В одно прекрасное утро Пятый проснулся и вдруг понял, что спать он больше не хочет. Он сел на кровати, потянулся, поморщился от ломоты в суставах, набросил на плечи рубашку, висевшую на стуле и кое-как выполз в коридор. Кое-как – потому, что ноги слушались плохо. Он подошёл к двери на кухню и приоткрыл её. За столом спиной к двери сидела Валентина, а напротив неё разместился собственной персоной ни кто иной, как Лин. Который сразу же заметил Пятого.
– Ё-моё! – радостно сказал он, вставая. – Валентина Николаевна, вы только поглядите, кто у нас сегодня в гостях!
Валентина оглянулась.
– Неужто сам проснулся? – с недоверием спросила она. – Быть этого не может. Тебя кто-то разбудил, что ли?
– Нет, – удивлённо сказал Пятый. – А что?… Лин, ты-то тут откуда?
– Оттуда. За неделю, знаешь ли, много событий может произойти.
– За сколько?!
– За неделю, – ответил Лин, прикуривая.
– Я что – спал неделю? – с ужасом спросил Пятый.
– Восемь дней, – поправила Валентина, тоже закуривая сигарету. – Ты хочешь сказать, что ничего не помнишь?
– Не может быть, – убито сказал Пятый. – Не верю…
– А ты на руки свои посмотри, на руки, – посоветовал Лин. – Там как раз написана летопись этой недели. Можешь прочитать.
Пятый приподнял рукав и оторопело уставился на исколотый сгиб локтя.
– Это капельницы, – сказал Лин. – Ну как? Здорово?
– Лин, тебе что – надо больше всех? – спросила Валентина. – Пятый, иди умойся, и садись есть. Мы-то уже позавтракали…
– Слушай, ты нам такого шороху задал, что я просто был готов тебя удавить своими руками. И не говорить громко, и ходить только на цыпочках, и дверью не хлопать… и вообще! Сиди тут с тобой, с убогим, лови, когда ты проснёшься… А если тебе приспичит проснуться в три часа ночи?!
– Лин, отстань от него. Будто он с тобой мало сидел, – поморщилась Валентина.
– Мне кто-нибудь сегодня скажет, что со мной такое было? – в пространство спросил Пятый. – Все эти сидения – дело прошлое.
– Да ничего не было. Просто реакция, наверное. Лукич сказал тебя не трогать, вот мы и не трогали. Бегали тут, как мыши какие-то…
– Ты просто спал, – ответила Валентина. – И, как мне кажется, проспал своё обострение. По крайней мере, выспался ты на неделю вперёд, не меньше.
– Вот и ладно, – заметил Лин. – Теперь пусть он меня пасёт, хорошо?
– Обойдёшься, – отрезала Валентина. – Тебя-то зачем?
– А что я – хуже, чем он, что ли? – спросил Лин. – В некотором роде я даже лучше. Я, в отличии от тебя, дружок, пришёл сюда сам, – Лин загнул один палец. – Потом… а, вот! Я не спал чёрти сколько времени и не портил окружающим жизнь, – Лин загнул второй палец. – И ещё. Я последнее время постоянно делаю что-то хорошее, а вот ты…
– Ша, точка! – сказала Валентина. – Перестань, рыжий.
– Вот, пожалуйста! – ощерился Лин. – Это – вместо “спасибо”, как я понял. Я ухожу с предприятия по координатам, я почти что сутки таскаюсь по городу, ищу нужный адрес, наконец нахожу, поднимаюсь наверх, звоню… И что я слышу?! – возмущенно вопросил он. – Ни “как ты добрался?”, ни “устал ли ты?”, ни “хочешь ли ты есть?”. Ничего подобного! Первое, что я слышу: “Какого чёрта ты трезвонишь, как полоумный?! Ты его разбудишь, идиот!” – Лин сел за стол и подпёр голову руками. – Так недолго и обидится, кстати. И вот, вместо того, чтобы лечь поспать, почитать книжечку, попить чайку, я оказываюсь прикованным к одру этого негодяя, которому приспичило, видите ли, немножко отдохнуть. Немножко!… Недельку-другую!… Ты всегда найдёшь способ припахать меня по полной программе, а сам…
– Лин, я не хотел, – Пятый сел напротив друга, нахмурился, опустил глаза. – Ей Богу, правда, не хотел. Я и не думал, что я… прости, Лин.
– Ладно уж, – ворчливо ответил тот. – Валентина Николаевна, огорошим его немного? А то он же не в курсе…
– Это ты про то, каким способом ты сюда попал? – спросила Валентина.
– Конечно. Я не хотел тратить время на дорогу, и поэтому вышел… скажем так, через стену.
– У тебя голова на плечах есть? – спросил Пятый. – Или нет? Ты что?! Много народу это видело?
– Никто. Я только Валентине Николаевне рассказал, что иногда мы можем… словом, делать такие штуки. Но только иногда и далеко не через все стены. Это же правда?
Это была самая наглая ложь, которую Пятый когда-либо слышал от Лина. Но тут он медленно кивнул, соглашаясь. Что ему ещё оставалось?
– А ты так тоже можешь, Пятый? – спросила с любопытством Валентина.
– Сейчас не смогу, – ответил тот. – Сил маловато, да и стены у вас… – он замялся, – скажем так – надежные.
– Но это правда – что можно пройти из одного места в другое? – не унималась та.
– Правда, – ответил Лин. – Для этого существуют двери.
– Да ну тебя! Ты же сам сумел выйти с предприятия и попасть сразу в Москву, ведь так?
– Так, и что с того? – усмехнулся Лин. – Второй раз я этого повторить не сумею. Скорее всего, не сумею.
– А можно ещё куда-нибудь попасть? За границу, например?
– Нет, – ответил Пятый. Врать, так врать, чёрт возьми!…
– А… а я смогу научиться? – чуть не шепотом спросила Валентина. – Может, у меня тоже получится?…
– Нет, – твёрдо ответил Пятый. – Это я могу сказать точно. Не сможете. Даже и не пробуйте.
– Жалко… Вот было бы хорошо!… Раз – и на работе! Раз – и дома! Раз – и в Париже! А так меня никогда в жизни из этой проклятой страны не выпустят…
– Не переживайте, Валентина Николаевна, – утешил её Лин. – Так ведь можно оказаться… раз – и могиле. На это очень много сил уходит, поверьте мне. Если бы я так не переживал за этого идиота, я бы ни в жизни на это не отважился. Я бы спокойно дождался вас.
– Лин, ты мне вот что скажи. Это никак с какой-нибудь нечестью не связано? – спросила Валентина. – Я, конечно, не суеверна, но, сам понимаешь…
– Нет, конечно, – ответил за Лина Пятый, который сообразил, что у Лина, после упоминания о нечисти может здорово развязаться язык. – Это просто… определённая психотехника…
В своей голове он услышал ехидный голос Лина: “Конечно, дружок, это исключительным образом она самая! Ты ещё приплети сюда практику йогов”.
– Пятый, а скажи-ка ты мне… – начала Валентина, но Лин её очень вовремя остановил встречным вопросом:
– Можно мне ещё чего-нибудь перекусить? – спросил он.
Пятого поразила Валентинина реакция – она хлопнула по столу ладонью, поднялась и рассерженно удалилась.
– Работает! – удовлетворённо сказал Лин. Он встал из-за стола, вытащил их холодильника батон хлеба и пачку масла и торжественно положил перед Пятым. – Будешь?
– Ты ещё спрашиваешь, – покачал головой Пятый. – Конечно.
– Это, кстати, наше собственное, – заметил Лин, нарезая хлеб. – На наши кровные денежки из овощного магазина. С разгрузки. Я перешёл на автономное питание после того, как Валентина Николаевна сказала, что я могу объесть кого угодно. И её в том числе.
– Что ж ты такое ел?
– Да преимущественно кашу. Но много. Сам понимаешь, после шести-то месяцев голодовки. Так что пока тебя кормили капельницами, я ел вполне нормальную еду. Накупил овсянки, масло вот… Она, правда, иногда добреет, и тогда я могу найти в своей каше, например, сгущёнку или варенье, – Лин мечтательно улыбнулся. – Один раз нашёл даже яблоко.
– В каше? – удивился Пятый.
– Нет, рядом, – ответил Лин. – В каше – это было бы слишком. Я тут подумал, кстати… У нас ещё осталось девять рублей. Может, сходить купить макарон? А то каша уже надоела, признаться. Хотя говорят, что от макарон толстеют. Или нет?
– Толстеют, – ответил Пятый. – Но тебе это не грозит. Так что покупай… слушай, ты это серьёзно – про то, что ты…
– Да всё он врёт! – сказала Валентина, входя на кухню. – То есть, не всё, конечно, но часть – точно. Кроме овсянки ты ешь ещё и всё, что от тебя вовремя не спрячешь.
– Но овсянку он покупал сам? – спросил Пятый.
– Что было, то было, – вздохнула Валентина. – Я же не смогу его удержать, если ему захочется пойти в магазин.
– Меня никто не удержит. Сегодня схожу за макаронами, надо же чем-то ужинать? – Лин откусил кусок хлеба с маслом. – Или как?
– Тогда заодно и мне по списку продукты купи. Хорошо?
– Ладно, только мясо я покупать не буду, – сразу предупредил Лин. – Масло там всякое, молоко, творог, овощи – это пожалуйста. Но мясо – увольте.
– Договорились. Вот мне повезло, а!…
Пятый неохотно приоткрыл глаза. Как хорошо спать! Ну что за жизнь, скажите на милость? Только прикорнёшь – сразу будят. Ни минуты покоя.
– Слава Богу, – рядом со своей постелью он увидел Лену. Глаза у неё были уставшими и заплаканными. – Слава Богу, – повторила она, – очнулся.
– Я спать хочу, – пожаловался Пятый, – ну зачем…
– Спать! Шестые сутки пошли, как ты спишь, ненормальный. Мы тут уже решили, что ты умрешь, что не выдержишь… я пойду, Валентину и Гаяровского позову, пусть хоть порадуются люди, ведь они всё это время с тобой сидели, дежурили. И посмей мне только повторить такое! Хоть обошлось, и то хорошо.
Она выскочила из комнаты. Через секунду вошёл Гаяровский, а следом за ним – Валентина.
– Пятый, – сказала Валентина со слезами в голосе, – не делай так больше, ладно? Мы боялись, что ты погибнешь! Ты же едва не умер.
– Я и так скоро умру, хотя не так скоро, как мне бы хотелось, – Пятый тихо вздохнул, – но если вы не хотите как-то ускорить этот процесс, то пусть… пусть так. Я просто устал, Валентина Николаевна. Поэтому поддался слабости и захотел решить эту проблему… доступным мне способом. Согласитесь, что я ещё мог придумать?
– Да, – проговорил Гаяровский, – второй раз броситься под автобус ты явно не в состоянии. И всё же, я бы хотел услышать, в чём конкретно проблема? Боль?
– Да, – Пятый секунду помолчал и добавил, – мне мало четырёх уколов в сутки…
– Ты и так уже подсел на морфий, – строго сказал Гаяровский.