ы, сейчас «стремились на площадь, где готовилось знаменитое сожжение предметов искусства. Раздался громкий стук копыт — отряд вооруженных всадников прокладывал себе путь через толпу. В своих красночерных мундирах они выглядели весьма эффектно. Мак юркнул в первый попавшийся кабачок, чтобы его не затоптали лошади, и столкнулся в дверях с каким-то человеком, выходившим на улицу в этот самый момент.
— Смотри куда идешь, парень! — отчитал его незнакомец.
— Извините, — пробормотал Мак. — Это солдаты...
— Какие, к черту, солдаты? Вы мне ногу отдавили, милейший!
Человек, на которого так неловко налетел Мак, был высок и строен, с правильными чертами лица; он мог бы послужить неплохой моделью для античной статуи Аполлона. В одежде его чувствовались оригинальный вкус и привычка к роскоши: длинный черный плащ был оторочен темным мехом, а на шляпе красовалось перо страуса — очевидно, этот человек много путешествовал, если, конечно, он не водил дружбу с содержателями городского зверинца. Несколько секунд он не сводил с Мака пристального взгляда своих больших блестящих глаз, затем сказал:
— Прости меня, чужестранец, но мне кажется, мы уже где-то встречались.
— Что-то не припомню, — ответил Мак. — К тому же я здесь недавно. Я нездешний. Я прибыл из... издалека.
— Любопытно, — продолжал его настойчивый собеседник. — Я как раз ищу человека, который прибыл издалека. Меня зовут Пико делла Мирандоло. Может быть, вы кое-что слышали обо мне?
Маку было знакомо это имя — он узнал о Мирандоле от Мефистофеля. Князь Тьмы рекомендовал его лже-Фаусту как одного из величайших алхимиков эпохи Возрождения.
— К сожалению, ничего, — развел руками Мак. Он отнюдь не собирался раскрывать свою душу перед властным чужеземцем, предчувствуя, что излишняя откровенность может причинить ему вред. — Я вижу вас впервые, и столкнулись мы с вами совершенно случайно. Вряд ли я тот, кого вы ищете.
— Действительно, со стороны наша встреча может показаться чистой случайностью, — стоял на своем Пико. — Но силой магического искусства мы можем проникнуть в глубинную сущность того, что кажется нам слепой игрой случая. Я предвидел, что встречу кого-то на этом самом месте именно в это время. Так почему бы не вас?
— Как зовут человека, которого вы ожидали встретить?
— Иоганн Фауст, знаменитый виттенбергский маг и алхимик.
— Никогда не слышал о нем, — ответил Мак, сообразив, что настоящий Фауст, или, как мысленно называл его Мак, другой Фауст, должно быть, связался со своим флорентийским коллегой — ведь для такого искусного мага, как доктор Фауст, время и пространство отнюдь не составляли непреодолимого препятствия, и даже сама смерть отступала перед ним. У Мирандолы была громкая и весьма зловещая слава чернокнижника, волшебника и некроманта. Возможно, Фауст ухитрился послать ему весточку через века, разделяющие их.
— Значит, вы уверены в том, что вы не Фауст? — спросил Мирандола.
— Да-да, вполне уверен. Уж что-что, а свое собственное имя я знаю. Ха-ха, — несколько принужденно рассмеялся он собственной шутке. — Извините, но сейчас я очень тороплюсь. Мне еще нужно успеть на это сожжение Рене... Ренесс... ну, словом, на то зрелище, которое устраивают на площади. До свидания!
И Мак повернулся, чтобы идти. Несколько секунд Пико провожал его взглядом, затем пошел вслед за ним.
Мак вышел на площадь. В самом центре ее были свалены в огромную кучу самые различные предметы — резная деревянная мебель, картины, косметика, женские украшения и даже церковные ризы. Эту гору разнородных предметов плотным кольцом окружала толпа любопытствующих горожан. Мак протолкался через несколько рядов.
— Что здесь происходит? — спросил Мак у человека, стоящего рядом с ним.
— Савонарола со своими братьями по ордену сжигает предметы роскоши, — ответил тот.
Мак усиленно заработал локтями, прокладывая себе путь поближе к этой громадной куче. Подойдя ближе, он смог разглядеть самые разнообразные предметы — расшитые мелким жемчугом сумочки, детские рубашонки из тонкого полотна, нарядные скатерти и салфетки, изящные подсвечники, картины и много других предметов, в беспорядке сваленных в самом центре площади.
На самом краю горы разнообразных вещей, предназначенных для сожжения, Мак заметил большую картину в затейливой рамке. Благодаря знаниям в области искусства, вложенным в его голову Мефистофелем, он сразу понял, что это картина Боттичелли, относящаяся к среднему периоду творчества великого художника. Она была великолепна и, что для Мака было более важно, стоила огромную сумму денег.
«Здесь столько разных картин, — подумал Мак. — Верно, не случится ничего плохого, если я возьму одну из этой кучи».
Воровато оглянувшись — не следит ли за ним кто-нибудь, он быстро наклонился, схватил картину и спрятал ее под куртку. Картина была новой, и на ней не было заметно никаких следов повреждения.
Пока Мак оправлял свою куртку и озирался по сторонам, монахи в черных рясах подожгли громадный костер с четырех сторон. Пламя взметнулось вверх, и огонь начал быстро пожирать сухое дерево и ткани. Мак решил поискать в общей куче другую картину — на всякий случай; ведь две гораздо лучше, чем одна. Совсем рядом он заметил полотно кисти Джотто, но краска на нем уже начала вздуваться пузырями и трескаться от жара. Мак с жадностью смотрел на горящие вещи. Сколько добра пропадает даром! Как жаль, что ему не удастся вытащить из огня еще один холст! Сохранив несколько изящных вещиц, которые должны были погибнуть в пламени, он мог бы послужить искусству. Припомнив свой последний разговор с Мефистофелем, Мак подумал, что остальные дела, предложенные ему демоном — продление жизни Медичи и что-то там еще с каким-то Макиавелли, — чересчур запутанные и сложные; самому мудрому судье будет сложно разобраться, хороший или дурной поступок он совершил. Здесь же все было ясно и четко определено. Вряд ли кто-нибудь станет обвинять человека, спасающего прекрасные картины от истребления.
Чья-то рука опустилась на плечо Мака, отвлекая его от размышлений на моральные темы. Он оглянулся. Человек средних лет с короткой темной бородкой, богато одетый, строго смотрел на него.
— Что вы делаете? — спросил незнакомец.
— Я? Ничего особенного, — ответил Мак. — Стою и смотрю на костер, как и все остальные.
— Я видел, как вы вытащили картину.
— Картину?.. Какую картину?.. Ах, вы имеете в виду вот эту... — Из-под полы куртки Мака высовывался край полотна. Он отвернул полу и показал картину незнакомцу. — Это Боттичелли. Слуга по ошибке принес ее сюда. Мы сняли ее со стены, чтобы немного почистить. Ведь у вас во Флоренции не принято сжигать картины Боттичелли на кострах, не так ли?
— Кто вы, сударь? — спросил Мака незнакомец.
— Я здешний дворянин, — сказал Мак.
— Странно, однако, что я до сих пор вас не видел.
— Я живу в своем имении и редко бываю в городе. А вы-то сами кто?
— Я Никколо Макиавелли.
— О! — воскликнул Мак. — В таком случае я должен вам кое-что передать. — Меня просили предупредить вас, чтобы вы не писали ту книгу, которую собираетесь написать, — «Князя».
— Я никогда не писал книги с таким названием, — ответил удивленный Макиавелли. — Более того, я и не помышлял о ней. «Князь»... Какое интересное название. Оно мне нравится!
— Поступайте как вам угодно, — сказал Мак. — Но помните, что вас предупреждали.
— Но от кого исходит это предупреждение? — спросил Макиавелли.
— Я не могу открыть вам его имя. Однако по секрету я все-таки сообщу вам, что он черт... я хотел сказать, он чертовски хороший парень.
Несколько секунд Макиавелли пристально глядел на Мака, затем повернулся и медленно пошел прочь, покачивая головой. Мак, спрятав под полу картину Боттичелли, тоже собрался уходить. Он был весьма доволен собой.
Но тут его нагнал Мирандола.
— Я вступил в контакт с потусторонними силами, — сказал он. — Мне удалось узнать почти все. Что ты сделал с настоящим Фаустом?!
Маг, казалось, стал еще выше ростом; его фигура угрожающе нависла над Маком, сжавшимся от страха в комок. Пико достал из-под плаща огромный пистолет (в тот век подобные игрушки еще только входили в моду) и навел его на Мака. Судя по калибру, это оружие было куда более грозным, чем оно казалось на первый взгляд, — пули в нем были такие, что вполне могли разорвать человека на части. Мак затравленно озирался в поисках убежища — увы, напрасно! — спрятаться было некуда. Взглянув на Мирандолу, он заметил, как палец мага лег на спусковой рычажок...
В тот же миг раздался негромкий хлопок, серый дым заклубился на мостовой, побежали пылевые чертики, и на краю тротуара появилась человеческая фигура. Это был сам доктор Фауст.
— Не делай этого, Пико! — воскликнул он.
— Но почему? Этот лгун выдает себя за вас!
— Мы не можем лишить его жизни. Он действительно играет мою роль. Пока он занимает мое место, он не должен погибнуть!
— Но в чем заключается эта роль, Иоганн? — спросил Мирандола.
— Все разъяснится позднее. Пока же не причиняй ему вреда, дорогой друг.
— Ты рассуждаешь мудро, Фауст.
— Возможно, мы еще встретимся позже, Пико. У меня есть план...
— Ты можешь положиться на меня! — воскликнул Мирандола. Но Фауст уже исчез — лишь легкое облачко дыма клубилось на том месте, где только что стоял бывший профессор алхимии Ягеллонского университета.
Перед Маком появился Мефистофель — словно из-под земли вырос.
— Вы готовы? — спросил он. — Тогда мы отбываем. Кстати, что здесь происходит? Вы так пристально глядели на то место, где...
— Ну, вы же знаете людскую привычку, — сказал Мак. Ни за что на свете он не сознался бы в том, что всего лишь секунду назад он встретился с ученым доктором Фаустом. — Люди вечно на что-нибудь глазеют...
И Мак покрепче зажал под мышкой картину Боттичелли. Мефистофель щелкнул пальцами, и тотчас оба они исчезли.
Мак с Мефистофелем очутились на пороге невысокого каменного здания, построенного неподалеку от того места, где обычно вершился Суд Тысячелетних войн.