менник» стал самым читаемым в России. Около него сформировался кружок критиков, которые стали властителями дум молодого поколения, — Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов и примыкавший к ним по духу, но печатавшийся в других журналах Д.С. Писарев.
Одним из наиболее известных в русской поэзии остается некрасовский вопрос из стихотворения «Размышления у парадного подъезда»:
Что же значит твой стон бесконечный?
Ты проснешься ль, исполненный сил,
Иль, судеб повинуясь закону,
Все, что мог, ты уже совершил:
Создал песню, подобную стону,
И духовно навеки почил?..
Этот вопрос в школьных учебниках литературы советского периода называли риторическим. Однако он стоит во всей своей сложности до сих пор.
Освобождение крестьян, казалось, сделало Некрасова сдержанным оптимистом:
Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную —
Вынесет все, что господь ни пошлет!
Вынесет все — и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только жить в эту пору прекрасную
Уж не придется ни мне, ни тебе.
Есть и другой вопрос Некрасова, который часто повторяется вплоть до наших дней: «Кому на Руси жить хорошо?»
Исполнение гражданских обязанностей Некрасов ставил выше творчества: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Он воспел ту интеллигенцию, которая жертвенно служила народу:
За убежденье, за любовь…
Иди, и гибни безупрёчно.
Умрешь не даром, дело прочно,
Когда под ним струится кровь…
Образцом такого интеллигента для Некрасова был Н.А. Добролюбов, памяти которого посвящены следующие строки:
Учил ты жить для славы, для свободы,
Но более учил ты умирать…
Ты жажде сердца не дал утоленья;
Как женщину, ты родину любил…
К высшим достижениям поэта относятся произведения, которые становятся народными. Некрасову здесь повезло, пожалуй, больше, чем другим: «Тройка» («Что ты жадно глядишь на дорогу…»), «Коробейники» («Эх, полным-полна моя коробочка…»).
В конце жизни Некрасов так писал о своей Музе:
Не русский — взглянет без любви
На эту бледную, в крови,
Кнутом иссеченную Музу…
К разночинной интеллигенции принадлежал и классик украинской поэзии Тарас Шевченко.
Он писал на украинском языке. Его тяготение к народной поэзии выражено в названии сборника стихов — «Кобзарь» (так называли народных певцов). Темы его произведений те же, что и у А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.А. Некрасова. Это восприятие природы («Ревет и стонет Днепр широкий…»), стремление к свободе («Гляжу я на небо и думку гадаю…»), справедливость. За участие в тайном Кирилло-Мефодиевском обществе Шевченко был отдан в солдаты и вернулся к активной творческой деятельности поэта и художника только при царе-освободителе Александре II.
Помимо Н.А. Некрасова и Т.Г. Шевченко во второй половине XIX в. творили и другие известные поэты — А.А. Фет, А.Н. Майков, Я.П. Полонский, которые продолжили традиции поэтов пушкинской эпохи.
Он, пожалуй, глубже всех проник в русскую природу. Он говорил об атмосфере «чистого и свободного воздуха поэзии», призывал учиться у природы жить и сформулировал в поэтической форме положение о единстве природы и космоса:
Пусть не вечен человек,
Все, что вечно, человечно.
По Майкову, гармония, которая существует в природе, может перелиться в стих:
Гармонии стиха божественные тайны
Не думай разгадать по книгам мудрецов:
У брега сонных вод, один бродя, случайно,
Прислушайся душой к шептанью тростников,
Дубравы говору; их звук необычайный
Прочувствуй и пойми… В созвучии стихов
Невольно с уст твоих размерные октавы
Польются, звучные, как музыка дубравы.
Стихи А.С. Пушкина Майков сравнивал с «гармонией небесной».
У Полонского природа обладает способностью внутреннего разговора с человеком, с его душой. Душевное проникновение в природу — пожалуй, одна из наиболее характерных черт русской поэзии: «Музыка природы неразрывно связана с музыкой души». Мотив любви к природе занимал важное место в русской культуре в целом:
Нет правды без любви к природе,
Любви к природе нет без чувства красоты,
К познанью нет пути нам без пути к свободе,
Труда — без творческой мечты.
Полонскому принадлежит «Песня цыганки» («Мой костер в тумане светит…»), ставшая знаменитым романсом.
С творчеством А.Н. Майкова связано течение искусства ради искусства, которое было реакцией на гражданскую поэзию А.Н. Некрасова и его последователей и, в свою очередь, послужило отправной точкой для формирования социальной концепции искусства Л.Н. Толстого.
В 1870-1880-е гг. возникает новое художественное течение — символизм. Теоретик символизма Д.С. Мережковский выделяет в нем три основные черты: мистическое сознание, расширение художественной впечатлительности, использование символов. «Эта жадность к неиспытанному, погоня за неуловимыми оттенками, за темным и бессознательным в нашей чувствительности характерная черта грядущей идеальной поэзии», — считает Мережковский. Философские основы символизма заложены В.С. Соловьевым, который сам был не только философом, но также одним из первых поэтов-символистов. Для символизма характерно соединение мгновения с вечностью, которое Константин Бальмонт выразил так:
Все, на чем печать мгновенья,
Брызжет светом откровенья,
Веет жизнью вечно цельной,
Дышит правдой запредельной.
В 1894–1895 гг. вышли два сборника «Русские символисты». Прилежный символист Валерий Брюсов работал во всех областях новой символической поэзии — от верлибра (белого стиха) до эпатажных одностиший («О, закрой свои бледные ноги»). Признанный теоретик символизма, в статье «Ключи тайн» (1903) Брюсов писал: «Создания искусства — это приотворенные двери в Вечность… (Это потом философски обосновал П.А. Флоренский. — А.Г.) Для кого всё в мире просто, понятно, постижимо, тот не может быть художником. Искусство только там, где дерзновение за грань, где прорывание за пределы познаваемого…»
Символизм перерос в мифотворчество, как в прямом смысле творения мифов у Вячеслава Иванова, так и в переносном смысле социалистического реализма как господствующего направления в советском искусстве.
К символистам относили и тех, кто потом склонился к декадентству, — Федора Сологуба (Ф.К. Тетерников; 1863–1927): «Я сокровенного все жду…» и Зинаиду Гиппиус (1869–1945): «Мне нужно то, чего на свете нет…».
Проза. Романтизм первой трети XIX в. эволюционировал в реализм «Капитанской дочки» позднего А.С. Пушкина. Реалистический период характерен для всего XIX столетия, но различают реализм пушкинский и реализм критический, нашедший свое высшее выражение в творчестве Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, И.А. Гончарова, а также психологический реализм Ф.М. Достоевского и философский реализм Л.Н. Толстого.
Ставший героем русской реалистической прозы разночинец борется против певцов «дворянской усадьбы» (в «Отцах и детях» буквально сталкиваются нигилист Базаров и дворяне 1840-х гг.). Вслед за пушкинским пришел гоголевский период русской литературы («Мертвые души» вышли в свет в 1842 г.). Реалистическую школу, во главе которой видели Гоголя, назвали «натуральной», и ее продолжали такие художники-реалисты, как Тургенев, Гончаров, ранний Достоевский. Добавим, что в «Семейной хронике» С.Т. Аксакова (1791–1859) присутствуют основы той эпичности русской литературы XIX в., которые в полной мере проявились в творчестве дружившего с Аксаковым Гоголя, а затем перешли к Достоевскому и Льву Толстому.
По мнению В.В. Кожинова, «русский роман явился вершиной в истории этого жанра — основного для литературы Нового времени». Почему? Наиболее характерной чертой романа выступает целостное отражение действительности, а именно стремление к целостности — отличительная особенность русского мышления. Как романс есть торжество синтеза, так роман — торжество целостности, только романс — это малая форма, а роман — большая.
Русскую литературу недаром сравнивают по ее масштабности с эпосом. Целостность произведений Гоголя и Льва Толстого давала основания связывать первого с Гомером и говорить о «Мертвых душах» как о современном эпосе (или, в более сглаженной форме, о «ренессансном реализме» и соответственно сравнивать с Шекспиром). Толстой, бесспорно, вышел на этот уровень эпопеей «Война и мир».
Гоголь начинал как романтик (повесть «Вий») и даже фантаст («Нос»), но постепенно в нем возобладал реалист. Известность Гоголю принесла пьеса «Ревизор», в которой он выступил как обличитель пороков общества. Известны слова Ф.М. Достоевского: «Все мы вышли из „Шинели“ Гоголя». Что здесь имеется в виду? Достоевский писал, что Гоголь «из пропавшей у чиновника шинели сделал нам ужаснейшую трагедию». Произведения Гоголя «почти давят ум глубочайшими непосильными вопросами, вызывают в русском уме самые беспокойные мысли, с которыми, чувствуется это, справиться можно далеко не сейчас, мало того, еще справимся ли когда-нибудь?» Гоголь создал тот образ «униженного и оскорбленного», который потом стал основным для Достоевского и последующей русской прозы золотого века.