В медпункте было тепло. Пятый немного пришёл в себя и его стала колотить крупная неприятная дрожь. Валентина помогла ему переодеться в сухие вещи и велела лечь. Пока он сидел на койке, сгорбившись, закрыв лицо ладонями, не в силах поднять взгляд на людей, страшно стыдясь только что перенесённого унижения – Валентина ещё кое-как сдерживалась и тактично молчала. Но как только ему стало чуть получше – принялась на Пятого орать и поносить его, на чём свет стоит. Пятый понял, что она не на шутку перепугалась.
– Да как ты мог такое допустить, а? – ярилась Валентина. – Ты дурак, что ли? Или тебе деньги платят за то, чтобы ты терпел это всё? Чего ты молчишь, как партизан на допросе? Я с тобой разговариваю!
– Я… простите… хорошо, я так больше не буду… я обещаю… – бормотал он. – Хорошо…
– Ложись, идиот! – Валентина силой заставила его лечь на узкую койку. – На бок, а не на спину… вот так. Руки и ноги сейчас тебе разотру… так лучше?
– Да, спасибо… хорошо… не надо больше, правда…
– Пятый, чаю тебе налить? – спросила Лена.
– Наливай, чего ты его спрашиваешь, – отозвалась Валентина. – Этого дурака… А ну-ка, приподними рубашку… о-го-го… чего ты морщишься? Больно?
Пятый слабо вскрикнул, когда Валентина, на её взгляд, совсем не сильно, надавила ему на живот. Он сбросил её руку, резко сел, прижимая руки к животу, судорожно вздохнул…
– Больно? – переспросила Валентина. Пятый через силу кивнул. – Где?
– Там, где вы… нажали… желудок, кажется…
– Понятно. Лена, пойди, дружок, позвони на Первое, Лукичу, скажи, что я их забираю. Потом… сейчас, напишу телефон… ага… это больница, позовёшь Гаяровского, скажешь, что мы сейчас приедем. То есть не сейчас, а через полтора часа. Поторопись, не затягивай.
– Как получится, – Лена взяла со стола бумажку с телефонами и вышла. Валентина спросила Пятого:
– Может, ляжешь?
– Ладно, – ответил тот. – Что-то мне хреново…
– Тошнит?
– Да, причём сильно… но пока держусь… плохо…
– Что плохо?
– Что Лена здесь. Не стоит ей это всё… видеть…
– Не под колпаком же её держать, – вздохнула Валентина. – Рано или поздно она всё сама узнает. Ты только постарайся до больницы дотянуть, ладно?
– Мне не настолько плохо… – Пятый осторожно лёг. – Справлюсь, чего уж там…
– Вот и молодец. Всё будет хорошо.
– Наверное, – еле слышно прошептал Пятый. – Как глупо… ей Богу… случайно…
– Закономерно, – парировала Валентина. – Я же знаю, как ты водишь, когда выспишься нормально.
– Это да… руки до сих пор сводит… пальцы – как чужие, – пожаловался Пятый.
– Ты мне лучше скажи, где болит-то? А то тебя вон как скрутило…
– Да, по-моему, это несерьёзно, – ответил Пятый. Он полулежал, опираясь на подушку. – Само пройдёт… он мне просто врезал ногой по животу, а так…
– В больницу съездим, для очистки совести, – сказала Валентина. – Боязно мне.
Вошла Лена.
– Ну, что? – поинтересовалась Валентина. – Дозвонилась?
– Ага. Всё нормально, только Вадим Алексеевич… ну, этот врач… из больницы… он ругался. Не сильно, правда, но ругался.
– Что сказал?
– Я повторять не буду, – категорично заявила Лена.
– Дело твоё, – пожала плечами Валентина. – Поехали?
– Поехали, – согласился Пятый, садясь. Он немного поморщился, Валентина это заметила.
– Больно? – с тревогой спросила она. Пятый отрицательно покачал головой.
– Сходите за Лином, – попросил он. – А то я вряд ли…
– Лен, проводи его к машине, – распорядилась Валентина. – Я сейчас…
По дороге Пятому стало совсем плохо. В больнице его в срочном порядке потащили первым делом на рентген, а потом – в реанимационный зал. Со страху – давление сильно упало, стало рвать кровью, сердце засбоило, начались сильные боли. Гаяровский, скованный присутствием Лены, сумел выругать Валентину только тогда, когда они вдвоём пошли в зал – проведать Пятого.
– Ну, Валя, – голос Вадима Алексеевича прямо-таки источал яд, – я это тебе припомню…
– Вадь, я ничего не смогла сделать, – оправдывалась та. – У меня работа, в конце-то концов… ты это понимаешь?…
– Я тебя сколько раз просил – будь внимательнее, – процедил Вадим Алексеевич.
– Хорошо, – покорно вздохнула Валентина. – Я постараюсь.
Пятый не спал и, когда они подошли, открыл глаза.
– Ну, ты как? – спросил Вадим Алексеевич. Пятый в ответ сокрушенно покачал головой.
– Не знаю, что и думать, – слабым голосом ответил он. – Вроде всё ничего было.
– Дождёмся снимков, потом посмотрим, – успокаивающе ответил Вадим Алексеевич. – Помереть не дадим, не бойся.
– Я как-то и не собирался, – заметил Пятый. – Просто…
– Главное, не волнуйся пока, – попросила Валентина, – успокойся.
– Я не волнуюсь, – Пятый прикрыл глаза и тяжко вздохнул. – Только больно…
– До снимков потерпи, – попросил Гаяровский. – Потом обезболим, обещаю.
– Не берите в голову, – ответил Пятый. – И не такое терпел…
– Тут всё-таки больница, – наставительно сообщил Гаяровский. – Смысла нет терпеть. Через полчасика всё прояснится.
– Посидеть с тобой? – спросила Валентина. Пятый отрицательно покачал головой.
– Холодно, – вдруг сказал он. – Почему – непонятно…
– Я сейчас скажу, чтобы одеяло тебе принесли, – сказал Гаяровский. – И сердечного укол не помешал бы…
– Мне пить можно? – спросил Пятый.
– Пока не надо, – ответил Вадим Алексеевич. – Лучше глюкозу покапаем, всё больше пользы будет… Ладно, Пятый, мы пошли. Попозже ещё заглянем.
– Счастливо, – ответил Пятый. – Ленке и Лину привет от меня… и успокойте их, пожалуйста, а то они оба…
– Оба – что? – не поняла Валентина.
– Нервные слишком, – ответил Пятый. – Ладно… я пока посплю, что ли…
– Спи, – ответил Гаяровский. – Мало ли что…
Час спустя в коридоре происходил такой разговор:
– Как я и предполагал, это желудочное кровотечение, – сказал Гаяровский, поднося свежий снимок к свету. Валентина закусила губу, Лена в мгновение ока осунулась и побледнела. – Не сильное, впрочем.
– Вадь, и что? На стол? – спросила Валентина.
– Не стоит. Пока не стоит. Смысла не вижу. Понаблюдаем, уколы поделаем… должен и сам нормально справиться. Оставим его в покое, а Валь? Как думаешь?
– Ты уверен, что резать не надо? – с сомнением спросила Валентина.
– Режут на скотобойне, – оборвал её Гаяровский. – У нас – оперируют. Патологии, которая требовала бы оперативного вмешательства, я тут не вижу. Понятно?
– Хорошо.
– Езжайте пока домой, что ли, – попросил Гаяровский. – От вас тут пользы – как от козла молока… утром вернётесь. Если что – я позвоню.
– Валентина Николаевна, мне тоже домой? – спросила Лена.
– Давай уж лучше ко мне, – со вздохом ответила та. – Я хоть за тебя волноваться не буду… а Лин куда пошёл?
– Сказал – в машине посидит, – ответила Лена. – Он так расстроился…
– Ещё бы, – Валентина досадливо покачала головой. – Ладно, поехали. Утро вечера мудренее…
Всю ночь ему снились кошмары. Во сне он видел, что в кожу на его груди кто-то вживил перфорированные стальные полоски и вставил в отверстия в них множество крошечных лампочек. Этот кто-то теперь охотился за Пятым, неизвестно зачем, но вряд ли для чего-то хорошего… приходилось скрываться, прятаться… то он шёл сквозь снег, настоящую пургу… то вдруг оказался на берегу маленького заболоченного озера с прозрачной водой, на опушке хвойного леса… кто-то преследовал его, не давая толком рассмотреть окружающий мир… Страшно хотелось как-то вынуть эту дрянь из груди, он почему-то (это он точно знал) самому этого делать было ни в коем случае нельзя… пейзаж сменялся пейзажем – теперь он мчался по летней дороге под светлым июньским небом на некоем подобие мотоцикла… его обгоняли уродливые гротескные машины, которые не были похожи ни на что, виденное им ранее – ни в Доме, ни на Земле… пыльный кювет… и промчавшаяся мимо погоня… можно поискать кого-нибудь, кто поможет, наконец, избавиться от ненавистных полосок… грудь болела всё сильнее, саднила… Наконец, после долгого блуждания по пыльным полупустым улицам незнакомого города, он нашёл людей, способных ему помочь. Двое аферистов – старик и девушка. То есть, на первый взгляд они были аферистами… а потом оказалось, что они в своё время сумели скрыться от такой же погони. Лампочки вытащила девушка, причём не руками, а чем-то, напоминающим страшноватую помесь пинцета и плоскогубцев, полоски снял старик… недолгое облегчение, а затем снова – страх и неизвестность – что же делать дальше?… С этим чувством он и проснулся. Тело болело, как одна большая ссадина. Он чувствовал себя страшно усталым и разбитым, даже солнечный день за окнами большой палаты не радовал, а скорее раздражал. “Поздравляю с выигранным боем, – услышал он голос Арти. – Ты превзошёл сам себя, Пятый. Не ожидал”. “Я не понял, – признался Пятый. – О чём ты, Арти?” “Этой ночью ты вышел в астрал, – пояснил Арти. – Вышел не очень удачно, признаться. Попал… скажем, в довольно горячее место. Тебя приняли за жертву, ты вошёл в игру… неподготовленным, слабым… и справился. Я волновался, но ты столь хорошо действовал, что я не рискнул вмешаться”. “Арти, где ты? – спросил Пятый. – Там?” “Иногда, – ответил тот, подумав. – Скажем так, когда мне становится скучно, то я…” “Ладно, Арти. Не хочешь говорить – не надо. Только скажи, Бога ради, кто это был?” “Понятия не имею, – признался Арти. – Ладно, теперь коротко – по делу. Я тут посмотрел… всё с тобой обойдётся. Не беспокойся. Спи побольше, постарайся не нервничать”. “Спасибо, Арти”. Поговорили. М-да… от боли во всём теле хотелось тихонько завыть. Пятый закусил губу и прикрыл глаза. Даже спать не хочется… вернее, не получается.
Вошла Валентина. Остановилась рядом с кроватью, погладила его по волосам… Пятый робко прижался впалой щекой к её ладони, тёплой, мягкой… Утешьте меня, кто-нибудь!… Так плохо… Пощадите…
– Больно? – спросила Валентина. Она всё ещё держала свою руку, Пятый испугался, что начни он говорить – и эта рука исчезнет, уйдёт… он еле заметно кивнул. – Я скажу на посту, чтобы тебе сделали хотя бы анальгин…