История русской полиции — страница 11 из 12

Часть 1. Политическая полиция в период 1907–1914 годы

Перестройка в структуре и методах деятельности политической полиции, начавшаяся ещё в годы Первой русской революции, ещё более усилилась после её окончания и полностью завершилась, примерно к 1913 году.

Основным требованием к органам политического сыска стало требование не бороться с революционным или оппозиционным движением вообще, а вести борьбу с конкретными политическими партиями и организациями. А для этого органам сыска было предписано досконально знать их историю, строение, взаимоотношения внутри партии, между её членами и руководством, среди руководства, отношения между оппозиционными партиями. То есть сотрудник политической полиции должен был хорошо разбираться во внутриполитической жизни страны, а также во влиянии на неё вопросов внешней политики.

Поэтому проблемы квалификации сотрудников политической полиции и особенно офицеров местных жандармских управлений и охранных отделений, требовали к себе самого серьёзного внимания.

Для решения этой проблемы в 1911 году с целью повышения квалификации офицеров и чиновников, находящихся в системе политического сыска при Департаменте полиции, были созданы специальные трехмесячные курсы. В ходе обучения на них особое внимание уделялось изучению техники розыска, наружного и внутреннего наблюдения, содержания конспиративных квартир, фотографии и дактилоскопии. В ходе обучения впервые стали преподаваться история революционного движения и политических партий России¹.

В соответствии с новыми задачами происходила перестройка структуры и делопроизводства центральных органов руководства политическим сыском и в первую очередь Особого отдела Департамента полиции. Главный упор в деятельности отдела был сделан на дальнейшее совершенствование учёта и обработки поступающей из разных источников информации о деятельности политических партий.

Все материалы о деятельности политических партий и организаций России, поступавшие в Особый отдел, формировались в специальные дела. Заводились специальные тома по партийной литературе и печати, в том числе и отдельные дела по всем более менее крупным партийным газетам и журналам, при этом вёлся тщательный учёт адресов, по которым рассылались газеты и журналы².

Так же велись специальные дела на заграничные организации российских политических партий³.

Особенно тщательно велись дела, посвящённые съездам, конференциям, пленумам и совещаниям различных партий. Уже на стадии подготовки этих мероприятий Особый отдел принимал все меры по выяснению места их проведения, фамилий делегатов, путей их прибытия⁴.

Для маркировки дел использовались литеры А, Б, В, Г, указывавшие на содержание дела. Каждому литеру соответствовал цвет папки, содержавшей дело. Дела без литер — бело-кремового цвета, дела литер А — бело-серые, Б — темно-розовые, В — зелёные, Г — синие. Содержание дел: А — "разная переписка"; документы по разработке разного рода адресов, переписки местных партийных организаций с центральными органами, выяснение лиц с ними связанных; Б — материалы, полученные агентурным путём и при перлюстрации писем; В — материалы наружного наблюдения; Г — о партийных изданиях и их распространении. В процессе формирования дел партийная литература, полученная в количестве более двух экземпляров передавала их в специальную библиотеку при Департаменте полиции⁵.

Вся информация, поступавшая в Особый отдел, тщательно изучалась и обобщалась. На её базе составлялись обзоры, ориентировки и циркуляры, которые рассылались в жандармские управления, охранные отделения и розыскные пункты.

Эти документы выполняли сразу несколько задач: информировала сотрудников местных органов о состоянии политической обстановки в стране, деятельности партий и организаций, ставили перед местными органами задачи их деятельности, указывали, как поступить в той или иной ситуации; использовались как учебно-методические материалы при обучении сотрудников розыска.

Руководил работой Особого отдела в период 1908–1912 гг. вице-директор Департамента полиции С. Виссарионов⁶.

Часть 2. Местные органы политического сыска в 1907–1914 гг

Реорганизация охранных отделений завершилась утверждением министром внутренних дел Столыпиным 9 февраля 1907 г. "Положения об охранных отделениях".

Вскоре в том же 1907 г. Департамент полиции в развитие "Положения об охранных отделениях" составил и разослал на места две инструкции. Одна из них касалась вопросов наружного наблюдения, другая касалась вопросов агентурной работы. Эти инструкции предназначались и для жандармских управлений.

Согласно "Положению" охранные отделения находились в непосредственном и полном подчинении Департамента полиции в лице Особого отдела, но при этом официально охранные отделения создавались в составе губернских канцелярий, градоначальствах или полицейских управлениях, возглавляемых обер-полицмейстерами. Структура охранного отделения "Положением" определялась в составе: общая канцелярия, отдел наружного наблюдения, отдел внутреннего (агентурного) наблюдения⁷.

Общая канцелярия состояла из нескольких подразделений по тогдашней терминологии "столов". Канцелярия занималась всем делопроизводством отделения. В общую канцелярию поступали все рассылаемые Департаментом полиции на места секретные циркуляры, письма, списки разыскиваемых, содержащие сведения о них и фотокарточки. В распоряжении канцелярии находился специальный "Розыскной алфавит", в который вносились все лица, проходившие по делам данного отделения.

Все лица, проходившие по делам охранного отделения разделялись на 6 групп: 1) лица, подлежащие немедленному аресту и обыску при их обнаружении (группа — А1 — анархисты, группа А2 — эсеры и максималисты), 2) лица, которые при обнаружении брались под наблюдение (группа Б1 — члены остальных революционных и оппозиционных партий), 3) лица, которым въезд в империю запрещался или же которые были высланы за границу, (группа В — сведения о розыске неопознанных лиц с приложением их фотографий для последующего опознания), 4) группа Г — сведения о лицах, розыск которых был прекращён. Каждая розыскная группа печаталась на отдельной розыскной карте, которые на местах служили основой для составления розыскных алфавитов⁸.

Отдел наружного наблюдения состоял из заведующего отделом и агентов-наблюдателей (филеров). Заведующему отделом наружного наблюдения подчинялись также и ряд чинов общей полиции: участковые и вокзальные надзиратели.

Участковые и вокзальные надзиратели по поручению офицеров или чиновников охранного отделения наводили справки об интересующих охранное отделение лиц, поддерживали связь с филерами, содействуя им в наблюдении за тем или иным лицом. Кроме этого, вокзальные надзиратели обязаны были при отходах и приходах поездов оказывать помощь филерам, вплоть до покупки для них билетов и вызова извозчиков.

Сотрудники отдела наружного наблюдения (филеры) имели своей основной целью исключительно наружное наблюдение. Своё задание ("наряд") они получали от заведующего отделом наружного наблюдения. После завершения процесса наблюдения филеры представляли отчёт, в котором сообщали о том, когда и куда ходил объект наблюдения. С кем встречался или разговаривал наблюдаемый. Во что был одет, его наружные приметы. Что носил и возил с собой. Где и как исчез из-под наблюдения.

Один из образцов подобного отчета агентов наружного наблюдения Вологодского губернского жандармского управления в отношении тогдашнего активиста партии большевиков Иосифа Джугашвили (Сталина). Которого филеры именовали "Кавказец", приведен в книге " Иосиф Сталин. Жизнь и наследие" — М.: "Новатор", 1997. -С.64: " Наблюдение начато с 8 часов 40 минут утра. Окончено в 10 часов 40 минут вечера. В 8 часов 50 минут наблюдаемый вышел из квартиры вместе с неизвестным человеком, по видимому живущим, в том же доме Новожилова. Дойдя до булочной Синицина на Московской улице неизвестный зашел в булочную, а Кавказец пошел в гастрономический магазин Мазалева на Гостинодворской площади, где купил колбасы, и пошел домой, а неизвестный оставшийся в булочной Синицина, по видимому, работает в "Банке для внешней торговли". В 3 часа 20 минут пополудни Кавказец вышел из квартиры и пошел, имея при себе книгу в библиотеку, где пробыл 10 минут".

Инструкция по наружному наблюдению категорически запрещала филерам находиться в непосредственной близости от наблюдаемых, вступать с ними в контакт, пытаться подслушивать их разговоры.

В трамвае или на конке филер должен был находиться на другой площадке от наблюдаемого. Если объект наблюдения входил в какое-либо помещение (магазин, ресторан, театр и т. д.), филер не имел право заходить туда вслед за ним, а должен был наблюдать за входом.

Как правило, филеры не знали, за кем и почему они наблюдают. Очень часто они вели наблюдение за секретными сотрудниками того же охранного отделения для выяснения их связей⁹.

Несмотря на все ограничения и запрещения сама особенность работы филера неизбежно выводила его за пределы собственно наружного наблюдения. Ведя более или менее длительное наблюдение за каким-либо лицом, филер даже независимо от своего желания собирал сведения о своём поднадзорном, наблюдая за лицами, с которыми тот встречался и неизбежно проникал в его внутреннюю жизнь¹⁰.

Центральное место в охранном отделении занимал отдел внутреннего (агентурного) наблюдения. Внутреннее наблюдение проводились путём засылки специальных агентов, именовавшихся "секретными сотрудниками", в ту или иную партию или организацию или путём вербовки такого агента из числа членов той или иной партии или организации. Секретные сотрудники не являлись штатными сотрудниками охранного отделения или жандармского управления и не имели воинских званий и гражданских чинов, которые были у их штатных сотрудников. Секретные сотрудники состояли на службе у охранного отделения в том смысле, что, сообщая охранному отделению интересующие его сведения, они получали за это ежемесячное жалование и периодические единовременные денежные вознаграждения. Сумма их зависела от ценности сообщаемых агентом сведений, его положения в той или иной партии и организации, личных качеств (дисциплинированность, исполнительность и т. д.).

Секретные сотрудники делились на две категории: осведомителей и провокаторов. Осведомители просто сообщали охранке сведения, полученные ими тем или иным путём. Провокаторы не только собирали и передавали в охранку сведения о деятельности той организации, в которой они находились, но также должны были проникать в её руководящие органы с целью активно влиять на процессы внутри организации и на те события, в которых она принимала участие.

Как правило, охранное отделение стремилось иметь внутри той или иной организации не менее двух секретных сотрудников, ничего не знающих друг о друге, с целью их взаимного контроля и обеспечения достоверности и полноты поступающей от них информации.

После того, как секретный сотрудник приступил к работе, он получал агентурное имя (кличку), которое фигурировало во всех секретных переписках внутри отделения и с вышестоящими органами, где упоминался данный секретный сотрудник.

По требованиям инструкции по ведению внутреннего наблюдения, агентурное имя секретного сотрудника не должно было никаким образом быть связано: с его фамилией, именем, полом, внешностью, манерой поведения, профессией, то есть не давать возможности установить личность секретного сотрудника, если его агентурное имя станет известно посторонним.

Каждый секретный сотрудник работал с одним офицером (редко с двумя) или чиновником того или иного жандармского управления или охранного отделения, которому он передавал добытые им сведения. Настоящая личность сотрудника была известна только начальнику управления или отделения и тому офицеру или чиновнику, который непосредственно с ним работал.

Копии списков агентов, имевшихся в охранном отделении, пересылались в Департамент полиции.

Встречи секретных сотрудников с офицерами-руководителями проходили на конспиративных квартирах содержавшиеся для этих целей охранными отделениями. Сообщения секретного агента обычно записывались офицером-руководителем со слов агента или очень редко самим агентом с обязательным упоминанием о себе в третьем лице. Такой же порядок сохранялся при обработке этих сообщений в охранном отделении. Этот порядок затруднял установление личности агента в случае попадания его сообщения в чужие руки. После встречи с агентом или получения его сообщения другим путём офицер-руководитель в течение ближайших суток с момента его получения оформлял его в "агентурную записку", где кроме информации агента, отмечал, кем она составлена, кличку агента, дата приёма сведений, к какой партии или организации эти сведения относятся. На полях агентурной записки могли делаться разного рода пометки о выяснении личности, аресте, обыске и др.

Получив агентурную записку, начальник отделения, полученные из него данные подвергал дальнейшей разработке путём внутреннего и внешнего наблюдения, перлюстрации писем или телеграмм.

Один экземпляр каждого донесения секретного сотрудника подшивался в его личное дело. Это позволяло иметь полную картину текущей работы секретного сотрудника и облегчало над ней контроль.

Второй экземпляр каждого донесения секретного сотрудника подшивался в дело той партии или организации, о которой он сообщал информацию.

На основании, составленных на базе донесений агентов агентурных записок составлялись агентурные сводки и обзоры, направляемые в вышестоящие органы.

Кроме донесений, сводок и обзоров важное место в делопроизводстве агентурных отделов охранных отделений занимал "Розыскной алфавит".

В алфавите имелись карточки на всех лиц, проходивших по делам того или другого охранного отделения. На лицевой стороне карточки значилась фамилия лица и его установочные данные, клички (революционные или данные филерами во время наружного наблюдения), время арестов. На другой стороне карточки отмечались клички секретных сотрудников, доносивших о нём, краткое содержание их донесений о нём, данные, полученные путём наружного наблюдения за ним и перлюстрации его переписки. Карточки были разные цветов в зависимости от партийности лица на них отмечаемого: синие — социал-демократы, красные — эсеры, зелёные — анархисты, белые — кадеты и беспартийные, жёлтые — студенты. Социал-демократы и в особенности большевики кроме общего алфавита имели и специально на них заведённый розыскной алфавит¹¹.

В 1906 г. были созданы новые местные органы политической полиции — "Районные охранные отделения", руководившие деятельностью жандармских управлений и охранных отделений нескольких губерний, обычно трёх-четырёх.

"Районные охранные отделения" подчинялись непосредственно директору Департамента полиции. Начальники районных охранных отделений назначались директором Департамента полиции из числа старших офицеров корпуса жандармов. Иногда должность начальника районной охранки могли занимать начальники крупных жандармских управлений или охранных отделений. Так, например, начальник Киевской охранки возглавлял Юго-Западное районное охранное отделение, начальник Одесского жандармского управления — Южное районное охранное отделение. Все органы политической полиции, действовавшие на территории "охранного района", поступали в служебное подчинение начальнику районного охранного отделения, руководствуясь в своей деятельности его указаниями. Кроме информации, поступавшей от подчинённых им жандармских управлений и охранных отделений, начальники районных охранных отделений имели свою небольшую агентуру¹².

Говоря об охранных отделениях, надо отметить, что они проводили очень большую работу и, несмотря на своё небольшое количество (20 охранных отделений в 1911 г. на всю Россию, расходы на агентурную работу 3,5 млн. рублей в год)¹³, являлись основой политической полиции России вплоть до мая 1913 г., когда была проведена последняя крупная реорганизация политической полиции в России.

Циркуляром Департамента полиции от 15 мая 1913 г. "охранные отделения", за исключением Петербурга, Москвы, Варшавы, Владивостока, были упразднены и преобразованы в "розыскные отделения" соответствующих жандармских губернских или городских управлений. Охранные отделения, находившиеся вне губернских центров, преобразовывались в розыскные пункты, подчинявшиеся соответствующим губернским жандармским управлениям¹⁴.

После упразднения местных охранных отделений в марте 1914 г. были упразднены районные охранные отделения. Объясняя причины такого решения, заместитель министра внутренних дел, шеф жандармов генерал-лейтенант Джунковский в своём циркуляре по этому поводу сообщал следующее: "Обсудив современное положение революционного движения в России в связи с 8-летней практической деятельностью районных охранных отделений, я нашёл, что последние постепенно отошли от живой деятельности по ближайшему руководству розыском на местах и, углубившись главным образом в канцелярскую работу, лишь замедляют поступление сведений о революционном движении в ведающий политическим розыском в империи Департамент полиции, понижая осведомлённость последнего о положении в каждый момент розыскного дела на местах. Поэтому с 1 марта сего года упразднить районные охранные отделения: 1) Северное, 2) Центральное, 3) Поволжское, 4) Юго-Восточное, 5) Юго-Западное, 6) Южное, 7) Северо-Западное, 8) Прибалтийское, 9) Привислинское, 10) Пермское, 11) Севастопольское, 12) Западно-Сибирское". Осенью 1914 г. были упразднены Кавказское, Восточно-Сибирское и Туркестанское районные охранные отделения¹⁵.

Рассматривая деятельность в данный период корпуса жандармов и его местных органов в лице губернских и городских жандармских управлений, нужно отметить, что за первые 15 лет ХХ века его численность увеличилась в 1,5 раза и составила более 15 тысяч солдат и офицеров. В состав корпуса входили 75 губернских и городских жандармских управлений, 33 железнодорожных жандармско-полицейских управлений с 321 отделением в городах и крупных железнодорожных станциях. Жандармские части состояли из 19 крепостных и 2-х портовых команд, 3 кавалерийских дивизионов, 30 других жандармских частей¹⁶.

В этот период времени структура жандармских управлений имела следующий вид: начальник управления, помощник начальника, офицеры для поручений, канцелярия.

Несмотря на то, что после 1902–1903 гг. и до 1913 г., когда произошло массовое создание охранных отделений, жандармские управления были во многих городах отстранены от агентурной работы, тем не менее, в 1911 г. все жандармские управления получают категорический приказ о приобретении в кратчайший срок агентуры среди населения на территории своей деятельности¹⁷.

Комплектация офицерского состава корпуса жандармов в этот период времени осуществлялась на основании "Положения о приёме офицеров в отдельный корпус жандармов" от 24 декабря 1913 г. Согласно положению, в жандармы принимались армейские офицеры в возрасте от 24 до 33 лет, прослужившие в строевых частях не менее 3-х лет в звании не выше капитана. По-прежнему не допускались в жандармы лица польской и еврейской национальности (даже принявшие православие), а также католического вероисповедания.

Офицеры, подавшие рапорт о приёме в корпус, проверялись тем жандармским управлением, на территории которого они проходили службу. В ходе проверки собирались сведения об их морально-нравственных и служебных качествах, отношение к ним начальников и сослуживцев, денежных проблемах, знание языков. Если результаты проверки были положительными, подавший рапорт получал вызов на сдачу вступительных экзаменов в штаб корпуса.

В штабе корпуса сдавали следующие экзамены: "Правоведение", "Сведения из политической экономии", "Русская история", "Зарубежная история", "География". На экзамене по "Зарубежной истории" 50 вопросов касались истории Великой французской революции.

Сдавшие вступительные экзамены и имеющие положительные результаты проверки, зачислялись в кандидатские списки и затем вызывались на пятимесячные курсы при штабе корпуса, где изучали следующие предметы: "Внутреннее устройство корпуса жандармов, права и обязанности его чинов в строевом, инспекторском, хозяйственном и военно-судном отношении", "Права и обязанности чинов корпуса жандармов по производству формальных дознаний", "Права и обязанности чинов жандармских управлений железных дорог", "История революционного движения", "Правоведение", "Телеграфное дело". После сдачи выпускных экзаменов офицер переводился специальным инспекторским приказом в корпус жандармов¹⁸.

Часть 3. Розыскная деятельность политической полиции в 1907–1914 гг

Опыт революции 1905–1907 годов заставил руководство политической полиции внести серьёзные изменения в агентурную работу, как свою собственную, так и местных органов. В соответствии с новыми требованиями агентурная работа должна была вестись не против революционного движения вообще, а против конкретных партий и организаций с учётом особенностей их политической и организационной тактики и методов деятельности, а также степени опасности, которую они представляли для самодержавия. От офицеров, непосредственно занимавшихся агентурной работой, руководство Особого отдела Департамента полиции постоянно требовало регулярно изучать нелегальную литературу различных революционных партий, их программы и уставы.

Кроме новых требований к офицерам охранных отделений и жандармских управлений Особый отдел принял ряд мер для расширения поля деятельности агентурного наблюдения, туда, где оно до этого не велось (армия, флот, учебные заведения, газеты, учреждения культуры)¹⁹.

Кроме этого, с 1905 г. Департамент полиции стал обращать внимание на агентурную работу в сельской местности. Так, в циркуляре номер 131395 от 16 мая 1905 г. Департамент полиции, возлагая ответственность за ведение агентурной работы в сельской местности на губернские жандармские управления, отмечая, что приобретение сельской агентуры идёт плохо из-за непонимания некоторыми жандармскими офицерами важности данного дела и формального отношения к нему.

От офицеров жандармских управлений Департамент полиции требовал следующего: "Жандармским офицерам следует пользоваться каждым случаем, чтобы пополнять свои знания и знакомиться с приёмами розыска, для чего надлежит иметь самое тесное общение с охранными отделениями и вполне откровенно сознаться в незнании тех или других приёмов и просить научить, а в наиболее важных случаях просить Департамент полиции о командировании опытных и сведущих лиц, которые могли бы на местах разобраться и дать указания".

Относительно агентурной работы в госучреждениях для выяснения настроений их персонала Департамент полиции указывал на необходимость поиска в госучреждениях бедных чиновников, не могущих содержать себя посредством получаемого в учреждениях жалованья и предлагать им за плату предоставлять определённые сведения о своих сослуживцах и работе своих учреждений²⁰.

В сентябре 1913 г. была создана централизованная агентура в средствах массовой информации²¹.

Основным источником агентурной информации продолжали оставаться "секретные сотрудники" — агенты полиции из числа членов различных партий и организаций.

Основным местом приобретения "секретных сотрудников" в этот период времени стали места заключения, в которых находились члены революционных партий во время следствия или отбывания наказания по суду.

Особое внимание обращалось на тех, кто во время следствия давал "откровенные показания" или во время отбытия наказания по суду или в административном порядке совершал действия, попадавшие под тогдашнюю категорию "раскаяние в содеянном", проще говоря, лица, проявившие явные признаки разочарования своей прежней революционной деятельностью. Выявив таких лиц среди арестованных или осуждённых по политическим делам, офицеры охранок или жандармских управлений начинали вести с ними настойчивые и продолжительные беседы. В ходе этих бесед, выяснив основные черты характера вербуемых, склоняли их к сотрудничеству, то ли сразу предлагая деньги, то ли рисуя самые мрачные стороны предстоящего тюремного заключения и дальнейшей судьбы вербуемого. Если же игра на таких достаточно примитивных чувствах, как жадность или трусость в силу состояния личности объекта вербовки (или, как выражались жандармы — "заагентуривания"), не имела или не могла иметь успеха, то тогда старались использовать чувство неудовлетворённого честолюбия или тщеславия того или иного подследственного или заключенного, недовольного своим положением в партии или недостаточной степенью оценки партии или её членами, его действительных или мнимых заслуг²².

Достигнутые за предшествующие 50 лет результаты агентурной работы, используемые в ней формы и методы, были обобщены в изданной в 1914 г. Департаментом полиции новой "Инструкции по организации и ведению внутреннего наблюдения". Данная инструкция после её издания была объявлена совершенно секретной и направлялась в местные охранные отделения и жандармские управления в 1-2-х экземплярах, хранившихся либо у начальника или у заведующего агентурной частью. Снятие с неё копий категорически запрещалось. Нижестоящие офицеры могли ознакомиться с ней только с разрешения и в присутствии того, у кого она хранилась²³.

Характеризуя основные приёмы розыскной деятельности, эта "Инструкция" прямо подчёркивала, что единственным вполне надёжным средством получения необходимой для деятельности розыскных органов информации является внутренняя агентура. Инструкция делила внутреннюю агентуру на "секретных сотрудников", работающих внутри интересующих организаций, и "вспомогательных сотрудников", которыми являлись те агенты, которые, не будучи членами тех или иных революционных или оппозиционных организаций, постоянно или часто соприкасались с ними в повседневной или общественной жизни. Инструкция закрепляла новые сферы агентурной деятельности: тюремную агентуру — из числа лиц, содержащихся под стражей (и становившихся агентами ради сокращения им сроков заключения), сельскую агентуру — главным образом из числа хорошо осведомлённых беспартийных крестьян (владельцев лавок, чайных, трактиров), представителей низовой сельской администрации. Далее инструкция выделяла железнодорожную, фабрично-заводскую, профсоюзную и культурно-просветительскую агентуру. Считалось необходимым и полезным иметь агентуру в различных академических, научных и технических обществах и союзах, по словам "Инструкции", имея в виду возможность использования изобретений в террористических целях²⁴.

Говоря о методах агентурной работы, инструкция требовала от офицеров жандармерии и охранки всегда помнить, что "Дело приобретения секретных и вспомогательных сотрудников очень щекотливое, требующее очень большого терпения, такта и осторожности. Малейшая спешка, резкость и неосторожность, как правило, встречают отпор со стороны объекта, склоняемого к сотрудничеству". Инструкция указывала, что в деле приобретения агентуры: "залог успеха заключается в настойчивости, терпении, сдержанности, осторожности, мягкости, осмотрительности, спокойной решительности, убедительности, проникновенности, вдумчивости, умении определить характер собеседника, умении подметить его слабые и чувствительные стороны, умение расположить собеседника к себе, подчинить его своему влиянию; отсутствие нервозности, ведущей к форсированию процесса вербовки, что часто приводит к её срыву". Далее Инструкция отмечала: "Изложенные качества каждый занимающийся розыском офицер или чиновник должны воспитывать и развивать в себе исподволь, пользуясь каждым удобным случаем".

Говоря о работе с агентурой, новая инструкция категорически требовала покончить со всеми имеющимися случаями встречи жандармских офицеров с агентами на частных квартирах или в служебных помещениях и проводить подобные встречи только на специальных конспиративных квартирах.

Говоря об использовании полученных от агентов сведений и с целью сохранения агентуры, инструкция запрещала проводить аресты, даже если имелись детальные сведения о работе членов той или иной организации, пока не выяснены её руководящие центры, ликвидировать которые надлежало "в момент наибольшего проявления их деятельности"²⁵.

В 1910 г. в составе Особого отдела Департамента полиции для руководства агентурной работой, как самого отдела, так и местных органов, было создано специальное агентурное отделение²⁶.

Если инструкция Департамента полиции касалась главным образом приобретения агентуры и организации действий офицеров розыска в этом направлении, то изданная чуть раньше соответствующая инструкция Московского охранного отделения содержала главным образом перечень требований к личности "секретного сотрудника" и его осведомительной деятельности. Инструкцию можно разделить на несколько условных частей, согласно тем требованиям, которые её авторы предъявляли к "секретным сотрудникам". Первым и наиболее важным условием для деятельности агента являлась степень его осведомлённости о делах той организации, в которой он работал, что и определяло степень его полезности для тех, на кого он работал. Эту степень осведомлённости агента предлагалось проверять вначале и контролировать в дальнейшей по следующим параметрам: "1) В чём заключается программа той партии, в которой состоит секретный сотрудник? 2) Какова структура той партийной организации, в которой состоит агент? 3) Какая литература этой партии распространяется в данное время? 4) Кто из членов организации арестован, а кто остался на свободе?".

Следующим важным требованием инструкции был контроль за представляемой агентом информацией. Этот контроль проходил по следующим вопросам: "1) Какие лица являются самыми серьёзными, активными и интересными работниками на данный момент в обслуживаемой агентом организации? 2) Структура обслуживаемой агентом организации или партии вообще, начиная с верхов и кончая низами; каким организациям высшего порядка она подчинена; на какие низшие группы и ячейки она распадается и с какими партиями, учреждениями находится в непосредственных отношениях? 3) Какие образцы партийной литературы известны агенту? О чём в ней говорится и какие темы наиболее актуальны? 4) Положение партии и партийных организаций в настоящее время, к чему сводится активная работа данного момента? 5) В чём может или должна в обслуживаемый период проявиться преступная деятельность отдельных лиц, групп, организаций? Обратить особое внимание на готовящиеся террористические акты, экспроприации, массовые выступления. Сведения о них для их предупреждения должны быть заблаговременно сообщаемы, даже если они поступили агенту в форме маловероятных и непроверенных слухов. 6) Кто из партийных и вообще интересных для розыска лиц приехал или выехал: когда, куда, с какой целью, на какой срок и по каким явкам или адресам, места их ночевок? 7) Какие агенту известны организации и группы, а равно и представители таковых среди учащейся молодёжи высших, средних и низших учебных заведений? Каков их характер (академический или политический), не имеют ли они связей с революционными организациями? 8) Какие имеются у агента сведения о деятельности других партий и лиц, принадлежащих к таковым? 9) Кого вообще из неблагонадёжных лиц знает сотрудник? 10) Кто в настоящее время подозревается или обвиняется партийной средой в сношениях с розыскными органами? 11) Что известно агенту о предполагаемом употреблении и местах хранения кассы, библиотеки, паспортов, бомб, взрывчатых и ядовитых веществ, оружия, боеприпасов и т. п.? 12) Каковы настроения и стремления околореволюционных кругов? 13) Какие у агента имеются случайные сведения о деятельности и замыслах преступного элемента уголовного характера: возможные грабежи, убийства, разбои?".

Полученную от агентов информацию инструкция требовала обобщить, классифицировать и распределять по следующим категориям: "а) что известно агенту как очевидцу и носит достоверный характер; б) что стало известно ему от других членов партии; в) что получено им из печати и литературы; г) что носит предположительный характер и стало известно из случайных разговоров, непроверенных слухов, от мало осведомлённых источников".

Всех секретных сотрудников и других агентов инструкция требовала регистрировать в соответствующем розыскном органе, пользующимся их услугами, по следующей схеме: "а) фамилия, имя, отчество, партийная кличка; б) места жительства, род занятий; в) внешние приметы: возраст, рост, телосложение, наружность и её особенности, походка, манера говорить, национальный тип внешности, профессиональный тип внешности; г) особенности общения: с кем встречается, где чаще всего бывает; д) настоящая и прошлая роль в партийной организации".

Продолжая рассматривать вопрос взаимоотношений с секретными сотрудниками, авторы инструкции требовали в обязательном порядке проводить его тщательную проверку: "Вновь принятого сотрудника следует с полной осторожностью и незаметно для него выверить опытным наружным наблюдением и постараться поставить его под перекрестную агентуру". Далее инструкция требовала в обязательном порядке предупредить агента, что: "ложное заявление, искажение в ту или иную сторону добываемых сотрудником сведений в видах получения вознаграждения, из мести или по иным соображениям личного характера являются тяжким преступлением и наказуются на общем основании, согласно существующим на сей предмет законов"²⁷.

Говоря об агентурной работе данного периода времени, надо сказать несколько слов о численном составе агентуры политической полиции. По различным подсчётам в период между двумя русскими революциями численность секретных сотрудников политической полиции, действовавших в различных партиях, организациях, учреждениях на территории России, составляло около 10.000 человек, из них около 2.000 действовали в рядах социал-демократических организаций как большевистского, так и меньшевистского направлений²⁸.

Основная часть полицейской агентуры, работавшей в рядах политических партий, концентрировалась в парторганизациях наиболее крупных городов Российской империи: Петербург, Москва, Киев, Варшава, Одесса, Харьков и др., а также в крупных губернских центрах. В большинстве местных организаций секретных сотрудников полиции либо не было совсем, либо было очень мало. Так, например, в Москве в 1912 г. охранное отделение имело 55 секретных сотрудников. Из них 15 работали среди социал-демократов, 14 — среди эсеров, 2 — среди анархистов, 24 — среди буржуазных партий и легальных общественных организаций²⁹.

У Московского губернского жандармского управления, действовавшего в городах Московской губернии, имелось 16 агентов, из них 15 работали среди социал-демократов³⁰.

На содержание агентуры расходовались большие средства, в среднем около 3,5 млн. рублей в год, что позволяло хорошо оплачивать услуги секретных сотрудников, заработная плата которых колебалась от 50 рублей в месяц у основной массы, до 500–700 рублей у наиболее ценных, достигая 1.000 рублей в месяц у проникших в Центральные комитеты партии большевиков — Малиновского и Азефа — у эсеров. Для сравнения можно отметить, что в 1908 г. средняя заработная плата рабочего средней квалификации составляла 20 рублей в месяц. Жалование губернатора и министра — 500 рублей в месяц³¹.

Кроме выплат агентам в агентурные расходы включалось содержание конспиративных квартир, составлявшие в 1914 г. около 600.000 рублей в год³².

Часть 4. Перлюстрация почтовой корреспонденции

Кроме агентурной работы одним из важнейших источников получения информации для политического розыска продолжала оставаться перлюстрация писем.

Общее руководство этим процессом в тот период времени осуществлялось старшим цензором Петербургского почтамта, который одновременно являлся помощником начальника Главного управления почт и телеграфов Министерства внутренних дел. Он также непосредственно подчинялся министру внутренних дел, от которого получал указания по ведению перлюстрации.

Работа по перлюстрации продолжала оставаться самой секретной в области политического сыска. По её ведению не издавалось никаких письменных документов. Все её руководство осуществлялось устными указаниями.

Среди таких устных указаний было одно, предусматривавшее немедленное уничтожение материалов перлюстрационных пунктов в случае крупных политических волнений. Это указание несколько раз выполнялось в 1905–1907 годах и особенно в дни Февральской революции 1917 года.

По всей России в этот период перлюстрацией занимались 50 цензоров, имевших столько же помощников из числа почтовых работников, которые занимались по одним им известным признакам, отбором подлежащих перлюстрации писем из общей массы почтовых отношений. Письмо находилось в руках у цензора 1–2 часа. Просмотренная корреспонденция запечатывалась и с обратной стороны конверта в одном из углов ставилась точка — условный знак для других цензоров, что данное письмо уже просматривалось. Если при просмотре письма обнаруживались признаки, что на нём имеется текст, написанный невидимыми чернилами или шифром, то оно передавалось в Департамент полиции для дальнейшей обработки. Перлюстрации подвергалась корреспонденция всех организаций, включая и откровенно монархические³³.

Таким образом, в период 1907–1914 гг. система розыскной работы политической полиции в России была ещё более усовершенствована и стала действовать гораздо результативней, чем раньше. Результатом этого стала возросшая эффективность в деятельности органов политического сыска, так, например, между 1907 и 1917 годом средний срок деятельности активистов революционных партий на воле не превышал в среднем 3–4 месяца³⁴.

Часть 5. Борьба революционных партий России с политической полицией в 1907–1914 гг

Революционные события 1905–1907 гг. заставили Департамент полиции серьёзно пересмотреть приоритеты своей работы с политическими партиями и организациями. Начиная с 1906 г., несмотря на продолжающийся эсеровский террор, руководство политической полиции определяет главным объектом своего внимания социал-демократов и среди них, прежде всего, большевиков, партия эсеров, бывшая до того первым объектом внимания полиции, отодвигается на второе место. Соответственно со степенью своего внимания полиция усилила агентурную работу среди большевиков. И если в период 1895–1906 гг. агентурная сеть в рядах большевиков была сравнительно слабой и основным источником сведений о них была агентура, действовавшая в околореволюционных и околобольшевистских кругах, то, начиная с 1907 г. Департамент полиции, Петербургское и Московское охранные отделения начинают систематическую работу по приобретению агентуры в руководящих кругах и среди крупных активистов большевистской партии.

Так, в 1907–1910 гг. только Московским охранным отделением, возглавляемым полковником Заварзиным, удалось завербовать таких крупных лиц из руководства Московской организации большевиков, как Романов, Лобов, Бряндинский, а также Малиновского, ставшего вскоре членом ЦК РСДРП (б), отвечавшего в нём за профсоюзную работу, а также с 1912 года депутатом IV Государственной Думы³⁵.

Основным направлением деятельности политической полиции против большевиков стали действия по систематическому срыву проводимых ими массовых мероприятий (митингов, забастовок, демонстраций), транспортировки нелегальной литературы из-за рубежа, издания в России легальных газет и журналов.

Для срыва массовых мероприятий полиция в канун их проведения проводила массовые аресты активистов местных организаций, в основном для этих арестов использовались агентурные данные.

Летом 1913 г. с целью срыва массовых мероприятий, проводимых большевиками в первую годовщину Ленского расстрела, охранными отделениями по всей России за несколько дней до этого была проведена целая кампания обысков и арестов, в ходе которой было арестовано около 100 человек³⁶.

Не менее важной задачей для политической полиции в её борьбе против большевиков был перехват все усиливающегося потока зарубежной нелегальной литературы, которую, начиная с 1908 г. перебрасывала в Россию "Транспортная комиссия" ЦК РСДРП (б), возглавляемая И. А. Пятницким. Это поставило перед Департаментом полиции задачу внедрения в "Транспортную комиссию" своего агента. Этого удалось добиться летом 1910 г., когда в состав "Транспортной комиссии" вошёл М. Бряндинский, крупный работник Московской партийной организации, завербованный в 1909 г. Московским охранным отделением. Вскоре после вхождения Бряндинского в состав комиссии, по его сообщению, был арестован находившийся в России уполномоченный "Транспортной комиссии" С. И. Моисеев. После чего Бряндинский занял его место.

Находясь на этом месте, Бряндинский действовал очень осторожно, транспортируемая литература не арестовывалась на границе, но, попав в руки Бряндинского, до адресата, как правило, не доходила.

Кроме парализации доставки литературы Бряндинский сообщал известную ему информацию о большевистском подполье. На основании его сообщений Московское охранное отделение в августе 1911 г. произвело в Москве многочисленные аресты. Это стало началом конца агентурной деятельности Бряндинского. В руководстве РСДРП (б) в отношении его возникли сильные подозрения. В конце 1911 г. ряд видных деятелей РСДРП (б) Пятницкий, Залежский, Крупская, Голощекин пришли к выводу, что Бряндинский является агентом полиции. Весной 1912 г. делом Бряндинского занялась созданная ЦК РСДРП (б) специальная следственная комиссия, которая, не сумев найти прямых доказательств его сотрудничества с полицией, на основании ряда косвенных улик обвинила его в "политической нечестности" и исключила из партии³⁷.

Кроме перебрасываемой из-за рубежа литературы большое беспокойство политической полиции доставляли ставшие выходить с 1910 г. в России легальные большевистские газеты и журналы, особенно начавшая выходить с мая 1912 г. газета "Правда".

В августе 1913 г. Петербургскому охранному отделению удалось внедрить в состав редакции "Правды" завербованного в июне 1913 г. партийного работника Петербургской организации М. Черномазова, который стал секретарём редакции.

Первые подозрения относительно действительной роли Черномазова возникли уже осенью 1913 г. в связи с провалом двух подпольных типографий Петербургского комитета партии, но на партийном следствии Черномазову удалось свалить вину на другого партийного работника Н. В. Заему.

Однако положение Черномазова после этого продолжало оставаться неустойчивым, поскольку по заданию своих руководителей из петербургской охранки, стремившихся дать властям повод для закрытия газеты, он в октябре-декабре 1913 г. и в январе 1914 г. поместил в "Правде" ряд статей экстремистского характера. Последняя из этой серии статей под названием "Для того она существует", опубликованная в "Правде" 23 января 1914 г., раскрывала смысл различных переименований "Правды" в период с мая 1912 по январь 1914 года. Эта статья обратила на себя внимание В. И. Ленина, и делом Черномазова занялись вновь. Сначала он был освобождён от работы в газете, а затем по материалам партийного следствия на основании косвенных улик исключен из партии³⁹.

Другим крупным агентом полиции, действовавшим в руководстве Петроградского комитета и Русском бюро ЦК РСДРП (б), была Ю. Серова, которая была завербована Саратовским охранным отделением в 1904 г., а затем в 1906 г. прибывшая в Петербург. В Петербурге её агентурной деятельностью руководил лично начальник охранного отделения полковник, затем генерал-майор Герасимов. Результатами деятельности Серовой стали аресты нескольких полных составов Петербургского комитета и видных деятелей Русского бюро ЦК РСДРП (б): Дубровинского (ноябрь 1908 г.) и Ногина (февраль 1909 г.). Всего по её сообщениям было проведено 123 ареста. После очередного, в марте 1909 г., провала Петербургского комитета "Следственная комиссия" ЦК заподозрила Серову в связях с охранкой. Она была отстранена от работы. Улики против неё собирались свыше двух лет, несмотря на постоянные аресты членов следственной комиссии, находившихся в России охранкой, пытавшейся таким способом спасти своего агента, Серова всё же была разоблачена⁴⁰.

Наиболее крупным агентом политической полиции, проникшим в высшие эшелоны руководства РСДРП (б), стал член ЦК РСДРП (б) в 1912–1914 годах Р. В. Малиновский.

До 1907 г. Малиновский не занимался политической деятельностью. Будучи рабочим, на нескольких петербургских заводах имел несколько судимостей за кражи.

В 1907 г. после отбытия очередного срока заключения устроился токарем на металлический завод в Петербурге. Вскоре занялся там профсоюзной деятельностью. На этом поприще стал преуспевать и вскоре стал секретарём правления профсоюза рабочих-металлистов. Тогда же вступил в ряды РСДРП (б). После своего ареста в Москве в 1909 г. под угрозой разоблачения своего уголовного прошлого дал согласие на сотрудничество с Московским охранным отделением под агентурным именем "Портной", "ИКС" и другими.

После своей вербовки приступил к активной агентурной деятельности (с 5 июня 1910 по 19 сентября 1913 г.) направил 88 агентурных сообщений, стал особенно ценным агентом в глазах охранки, принимавшей все меры к его тщательной маскировке, для чего он в 1910–1912 г. трижды подвергался кратковременным арестам. Одновременно с этим ему путём арестов других партийных работников расчищался путь в верхние эшелоны партии. Благодаря этому, а также собственной энергии и незаурядным способностям, в начале 1912 г. Малиновский был избран делегатом на Пражскую конференцию РСДРП (б), где произвёл хорошее впечатление на большинство членов руководства партии, включая В. И. Ленина, и был избран в члены ЦК. В ЦК РСДРП (б) стал отвечать за руководство профсоюзным движением в России.

Кроме избрания членом ЦК там же, в Праге, он был намечен в качестве одного из кандидатов на выборы в IV Государственную Думу⁴¹.

Во время предвыборной кампании большую помощь Малиновскому в его избрании депутатом Думы оказал министр внутренних дел Макаров и директор Департамента полиции Белецкий, лично контролировавшие ход избирательной кампании своего подопечного. Благодаря такому высокому покровительству все встречавшиеся на пути Малиновского препятствия на пути в Думу, в том числе и связанные с его уголовным прошлым, устранялись⁴².

После избрания Малиновского членом ЦК и депутатом Думы его агентурные возможности сильно возросли. Так, в 1912–1914 гг. по его сообщениям были арестованы члены ЦК Свердлов, Сталин, Голощёкин, Орджоникидзе и несколько десятков партийных работников среднего звена⁴³.

В целом, несмотря на такие его результаты деятельности никаких серьёзных подозрений в отношении Малиновского в среде партийного руководства не возникало. Попавшая в ЦК РСДРП (б) летом 1913 г. из тюрем от арестованных членов ЦК информация о том, что охранке из каких-то источников в руководящих кругах партии стало известно о подготовке и проведении ряда крупных конспиративных мероприятий (созыв общепартийного совещания за границей, организация партийной школы во Франции и других), вызвало в ЦК подозрение о наличии у полиции хорошо осведомлённого источника в кругах, близких к большевистской фракции IV Государственной Думы. Однако продвинуться в определении этого источника ЦК не удалось. Во время попыток определить этот источник на Малиновского не пало даже подозрение⁴⁴.

Разоблачение Малиновского стало следствием аппаратных перестановок внутри Министерства внутренних дел.

Скандальные разоблачения различных сторон деятельности политической полиции в 1906–1911 гг., вершинами которого стало разоблачение двойной игры Азефа в партии эсеров и причастность ряда высокопоставленных руководителей политической полиции (генерал-лейтенанта Курлова, полковников Спиридовича и Кулябко), к убийству в сентябре 1911 г. в Киеве анархистом Багровым премьер-министра и министра внутренних дел П. А. Столыпина вызвали в ряде влиятельных правительственных кругов мнение о необходимости укрепить руководство политической полиции лицами, не имевшими до этого к ней никакого отношения.

С этой целью, в начале 1912 г. товарищем (заместителем) министра внутренних дел и начальником корпуса жандармов был назначен армейский генерал-майор В. Джунковский, являвшийся до этого адъютантом московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, а после его убийства в феврале 1905 г., входившего в свиту Николая II и занимавшего ряд командных должностей в армии.

Вступив на новую должность в МВД, Джунковский предпринял ряд либеральных реформ в деятельности политической полиции. Была запрещена деятельность политической полиции в армии. Также циркуляром от 1 мая 1913 г. запрещалась вербовка в качестве секретных сотрудников лиц, не достигших совершеннолетия (по тогдашним стандартам 21 года), был уволен со службы ряд высокопоставленных чиновников и офицеров⁴⁵.

Продолжая работу по либерализации агентурной деятельности, Джунковский пришёл к выводу о необходимости удаления секретных сотрудников полиции из Государственной Думы. В конце апреля 1914 г. председатель IV Государственной Думы Родзянко передал Малиновскому приказ Джунковского о немедленном сложении им депутатских полномочий и выезде за пределы России.

Получив 10 тысяч рублей, Малиновский 8 мая 1914 г. неожиданно для депутатов Думы и членов ЦК РСДРП (б) уехал за границу⁴⁶.

Немотивированный отъезд Малиновского, скорее, похожий на бегство, вызвал политический скандал. Со стороны других политических партий в Думе, особенно эсеров, всё ещё не оправившихся от дела Азефа, посыпались обвинения в адрес большевиков, проглядевших, мол, матёрого провокатора в своей среде.

Под влиянием этого скандала ЦК РСДРП (б) создал специальную следственную комиссию под председательством Я. С. Ганецкого, члены В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев, приступившую к расследованию. В ходе своей деятельности комиссия, не найдя никаких улик, обвиняющих Малиновского в сотрудничестве с полицией, обратилась за помощью к близкому к эсерам публицисту Бурцеву, который после разоблачения им Азефа, считался признанным специалистом по борьбе с полицейской агентурой в революционной среде. На запрос комиссии о сотрудничестве Малиновского с полицией, Бурцев ответил отрицательно. После этого комиссия приняла решение: не считая Малиновского агентом полиции, исключить его из партии за дезертирство с партийной работы⁴⁷.

Дальнейшая судьба Малиновского складывалась следующим образом. После начала Первой мировой войны он находился на территории Германии, был интернирован германскими властями, как русский поданный. После заключения между Германией и Советской Россией Брестского мира, произошел обмен военнопленными и интернированными. По этому обмену Малиновский прибыл в Россию, где был вскоре опознан, арестован и по приговору ревтрибунала в конце 1918 г. расстрелян.

Усиление агентурной работы политической полиции против большевиков вынуждали большевистские организации обращать особое внимание на борьбу с проникновением полиции в свою среду.

Борьба эта велась с помощью различных методов и средств. Первоначальными были организационные мероприятия, направленные на усиление конспирации и затруднения тем самым полицейского воздействия на подполье.

Система этих организационных мер была разработана В. И. Лениным в конце XIX — начале XX в. и включала в себя: 1) отказ от кружков с их обилием личных связей между членами, переход к партийным организациям и чисто деловым отношениям между входящими в них членами. 2) Внутри организации проведения принципа специализации по основным направлениям деятельности организации, причём: участники одной специализированной структуры не должны знать ничего сверх того, что необходимо им для выполнения своих функций внутри той структуры, в которой они работают, ни о деятельности других структур организации, ни тем более организации в целом. 3) Разграничение легальной и нелегальной работы. Легальная работа — это проверка деловых и личных качеств будущих членов подпольной партийной организации. Использование легальных способов для проведения массовых мероприятий.

Кроме коллективной конспирации подпольной организации в целом, В. И. Ленин обращал внимание на индивидуальную конспирацию её членов, которую он видел в соблюдении следующих основных правил: 1) прекращение обывательских хождений членов организации друг к другу, встречи исключительно по делам организации; 2) сокращение до минимума личной переписки членов подпольных организаций, недопущение в письмах каких-либо намёков на подпольную деятельность пишущего или получающего письмо; 3) чаще менять место проживания; 4) чаще менять вагоны общественного транспорта при поездках по городу, избегать в них разговоров на политические темы, не говоря уже о подпольной работе; 5) избегать разговоров о делах, связанных с делами подполья у себя дома и в общественных местах; 6) не иметь или по крайней мере не оставлять на долгое время у себя на работе и дома предметов, могущих уличить в подпольной деятельности⁴⁸.

Однако в период революции 1905 года и особенно после её окончания стало ясно, что только организационной и личной конспирацией, имевших в общем пассивный характер, явно недостаточно для успешной работы в условиях, когда партия стала объектом основного внимания политической полиции. Это требовало от партии новых более активных методов создания специальных органов для борьбы с полицейской агентурой.

В новых условиях, по мнению Ленина, необходимо было создание в составе партийных комитетов специальных органов для борьбы с полицейской агентурой. Говоря о методах такой борьбы, Ленин считал ошибочным распространённое мнение о необходимости физической ликвидации полицейской агентуры, считая его недостаточно эффективным: "всех шпионов не перебьёшь". Взамен он предлагал предание имён разоблачённых полицейских агентов широкой гласности, информирование о них через открытую печать, что делало для полиции их дальнейшее использование весьма трудным, либо вообще невозможным⁴⁹.

Согласно этим указаниям в 1908 г. в составе ЦК РСДРП (б) была создана "Комиссия по борьбе с провокацией". Аналогичные комиссии в 1908–1914 гг. были созданы в составе местных партийных комитетов. Фотографии и фамилии разоблачённых провокаторов помещали органы партийной печати, а также некоторые легальные оппозиционные издания.

Основными источниками сведений о деятельности полицейской агентуры являлся анализ причин арестов, захватов типографий, складов с литературой, оружием и др., позволявший определить круг лиц, владевших информацией об этом. Другим источником этих сведений являлись сообщения от арестованных товарищей, передаваемых ими из мест заключения о подозрительной осведомлённости жандармских офицеров, ведущих следствие, о тех или иных сторонах деятельности партийных организаций, известных до этого ограниченному или строго определённому кругу лиц.

При анализе причин арестов и провалов члены комиссии по борьбе с провокацией обращали особое внимание на членов организации, неоднократно допускавших нарушения партийной дисциплины, проявляющих чрезмерное любопытство к тем видам партийной деятельности, которые не имели к ним непосредственного отношения, пытавшихся толкнуть подпольщиков или всю организацию в целом к действиям, могущим привести к провалу и арестам.

Подозреваемые в сотрудничестве с полицией немедленно отстранялись от партийной работы или, если требовалось сохранить расследование в тайне, то получали только незначительные поручения. За ними устанавливалось наружное наблюдение. Во время проверки подозреваемому могли сообщить ложные адреса явок, конспиративных квартир, время и место якобы готовящихся массовых мероприятий. В случае обнаружения к этим адресам и местам полицейского внимания — это считалось веским основанием для обвинения в сотрудничестве с полицией.

Такая система контрмер позволила, несмотря на перевес полицейских органов во всех отношениях над партийными организациями на местах и партией в целом, продолжать регулярную партийную работу, сохранять и восстанавливать партийные организации в пределах Российской империи.

Говоря о деятельности политической полиции против партии социалистов-революционеров, бывшей в 1907–1917 гг. второй по значимости в глазах политической полиции, то нужно отметить, что, несмотря на некоторое ослабление к ним внимания после 1907 года, тем не менее, ряд обстоятельств делал для эсеров борьбу с полицейской агентурой более насущной, чем даже для большевиков. Это объяснялось, во-первых, тем, что основная масса полицейской агентуры была внедрена в партию эсеров задолго до 1905 года, во-вторых, секретный сотрудник полиции Евно Азеф оказался не только членом ЦК с момента основания партии, но занял в нём ключевой пост руководителя "Боевой организации", террористическая деятельность которой была основой политической деятельности партии эсеров. И, в-третьих, последствия деятельности полицейской агентуры для членов партии эсеров были, как правило, более тяжелыми, чем для членов других партий особенно в период 1902–1909 гг. когда партия эсеров вела террористическую деятельность, и аресты для её членов очень часто заканчивались смертными приговорами.

Ключевой фигурой в агентурной работе политической полиции против эсеров на протяжении 15 лет был Е. Ф. Азеф.

Родившись в 1869 г. в Ростове в семье портного, Азеф после окончания гимназии работал газетным репортёром, секретарём фабричного инспектора. Одновременно с этим он вступил в один из народнических кружков. В 1892 г., когда его за распространение революционных прокламаций начало разыскивать Ростовское жандармское управление, Азеф бежал в Германию, где в городе Карлсруэ поступил в политехнический институт⁵⁰.

В марте 1893 г. Азеф направил в Департамент полиции анонимное письмо с предложением о сотрудничестве и сообщением о деятельности русского студенческого кружка в политехническом институте города Карлсруэ. В ответном письме, направленном по указанному Азефом адресу, Департамент полиции сообщил неизвестному, что с анонимным лицом он не имеет дела, и предлагал назвать свои полные данные, обещая солидное вознаграждение и полную тайну сотрудничества. Переписка продолжалась ещё некоторое время и, наконец, с лета 1893 г. Азеф стал секретным сотрудником Департамента полиции⁵¹.

Закончив в 1899 г. институт, Азеф вернулся в Россию и поселился в Москве, где поступил в распоряжение начальника Московской охранки С. В. Зубатова.

Работая под его руководством, он постиг все тайны и приёмы политического сыска. Обширные знакомства Азефа в среде революционной эмиграции позволили ему без труда вступить в 1900 г. в "Северный союз социалистов-революционеров" (предшественник партии эсеров).

С помощью Азефа к концу 1901 г. "Северный союз социалистов-революционеров" был разгромлен. Специально оставленные Зубатовым на свободе ("для развода") некоторые активисты Союза, будущие лидеры партии эсеров: Аргунов, Брешко-Брешковская, Гоц, Селюк, Гершуни, Чернов и вместе с ними Азеф бежали за границу.

Находясь за рубежом, в начале 1902 г. они объявили о создании партии социалистов-революционеров. Таким образом, Азеф оказался одним из основателей партии эсеров. Одновременно с созданием партии была создана её боевая организация, предназначенная для руководства политическим террором. Её главой становится Гершуни. Первой жертвой "Боевой организации" стал министр внутренних дел Сипягин.

Азеф знал о готовящемся покушении, но ничего не сообщил о нём в Департамент полиции. Так началась его двойная игра. В 1902 г. Азеф возвращается из-за границы в Петербург и создаёт там местный комитет эсеровской партии.

В мае 1903 г. киевским охранным отделением был арестован руководитель "Боевой организации" Гершуни, после чего Азеф становится руководителем "Боевой организации". И с конца 1903 г. "Боевая организация" под руководством Азефа начинает готовить покушение на министра внутренних дел Плеве.

Гибель 15 июля 1904 г. Плеве, убитого группой членов "Боевой организации" во главе с Савинковым, необычайно высоко подняли престиж Азефа в глазах всей эсеровской партии, и этот престиж оставался непоколебимым практически до самого его разоблачения. Окончательно закрепило непререкаемый авторитет Азефа в партии, организованное им в феврале 1905 г. в Москве покушение на московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича⁵².

В 1904–1908 гг. в качестве руководителя Боевой организации Азеф руководил подготовкой убийства царя, членов его семьи, крупных правительственных чиновников (всего им было организованно 28 покушений и попыток покушений).

Часть терактов Азеф доводил до конца, часть предотвращал. Опасаясь показаний своих боевиков после ареста, которые открыли бы начальству глаза на его двойную игру, он никогда их не выдавал и всячески стремился предотвратить проникновение других секретных сотрудников полиции в ЦК и "Боевую организацию".

Однако как не маскировали деятельность Азефа руководство полиции, как не осторожничал он сам, всё же он стал настолько крупным агентом, что в руководстве полиции слишком многие знали о его действительной роли. А среди тех, кто не знал подробностей, ходили слухи о наличии в ЦК эсеровской партии агента полиции. Эта информация затем неизбежно начала просачиваться и за пределы политической полиции.

Однако до середины 1905 г. ничего по этому вопросу кроме неясных слухов эсеровских кругов не достигло. Однако революционные события 1905 года вызвали колебания даже в среде высокопоставленных чиновников политической полиции, которые по разным причинам решили покинуть свой лагерь и либо перейти на сторону революционеров, либо оказать им разовое содействие.

Первым это сделал заведующий агентурной частью Московского охранного отделения Л. П. Меньщиков, хорошо знавший Азефа ещё по работе его с Зубатовым в 1900–1901 гг⁵³.

В августе 1905 г. он послал анонимное письмо проживавшему в Петербурге известному эсеровскому деятелю Е. П. Ростовскому, в котором сообщил, что в партии эсеров действуют два крупных агента полиции "бывший ссыльный, некий "Т", и какой-то инженер Азиев". Вскоре после получения письма Ростовский встретился с Азефом и как члену ЦК и главе Боевой организации показал ему это письмо. Прочитав его, Азеф, не дрогнув ни одним мускулом лица, спокойно сказал: "Т — это Татаров, а Азиев — это я — Азеф" и, оставив ошарашенного Ростовского, вышел из комнаты⁵⁴.

Узнав из письма о действительной роли Татарова, Азеф, не терпевший других соглядатаев из полиции в тех сферах, где он сам находился, немедленно организовал его убийство. Члены ЦК, ознакомившиеся с письмом решили, что это полицейская провокация, направленная против Азефа.

Весной 1906 г. Меньшиков, уволенный со службы в Департаменте полиции, приехал в Париж, где ещё раз попытался довести до сведения эсеровского руководства подлинную роль Азефа, однако не преуспел в этом и больше никаких попыток в этом направлении не предпринимал.

Другое событие произошло 20 мая 1906 г., когда к беспартийному журналисту Бурцеву, редактировавшему историко-революционный журнал "Былое" и хорошо известному своими симпатиями к эсерам, пришёл неизвестный, представившийся довольно неожиданным образом: "Я — Михаил Бакай. По своим убеждениям я эсер, а служу в Департаменте полиции".

Бакай сообщил Бурцеву множество интересной информации, среди которой особое внимание Бурцева привлекло сообщение о действующем в эсеровском руководстве агенте Департамента полиции по кличке "Раскин"⁵⁵.

Прекрасно зная всё эсеровское руководство, Бурцев сразу же стал прикидывать, кто из них мог быть "Раскиным", но так и не смог ни на ком остановиться. Примерно месяц спустя после встречи с Бакаем Бурцев, прогуливаясь по улице, увидел едущего в пролётке Азефа, и тут же у него мелькнула мысль, а не "Раскин" ли сам Азеф? И чем больше он её от себя отталкивал, тем сильнее она его привлекала и, начиная с лета 1906 г. Бурцев начинает сбор информации обо всей деятельности Азефа и всё более и более убеждается в обоснованности своих подозрений.

Начиная с 1907 г. Бурцев принимается открыто обвинять Азефа в предательстве, что вызывает резкий конфликт между ним и руководством эсеровской партии, отстаивавшей Азефа. Тогда Бурцев решается на весьма необычный и рискованный шаг, он решил обратиться к А. А. Лопухину, бывшему директору Департамента полиции в 1902–1905 гг., известному своими либеральными взглядами.

В начале сентября 1908 г. Бурцев, узнав, что Лопухин отправляется из Кёльна в Берлин, немедленно выехал в Кёльн, где 5 сентября 1906 г. встречался с Лопухиным в поезде. В ходе 6-часового разговора Бурцеву, доказавшему, что Азеф был двойным агентом, удалось получить от Лопухина признание, что с 1893 г. Азеф являлся агентом полиции⁵⁶.

После получения этого признания Бурцев потребовал от эсеровского руководства создания специального суда по делу Азефа, который должен был либо обвинить Азефа в предательстве, либо Бурцева в клевете, угрожал в противном случае опубликовать все добытые им материалы в печати и нанести тем самым серьезный ущерб эсеровской партии.

Боясь, что Бурцев осуществит свою угрозу, руководство партии было вынуждено в начале октября 1908 г. принять его требование и созвать суд. Суд, состоявший из ряда видных и авторитетных лидеров эсеров, некоторые из которых имели ещё народовольческое прошлое (Натансон, Лопатин и др.), выслушал собранные Бурцевым сведения и признал их неубедительными, тогда Бурцев рассказал о своей встрече с Лопухиным, его признании роли Азефа, как полицейского агента. Это произвело соответствующее впечатление на членов суда, однако не убедило их в полной мере. В конце концов решили, что один из видных деятелей партии отправится в Петербург и там встретится с Лопухиным. В конце октября 1908 г. член ЦК партии эсеров А. А. Аргунов выехал в Петербург для встречи с Лопухиным. Азеф, узнавший об этом, также поспешил в Петербург, где встретился со своим непосредственным руководителем — начальником петербургской охранки генерал-майором Герасимовым, и вместе с ним обсудил сложившееся положение. Вскоре после этой встречи 11 ноября 1908 г. Герасимов пришёл на квартиру Лопухина и пытался, взывая то к профессиональному долгу, то, угрожая различными карами, воздействовать на Лопухина с целью его отказа от выдачи эсерам компрометирующей Азефа информации. Однако своей цели не достиг. Лопухин держался крайне уклончиво и отказывался говорить или, тем более, обещать что-либо определённое⁵⁷.

В свою очередь Бурцев, узнавший о деятельности Герасимова по спасению Азефа, предпринял ряд мер по её парализации. В конце ноября 1908 г. он попросил начальника царской охраны полковника Спиридовича о личной встрече. Во время неё Бурцев сообщил Спиридовичу, что агент полиции в партии эсеров Азеф готовит покушения на царя. На основании этой информации Спиридович подготовил рапорт Николаю II, который, будучи очень чуток к безопасности собственной персоны, ознакомившись с рапортом, отдал распоряжение о немедленном служебном расследовании деятельности руководителей Департамента полиции и Петербургского охранного отделения. Оказавшись под следствием, руководство Департамента полиции и Петербургской охранки отказались от дальнейших попыток спасти Азефа от разоблачения⁵⁸.

Последовавшая в середине декабря 1908 г. встреча Лопухина с руководством партии эсеров в Лондоне, убедила эсеровскую верхушку в предательстве Азефа. Однако, опасаясь дополнительного скандала, она решила дать возможность Азефу скрыться.

Вечером 23 декабря 1908 г. на парижскую квартиру Азефа явились Савинков и Чернов, объявившие Азефу, что он предатель и предложившие ему на следующий день явиться на квартиру Чернова и дать там свои объяснения руководству партии. Сразу же после ухода Чернова и Савинкова, Азеф стал поспешно готовиться к бегству и через несколько часов рано утром 24 декабря 1908 г. выехал из Парижа в Берлин, где укрылся у своей любовницы⁵⁹.

Через два дня 26 декабря в русской эмигрантской прессе практически всех европейских стран было опубликовано следующее извещение: "Партия социалистов-революционеров доводит до сведения партийных товарищей, что инженер Евгений Филиппович Азеф 38 лет (партийные клички "Толстый", "Иван Николаевич", "Валентин Кузмич"), состоявший членом партии социалистов-революционеров с самого её основания, неоднократно избиравшийся в центральные учреждения партии, состоявший членом Боевой организации и ЦК, уличён в сношении с русской политической полицией и объявляется провокатором"⁶⁰.

Впрочем, никаких дальнейших шагов по поиску и наказанию Азефа эсеровское руководство и не пыталось предпринять, не желая дальнейшего развития скандала.

Кроме самого Азефа в связи с последовавшими по его делу скандалом в России были разоблачены и ряд других крупных полицейских агентов, действовавших в эсеровской партии, в том числе З. Жученко-Гернгросс, действовавшая в московской организации эсеров, А. Серебрякова и ряд других⁶¹.

Дальнейшая судьба Азефа выглядела так: с 1909 г. он устроился на жительство в Германии. Там и застало его начало Первой мировой войны. После начала войны германская контрразведка, предполагая, что Азеф по-прежнему связан с русской политической полицией и может выполнять разведывательную работу против Германии, начала его розыск. Обнаружить Азефа ей удалось только через год после начала войны. 12 июля 1915 г. Азеф был арестован и помещён в центральную тюрьму Моабит. Находился в ней до декабря 1917 г., когда между Германией и Россией было заключено перемирие. Однако пребывание в тюрьме сильно сказалось на его здоровье, и через 4 месяца после освобождения Азеф заболел и 24 апреля 1918 г. скончался⁶².

Другого ключевого участника дела Азефа, бывшего директора Департамента полиции А. А. Лопухина 30 апреля 1909 г. особое присутствие Правительствующего Сената: "За связь с преступным сообществом и выдачу ему служебной тайны" осудило к 5-летней ссылке в город Минусинск. Там он пробыл 3 года и в 1912 г. был помилован. Вернувшись из ссылки, поселился в Москве, где вскоре стал вице-директором Сибирского торгового банка. После Октябрьской революции продолжал работать в банковской системе. Умер в Москве в 1922 г⁶³.

Пытаясь сгладить произведённый разоблачением Азефа эффект, руководство эсеровской партии решило провести в России в самое ближайшее время какую-нибудь достаточно громкую террористическую акцию против крупного чиновника политической полиции. Объектом акции решили избрать нового начальника Петербургской охранки полковника Карпова, известного, впрочем, в революционных и полицейских кругах под псевдонимом "Ермоленко"⁶⁴.

Организаторами акции стали Б. Савинков, сменивший Азефа на посту руководителя "Боевой организации" и член ЦК эсеров, опытный конспиратор, начинавший ещё в "Народной воле" Г. Лопатин.

Через одного, ставшего им известным агентом полиции в эсеровской среде, они передали в Департамент полиции информацию о том, чтобы якобы вскоре в Россию прибудет опасный террорист, член ЦК эсеровской партии Александр Петров, для организации покушения на царя и ряд других высших сановников империи.

Жаждавшие как-то реабилитироваться после скандала с Азефом, руководители Департамента полиции и Петербургского охранного отделения, а среди них особенно полуопальный генерал Герасимов и новый начальник петербургской охранки полковник Карпов, с восторгом приняли полученную информацию, надеясь в лице арестованного и завербованного Петрова, получить нового агента в эсеровском ЦК, взамен выбывшего Азефа.

Сразу же после приезда в Петербург Петров был арестован и в течение трёх недель склонялся к сотрудничеству, затем он "согласился" и в подтверждении "искренности" своих намерений, "выдал" группу из трёх "опасных террористов", якобы прибывших вместе с ним в Петербург для совершения терактов.

Следуя далее по разработанному сценарию, Петров начал снабжение Карпова "ценной информацией" о положении дел в эсеровской партии.

Через несколько месяцев Карпов проникся к Петрову настолько полным доверием, что в нарушении существующих инструкций дал ему второй ключ от конспиративной квартиры, где проходили их встречи. Воспользовавшись этим, Петров незадолго до одной из встреч, пришёл на квартиру и заложил в комнате, где обычно он встречался с Карповым, взрывное устройство и во время их очередной встречи, выйдя в соседнюю комнату, привёл его в действие⁶⁵.

Однако кризис партии эсеров, ускоренный разоблачением Азефа, приобрёл настолько необратимый характер, что преодолеть его не смогла никакая даже ещё более громкая террористическая акция. К концу 1911 г. партия эсеров практически распалась и сошла с политической арены России. В таком состоянии она пребывала вплоть до Февральской революции 1917 г., в период между которой и Октябрьской революцией 1917 года, она к лету 1917 на некоторое время вновь стала самой многочисленной (свыше 500 тысяч членов) и влиятельной партией России. После октября 1917 года начался её новый упадок, раскол эсеров на правых и левых и затем полное их исчезновение к началу 20-х годов.

Часть 6. Политическая полиция и национальный вопрос в России в 1907–1914 годах

Революция 1905–1907 гг. коренным образом изменила политическую обстановку в России, вызвав к жизни те явления, которые, будучи порождёнными общим ходом социально-экономического развития страны, находились до революции под спудом, не привлекая особого внимания.

Основным из этих явлений, которые в то время были присущи не только России, но в той или иной степени всем европейским странам, были два, казалось бы, взаимоисключающих явления политической жизни — национализм и космополитизм.

Именно эти две идеологии, а точнее, их переплетение, порождало развитие всех развитых государств того времени, включая и Россию.

Развитие идеологии национализма в тот период времени проходило в России в двух противоположных направлениях: с одной стороны государственный великорусский национализм, проводимый и пропагандируемый, как официальными органами и печатью, так и проправительственными монархическими общественными организациями ("Союз русского народа", "Союз Михаила Архангела" и др.). С другой стороны национализм ряда наций и народностей, входивших в состав Российской империи: поляков, евреев, тюрков, армян, грузин, татар, украинцев и других, который, начиная с 1906 г. начал выкристаллизовываться в виде соответствующих политических теорий и принявших их на вооружение партий и организаций, построенных по национальному признаку.

Особое внимание русской политической полиции привлекали те национальные партии и организации, которые для своей деятельности искали поддержку за рубежом у противостоящих России государств (Германии, Австро-Венгрии и Турции). К таким прежде всего относились: "Союз вызволения Украины" (СВУ), имевший опорные базы на входивший в состав Австро-Венгрии территории Западной Украины и финансировавшийся австро-венгерским правительством; фракция Польской социалистической партии (ППС-фракция), возглавляемая Пилсудским и пользовавшаяся в основном поддержкой Германии и отчасти Австро-Венгрии.

Не опиралась на зарубежные государства, но своими планами создания так называемой "Великой Армении" на базе территорий России и Турции с помощью террора и вооруженной борьбы, не могла не привлечь внимание полиции партия "Революционный союз Армении" (сокращенно — партия "Дашнакцутюн" (по-армянски "дашнакцутюн" — "союз")), периодически прибегавшая к террору не только против турок, но и против русской администрации в Закавказье.

Основным документом, определявшем борьбу политической полиции России с различными националистическими партиями и организациями, являлся изданный в январе 1910 г. циркуляр Департамента полиции "О инородцах и сепаратизме"⁶⁶.

Начиная с 1910 г. большое внимание политической полиции начинает привлекать распространение на территории Российской империи идеологии пантюркизма и панисламизма, требовавших создания под главенством Турции новой империи, в которую вошли бы территории, населённые турками и другими народами, исповедующими ислам, в том числе и территории, входившие в состав России, причём, не только Средняя Азия и Кавказ, но также Крым и территории с татарским и башкирским населением.

Особенно усилилось распространением панисламизма и пантюркизма после произошедшей в Турции в 1908 г. буржуазной революции, приведшей к установлению в Турции режима конституционной монархии и приходу к власти в стране пантюркистской и панисламистской партии "Единение и прогресс".

С момента начала распространения этой идеологии в России и создания исповедующих её партий и организаций, она привлекла к себе основное внимание полиции, т. к. в случае успеха своих действий грозила лишить Россию 40 % принадлежавших ей территорий.

К концу 1914 г., по данным, имевшимся в распоряжении Департамента полиции, панисламистское и пантюркистское движение в России делилось на два направления: умеренное — состоявшее из богатых купцов, высшего духовенства, верхних слоёв интеллигенции и радикального, включавшего в себя учащуюся молодёжь, разночинную интеллигенцию, низшее духовенство, мелких торговцев и ремесленников⁶⁷.

Основными центрами панисламистской пропаганды являлись религиозные учебные заведения — "мектебе" (начальные школы) и "медресе" (средние и высшие школы). Центрами пантюркистской пропаганды являлись разного рода культурно-просветительные и благотворительные общества: в Казани — "Ислах", "Бреги", а также "Бухарское благотворительное общество распространения знаний" и книжное издательство "Саидат" в городе Мензелинске Уфимской губернии.

Печатными органами, распространявшими пантюркистскую идеологию являлись газеты "Тарджиман" ("Переводчик") в Крыму в г. Бахчисарай и газета "Вакт" в Оренбурге. Обе они распространялись по всей территории империи.

Лидерами пантюркистского движения в России являлись: известный крымско-татарский политический и общественный деятель Исмаил Гаспринский, редактор газеты "Тарджиман" и депутат III Государственной Думы Максудов, являвшийся одно время одним из депутатов кадетской фракции в Думе, затем вышедший из неё и образовавший в III Думе "Мусульманскую фракцию"⁶⁸.

В целом из-за предпринятых полицией мер, а также в силу экономической неразвитости тюркских народов, населявших различные территории России, пантюркистскому движению не удалось стать массовым и оказать заметное влияние на ситуацию в стране в течение всего периода 1910–1917 гг.

Часть 7. Политическая полиция и масоны в России в 1906–1914 гг

Другим новым явлением политической жизни России, возникшим в период после Первой Русской революции, с которым пришлось столкнуться политической полиции, стало проникновение в Россию идеологии либерального космополитизма в форме масонского движения.

Масонство объединило деятельность практически всех российских партий, за исключением большевиков, в той или иной степени оппозиционных режиму самодержавия, начиная от правых буржуазных партий (октябристов и прогрессистов), через центристов (кадетов) к левым (народные социалисты, трудовики, эсеры, меньшевики и другие).

Говоря о том, что, начиная с 1906 г. масонство стало новым ведущим элементом политической жизни России, координационным центром деятельности оппозиционных самодержавию буржуазных и мелкобуржуазных партий, надо оговориться, что само по себе в историческом плане масонство вовсе не было к началу ХХ века совершенно чуждым для России явлением.

Первая масонская ложа появилась в России в 1730 г. в Петербурге, затем масонство бурно развивалось совершенно легальным образом, вплоть до 1822 года, когда император Александр I в начале своего царствования, относившийся к масонам довольно благосклонно, под влиянием поступившей к нему информации о наличии тайных обществ, готовящих его свержение, принял ряд предупредительных мер, среди которых было распоряжение о недопустимости существования в России обществ, созданных без участия властей или помимо их воли.

Это, конечно, не означало, что российское масонство тут же исчезло, но после этого и особенно после разгрома декабристов и последовавших за этим репрессий правительства, масонство сделало вид, что отошло от политической деятельности, и члены масонских лож демонстрировали занятия мистикой, оккультными учениями и словопрениями в Английском клубе.

С этого момента и до своей смерти в 1862 году русское масонство возглавлял глава Петербургской ложи граф С. С. Ланской, занимавший ряд видных постов в государстве, в том числе и незадолго до смерти пост министра внутренних дел.

Свои иностранные связи в тот период времени русские масоны поддерживали с консервативным шведским и английским масонством⁶⁹.

Примерно в это же время с конца 60-х годов XIX в. русские эмигранты и находящиеся за рубежом русские общественные деятели, бывая преимущественно во Франции, начинают вступать в носящие либеральный характер тамошние масонские ложи, как правило, примыкающие к одному из крупнейших центров всемирного масонства "Великому Востоку Франции". Так, в конце 60-х годов XIX в. в одну из парижских лож "Биксио" вступил известный русский писатель И. С. Тургенев. В 80-е годы XIX в. в различные французские ложи вступили: философ В. Вырубов, известный врач-психиатр Н. Баженов, известный инженер-электрик П. Яблочков, историк М. Ковалевский. В 1887 г. Яблочков и Ковалевский открывают в Париже ложу "Космос", в которую входят известные русские общественные деятели. Среди её членов оказалось практически всё будущее руководство партии кадетов: писатели А. Амфитеатров, В. Немирович-Данченко, земский деятель В. Маклаков.

В 1900 г. по инициативе ложи "Космос" в Париже открылась "Русская высшая школа общественных наук", целью которой, как было официально заявлено, являлось "смягчение резких противоречий между крайними мнениями, сближение политических групп, способных действовать на общей почве"⁷⁰.

Таким образом, французское масонство задолго до революционных событий в России начало готовить политические кадры для русской буржуазно-либеральной оппозиции царизму.

Кроме либерального французского масонства за ситуацией в России внимательно следили и более консервативные масонские круги Франции. В период 1902–1905 гг. в России несколько раз появлялся и был принят при царском дворе доктор Папюс, глава масонского "Ордена мартинистов", член масонской ложи "Розового креста" (розенкрейцеров), директор Окультного университета в Париже⁷¹.

Однако инициатива в создании политического масонства в России оставалась за либеральным "Великим Востоком Франции", член которого одновременно являвшийся членом руководства партии кадетов, уже упоминавшийся нами М. Ковалевский, 12 января 1906 г. обратился к Совету "Великого Востока Франции" с просьбой о разрешении об открытии в России лож, подчиняющихся "Великому Востоку Франции".

Вскоре, 15 января 1906 г., первая политическая масонская ложа в России была открыта в Петербурге под названием "Полярная звезда". В неё вошла большая часть руководства и политического актива кадетской партии: М. Ковалевский, С. Котляревский, Е. Кедрин, В. Маклаков, В. Немирович-Данченко, В. Ключевский, С. Урусов, М. Маргуллес. Многие из них были членами лож "Великого Востока" ещё с 80-х годов XIX в. и имели 18 и более высокие степени посвящения.

Открывали ложу "Полярная звезда" высокопоставленные представители "Великого Востока Франции" Сеншоль и Буле, сразу посвящавшие непосвященных или имевших малые степени в 18-ю степень посвящения. Вскоре возникла ещё одна политическая масонская ложа, подчинявшаяся "Великому Востоку Франции" — ложа "Возрождение" в Москве⁷².

На учреждение политического масонства в России откликнулась итальянская масонская ложа "Разум", находившаяся в городе Милане и входившая в состав "Великого Востока Италии", поддерживавшая тесный контакт с "Великим Востоком Франции". В своём постановлении ложа "Разум" писала следующее: "Ложа "Разум", посылая братский привет новой русской семье, которая мужественно начинает своё существование в печальную минуту для страны и среди всё более и более свирепствующей реакции, выражает пожелания, чтобы новая масонская ложа, вышедшая из народа и стоящая за народ, скоро получила возможность водрузить зелёное знамя над освобождённым Отечеством и благодарно оплатить за бесчисленные жертвы теократической реакции". Это постановление попало в руки русского посла в Италии Муравьёва и 24 января 1906 г. было передано им в Департамент полиции⁷³.

В мае 1908 г. "Полярная звезда" получила от "Великого Востока Франции" право самостоятельно открывать новые ложи в России. Чем незамедлительно воспользовалось, и через год, к концу 1909 г., политические масонские ложи были созданы в Киеве, Одессе, Харькове, Екатеринославе, Нижнем Новгороде и других крупных городах. Кроме этого, в конце 1909 г. создаётся "Военная ложа", в которую вошло несколько десятков генералов и старших офицеров, занимавших ответственные посты в русской армии⁷⁴.

В 1910 г. русское масонство получило формальную независимость. Происходит перераспределение руководящих функций в русском политическом масонстве, руководящим органом которого вместо "Полярной звезды" становится "Малая Медведица".

Руководство деятельностью политических партий и общественных организаций, контролировавшихся масонами, осуществлял созданный в 1913 г. "Верховный совет народов России" во главе с Некрасовым, Терещенко и Керенским, вступивших в масонские ложи в 1909–1912 гг. уже после их создания в России и представлявших молодое поколение политиков либерально-масонского лагеря.

В дальнейшем все трое стали министрами Временного правительства, а Керенский затем и главой Временного правительства. Нужно отметить, что в первом составе Временного правительства из 10 входивших в него министров, 9 являлись масонами⁷⁵.

Таким образом, масоны стали силой, которая должна была принять власть из рук развалившегося самодержавия.

Процесс создания политического масонства в России был завершён путём создания в IV Государственной Думе "Прогрессивного блока", включавшего в свой состав практически все буржуазные и мелкобуржуазные партии, представленные в Думе от октябристов и до эсеров и меньшевиков включительно⁷⁶.

Таким образом, был создан тот политический блок, на который опиралось Временное правительство после своего прихода к власти в марте 1917 г. и на протяжении всего периода своей деятельности.

Говоря о деятельности русского политического масонства в тот период времени, нужно отметить, что его руководство принимало самые тщательные меры к маскировке своей деятельности. Кроме обычных мер конспирации, к которому обычно прибегали нелегальные политические партии, политическое масонство использовало для отвлечения внимания политической полиции деятельность разного рода малочисленных масонских лож, носивших мистическо-оккультный характер и находившихся большей частью в Москве, где ими издавались два журнала: "Русский франкмасон", редактор П. А. Чистяков и "Спиритуалист", а также в качестве приложения к нему газета "Оттуда", оба эти издания редактировал В. П. Быков. Для этого через ряд газет кадетской направленности: "Русское слово", "Раннее утро"⁷⁷ и ряд других и инспирировался ряд скандально-сенсационных сообщений, привлекавших внимание к этим организациям и их печатным органам.

Несмотря на этот комплекс мер, политическое масонство с самого начала процесса своего становления в России оказалась под контролем политической полиции.

Так, например, на основании полученных от заграничной агентуры данных, царское правительство еще в 1903 г. добилось закрытия в Париже "Русской высшей школы общественных наук", пригрозив большинству её преподавателей лишением российского гражданства.

В декабре 1905 г. министр внутренних дел Дурново получил от министра иностранных дел Ламздорфа письмо, в котором тот, основываясь на поступившей в министерство иностранных дел в ходе подготовки ко Второй конференции по разоружению в Гааге информации от русских послов в европейских странах, сообщал о всё более усиливающемся влиянии в европейских странах масонства, стремящегося использовать международные конференции, в том числе и конференцию по разоружению для осуществления своих глобальных планов: "ниспровержение существующего политического и социального строя европейских государств, к искоренению в них начал национальности и христианской религии, уничтожению национальных армий".

Далее министр, высказывая предположение о том, что с учётом интернационального характера масонства, оно неизбежно должно начать проникновение и в Россию, отмечал, что: "Для всестороннего суждения о влиянии масонства на международные отношения было бы полезно иметь возможно подробные сведения о его развитии и деятельности в пределах империи" и предлагал министру внутренних дел провести специальный комплекс мероприятий по этому вопросу, сообщив в МИД о их результатах. Однако поскольку это письмо поступило в МВД в самый разгар борьбы с вооруженными восстаниями, вспыхнувшими по всей территории России, министр внутренних дел не придал этому сообщению большого значения, ограничившись канцелярской отпиской⁷⁸.

Однако дальнейшие события и в особенности появление в январе 1906 г. первых политических масонских лож в России и реакция на это ряда масонских лож за рубежом, об одном из таких документов, переданным в Департамент полиции послом России в Италии Муравьёвым, уже говорилось, заставили Департамент полиции вплотную заняться этим вопросом.

В ходе наблюдения за деятельностью политического масонства в России и за рубежом Департамент полиции пришёл к тем же самым выводам о целях и планах масонства, которые содержались в письме Ламздорфа к Дурново. Так, в письме директора Департамента полиции М. И. Трусевича Варшавскому генерал-губернатору от 27 мая 1907 г. указывалось: "Ближайшая цель этого ордена — борьба против "суеверий" и "произвола", то есть борьба против официально господствующей церкви и борьба против монархической власти. Конечная цель масонов — создание во всём мире царства разума, правды и справедливости. Таким образом, масонство стремится к ниспровержению существующего политического и социального строя европейских государств, к искоренению в них национальности и христианской религии, а также уничтожению национальных армий. Ввиду изложенного, нельзя не признать, что необходимо всеми силами бороться против масонской пропаганды в России"⁷⁹.

В особом отделе Департамента полиции в 1906 г. была введена специальная должность специалиста по масонскому вопросу, которую с самого начала и до 1917 г. (с перерывом в 1909–1913 гг.) занимал подполковник, затем полковник Мец, начавший самостоятельно заниматься масонским вопросом ещё в 1903 г⁸⁰.

В делопроизводстве Департамента полиции было заведено специальное дело по масонству под заголовком: "Переписка о последователях различных сект и религиозных учений, деятельность коих носит противоправительственный характер. О масонах". Дело содержит документы, начиная с конца 1905 г. и до конца 1915 года. К концу 1915 г. дело состояло из семи томов общим объёмом около 3.000 машинописных листов⁸¹.

Пополнение дела различными материалами по масонскому вопросу шло непрерывно, так, 22 сентября 1908 г. заведующий Особым отделом Департамента полиции Климович направил начальнику Екатеринославского охранного отделения ориентировки по масонам, в которой содержалась следующая информация: "С 1893 г. масонство всех стран преследует повсеместно одни и те же цели: разрушение государственного строя стран мира, объединение их в одно целое, причём, согласно разоблачениям последнего времени, весь земной шар разделён ими независимо от границ государств на 77 "треугольных провинций", соединённых в группы. Из них номера с 1 по 26 обнимают США, Канаду, Центральную Америку с центром в Вашингтоне. Номера 27–36 охватывают Южную Америку с центром в Монтевидео. Номера 37–63 включают Европу с центром в Неаполе. Причём, в провинцию 46-ю, называемую Берлинской, входит весь западный край России с польским населением, кроме Подольской губернии. А в состав 62-й провинции "Екатеринославской" входит Румыния, Европейская Россия и Кавказ. Остальные 15 провинций объединяют Азию и Океанию и имеют центр в Калькутте. Все главные управления группами треугольных провинций сносятся: 1) с "Высшим исполнительным управлением" в Риме; 2) с "Высшим административным управлением" в Берлине; 3) с "Верховным делегатом по делам пропаганды" в Лейпциге. Все три высших управления находятся в подчинении и сносятся с главой всемирного масонства "антипапой" Адрианом Леми, живущем в Риме, при котором имеется совет из 10 масонов. Так как в этих разоблачениях город Екатеринослав назван центром "Провинции 62", прошу обратить на это особое внимание в вашей работе"⁸².

К марту 1910 г. в делопроизводстве Особого отдела числилось восемь дел по масонам и контролируемых ими организациям, в том числе по оккультному масонству и его печатным органам — журналам "Спиритуалист" и "Голос всеобщей любви"; связям с масонами религиозных сект, в том числе баптистов и евангельских христиан — дело № 1619–1907 год. Дело № 267-1908 год, заведено на основании сообщения из русского посольства в Париже о масонской деятельности известных кадетов князя Бебутова и Кедрина. Оно также содержит циркуляр Департамента полиции от 20 апреля 1908 г. начальникам районных охранных отделений о начале работы по масонским организациям в местах нахождения их охранок. В том же 1908 г. было заведено дело № 381 "О Всемирном еврейском союзе", его связях с масонством, "Еврейской социалистической партией и попытках её легализации в России". В 1909 г. по инициативе полковника Меца, хотя и ушедшего в "Дворцовую полицию" на должность заведующего агентурной частью, но не переставшего интересоваться масонством, было начато расследование и заведено дело о деятельности в Петербурге молодёжного общества "Маяк", возглавляемое американским гражданином Франклином Гэлордом и покровительствуемое принцем А. П. Ольденбургским. В ходе расследования было установлено, что Ф. Гэлорд видный деятель "Международной христианской ассоциации молодых людей", имеющей связи с масонскими центрами и занятой распространением идей пацифизма среди молодёжи различных стран⁸³.

Ведя работу по русскому масонству, Особый отдел обращал особое внимание на его французских хозяев из "Великого Востока Франции". С целью получения дополнительной информации о его деятельности в октябре 1910 г. в Париж был направлен эксперт Департамента полиции по масонскому вопросу чиновник по особым поручениям Алексеев, сменивший в 1909–1913 гг. на этом посту полковника Меца. В ходе своей двухмесячной командировки Алексеев собрал обширную информацию, на основе которой он прислал из Парижа 4 обширных донесения⁸⁴.

Привезённая из Парижа информация очень заинтересовала министра внутренних дел Столыпина, который поручил своему заместителю генерал-лейтенанту Курлову на их основе подготовить на имя Николая II всеподданнейший доклад⁸⁵.

В конце декабря 1910 г. доклад был подготовлен и через дворцового коменданта Дедюлина передан императору. Николая II доклад очень заинтересовал и он собирался встретиться с Алексеевым, чтобы лично от него узнать все подробности. Однако произошедшее через несколько месяцев убийство Столыпина и последовавшая после этого отставка генерала Курлова помешали этим планам.

Информацию о связях французских и русских масонов в Департамент полиции периодически направлял и бывший до 1902 г. заведующий Особым отделом Департамента полиции Ратаев, после своей отставки с 1904 г. постоянно проживавший в Париже.

В феврале 1913 г. он прислал заведующему Особым отделом Красильникову записку, в которой обобщал ставшие ему известными факты сотрудничества французских и русских масонов. В качестве новой области деятельности масонства на мировой арене Ратаев отмечал бурный рост пацифизма, который, по его мнению, использовался масонством с целью разложения такого основного института национальной государственности, как армия. С этой целью, считал Ратаев, под эгидой контролируемых масонами организаций как: "Международный парламентский союз", "Международная организация "Мир", чьё отделение в России возглавлял уже упоминавшийся М. М. Ковалевский, проводятся разного рода пацифистские конгрессы и другие мероприятия, пропагандирующие подобные идеи.

По мнению Ратаева, в политической жизни России оплотом масонства служит партия кадетов и фракция "беспартийных прогрессистов" IV Государственной Думы⁸⁶.

В середине 1913 г. вернувшийся на своё прежнее место в Департаменте полиции полковник Мец, представил министру внутренних дел "Доклад о масонском движении в России" с приложениями А, Б, В. Приложение А имело заголовок "Масонство и революция в Турции и России", Б — "Иллюминисты в России", В — "Новый порядок принятия профанов в масонское общество"⁸⁷.

В январе 1914 г., обобщая накопленный в Департаменте материал по масонам, его директор С. П. Белецкий послал великому князю Николаю Михайловичу доклад "Краткое обозрение так называемого франкмасонского движения в пределах Российской империи" с приложениями, в том числе и географической схемой распространения масонства в России. В докладе указывалось на то, что, не имея возможности существовать в России легально, масонство, несмотря на это, продолжает энергично распространяться по территории империи, прикрываясь всевозможными культурно-просветительными, мистическими, религиозными и другими обществами, редакциями газет и журналов⁸⁸.

Последней крупной акцией Департамента полиции в отношении российского масонства, начатой в 1914 г. и продолжавшейся до февраля 1915 года, стал специальный циркуляр Департамента полиции от 31 мая 1914 г., разосланный всем начальникам жандармских управлений и охранных отделений. В нём содержалось указание о необходимости выявления масонских организаций, и описывались методы для этого необходимые. Циркуляр требовал для выявления деятельности масонских организаций взять под наблюдение все религиозные организации неправославного толка, разного рода философские и духовные кружки, редакции периодических изданий. Собирать сведения о состоящих в них лицах и путём сопоставления и анализа полученных данных добиваться раскрытия подлинного характера их деятельности. Особое внимание предлагалось уделить разного рода спиритуалистским, теософским и оккультным обществам и кружкам, христианским обществам неправославного характера, которые (предупреждал циркуляр), " не будучи в буквальном смысле слова масонскими учреждениями, выполняют отдельные пункты общемасонской программы". В силу этих обстоятельств циркуляр предписывал местным органам политического розыска установить на подведомственной им территории наличие выше перечисленных обществ, выяснить их состав и деятельность⁸⁹.

Начавшаяся вскоре Первая мировая война и последовавшая за этим осенью 1915 г. легализация русского политического масонства путём образования "Прогрессивного блока" в IV Государственной Думе, привели к изменению работы политической полиции и масонская тематика после 1915 г. исчезает из её делопроизводства, заменившись делопроизводством по "Прогрессивному блоку".

Часть 8. Разведывательная и контрразведывательная деятельность Департамента полиции в 1907–1914 гг

В силу тех причин, о которых уже говорилось в разделе, посвященном периоду 1898–1907 гг. об изменениях в соотношениях политической и военной разведки в европейских государствах, США и Японии, значение политической разведки продолжало падать, а военной — увеличиваться и в период 1907–1914 гг., а поскольку этот период стал завершающим в планах подготовки общеевропейской войны, то значение военной разведки усилилось ещё более, поэтому значение разведывательной деятельности заграничной агентуры помимо области наблюдения за оппозиционной русской эмиграцией в этот период ещё более уменьшилось.

Единственная область, в которой Департамент полиции сотрудничал с военным министерством на равных и где не собирался уступать позиций, являлась контрразведка. Задачи контрразведки определялись циркуляром Департамента полиции от 25 декабря 1910 г., который обращал внимание начальников жандармских, жандармских железнодорожных управлений и охранных отделений на то, что "за последнее время военная разведка, организованная иностранными государствами в России, получила настолько широкое распространение, что некоторые местности, представляющие интерес в военном отношении, покрыты разведывательной сетью с различными сферами военно-шпионской деятельности".

Однако, несмотря на это, по мнению Департамента полиции, "к этой стороне деятельности далеко не все начальники жандармских управлений и охранных отделений относились с должным вниманием и усердием. Лишь весьма немногие из них оказывали весьма действенное содействие штабам военных округов и военно-разведочным чинам Генерального штаба, подвергая тщательной разработке получаемые от последних сведения и, в свою очередь, доставляя в эти штабы подробные отчёты о произведённых в жандармских учреждениях изысканиях в области контрразведки".

В связи с этим Департамент полиции потребовал "обратить самое серьёзное внимание на усиление наблюдения за военными разведчиками и приобретение в этой области секретной агентуры. Сообщать все полученные в этой области сведения в штабы военных округов и районные охранные отделения в целях объединения руководящих указаний на разработку как сообщаемых штабами округов, так и доставляемых агентурой сведений, своевременное обнаружение лиц, занимающихся шпионством для иностранных государств, разоблачение приёмов и условий их деятельности и, наконец, воспрепятствование вообще военному шпионству иностранных держав, причём, конечной целью всей деятельности в указанном направлении должно быть привлечение к судебной ответственности уличённых в шпионстве лиц или же при отсутствии формальных данных, прекращение вредной деятельности этих лиц административными мерами".

Контрразведывательные функции железнодорожной жандармерии регулировались предписанием штаба корпуса жандармов от 29 января 1907 г. "Об оказании чинами железнодорожной жандармерии содействия передвижению войск и военным комендантам станций в установлении негласного надзора".

Это предписание требовало установления негласного надзора: 1) за всеми без исключения японцами, как на Дальнем Востоке, так и в Европейской России; 2) за всеми иностранцами, которые своим поведением возбуждают подозрения (разговоры с нижними чинами, осмотр железнодорожных сооружений и мостов); 3) за всеми теми иностранцами, о содействии путешествию которых имеются ходатайства соответствующих иностранных правительств"⁹⁰.

В 1909–1911 гг. с помощью Департамента полиции Военное министерство провело реформу военной контрразведки, в ходе которой разведывательные отделения округов и корпусов были лишены контрразведывательных функций и стали заниматься только разведкой, а взамен при штабах военных округов и корпусов создавались контрразведывательные отделения, подчинявшиеся с одной стороны генерал-квартирмейстерам тех штабов, при которых они были созданы, а с другой стороны — "Особому делопроизводству" генерал-квартирмейстера (начальника оперативного отдела по современной терминологии) Генерального штаба, которое координировало их деятельность в масштабах всей структуры вооруженных сил⁹¹.

Для координации контрразведывательной работы армии и Министерства внутренних дел были созданы при штабах военных округов так называемые "контрразведывательные бюро", возглавляемые жандармскими офицерами, подчинявшимися начальникам штабов соответствующих военных округов и осуществлявших связь и координацию контрразведывательной работы между контрразведывательными отделениями и жандармскими управлениями и охранными отделениями, находившимися на территориях, занимаемых тем или иным военным округом⁹².

Эта структура контрразведывательных органов армии и МВД без существенных изменений просуществовала вплоть до начала марта 1917 года.

Часть 9. Завершающий период в истории русской политической полиции (август 1914 — начало марта 1917 года)

Вступление России в конце июля — начале августа 1914 г. в Первую мировую войну, боевые действия на фронтах которой в первые же месяцы со времени её начала приобрели настолько широкомасштабный и ожесточённый характер, с которым воюющие стороны до этого не сталкивались, и которого они не ожидали, потребовала от её участников напряжения и причастности всех без исключения государственных структур, в том числе и особенно органов политического сыска.

Война значительно изменила политическую обстановку в стране, поскольку все оппозиционные партии, за исключением большевиков, вначале заявили о своём отказе от какой-либо оппозиционной политической деятельности на время войны, а такие самые крупные из буржуазных партий, как октябристы и кадеты, так же и о всемерной поддержке правительства и императора на время войны.

Правда, эта поддержка стала иссякать с весны 1915 г. под влиянием поражений русской армии и окончательно иссякла осенью 1915 г., когда все оппозиционные буржуазные и мелкобуржуазные партии, объединённые в "Прогрессивный блок" во главе с кадетами, руководство которого, сформировав теневое правительство, приступило к подготовке дворцового переворота.

Всё это значительно сократило работу Департамента полиции в области политического сыска, основным объектом которого остались большевики, и позволило сосредоточить свои усилия на тех задачах, которые выдвигала обстановка военного времени, а именно, усилению разведывательной и контрразведывательной работы и подчинением её интересам фронта.

Об этом, как основном направлении деятельности политической полиции, указывал в своём письме главнокомандующему Северо-Западным фронтом (прикрывавшем Петроградское направление), министр внутренних дел Хвостов отмечал, что "работа по общеполитическому розыску тесно соприкасается с контрразведкой и считается совершенно недопустимым какие-либо трения между корпусом жандармов и военным ведомством". Далее Хвостов отметил, что он категорически требует от подчинённых ему органов немедленно сообщать военным властям тыла и фронта всё, что имеет какое-либо значение для ведения контрразведывательной работы.

В завершении министр внутренних дел заверил главнокомандующего Северо-Западным фронтом что "все требования военных властей всегда находили и найдут у полиции самый живой отклик, ибо в настоящий момент все ведомства должны объединиться одной мыслью — обеспечить успех русской армии"⁹³.

Нужно отметить, что слова и обещания министра внутренних дел подтверждались и практической деятельностью. Вся заграничная агентура Департамента полиции была перенацелена на выполнение военно-разведывательных и военно-политических функций. Так, например, проживавший после своей отставки в Париже бывший заведующий Особым отделом, а затем заграничной агентуры Ратаев, вновь вернулся на службу в Департамент полиции и занялся руководством разведывательной работы в Голландии, Швейцарии, Италии и, разумеется, в Германии, выполняя распоряжения русского военного атташе в Париже графа Игнатьева⁹⁴.

После начала войны несколько тысяч жандармских офицеров были откомандированы в армию для укомплектования контрразведывательных отделений вновь формирующихся корпусов, армий и фронтов⁹⁵.

В целом во время Первой Мировой войны контрразведывательная деятельность политической полиции и военной контрразведки шла гораздо более успешно чем во время русско-японской войны. На основании данных, получаемых в процессе наблюдения, расследования разного рода конкретных дел, полученная информация обобщалась, и составлялись специальные списки подозреваемых в шпионаже. Списки делились на несколько категорий, в зависимости от степени подозрения. В дальнейшем лица, находившиеся в списках, либо передавались суду (если имелось достаточное количество доказательств) или высылались в административном порядке в отдаленные районы империи (если доказательств было недостаточно)⁹⁶.

Однако разложение самодержавного режима в России к тому времени достигло такой степени, что основной удар падал на вражеских агентов из числа лиц, непривилегированных сословий, высокое положение того или иного шпиона либо сильно затрудняло его арест, либо попросту делало его невозможным. Каждая попытка разоблачить немецкого агента из числа высокопоставленных лиц приводила к громкому скандалу, как правило, с весьма неприятными для разоблачителей последствиями. Именно так закончились попытки привлечь к ответственности за шпионаж в пользу Германии, членов Государственного Совета, имевших придворные звания гофмейстеров, баронов Оскара фон Экеспаре и Адольфа Пиляр-фон-Пильхау. И если фон Экеспаре был все же выслан из Петербурга, то Пиляр-фон-Пильхау остался совершенно безнаказанным⁹⁷.

В области политического сыска в годы войны продолжалось систематическое наблюдение за всеми политическими партиями, однако в меньшем объеме и с меньшей интенсивностью. Главные усилия направлялись, как и прежде, на партию большевиков, и наблюдению за попытками "Прогрессивного блока" организовать дворцовый переворот.

Так, на основании полученных от полиции сведений о тесных контактах Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича с руководством "Прогрессивного блока", и о том, что великий князь намечается в качестве преемника Николая II после его свержения, великий князь летом 1915 года был снят с поста "Верховного главнокомандующего" и это звание взял себе сам Николай II.

Но если с попытками верхушечного дворцового переворота полиция справлялась довольно успешно, то справиться с массовым движением, нараставшим по мере обострения экономического и политического кризиса, вызванного войной, она была не в силах. И по мере нарастания такого движения эффективность её действий постоянно снижалась.

И когда 23 февраля (8 марта) 1917 года начались массовые выступления в Петрограде Петроградское охранное отделение и Петроградское губернское жандармское управление, оказались практически в роли регистраторов событий, а не их активного участника, единственная их попытка как-то вмешаться в происходящий процесс и оказать влияние на события, имела место в ночь с 25 на 26 февраля 1917 года. Тогда сотрудниками охранки и жандармерии при содействии общей полиции на основании имевшихся у них агентурных данных, были произведены массовые обыски и аресты, в ходе которых был арестован весь состав петербургского комитетов большевиков (пять человек) и около 100 партийных активистов⁹⁸.

Однако это абсолютно не повлияло на разворачивающиеся события, поскольку их внутренний механизм уже приобрел собственную логику развития, на которую не могли влиять уже как действия его инициаторов, так и их противников.

Спустя день, 27 февраля 1917 г., когда Петроград практически оказался в руках восставших, в нем начался разгром полицейских и судебных учреждений, были разгромлены и сожжены здания Окружного суда и Охранного отделения. Ворвавшаяся в здание толпа разбивала мебель, выбрасывала из окон во двор папки с делами, из которых во дворе был устроен костер.

Как в Петрограде, так и в Москве активное участие в погромах судебно-полицейских учреждений и особенно охранных отделений и жандармских управлений приняли бывшие секретные сотрудники этих органов, стремившихся в суматохе уничтожить компрометировавшие их документы. Это видно из того, что после того, как была произведена разборка уцелевших бумаг, выяснилось, что среди них, как правило, отсутствуют личные дела секретных сотрудников и их агентурные донесения. Однако это не помогло большинству агентов полиции, так как в Особом отделе Департамента полиции, который не подвергся разгрому, хранились копии списков секретных сотрудников всех охранных отделений и жандармских управлений России⁹⁹.

В провинции, где после победы народных масс в Петрограде и образования Временного правительства передача власти происходила мирно, некоторые местные полицейские органы пытались предложить Временному правительству свои услуги.

Так, 4 (17) марта 1917 г. начальники Харьковского губернского и Севастопольского городского жандармских управлений отдали письменные приказы своим подчиненным о признании Временного правительства и недопущении каких-либо выступлений против него и о привлечении к ответственности лиц, виновных в этом¹⁰⁰.

Пришедшие к власти на волне народной революции и не имея собственной опоры в стране, Временное правительство, зная о крайне негативном отношении народа к политической полиции, даже не рискнуло попытаться её сохранить. В министерстве внутренних дел был ликвидирован Департамент полиции, закрыты все местные охранные отделения и жандармские управления. Их дела и архивы передавались на хранение и изучение специальным комиссиям из числа представителей местных организаций политических партий, общественных организаций и адвокатуры¹⁰¹.

После свержения монархии и ликвидации Отдельного корпуса жандармов его крепостные и гарнизонные жандармские команды были переименованы в "Команды военной охраны" и подчинены в зависимости от своего местонахождения либо армии, либо флоту. Железнодорожные жандармско-полицейские управления были переименованы в "Военную железнодорожную стражу" и перешли в подчинение армии.

В результате всего этого на протяжении нескольких месяцев, примерно до лета 1917 года, Россия была единственной в мире страной, совершенно не имевшей политической полиции.

ГЛАВА VIII. Политическая полиция Временного правительства май-октябрь 1917 года