(выделено мной. — Авт.). Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит»[81].
Рынок и план — понятия из числа тех, которые в чистом виде никогда и нигде не реализовывались в силу того, что они всего лишь некие идеальные модели, такие же, как материальная точка или идеальный газ. Не может быть ни чисто рыночной, ни чисто плановой экономики. В советский период наша экономика не была чисто плановой: всегда были деньги в ходу, и всегда был рынок. Пресловутая «Группа А» — в основном план, а «Группа Б» — это в том числе и рынок. Так или иначе, государство всегда и везде вмешивается в экономику и играет в ней не последнюю роль.
Но Гайдар и его команда взялись решать задачу как раз «разгосударствления», децентрализации. Образцом для них стала Польша, раньше других стран бывшего соцлагеря приступившая к подобной реформе. А центральным компонентом польского варианта была шоковая терапия: быстрое, почти мгновенное освобождение цен с такими неизбежными следствиями, как невероятно высокие темпы инфляции, обесценивание сбережений населения, ломка существующих хозяйственных связей, беспрепятственное проникновение на внутренний рынок зарубежных товаров и т. д.
Экономика — это нелинейная динамическая система, равновесие в ней требует определённого потока вещества и энергии. Она подобна живому организму: чтобы он жил, его надо кормить и создавать внешние условия, совместимые с жизнью. Если же не кормить, то равновесие установится на уровне дистрофии. В общем экономические успехи Польши оказались сомнительными, но младореформаторов это не смутило.
Они хватались за опыт и других стран, прежде всего Американского континента: Чили, Бразилии, Аргентины, Мексики. Правда, результаты тамошних реформ они изучали по рекламным проспектам Гарварда. На деле же Аргентина того времени вполне могла соперничать с Россией и по удельному (в расчёте на душу населения) вывозу капитала, и по провалу реформ. В других странах реформирование тоже никаких чудес не дало.
К тому же младореформаторы не знали собственной страны, не понимали структуры и механизма функционирования советской экономики. Впрочем, западную экономику они тоже знали только теоретически.
Вообще, сравнивать советскую и западную экономики трудно. Они просто разные, примерно настолько же, насколько разные слон и кит. Если посмотреть на этих млекопитающих с физиологической точки зрения, то легко найти общие свойства и элементы. У них сходные пищеварительная, нервная, кровеносная, дыхательная системы — ведь они относятся к одному классу позвоночных. Но они и произошли, и развивались в разных внешних условиях. Они по-разному живут, питаются и дышат. Если слона поместить на глубину в какие-то жалкие пять метров где-нибудь в Тихом океане, он жить не будет. Кит будет, а слон нет. Ещё хуже дело, если не перемещать слона в океан, а попытаться переделать его в кита на суше.
Вот какое значение имеют условия, в которых развиваются и существуют объекты — будь то слоны, киты или экономики.
Молодые люди, пришедшие в первое правительство Ельцина с рыночной догмой в башке и калькулятором в руке, затеяли расчленить слона и превратить его в кита. Но поскольку изменить природные условия России, а также и её геополитическое окружение они были не в силах, то там, где был живой слон, появилось скопище мокриц, ворон, червей, гиен и тараканов, дожирающих слона.
В течение первого года, когда правительством заправлял Гайдар, прилавки быстро наполнялись товарами — и практически никто не мог их покупать. Но именно о полных прилавках заявляли как о главном успехе своих реформ наши младореформаторы! Витрины, вот что они обещали народу. Сто сортов колбасы. А что выставленные на витринах товары народ не сможет купить, никто не предупредил.
Позже они объясняли, что основным источником средств для нашей радикальной реформы «оказался» имевшийся резерв снижения уровня жизни населения. Иначе говоря, чтобы провести якобы очень нужные для народа перемены, понадобилось народ разорить — больше деньги взять было негде. Примерно то же самое делал многажды обруганный ими Сталин, достаточно вспомнить «ножницы цен» между сельскими и городскими товарами, но на эти средства он поднял экономику, усилил армию в разы, и в конечном итоге поднял-таки жизненный уровень людей. А младореформаторы, переведя большинство населения в разряд нищих, добились обрушения производства, ликвидации целых отраслей, разрушения военного потенциала. Вывод: произошёл обвал, а не реформа, и этот разгром собственной страны народ профинансировал своими средствами.
То, что произошло с Россией в 1990-х годах, не укладывается в уме. Сначала начинаешь думать, что каким-то чудом властную пирамиду возглавили окончательные тупицы. Но это сомнительно: тупицы ни одного дела до конца довести не могут, будь то строительство или развал. Значит, во власть попали враги. Вот это уже больше похоже на правду: толпа дураков даже при одном умном враге — страшная сила.
На эту гипотезу работает и то, что реформаторы всё делали не самостоятельно; их вели на верёвочке всевозможные иностранные советчики, которых было предостаточно в России, начиная с 1990 года; а также они принимали стратегию, предложенную Международным валютным фондом и Всемирным банком.
В любом случае, при Ельцине «высший экономический штаб» сработал против интересов России.
«Отнять у всех и поделить между своими»
Фактически переход советских государственных предприятий в частную собственность начался в конце 1980-х, когда были приняты законы о госпредприятии и о кооперативах, а с развалом СССР машина приватизации была запущена на полный ход. Людям сообщали, в общем-то, верные сведения о том, что сама по себе приватизация государственного имущества как метод повышения эффективности экономики известна в мире очень давно. Но скрывали, что обычно государство проводит приватизацию, когда не видит нужды иметь в своём владении те или иные отрасли или отдельные предприятия, и считает, что частный капитал сумеет лучше их использовать.
А ещё во всём мире считается, что нельзя отдавать под приватизацию предприятия, имеющие оборонное, социальное, научно-техническое значение, или связанные с национальными традициями. Младореформаторы с этим считаться не стали.
Везде проводят предварительные расчёты, получит ли государство деньги. Во-первых, новый хозяин эту собственность покупает, во-вторых, он, если хозяйствует эффективно, платит налоги и берёт на себя обязанности по трудоустройству граждан. То есть, начиная приватизацию, учитывают возможные потери и прибыли государства. У России были только потери.
Во всём мире государство имеет возможность в случае нужды национализировать предприятия. Примером может служить Великобритания, в которой сменявшие друг друга правительства лейбористов и консерваторов последовательно то национализируют, то приватизируют те или иные производства. В России возможность национализации или деприватизации вообще не предусматривалась.
Обычно приватизацию или деприватизацию проводят в экономических целях. В России реформу провели в целях политических, чтобы передать весь экономический потенциал в частные руки, а эти бы «руки» потом обеспечили необратимость политических перемен. Угрозы для безопасности страны не оценивались.
Важно, что вся российская приватизация была проведена в рамках беззакония и с прямым участием американских агентов. Главными подельниками Чубайса в его Госкомимуществе со стороны США были Андрей Шлейфер, Джеффри Сакс, Джонатан Хей и жёны некоторых из этих лиц.
Затем, по закону для разделения общенародной собственности между гражданами Российской федерации следовало вводить именные приватизационные счета. На самом деле, обойдя закон, по указу Ельцина выпустили безличные бумаги — ваучеры. Схема обхода законов была отработана до тонкостей. Если парламент успевал отменить какой-нибудь указ, он тут же выпускался президентом заново под другим номером.
Президентские указы в массовом порядке подменяли собой законы, регулируя такие вопросы, как правила приватизации, налоговые льготы, таможенные квоты и пошлины, залоговые аукционы, наделение некоторых регионов привилегиями и т. д. По сути, вернулись к средневековой прикáзной системе, а народ убеждали, что прогрессивный президент вправе игнорировать консервативный парламент!
Организаторы приватизации были уверены, что люди, лишённые сбережений и получающие в виде зарплат и пенсий деньги, которые ежедневно обесцениваются, будут в массовом порядке и дёшево продавать свои ваучеры. Так и вышло. На удивлённые же вопросы: дескать, а где же достижение светлых перспектив? Разорили, обманули! — следовало объяснение, что это — первоначальное накопление капитала, а оно всегда и везде имеет криминальный вид, но со временем на базе этого капитала мы, как и в других странах в прошлом, сформируем в России цивилизованный капитализм.
Однако забывали сказать, что в других-то странах накопленный криминальным путём капитал всё-таки вкладывали в основные фонды и развитие производства. А ежели его тратить на кутежи и вывозить из страны, то никакое это не «первоначальное накопление», а воровство и коррупция.
В самом начале той эпопеи приказом А. Чубайса в Госкомимуществе была создана специальная экспертная комиссия с задачей: «в обязательном порядке рассматривать все проекты указов президента России, постановлений правительства, распоряжений председателя и заместителей председателя Госкомимущества по поводу определения специфики приватизации в отдельных отраслях народного хозяйства, создания холдинговых компаний и передаче управления предприятиями».
Заместителем председателя этой комиссии был назначен Джонатан Хей. То есть граждане США рассматривали и могли изменять проекты указов президента и постановления правительства, получать информацию о российской промышленности и сырьевой базе. А граждане России в комиссии составляли меньшинство.