Была и другая сторона вопроса о том, где должно происходить рафинирование. При довольно ограниченном вплоть до XX в. наборе способов рафинирования и необходимости долгих морских путешествий липкие кристаллы из-за высокой влажности превращались в единую твердую субстанцию. Это делало рафинирование вблизи конечного рынка необходимым для получения продукта высокого качества. До тех пор, пока не вошли в обиход пароходы, сахар должен был рафинироваться там же, где и потреблялся. Поэтому, например, в Австралии сахарные заводы для переработки импортного сахара-сырца появились еще за 20 лет до того, как там получили первый урожай тростника.
Ближе к концу XV в. морской трафик в Атлантике продолжал расти. Христофор Колумб выходил в океан, доставляя сахарный тростник на Мадейру, где его выращивала теща мореплавателя. Около 1480 г. первый сахарный тростник был выращен на Канарских островах, а затем в 1486 г. — южнее, на заселенном португальцами острове Сан-Томе. Португальцы, обычно использовавшие в качестве рабов потомков изгнанных из Испании евреев, вскоре привезли на Сан-Томе черных рабов и начали выращивать там сахарный тростник. По мере того как появлялись этот и другие центры, применявшие более эффективные схемы, сахар становился все более и более важным игроком в мировой политике.
К 1496 г. Мадейра отгружала 1700 тонн сахара в Венецию, Геную, Фландрию и Англию, а на острове работало около 80 заводов. Спустя несколько лет эпидемия «жучка» снизила производство сахара, и с 1600 г. его вытеснили виноградники, но только до тех пор, пока и их не уничтожил грибок ложномучнистой росы, и в 1852 г. фермеры снова вернулись к выращиванию сахара. Менее чем через 20 лет производство сахара на Мадейре достигло трети от объемов 1496 г., но тут появилась возможность восстановить виноградники. Сохранилось лишь небольшое производство сахара, но к тому времени сахарный тростник уже добрался до Нового Света, где ему предстояло стать культурой мирового значения.
Медленно развивавшуюся сахарную индустрию в Америках подтолкнуло несколько факторов. Одним было разделение мира между Португалией и Испанией согласно Тордесильясскому договору 1493 г., который не позволял испанцам вторгаться в Африку и в то же время отдавал португальцам прибрежные территории Бразилии. Обретя точку опоры, Португалия получила возможность проникать за линию, обозначенную договором, в то время как Испания оставалась вдали, по другую сторону Анд.
Результатом договора стало право захватывать рабов в Африке и транспортировать их в испанские доминионы, закрепленное за Португалией, а также другими европейскими странами, игнорировавшими португальскую «монополию». И хотя торговля с иностранными судами не была официально разрешена в испанских колониях, корабли с рабами бросали якоря в испанских портах, и сделки все-таки заключались, таким образом и другие страны познакомились с Вест-Индией. Это также привело к возникновению цепи английских, французских и португальских фортов в Западной Африке, которые стали первыми ласточками колониальной истории Африки, оставившей неизгладимые следы на ее карте.
Подъему сахарного производства в Новом Свете способствовали также и события в восточном Средиземноморье. Так, когда турки захватили в 1516 г. Сирию, исчезла ее сахарная индустрия. Между 1520 и 1570 гг. турки завоевали Кипр, Крит, Египет, бассейн Эгейского моря и большую часть североафриканского побережья. Цены на сахар росли по мере того, как индустрии этих стран рушились, и для искателей приключений стало проще находить средства для производства сахара в других местах. Сахарная индустрия Средиземного моря пострадала также и от изменения климата в результате «Малого ледникового периода», во время которого с 1550 по 1700 г. на 1–2 градуса по Цельсию снизилась температура и сократилось количество осадков. В Бразилии же осадков было предостаточно, под рукой было необходимое топливо и не было дефицита рабочей силы.
Ко времени падения Сирии бразильский сахар уже облагался налогом по прибытии в Лиссабон. Ранее король Мануэль отправил туда специалиста, и первая trapiche, мельница, приводимая в действие людьми или животной тягой, была построена в Сан-Доминго. На Сан-Томе рабы уже 30 лет выращивали сахарный тростник, тогда как в Новом Свете их использовали преимущественно на золотых приисках. Это соотношение изменилось, когда стало ясно, что золото легче получить, культивируя сахарный тростник, чем роя шахты. К 1550 г. союз рабства и сахара был заключен.
Возьмите шалфея и руты по пригоршне, ложку оловянных опилок, очень маленькую, три головки чеснока, полфунта жидкой патоки, поместите все это в кварту крепкого эля, а затем в глиняный горшок и крепко его закройте. Подержите на медленном огне, пока половина не выкипит. Если болезнь протекает спокойно, давать взрослому пять или шесть столовых ложек за раз, ребенку — две или три. Если грозит смертельная опасность, принять снадобье еще раз через два или три часа. Патока должна быть жидкой, как сироп, она стоит не дороже восьми пенсов за фунт.
3. Сахар в новом свете
Почему мы помним Христофора Колумба? И до него люди плавали в Атлантическом океане, заселяли острова и встречали туземцев. Св. Брендан, ирландский монах, пересек Атлантику в кожаном суденышке, и Лейф Эрикссон также достиг Северной Америки. Когда английские рыбаки в поисках трески добрались до богатых ею прибрежных вод Ньюфаундленда в 1480 г., скрытные баски из южной Франции и северной Испании уже побывали там, за 12 лет до Колумба, приплыв в Вест-Индию.
Итальянский мореплаватель
Колумб не может похвастать тем, что доказал, что Земля круглая, еще греки знали о сферической форме Земли за 2000 лет до его плавания. Они опирались на такие доказательства, как земная тень в форме круга на Луне во время лунного затмения, то, что корпус корабля исчезает за горизонтом раньше, чем его мачты, и даже на сравнение времени дня или ночи, когда затмение Солнца или Луны наблюдалось в разных странах Средиземнорья.
Еще до 200 г. до н.э. Эратосфен измерил размер земного шара, используя полуденные наблюдениях солнца в Асуане и Александрии для вычисления длины земной окружности. Он ошибся всего на 4 процента, но это не помешало ученым в течение многих лет неправильно интерпретировать его результаты. Эратосфену было что сказать, и он это сказал прямо: «Если бы размер Атлантического океана не был препятствием, мы бы могли с легкостью пройти морем от Иберии до Индии, придерживаясь одной параллели». Люди всегда путешествовали на восток, в Индию и Китай, по земле. Пешком это был долгий путь, и поэтому их приблизительные измерения всегда отбрасывали Индию дальше на восток, чем она была на самом деле. Другая проблема заключалась в том, что Эратосфен измерил мир в единицах, называемых стадиями, и никто точно не знал, как велика была стадия, так что приходилось гадать. К сожалению, стадия того времени была слишком мала (четверть от настоящей), и Земля оказывалась меньше, чем она есть. Это заставляло людей думать, что Индии ближе к Европе, едва ли не сразу за горизонтом, за островами Атлантического океана.
Вполне логично было попробовать доплыть до Индий, просто пересекая Атлантический океан в западном направлении. Все, что сделал Колумб, — попробовал реализовать то, что предложил Эратосфен. Конечно, Колумб совершил небольшую ошибку, ту самую ошибку всех ученых, о которой я уже упоминал. Имея приблизительные знания о том, как велика должна быть планета, а также зная, что все лучшие специи, и золото, и сахар прибывают из Индий, Колумб проверил на деле, насколько они далеко, если плыть на запад, а не на восток.
Возможно, мы должны помнить Колумба за поступок, который навсегда изменил Вест-Индию, — он привез сахарный тростник из Ла-Гомеры с Канарских островов на Эспаньолу во время своего второго плавания в 1493 г. Этим он, возможно, сделал больше, чем кто-либо еще, для формирования Америк, какими мы их знаем сегодня. Многие события из тех, что создали Новый Свет, так или иначе, имеют корни на плантациях тростника.
Конкистадоры, которые пришли вслед за Колумбом, решили, что тростник всегда был в Вест-Индии, поскольку он уже рос в индейских деревнях, впервые посещенных европейцами. Затем испанские миссионеры сообщили, что сахарный тростник растет также и на Филиппинах, и придумали целые замысловатые истории о торговцах, перевезших его через Тихий океан. Простое объяснение — в том, что, когда аборигены увидели и попробовали чудесный тростник, им не потребовалось много времени, чтобы вырастить свой собственный. Как не потребовалось много времени и для того, чтобы продать немного тростника в деревни, расположенные дальше вглубь материка. Таким образом, сахарный тростник распространялся по всей Вест-Индии быстрее, чем продвигались конкистадоры. Впрочем, к сожалению для индейцев, конкистадоры продвигались быстро.
Первосвященник в Индиях
Бартоломе да Лас Касас был доминиканским миссионером на Кубе в 1514 г., первым священнослужителем, рукоположенным в Индиях. В помощь его служению богу ему была пожалована земля, а также сто туземцев-карибов в качестве рабов. В течение трех лет этот воспитанный и порядочный человек с ужасом наблюдал, как карибы, принуждаемые к работе, заболевали и умирали и как их убивали испанские колонисты, когда те восставали. Будет лучше, обратился он к испанскому двору, завезти африканцев, которые приучены к такому труду. Он верил, что этот выбор был меньшим из двух зол, но он также считал, что меньшее из зол вряд ли вообще является злом, поскольку африканские рабы в Испании казались ему достаточно счастливыми, и они, несомненно, лучше справились бы с тяжелой работой в шахтах. В любом случае шахты вскоре будут выработаны, и рабы смогут быть освобождены для занятий сельским хозяйством, думал он.
Вместо этого работорговля еще сильнее окрепла, и африканских рабов вскоре стало больше, чем их белых хозяев. В 1530 г. на Сан-Доминго было 3000 рабов и всего 327 испанцев. К 1547 г. де Лас Касас стал епископом Чьяпы в Мексике, но сложил с себя полномочия и вернулся в Испанию, чтобы протестовать против работорговли — меньшего из зол, которое сам он и предложил во благо карибов и их мирных соседей араваков. На то, чтобы отменить то, что, как он предполагал, могло прекратиться так же быстро, как и началось, потребовалось три с половиной столетия, или пять полных поколений. Или 35 трудовых жизней африканских рабов, которые никогда не жили так же долго, как свободные люди. Рабство было крайне жестоким и безжалостным.