий. В одних странах образование платное, в других бесплатное, а кое-где вводят уже обязательное бесплатное высшее образование. Это делают те страны, которые намерены жить с инноваций, а не с продажи сырья, потому что у них его нет: видите, как условия существования влияют на устройство жизни?
Пальцы лап разных животных служат — у кого для ловли добычи, у кого как опора при ходьбе, кто-то ими копает землю. А кто-то плавает, и его пальцы соединены плавательной перепонкой. Иначе говоря, лапы есть у всех, но разные. Так и в государствах:
налоговая система есть везде, но она у всех разная и по устройству, и по ставкам. И так далее.
Животные обмениваются информацией: они её передают не только через химические сигналы, но и через позы, мимику и звуки, обозначая подчинение или угрозу, желание или предупреждение об опасности. Иногда им даже не обязательно видеть друг друга. Так, каждый медведь в лесу занимает свой определённый участок, с которого кормится, и «чужих» медведей сюда не впустит — такой вот медвежий патриотизм. Чтобы отметить границы своего участка, мишка встаёт на задние лапы возле деревьев на границе участков и рвёт их кору когтями и зубами как можно выше, делая при этом метки, да ещё и с запахом, поскольку он в процессе кородрания оставляет на стволе слюну и выделения желез, расположенных на лапах. Чужой медведь придёт, примерится, увидит, что потенциальный противник — крупнее ростом и вонючее, и пойдёт себе прочь. А ежели обнаружит, что нет, что это он мощнее, то может и посягнуть на чужую территорию, и будет между двумя медведями война.
Трофическая пирамида — система цепей питания в природе. Ступени пирамиды образуют так называемые консументы, а основные её ярусы состоят из: а) зелёных растений, впитывающих энергию солнца; б) растительноядных животных (консументы I порядка); в) хищников, питающихся мясом растительноядных животных (консументы II порядка); г) хищников, поедающих хищников (консументы III порядка)[42].
А страны? Метки, то есть пограничные столбы, ставят; военные учения проводят; при помощи СМИ такой вони напустят, что убежишь со страху. Но если противник видит, что он мощнее тебя, то может и посягнуть на чужую территорию.
Много общего в устройстве животного мира и практике государствостроения. Но теоретики-политологи никак не желают этого видеть, и даже постоянные войны не наталкивают их на правильные выводы. Основная их идея в том, что бюрократы обсели управляющие органы государств ради блага своих народов.
А посмотрим на Вторую мировую войну, случившуюся волею государств во вполне цивилизованном ХХ веке. Десятки миллионов людей согнаны в армии, убиты или искалечены; тысячи городов снесены с лица земли, колоссальные ресурсы затрачены на производство орудий уничтожения; матери потеряли детей; дети — родителей; разрушилась культура, пала нравственность. А всё потому, что понимание «блага народа» было разным в разных местах.