В начале 1400-х гг. африканские рабы стали привычны по всему Средиземноморью, хотя их чаще использовали в качестве домашних слуг, а не в сельском хозяйстве или промышленности. Положение вскоре изменилось. Европейская экспансия продолжалась, и когда в 1415 г. пал марокканский порт Сеута, португальцы получили больше информации об Африке из первых рук, от сухопутных торговцев, путешествовавших далеко на юг.
Первый инцидент с участием рабов в эту эпоху произошел, когда португальцы в 1425 г. захватили марокканский корабль с 53 черными мужчинами и 3 черными женщинами на борту, все они были из Гвинеи. Их освободили от мучительного рабства у мавров и продали в доброжелательное рабство у христиан, с большой прибылью для освободителей. Как счастливы должны были быть эти португальцы, одновременно пополнив карманы и выполнив христианский долг! К сожалению, подобные счастливые случаи, религиозно и экономически выгодные, происходили редко.
Не так странно то, что рабы прибывали из Африки на португальских кораблях, как то, что европейцам потребовалось так много времени, чтобы проложить путь вокруг берегов Африки. Впервые морское путешествие вокруг Африки было проделано еще до смерти Геродота в 425 г. до н.э., поскольку он рассказывает нам об этом в четвертой книге своей «Истории», хотя и делает оговорку:
«Эти люди заявили, сам я этому не верю, хотя другие могут и поверить, что они, отплыв в сторону запада, обошли вокруг южной оконечности Ливии, и солнце было справа от них, т.е. к северу. Так мы впервые узнали, что Ливия окружена морем…»
Ливией во времена Геродота называли весь Африканский континент и полагали, что везде южнее Асуана, на Ниле, в середине лета в полдень солнце будет находиться на севере. И если позже читатели Геродота вслед за ним отрицали историю плавания вокруг Африки, то только потому, что не верили самим свидетельствам. Как бы то ни было, безопасным пределом для путешествий португальцы считали мыс Буждур, южнее Канарских островов и почти в тропике Рака. Считалось, что дальше белые моряки становятся черными (что и случилось с местным населением), и в этих водах встречаются монстры, жидкий огонь и змеи. Возможно, те, кто там уже побывал, распространили этот слух, чтобы отпугнуть остальных.
Антон Гонсалвеш был одним из двух капитанов, которые плавали в 1441 г. до Кабо Бранко (Белый мыс, или Рас-Нуадибу), что на пять градусов южнее мыса Буждур и глубоко в тропиках. Привезя ко двору принца Генриха Португальского 12 черных африканцев, он следовал древнему обычаю, существовавшему как минимум со времен римлян, проводивших пленников парадом перед глазами императора. Этой традиции отдал долг и Колумб, доставив в Испанию индейцев-араваков, а также англичане, привезшие Покахонтас на встречу с королем Яковом I, двух австралийских аборигенов Беннелонга и Яммераванни в Лондон на встречу с Георгом III и позже Джемми Баттона на встречу с еще одним королем.
Один из пленников Гонсалвеша говорил по-арабски и выторговал себе свободу в обмен на помощь в захвате новых рабов. В 1442 г. Гонсалвеш привез еще 10 пленников, а в 1443 г. Нуно Тристан захватил 14 человек, плывших в каноэ. Позже он увеличил их число до 29, основа для нового витка работорговли была готова. 8 августа 1444 г. таможенный офицер по имени Лансароте де Фрейташ и его люди высадились недалеко от Лагоса с 235 африканскими рабами, захваченными во время набега на территорию современной Мавритании.
В 1351 г. на карте появились Азорские острова. Португальцы объявили их своими владениями в 1431 г. и колонизировали в 1445 г., как раз вовремя для того, чтобы начать снимать сливки с нового вида торговли — африканскими рабами. В течение нескольких лет около 1000 рабов были перевезены на Азоры и Мадейру, чтобы возделывать сахарный тростник. Таким образом, союз сахара и рабства был заключен не в Индиях, а в Атлантическом океане.
Импорт рабов в Новый Свет начинался медленно. Декрет 1501 г. запрещал перевозить в Индии рабов, рожденных в Испании. Запрет распространялся также на евреев, мавров и «новых христиан» (крещеных евреев). Тем не менее в 1502 г. там появился первый черный раб, а в 1504 г. были привезены пять белых (мусульман). Они были привезены не для работы на полях, а для того, чтобы добывать золото на испанских приисках.
Губернатор Эспаньолы Николас де Овандо был против завоза рабов из-за океана. Основанием для этого была вовсе не забота о ближних; скорее, то, что эти неблагодарные платили своим хозяевам за усилия по их транспортировке тем, что пользовались любым шансом для побега. Хуже того, они подстрекали местных рабов делать то же самое. Они вносят смуту, и их не должно быть здесь, заявлял губернатор.
В 1510 г. на Эспаньоле было всего 25 000 карибов, все еще пригодных для работ, и поэтому около 250 африканцев, в основном, конечно, африканцы из Европы, были отправлены для работ на золотых приисках. В донесении, поступившем в следующем году испанскому королю, утверждалось, что работа одного африканца стоила работы четырех индейцев, а также добавлялось, что многие африканцы были уже привычны к лошадям в отличие от индейцев. С каждого привезенного африканца взимался налог в два дуката, что делало работорговлю прибыльной для испанской короны.
Около 1519 г. у братьев иеронимитов на Эспаньоле возникли проблемы. Большинство их рабов-индейцев умерло, добывая золото или от болезней, а остававшихся было недостаточно для необходимой работы. Они просили о свободном ввозе африканских рабов, и это позволение было вскоре даровано, открыв для всех возможность импортировать африканцев в Новый Свет.
Вначале число африканских рабов было мало. На юге первый корабль с черными рабами прибыл в Бразилию только в 1538 г., примерно в то же время, когда бразильский сахар стал поступать на европейские рынки. Перспективы обогащения в Новом Свете были очевидны всем, но другим народам потребовалось некоторое время на то, чтобы понять, как лучше получить свою долю.
Возьмите галлон кларета или белого вина, добавьте четыре унции имбиря, полторы унции мускатного ореха, гвоздики четверть, сахара четыре фунта; настаивайте в котле как минимум 12 часов, затем перелейте в специально изготовленный для этого чистый бурдюк, так чтобы вино, не спеша, впитало в себя специи.
4. Англичане и сахарный бизнес
Испания и Португалия были первыми странами, начавшими серьезное исследование новых земель за пределами Европы, и первыми, всерьез заявившими на них свои права. После 1493 г. их претензии подкрепились Тордесильясским договором, а Португалия безотлагательно объявила Африку своей собственностью, хотя другие европейские страны были от этого не в восторге. Этим договором папа Александр VI утвердил меридиан, проходящий от полюса до полюса через самую западную точку островов Зеленого Мыса, т.е. примерно 50 градусов к западу от Гринвича. Эта линия разделяла все вновь найденные земли где бы то ни было в мире между Португалией или Испанией, за которыми признавалось вечное владение.
В 1529 г. Сарагосский договор добавил еще одну линию, примерно 145-й меридиан восточной долготы, завершившую разделение планеты на испанское и португальское полушария, и отдал Филиппины Испании. Впрочем, к концу XVI в. в мире уже было много протестантов, которых мало заботили правила, установленные папой, и даже королева Мария не смогла заставить свой Тайный совет признать этот договор. Преданность стране и прибыли взяла верх над верой.
Единственным случаем, когда британцы, французы или голландцы признавали договор, был их спор о том, имеют или не имеют силу европейские мирные соглашения за разделительной линией. Иначе говоря, когда это было им выгодно, линия признавалась, но в любое другое время она словно испарялась, и «за линией не было мира».
Так, во времена королевы Марии Тайный совет строго запретил экспедиции в Африку. Заявив это, он полностью выполнил свой долг, но английские корабли по-прежнему продолжали свои плавания. Англичане знали, что даже католики-французы не обращают внимания на договор. Не далее как в 1523 г. французский капитан Жан Флорентийский атаковал испанский корабль, перевозивший сокровища, чем вызвал возмущение испанского короля Карла I, на протесты которого французский король Франциск II ответил: «Покажите мне завет нашего отца Адама, что отдавал бы все эти земли Вашему Величеству».
Если не было никакой проблемы в том, чтобы сыграть шутку с донами при правлении католической королевы Марии, то при королеве-протестантке Елизавете на троне это уже твердо, хоть и не гласно, поощрялось. Ее Тайный совет также запрещал морякам ходить в чужие земли, но каждый раз закрывал глаза на их плавания. И хотя испанские и португальские шпионы об этом знали, они ничего не могли поделать. Как и с тем фактом, что французские кальвинисты имели колонию Форт-Колиньи на территории современной Бразилии, или с тем, что португальцы и голландцы дрались из-за островов Пряностей и других территорий, не говоря уже о том, что голландцы, англичане и даже датчане — все были готовы отхватить кусок испано-португальского пирога, и все эти страны в конце концов получили свою долю сахара.
В 1598 г. Лондон посетил немецкий юрист Пауль Гентцнер. О своем визите он рассказывает:
«…[англичане] более утонченны в еде, чем французы, они едят меньше хлеба и больше мяса, которое жарят превосходно; они добавляют много сахара в свои напитки; их ложа покрыты коврами, даже у фермеров; им часто досаждает цинга, впервые, как говорят, попавшая в Англию с норманнами…»
Впрочем, сахар имел губительные последствия, как считал Гентцнер, описывая английскую самодержицу Елизавету I:
«…Затем вошла королева 65 лет, как нам сказали, очень величественная; ее лицо продолговатое, светлое, но в морщинах; глаза маленькие черные и приятные; нос немного вздернут; губы тонкие, зубы черные (изъян, который, кажется, свойственен англичанам из-за обильного употребления сахара)…»