Посмотрим теперь, что происходило в социальной политике СССР.
В середине 1950-х начали повышать зарплату, поэтапно и не пропорционально. Когда-то Сталин ввёл очень высокие зарплаты для научных работников, в разы превышающие зарплаты рабочих и инженеров, и обеспечил высочайшее качество и темпы научных исследований. Его правота кажется очевидной, но догматик Хрущёв, продолжая старую песню про пролетария-гегемона, повышал зарплаты рабочим существенно быстрее, чем инженерам, и вовсе не повышал научным работникам. Затем так же поступал Брежнев, и к 1980-м годам даже профессорский заработок, не говоря уж о заработке простого инженера, был зачастую меньше зарплаты водителя трамвая.
В 1956 году был принят закон о пенсиях, по тем временам лучший в мире (самый низкий пенсионный возраст, максимальная пенсия 120 рублей при средней зарплате 75 рублей в месяц). Резко выросла обеспеченность населения больницами, школами, детскими дошкольными учреждениями. За семилетку было построено жилья столько, сколько за все предшествующие годы Советской власти. Конечно, преобладал тип квартир, которые сейчас называют «хрущёвками»: с низкими потолками, совмещёнными «удобствами», в панельных домах, но по сравнению с предыдущим барачно-коммунальным периодом это был колоссальный шаг вперёд.
Одновременно со всем этим благолепием в стране росло взяточничество. Говорили, что это буржуазный пережиток и по мере строительства социализма он сам собой сойдёт на нет, но «пережиток» не исчезал, а вовсю развивался.
В 1959-м XXI съезд КПСС объявил о полной и окончательной победе социализма в СССР, а в октябре 1961-го XXII съезд принял программу построения коммунизма, осуществления научно-технической революции в СССР, а главное — Третью программу КПСС, под влиянием которой дальше и шла политическая жизнь страны. Важно, что новая программа КПСС (в соответствии с догматической идеей отмирания государства) наметила возрастание роли общественных организаций. Именно они должны были якобы принять на себя функции государственных органов. В качестве первого шага в ноябре 1962-го парткомитеты всех уровней разделили на промышленные и сельскохозяйственные. Многие полагают, что это вело всего лишь к вмешательству партийных органов в решение производственных вопросов, но они и так всем руководили, и получается, такая мера означала как раз перерождение партии в хозяйственный орган, что полностью соответствовало духу новой программы.
На первый взгляд, это — «обратное» решение проекта Сталина, который хотел, чтобы партия отказалась от хозяйственных функций в пользу правительства (государства), — а Хрущёв затеял передачу функций государства партии. На деле же это было бы не осуществление идеи Сталина, а усугубление той ситуации, которую Сталин пытался преодолеть. Если бы задумка Хрущёва была доведена до конца, КПСС, как когорта партийных чиновников, подобно прежнему дворянству, превратилась бы в прямого эксплуататора советских людей.
Ещё одна новинка программы партии — порождённая, не иначе, «простоватостью» Хрущёва — это введение в неё политического лозунга «догнать и перегнать США». Как уже сказано, ранее была поставлена задача перегнать США хотя бы по производству мяса и молока на душу населения, теперь её поставили в целом и на перспективу.
Вообще-то, лозунг «догнать и перегнать!» не был изобретением Хрущёва; его тоже выдвинул Ленин, а в 1930-е годы он лежал в основе программы индустриализации СССР. На всех металлообрабатывающих заводах стояли отечественные токарные станки «ДиП», что и значило «Догнать и Перегнать». Но, во-первых, догонять предлагалось по производительности труда и ни по чему другому, а во-вторых, при Сталине утверждалась идея превосходства русской и советской науки, даже вообще превосходства советского человека над обывателями капиталистического мира. Хрущёв же возродил этот лозунг в самом пошлом значении, приземлил идеал, подменил цели. Далёкий образ справедливой изобильной жизни был заменён мечтой о потреблении, и не абы каком, а «как в США». Для простого человека это означало признание превосходства Америки.
При этом «верховники» продолжали навязывать людям коммунистическую идею, не умея предложить другую, ради которой стоило бы работать и догонять хоть кого-то. Они метались между желанием сделать что-то, чтобы стало лучше, стремлением соответствовать догматической теории, и необходимостью «затыкать дыры».
Доверие граждан к своим лидерам посыпалось вниз. В прошедшую эпоху трудящиеся связывали успехи с именем Сталина, и люди искренне плакали, узнав о его смерти. К Хрущёву отношение было уже иное. Его пустые обещания, пространные доклады, всё его поведение вызывали неприятие. Появились анекдоты: «Можно ли завернуть в газету слона? — Да, если в этой газете напечатана речь Хрущёва». Дальше процесс недоверия распространился на всех «вождей» и перекинулся на отношение к власти вообще. Причём сомневались именно во властной верхушке, а не в социализме.
В октябре 1964 года на пленуме ЦК КПСС Хрущёва освободили от обязанностей Первого секретаря ЦК и Председателя Совета Министров СССР — по официальной формулировке, «за субъективизм и волюнтаризм».
Застой
Те, кто пришёл Хрущёву на смену, оказались не лучше него.
В своё время канадский публицист Лоуренс Питер сформулировал принцип обновления бюрократических кадров: «В иерархической системе любой работник поднимается до уровня своей некомпетентности». То есть сотрудника повышают в должности, пока он не займёт место, на котором уже не сможет справляться со своими обязанностями, окажется некомпетентным. На этом месте он «застрянет» до тех пор, пока не уволится, не умрёт или не выйдет на пенсию.
Лоуренс Питер обнаружил, что компетентных всегда повышают, некомпетентных никогда не понижают. Чем выше по ступеням бюрократической пирамиды, тем больше концентрация некомпетентных.
На первый взгляд, проблемы нет: обнаружив, что должность занял негодный сотрудник, начальству надо просто вернуть его на предыдущее место. Но на практике это невозможно. Во-первых, поступив так, начальство как бы признает свою ошибку, а этого делать нельзя. Во-вторых, прежняя должность может быть уже занята, и вернуть на неё сотрудника слишком сложно. В-третьих — добавим от себя — у руководства может не хватить компетенции, чтобы понять, что совершена кадровая ошибка. В результате некомпетентного не понижают. Лишь тех, чья деятельность приносит явный вред, могут уволить либо перевести на другую должность, где работник, скорее всего, тоже не будет компетентен, но где его негодность будет не так опасна.
Некомпетентного могут даже повысить из-за личных связей с вождями, или для освобождения занятого места для кого-то другого. Такие случаи (Лоуренс Питер называет их «ударная возгонка») не приводят к нарушению «принципа Питера», ибо сотрудник при этом просто попадает с одного места, где он некомпетентен, на другое, где он почти наверняка тоже не справится с работой[75].
Процесс обновления кадров партийной и советской бюрократии за весь период после Сталина в точности соответствовал этому принципу.
Вследствие действия «принципа Питера» крупные иерархические системы обязательно деградируют. Чем больше негодных сотрудников наверху, тем ниже общие стандарты компетентности в системе. Работают те, кто не поднялся до уровня своей некомпетентности — а те, кто её уже достиг, имитируют деятельность, цепляясь за прежние образцы работы или «улучшая» их в соответствии с собственными представлениями, что, как правило, ведёт только к ухудшению.
В СССР произошло вот что. Ленин и Сталин разработали основы и указали направление движения. Хрущёв, не зная, чем руководствовался Сталин, вернулся к Ленину, и «вроде бы как» пошёл по указанному им пути, не понимая ничего. Брежнев и прочие продолжили движение по «правильной дорогой идёте, товарищи», даже не задумываясь, куда ведёт этот путь. А он привёл туда, куда и должен был привести: к кризису, сходному с ситуацией конца 1920-х. Надо было учитывать изменение обстановки и соответственно корректировать направление, но на это у скопившихся во властной верхушке людей не хватало компетентности!
Высшие чины КПСС в 1953 году выдвинули на пост первого лица самого малообразованного из членов Политбюро, Хрущёва. Он, опираясь на серое большинство, выдавил более компетентных товарищей. В 1964 году его свергли те, кого он сам подбирал в своё окружение.
«Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные», — писали в романе «Трудно быть богом» братья Стругацкие. Может быть, на другой планете так оно и есть, не нам судить. Но в России, если нет прямой угрозы со стороны, на смену серым непременно приходят ещё более серые! Можете назвать это «законом Калюжного».
Для новых властителей во главе с Л. И. Брежневым задача собственной выживаемости во власти была основной, и они даже захотели себе ещё бóльшую безопасность. Через полтора года после получения власти они уже закрепляли за собой свои места пожизненно: в марте-апреле 1966 года на XXIII съезде КПСС из Устава партии убрали положение об обязательном обновлении состава ЦК КПСС на каждых очередных выборах на четверть, а обкомов, горкомов и райкомов партии на треть. Отменили и правило, по которому члены руководящих партийных органов не могут быть избраны более чем на три срока.
Если в сталинские годы состав «элиты» постоянно менялся, да и в следующий, хрущёвский период, правящий слой тоже перетряхивали в ходе постоянных управленческих экспериментов, то теперь возник несменяемый слой партийно-государственных чиновников, и был объявлен курс на «возрастание руководящей роли партии». Именно руководящей, а не исполняющей, и не отвечающей за дело.
Новое руководство упразднило совнархозы, вернув отраслевую структуру, а ВСНХ преобразовало в Госснаб. Понятно, что предполагавшаяся при «позднем Хрущёве» передача экономических функций от правительства к партии была похерена. Зачем напрягаться? Партийная «элита» и так царила над всеми.