Это не преступно и не аморально, а естественно. Такому поведению ради успеха учил знаменитый Дейл Карнеги, и никто во всём свете не назовёт его лицемером. Причина — в целях, ради которых человек делает то или это. Искреннее лизоблюдство ради карьерного продвижения это одно, жизнь «по течению» другое, а подчинение всего себя служению высшим идеалам во имя страны, это совсем иная песня.
Человечество давно выработало критерии для оценки «высокого» уровня: «Не убий». «Не развратничай». «Не кради». «Не произноси и не принимай свидетельства ложного». «Не смей и желать жены ближнего твоего, или поля, или слуги, или служанки его, или вола, словом, всего, что принадлежит ближнему твоему». Нечего и говорить, что деградировавшая «элита» способна нарушить все заповеди сразу.
В подобные серые времена придворные борзописцы научаются составлять великолепные отчёты о достигнутом. Такую оду ввернут — волей-неволей поверишь, что деятельность переродившейся когорты властителей принесла пользу стране. Скажем, при Екатерине II «гром победы, раздавайся» гремело во всех залах, ордена сыпались водопадом, а когда сменивший её Павел провёл ревизию, оказалось, что флот вооружён пушками, отлитыми ещё при Петре I. А средний рост рекрутов из крестьян снизился до 148 см. Все победы императрицы во внешних делах, и все шикарные усадьбы с парками — результат дожирания созданного за 40‒80 лет до неё «тираном» Петром, беспощадной эксплуатацией крестьян, да удачной конъюнктурой на рынке зерна.
А сколько было победных докладов, праздников и орденов при Брежневе! Итог? — стагнация, развал.
Короче, нельзя оценивать высшую («оперативную») власть по её собственным реляциям, а всегда лишь по тому, насколько в результате её действий реализовывался геополитический аспект задач. Если же говорить о руководящих работниках центральных, отраслевых и региональных органах аппарата («консервативной» части бюрократии), то и о их работе нельзя судить по их отчётам.
Вообще, главная проблема всех теорий государства и управления в том, что рано или поздно упрёшься в человека во власти — а будет ли он делать правильно то, что нужно стране? Ответ на этот вопрос однозначен: добровольно не будет. Человек живёт в своих граничных условиях, и если оставить на его усмотрение — делать или не делать, да ещё при том, что он (руководящий ведь работник!) сам решает, что ему делать, а чего не делать — да и зарплату он назначает себе сам — то он, конечно, от лишних действий откажется. Зачем ему надрываться, да ещё с неизвестным результатом, если он и так получит свой доход? А если человек может украсть, и наверняка знает, что никто и пальцем погрозить не посмеет, то, конечно, украдёт.
И столь ужасному поведению «элиты» даже нельзя удивляться, поскольку она такая, какая есть…
21.06.2010
Президент РФ Дмитрий Медведев подписал указ о награждении орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени генерального директора «РОСНАНО» Анатолия Чубайса. Как отмечается в указе, награда присвоена Чубайсу «за большой вклад в реализацию государственной политики в сфере нанотехнологий и многолетнюю плодотворную деятельность». Документ размещён на официальном сайте Кремля.
Чубайс возглавляет «РОСНАНО» с сентября 2008 года, передаёт ИТАР-ТАСС.
23.01.2011
Группа депутатов Госдумы предложила законодательно ограничить заработки менеджмента корпорации РОСНАНО. Согласно отчёту, официальная зарплата Анатолия Чубайса в 2009 г. составила свыше 13 млн руб., то есть более миллиона в месяц. Тогда как средняя зарплата российского министра — 130 тыс. руб.
— Доход Анатолия Чубайса и других менеджеров Российской корпорации нанотехнологий не должен превышать зарплату президента и членов правительства, — считает депутат Госдумы Иван Грачёв. — Странно, что кто-то, используя государственную собственность, получает больше главы государства.
Также депутаты желают разобраться с подконтрольностью корпорации. В РОС-НАНО, куда было вложено 130 млрд руб., значительную часть государственных денег используют в игре на бирже, а в собственно нанотехнологии вкладывается не более 1 % выделенных средств.
Начало ХХ века
После 1861 года экономическое состояние русского крестьянина сильно ухудшилось. В 1900-м он в целом был беднее, чем в 1800-м. Прежде всего, добавление выкупных платежей к обычным податям легло на бывших крепостных невыносимым бременем, особенно в тех районах, где барщина традиционно была главным способом расчёта, а возможностей заработать было мало. Чтобы снять или прикупить ещё земли, селяне брали в долг сначала у деревенского ростовщика под огромный процент, затем у Крестьянского Банка, открытого в 1883 году.
Ряд официальных (!) исследований с несомненностью установил ужасающий факт крестьянского разорения за сорок лет, протёкших со времени освобождения крестьян. Размер надела за это время уменьшился; к началу ХХ века он составлял в среднем 54 % от прежнего (который тоже нельзя считать достаточным). Урожайность снизилась в разных местах от 6 до 38 %; сильно сократилось количество скота. Недоимки, начиная с 1871 года, выросли в среднем в пять раз, в неблагоприятной полосе в восемь, и кое-где и в двадцать раз. Бегство крестьян с насиженных мест в поисках заработка мало что давало: цена на рабочие руки почти нигде не поднялась, а в неблагоприятных местностях даже упала.
Суть в том, что крестьяне к моменту освобождения и так уже работали на грани сил. Даже сегодня фермер Запада и наш селянин, имея одинаковую механическую вооружённость, окажутся в разных условиях: у того сезон работ с февраля по декабрь, а у нашего — с апреля до середины октября. Вечный дефицит рабочего времени в условиях российского земледелия и животноводства всегда требовал концентрации в относительно сжатые сроки большей массы рабочей силы, а это означает неизбежность укрупнения сельскохозяйственного производства.
В 1913 году 29,2 % крестьян были безлошадными и 30,3 % однолошадными и едва сводили концы с концами. Около половины пахали сохой, а не плугом. В подавляющем большинстве случаев продолжали сеять вручную, жать хлеб серпом и молотить цепами. Любая механизация автоматически оставила бы значительную часть крестьян без работы и пропитания. А куда деваться крестьянину, «освободившемуся» от дел в результате механизации? Да и на какие капиталы всё это механизировать…
Одновременно падала цена вывозного хлеба, главного продукта производства и источника богатства населения. Падала так быстро, что количественный рост вывоза едва успевал за упадком его денежной ценности, чтоб хоть в общей сумме не потерять. В стране происходили периодические голодовки, что и не удивительно при нашей урожайности, — и при этом Россия оставалась крупнейшим экспортёром хлеба.
«Продавая немцу нашу пшеницу, мы продаём кровь нашу», — писал известный агроном и публицист, член организации «Земля и воля» А. Н. Энгельгардт. А министр финансов академик Вышнеградский говаривал инако: «недоедим, но вывезем». Вряд ли он лично недоедал. А вот крестьяне — да, недоедали, имея на питание 17‒20 пудов хлеба в год, при норме в 25, и при крайнем недостатке в рационе мяса.
В 1907 году под воздействием Первой русской революции правительство отменило выкупные платежи и аннулировало недоимки, но нанесённого ущерба было уже не поправить. Радикальные критики, утверждавшие, что землю надо было сразу передать крестьянам без выкупа, задним числом оказались правы, и не только в нравственном, но и в практическом смысле.
А. Н. Энгельгардт писал в своих «Письмах из деревни»:
«Наш работник не может, как немец, работать ежедневно в течение года — он работает порывами. Это уже внутреннее его свойство, качество, сложившееся под влиянием тех условий, при которых у нас производятся полевые работы, которые вследствие климатических условий должны быть произведены в очень короткий срок. Понятно, что там, где зима коротка или её вовсе нет, где полевые работы идут чуть не круглый год, где нет таких быстрых перемен в погоде, характер работ совершенно иной, чем у нас, где часто только то и возьмешь, что урвёшь!.. Люди, которые говорят, что наш работник ленив, обыкновенно не вникают в эту особенность характера нашего работника… Крестьянин, работающий на себя в покос или жнитво, делает страшно много, но зато посмотрите, как он сбивается в это время — узнать человека нельзя».
Показательно, что смертность в российской деревне была выше, чем в городе, хотя в европейских странах наблюдалась обратная картина. Короче, отмена крепостного права привела крестьянское хозяйство не к улучшению, а к ухудшению. К ХХ веку крестьянство кормило само себя и ещё больше помещиков, не давая промышленности ни людей, ни средств, а самые богатые дворяне прожигали деньги на Западе, ничего не вкладывая в Россию. Промышленность была сплошь в иностранном владении, за исключением текстильной. По большому счёту, властной «элите» надо было решить несколько задач. Сельский труд механизировать. Освободившихся таким образом лишних крестьян перевезти в города на заводы (которые надо ещё построить), чтобы они там делали трактора, с помощью которых оставшиеся в деревне произведут еды столько, чтобы хватило всем. Это дало бы толчок индустриализации. Но никто из тех, кто «наверху» определял направления развития страны, ни о чём таком не думал.
Для поднятия сельского хозяйства требовалось укрупнять хозяйства, иначе они не могли стать рентабельными. То есть надо было держаться за сельскую общину. И заметим: проведя свою реформу по освобождению крепостных, Александр II законодательно усилил права общины, юридически сделав её собственником большей части крестьянской земли. Его наследник Александр III ещё больше поддержал общину, запретив даже простой раздел крестьянского двора без её согласия. Да и Николай II до поры придерживался той же позиции. Но не по