— Мы должны отправиться туда, — сказал вдруг Юрнас.
— Куда? — спросил Меэлик. — На болото?
— Мы должны пойти к родителям Рихо, — сказал Юрнас, — и рассказать, что случилось с их сыном.
Никому не хотелось беседовать с отцом Рихо. Все они в своё время слыхали о педагогических методах Рыука-старшего.
— Я в этой экскурсии участия не принимаю, — пробормотал Пеэтер.
— Незачем нам идти, — считал Меэлик. — Наш приход им не поможет. Наверное, там и без нас настоящая паника, а мы ещё только больше взвинтим им нервы.
— Точно, — подтвердил Пеэтер. — Нервы у них сейчас жутко напряжены. А если мы всей компанией заявимся…
Но Юрнас настаивал:
— Вы как хотите, а я всё равно пойду. Они должны знать, куда делся Рихо. Неизвестность хуже всего. И если вы со мной не пойдёте, я пойду один.
Такая непоколебимость не могла не подействовать. И Каур не вспомнил, что Юрнас обычно хотел делать всё сообща. Каур сказал:
— Я пойду с тобой.
В конце концов ведь не поднимет же папаша Рыук ремень на чужих детей!
— Я тоже пойду, — сказала Марью.
И вовсе не потому, что Рихо помогал ей поливать цветы. Куда это годится, если она останется, как рыба, холодной к судьбе Рихо?
— И я, — сказала Кярт.
Каким бы ни был Рихо, родители его, конечно же, страшно волнуются. И Юрнас прав: неизвестность хуже всего.
— Ну, если все пойдут, то и я со всеми, — переменил своё решение Пеэтер.
Эх, опять заварилась жуткая каша! Но сейчас никак не время уходить в сторонку. Надо было раньше думать. Ещё тогда, когда Рихо впервые завёл разговор о вбивании клина.
— А ты, — обратился Каур к Меэлику, — пойдёшь с нами?
Меэлик не ответил.
— Что это с тобой сегодня? — спросила Кярт.
— Ничего, — ответил Меэлик, не глядя на Кярт. — Чего время терять, давайте двигаться.
12
Юрнас и Каур шагали впереди, за ними Марью и Кярт, затем Пеэтер и позади всех Меэлик. Он отстал шагов на десять. Ребята спешили, потому что солнце уже опустилось низко и у них оставалось мало времени. Их тоже ждали дома, их родители тоже могли начать беспокоиться.
На улице перед домом Рихо они остановились, чтобы немного перевести дух и одновременно собраться с духом. Им требовался дополнительный заряд смелости, даже у Юрнаса прежняя решимость поколебалась.
— Стоит ли врываться туда всей оравой? — рассуждал Пеэтер. — Они совсем перепугаются.
— Верно, — согласился с Пеэтером Каур. — Пусть кто-нибудь пойдёт вперёд, вроде бы послом, что ли.
— И пусть посол держит белый флаг, — съехидничал Меэлик. — Тогда, возможно, меньше шансов сразу схлопотать от папаши Рыука!
— Не в том дело, — сказал Каур. — Но надо же подготовить родителей Рихо, чтобы они не слишком нервничали. Необходимо хорошее, сердечное начало. После этого могут вступить в дело все остальные, и мы сообща доведём начатое до конца.
— Кто же пойдёт? — спросила Марью.
Все смотрели по очереди друг на друга.
— Может быть, ты, Юрнас? — предложил Меэлик. — У тебя возникла эта идея идти сюда.
Юрнас не отвечал. Он вынул носовой платок и мрачно рассматривал его. К сожалению, платок был слишком грязным, чтобы послужить белым флагом. В такой платок можно было только высморкаться, что Юрнас и сделал.
— Давайте лучше проголосуем, — сказал Каур. — Голосование — самый честный способ, а посол, таким образом, будет облечён общим доверием, Всегда чувствуешь себя увереннее, когда знаешь, что остальные тебя поддерживают.
— Мы с Марью уже к ним ходили, — ворчал Пеэтер. — Я не хочу быть послом.
— Но если мы тебе доверяем? — Каура не удовлетворили доводы Пеэтера. — Если за тебя проголосовали, ты же не откажешься?..
Пеэтер помрачнел ещё больше. Доверие… Его беда в том и заключалась, что все они так стремились доверять ему. А он… Он явился, чтобы обманом и хитростью втереться в доверие. Он проник во вражеский лагерь, где неожиданно выяснилось, что врагов-то не существует. Это вызывало странную боль в душе и смятение чувств.
— Если вы будете голосовать, то я уйду домой, — заявил Пеэтер. — Я по горло сыт этой заварухой, а время бежит.
— Время действительно бежит, — согласился Каур. — Скоро стемнеет и… там начнут мигать болотные огоньки, тогда песенка Рихо будет спета.
И тут Кярт сказала:
— Пойдём все вместе.
Она решительно открыла калитку. Чего уж там! Пойдут все вместе без послов и белых флагов. Родителей Рихо надо успокоить, и всё.
— Лучше не шумите, — сказал Пеэтер, когда они поднимались по лестнице, — а то ещё подумают, что Рихо несут на носилках. Или что-нибудь похуже.
— Что похуже они могут подумать? — спросил Каур. И добавил: — В трясине, например, человек тонет совершенно бесшумно.
— Прекрати, — одёрнул его Юрнас.
Юрнас хотел сосредоточиться, прежде чем предстанет перед родителями Рихо. Не телепатически, а просто сосредоточиться. Но разве это возможно, если другие рядом с тобой болтают глупости?
Пеэтер и Каур умолкли, но сосредоточиться Юрнасу не удалось, потому что они уже стояли возле двери Рыуков.
— Кто постучит? — шёпотом спросил Юрнас.
— Не имеет никакого значения, — сказал Меэлик.
Действительно, если подумать, кто бы из них ни постучал, всё дальнейшее придётся принимать сообща. Но, несмотря на это, они отступили от двери, ни у кого не поднялась рука для решительного стука.
— Опять хотите голосовать? — спросил Пеэтер.
Но до голосования дело не дошло, потому что неожиданно дверь отворилась и мать Рихо с изумлением уставилась на них.
— Я слышала какой-то шорох за дверью, подумала, что, может быть, Рихо… — сказала она.
Юрнас выпрямился, секунды две сосредоточивался и сказал громко и ясно:
— Ради Рихо мы и пришли. У нас есть кое-какие сведения о нём.
— Господи! — испугалась мать Рихо. — Уж не случилось ли какое несчастье?
— Надо надеяться, ещё не случилось, — пробормотал Каур. — Может, ещё удастся всё исправить.
Но его слова, произнесённые для того, чтобы успокоить мать Рихо, похоже, не оказали желаемого действия. Поэтому Кярт сочла нужным добавить:
— Не волнуйтесь, пожалуйста! Мы сейчас всё расскажем.
— Входите же, — пригласила мать Рихо и отступила от двери. — Мы тут страшно волнуемся.
— Кто пришёл? — раздался из кухни грубый мужской голос.
— Друзья Рихо пришли, хотят что-то рассказать.
Потом, глядя на ребят, которые уже сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу, она грустно улыбнулась и сказала:
— Я и не знала, что у Рихо так много друзей.
Ребята молчали. Сейчас было не время объяснять, какая у них дружба с Рихо.
Рыук-старший вошёл в комнату.
— Когда мать открыла дверь, я подумал, что это наш молодой человек всё-таки явился домой, — сказал он, хмуря брови, — и начал было даже снимать ремень с брюк…
Гости на диване сидели не шевелясь.
Отец Рихо заметил, что, кажется, немного испугал ребят, и продолжал более мягким тоном:
— Что касается ремня, то Рихо сам виноват. Раньше я носил подтяжки, они всё-таки помягче, но Рихо сделал из них камнеметательную машину, и мне пришлось перейти на ремень.
В его словах все ощутили крошечное зерно шутки и облегчённо вздохнули.
— Так где же шляется наш разбойник? — спросил отец Рихо.
Наступил решительный момент. Сейчас надо было выкладывать правду.
— Он уехал на Чёртово болото, — сказал Юрнас неуклюже.
— Что?! — Рыук-старший уставился на Юрнаса. — Ты что, парень, насмехаться надо мной пришёл?
— Нет, — сказал Юрнас очень тихо. Взгляд его неподвижно держался на пряжке брючного ремня Рыука-старшего.
— Как ты сказал? Куда он уехал?
Марью успела вмешаться.
— Юрнас вовсе не виноват, — торопливо объяснила она. — Рихо действительно уехал на Чёртово болото. Наш сосед, который живёт в доме напротив нас…
В пять минут Марью рассказала всю историю.
Поправка, внесённая Марью, направила мысли Юрнаса в совершенно неожиданное русло.
«Ах вот как, — размышлял он. — Телепатические силы всё-таки были вызваны, но, поскольку я подумал: «Провались ты ко всем чертям в болото!», им не осталось ничего другого, как отправить его на Чёртово болото. В общем-то, моё пожелание было выполнено довольно точно…»
— Та-ак. Что же теперь делать? — вслух подумал отец Рихо, когда Марью кончила говорить.
13
По правде говоря, Рихо и сам не знал, почему он бросился наутёк из сада Марью. Неожиданное появление Юрнаса словно бы лишило его возможности мыслить. Когда он перескакивал через ограду, у него мелькнула было мысль, что, пожалуй, нет смысла так постыдно удирать, всё равно его разоблачили… Но, набрав разгон, он уже не мог остановиться, А позади послышались крики этого раззявы Юрнаса. «Кроме Юрнаса, меня никто не видел, — думал Рихо. — Главное — немедленно скрыться. А там пусть попробует доказать, что видел меня в саду. Так и окажется в дураках!»
Рихо выбежал на улицу. Куда же спрятаться? В сад на противоположной стороне улицы? Нет, там голо, прятаться негде. Но, словно по заказу, перед домом напротив стоял грузовик с крытым кузовом. В один миг Рихо перемахнул через борт и забился в самый дальний угол.
Мы уже знаем, как изумило ребят внезапное, бесследное исчезновение Рихо. Знаем, что грузовик уехал. Когда мотор заработал, Рихо испытал серьёзное искушение выпрыгнуть из кузова. Может, и выпрыгнул бы, вспомни он в тот момент о дедушкином юбилее. Но он думал совсем о другом, и у него не было ни малейшего желания смотреть в глаза Юрнасу, Марью, Кярт, даже Пеэтеру. И он решил дождаться более подходящего момента, чтобы покинуть грузовик.
О дедушкином юбилее Рихо вспомнил лишь тогда, когда отъехал от посёлка километров на десять. Но удобный момент всё не наступал. Через посёлок водитель проехал на приличной скорости, не притормозив ни на одном перекрёстке, и Рихо счёл, что уж лучше снова поболеть «красной оспой», чем оказаться надолго закованным в гипс. По шоссе машина, само собой разумеется, помчалась в неведомые дали ещё быстрее. Мимо проносились скирды сена, люди на полях… Время от времени тявкали у обочины дороги деревенские дворняги. А грузовик продолжал мчаться с жуткой скоростью.