До сих пор в школах арабских стран заучивается как образец красноречия обращение Тарика к воинам перед битвой: «О люди, куда бежать? Море за вами, враг перед вами, у вас нет ничего, кроме стойкости и терпения…» Между 19 и 26 июля 711 года состоялось сражение, название которого для слуха испанцев звучит как гул погребального колокола: битва у Гуадалеты. Родриго был полностью разбит. Фланги его войска возглавляли братья покойного короля Витицы – дядья Агилы. Онито и не выдержали удара. Вероятнее всего имело место банальное предательство. Родриго был убит, по одним сведениям, в этом бою, по другим – в следующем. Во всяком случае, тут следы его теряются. Что касается Ла Кавы, то о ней летописцы умалчивают. Почему-то всетаки думается, что она существовала.
Оглянитесь, дон Родриго,
Где ваш край и ваша слава?
Всю Испанию сгубили
Ваша прихоть и Ла Кава…—
так в испанском романсе с укоризной оплакивается гибель невезучего короля. Между тем арабы на легких лошадках, а большей частью на мулах, выполняя условия союзнического договора, прямой дорогой двинулись на Толедо. С 711 по 718 год они заняли почти всю Испанию. В тылу у них, правда, иногда вспыхивали восстания христиан, но в целом кампания разворачивалась удачно. Папе римскому беженцы принесли скорбную весть: христианству на Пиренейском полуострове пришел конец. Восемь столетий будет реять над испанскими крепостями знамя ислама. Попытки изгнать арабов с этих земель историки позже назовут Реконкиста – Отвоевание. К ХIII веку борьба приобретет такой размах, что в ответ на просьбу французского короля Людовика IX об испанском участии в Крестовых походах Фернандо Святой лишь скажет: «Мне своих мавров хватает!» В 1236 году он войдет в Кордову, в 1248-м – в Севилью, в 1292-м будет взята крепость Тарифа на Средиземном море. Мусульмане, стремясь вернуть ее во что бы то ни стало, начнут осаду. В один из дней их предводитель, схватив сына коменданта форта Алонсо Переса Гусмана по прозвищу Добрый, во всеуслышание поклянется перерезать ему горло, если ворота немедленно не откроются. Рассказывают, что Гусман Добрый презрительно ответил на это: «Я растил сына на страх врагам. Что медлишь? Может, у тебя нет кинжала? Так вот тебе мой!» Сверкнул клинок – и алая кровь хлынула у мальчика из горла. Магометане в ужасе отступили…
Что ж, «око за око» – и вот уже Рим указует: с господством неверных в Испании должно быть покончено раз и навсегда. Христиане не должны более подчиняться презренным маврам. Победную точку в священной войне решила поставить монаршая пара, вошедшая в историю под именем католических королей. В 1469 году брак Фернандо Арагонского и Изабеллы Кастильской объединил два крупнейших испанских королевства. В 1487 году Фернандо осадил и отвоевал Малагу. Следом настал черед Гранады.
Всю зиму король с королевой будут готовиться к великому походу во имя христианской веры. Тех, кто не служил ей и молился в синагогах, заставят платить тройной налог – осада обещала быть долгой. Визирь Гранады Абу Касим Абдель Мелик, узнав о планах кастильского короля, воскликнет: «Нам хватит хлеба на несколько месяцев – но что за польза от этого, если кастильские осады длятся бесконечно?..»
И вот 11 апреля 1491 года сорок тысяч пехотинцев и десять тысяч конных вышли в сторону границы. Их путь лежал по горным долинам. Во главе войска торжественно ехал сам Фернандо. Он не отступит от задуманного до тех пор, пока на сторожевой башне не взовьется католическое знамя! Король должен быть верен своему слову – в этом он поклялся в соборе женского монастыря Святой Марии близ Бургоса в тот день, когда его посвящали в рыцари. Тогда Фернандо своею рукой взял с алтаря благословленный архиереем меч и препоясался им – а его мать, донья Беренгела, застегнула перевязь…
Верные рыцари следовали за ним: Родриго Понсе Леон, маркиз Кадиса, магистр Сантьяго, маркиз Виллена, графы Тендилла, Сифуэнтес, Кабра, Урена, дон Алонсо Агилар… Ее величество Изабелла с детьми уже прибыла в горную цитадель Алькала-ла-Реаль. Не царское это дело – следить за поставками для армии, но серьезность предстоящей кампании не оставила королеве выбора. Впрочем, она была готова выехать в осадный лагерь у Королева Изабелла деревни Лос Одхос де Хуескар по первому зову высочайшего супруга.
…Направляясь на военный совет, Боабдил пересек Миртовый дворик. Зеркало прямоугольного водоема, в котором уровень воды выше уровня окружающей земли, отражал подстриженные миртовые деревья и золотисторозовую башню Комарес. Всякий раз, когда султан входил в ее квадратный тронный зал, его охватывало неизъяснимое волнение. Зал был поистине великолепен. Высокий купол кедрового дерева окаймляет сталактитовый фриз, куб посредине возвышается как трон Божий. Свет падает через замысловатую резьбу, освещая все мерцающим сиянием… Каждое из окон, вырезанных в трехметровой толщины стенах, походит на самостоятельное, богато украшенное помещение. Из них он так любил наблюдать чудесную природу Гранады… Пройдет совсем немного времени – и в этом зале королева Изабелла будет принимать Христофора Колумба. Впрочем, это не более чем легенда. Как и то, что этажом ниже находилась комната, в которую был заточен кастильцами сам Боабдил. История гласит, что мать султана спустила его на веревке из окна сорокапятиметровой башни, чтобы он мог бежать…
…В тот день на совете царило замешательство. Христиане сильны – так не лучше ли положиться на великодушие кастильского монарха? Конечно, в Гранаде есть отважные воины и немало горожан, способных драться. Но, как сказал про них все тот же Абу Касим, «они хвалятся, когда враг далеко; но, когда шум сражения гремит у ворот, в страхе прячутся по углам…».
То, что заметил на это командир конницы Муса, необычайно воодушевило султана. «Кровь воинов Тарика, покоривших Испанию, течет в наших жилах – и мы готовы сдаться? Мои всадники закалены тысячей сражений. Наши горожане как один встанут на защиту своих домов. Что еще надо, дабы одолеть неверных?» Вскоре по всему городу слышалось бряцание оружия. Муса появлялся то тут, то там, заражая всех своей решимостью; и всюду его приветствовали как спасителя. Особенно часто его видели у Врат Правосудия – главного входа в крепость…
И сейчас над воротами высится подкова арки – вполовину высоты башни. На ее замковом камне высечена исполинская рука. Замковый камень над порталом несет через века парное изображение – огромный ключ. Исследователи магометанских символов утверждают, что рука – это религиозная эмблема: пять пальцев суть пять основных заповедей ислама – воздержание, паломничество, милостыня, омовение и война с неверными. Ключ же знаменует веру или власть: это не что иное, как ключ Дауда, врученный пророку.
Но в Альгамбре вам расскажут совсем другую историю, которая издавна переходит от деда к отцу, а от того – к сыну. Рука и ключ – колдовские знаки судеб замка. Воздвигший ее мавританский царь был великим чародеем и наложил на крепость магическое заклятие. Оно не утратит силы, пока рука с наружной арки не потянется под свод за ключом – тогда башни и стены рассыплются в прах… До сих пор рука неподвижна – потому-то крепость и выстояла ураганы и землетрясения, хотя от многих мавританских построек даже следа не осталось. Выстояла она и кастильскую осаду. Муса повелел снять с ворот задвижки и цепи: «Теперь мы будем цепями». Даже отдыхая, караульные не расставались с оружием, а их кони стояли под седлом…
Было очевидно: попытка взять город штурмом потопит христианскую армию в крови. И Фернандо решил применить испытанную тактику – голод. Села и поля Альпухарраса были преданы огню. Королевские отряды, перекрыв перевалы, останавливали все конвои. Одновременно Ферднандо укрепил собственный лагерь. Глубокие рвы и крепкие стены сделали и его похожим на крепость. Как настоящий город, он был разделен на улицы и кварталы – только вместо домов раскинулись палатки. Посреди, как величественный дворец, высился шатер королевы. Когда Изабелла прибыла под Гранаду вместе с инфантами, этот шатер почтительно уступил ей маркиз Кадис. Шелковый павильон ее величества, отделанный восточным золотым орнаментом, был отделен легкими струящимися занавесями от других комнат… Десятки свечей, отбрасывая на узорные стены причудливые отблески, яркими бликами играли на рукоятях оружия. Увы, скоро эти свечи сослужат королеве недобрую службу…
Но убранство шатра, пусть даже самого роскошного, не могло сравниться с красотою Альгамбры. Нет, он, Боабдил, не сможет с нею расстаться… Вот Львиный дворик – здесь неспешно протекала жизнь его предков. И так же медленно струится вода в фонтане. Вода, в изобилии стекающая с горных склонов Сьерра-Невады, – душа Альгамбры. Она наполняет ее живительной – и животворящей – силой. Фонтан окружен фигурами шести львов и шести львиц, изваянных из особого полудрагоценного мрамора и расставленных как лучи звезды. Такие же двенадцать львов поддерживали трон царя Соломона. Об этом его прародителю, султану Мухаммеду Аль-Гани, поведал визирь Ибн-Нагрелла, еврей по происхождению… На фонтане надпись: «Смотри на воду, смотри на водоем – и ты не сможешь понять, то ли спокойна вода, то ли струится мрамор…» По четырем сторонам двора – невесомые арабские аркады, ажурная филигрань беломраморных колонн. «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомед – пророк его» – эта ювелирная вязь повторяется несчетное количество раз… Наверное, все эти испытания послал ему Аллах за грехи его предков… Чтобы освободить своему сыну путь к трону, отец Боабдила вызвал в Альгамбру всех претендентов. Потомков блистательного рода Абенсеррахов встречал в этом зале палач – и тут же перерезал горло. Большие ржавые пятна на каменных плитах – следы крови; их уже не смыть никогда… До сих пор ночами из Львиного дворика доносится странный глухой звук. То ли роптание толпы, то ли лязг оков – говорят, призраки приходят сюда и призывают небесную кару на своих убийц…
Альгамбра
Однако негоже ему, потомку могущественных правителей Гранады, верить в досужие женские россказни! У его воинов хватит опыта и сил, чтобы «пустить кровь» и кастильскому гордецу. Фернандо трепещет, он напуган; он приказал своим рыцарям любою ценой избегать столкновений.