588.
Из этого небольшого эпизода видно, насколько сильно было разобщение интересов удельных князей. Если являлись между ними люди, желавшие путем беспрекословного повиновения ханам облегчить народные бедствия, то на их дороге становятся князья с узкоэгоистическими целями, парализовавшими все эти старания.
Кроме платежа дани вкруг повинностей князей по отношению к татарам входила обязанность подавать военную помощь в их предприятиях. Так, летописи упоминают под 1275 г. о походе князей Северской земли на Литву и под 1277 г. на Кавказ, причем русские князья получили большой почет от хана, Менгу-темира589. Во внутреннем управлении князья имели полную самостоятельность. Более независимым и спокойным положением пользовались князья северных уделов. По крайней мере, это можно сказать о конце XIII в.: далее нет об обоюдных отношениях никаких известий.
Более независимому положению северных уделов способствовала как отдаленность их, так и энергия княжившего в это время в Брянске Романа Михайловича. Если летописи, не упоминая вовсе о Чернигове и Новгороде-Северском, стоявших недавно во главе Северской земли, говорят о Романе, то это ясно показывает, что он был выдающеюся в то время личностью. Только благодаря его деятельности мы имеем несколько летописных известий о делах в Северской земле. Роман сумел приобрести уважение татар своею удачною военною деятельностью против Литвы, которая теперь уже начала с ними спор за приднепровские княжества Северской земли. Когда в 1275 г. Роман не мог при начале похода соединиться с татарами, то они «вельми жадахуть Романа абы притяглъ590». Мы не видим, чтобы его удел подвергался сильному гнету. Едва ли Роман не признавался татарами представителем северных уделов. Есть вероятие предполагать, что он ездил в Орду хлопотать за свое княжество591. Борьба с Литвой, доставившая Роману некоторую известность, началась еще в начале XIII столетия. Мы видели нападения литовцев на пределы Северской земли еще при Мстиславе Святославиче, т. е. в первой четверти этого века. Чем далее, тем они становятся чаще. Под 1258 г. Ипатьевская летопись рассказывает о смерти Хвала, одного из людей Мендовга, «иже велико убийство творяше земле Черниговьской592». В 1263 г. мы видим поход уже самого Мендовга. Роман разбил его, а последовавшая затем смерть литовского князя на некоторое время обезопасила пределы Северской земли со стороны Литвы, где начались в это время внутренние неурядицы. Воспользовавшись этим, князья Галицко-Волынской области стараются обессилить это вновь зарождавшееся государство и потому вмешиваются в его дела, следствием чего и были походы 1275 и 1277 гг., из которых в первом участвовал и Роман.
Возвышение Брянска, относительно выгодное положение, которое князь этой области занял в отношении татар, заставляет галицко-волынских князей искать с ним родственного союза, и в 1263 г. Роман выдал за Владимира Васильковича свою младшую дочь, Ольгу593.
Но это значение Брянска было непродолжительно: оно держалось только деятельностью Романа. Не имея силы по своей незначительности, это княжество не могло расшириться, потому что было окружено со всех сторон русскими же областями. Впрочем, попытка с этой стороны была сделана Романом. Мы видели, что еще при Святославе Всеволодовиче между Смоленском и Черниговом были старые счеты за границы. Вероятно, теперь Роман воспользовался ими, чтобы расширить пределы своего княжества. В 1286 г. он напал на Смоленскую область, осадил самый Смоленск, сожег его посад, пожег окрестные села, но дальнейшего успеха не имел594. Этим оканчиваются наши известия о его деятельности. Мы не знаем о времени его смерти; но в 1309 г. на брянском столе мы видим смоленских князей. Следовательно, борьба между этими двумя княжествами не окончилась только походом Романа в 1286 г., а продолжалась. Вокняжение в Брянске смоленских князей595 не могло совершиться мирно, так как у Романа были сыновья, Олег и Михаил. Как бы ни было, но положительно можно утверждать, что со смертью Романа Брянск теряет значение вследствие начавшихся там усобиц. В 1309 г. Святослав Глебович выгнал оттуда своего племянника, Василия. Он отправился в Орду, явился оттуда с татарами и выгнал в свою очередь Святослава. Митрополит Петр, бывший в это время в Брянске, думал помирить их и советовал Святославу поделиться с племянником или уступить ему княжество. Святослав понадеялся на горожан, говоря: «Брянци мя, господине, не пустятъ, но хотятъ за мене головы своя положити», но брянцы, «коромольници суще», во время битвы бросили знамена и бежали в город. Святослав остался только со своим двором и после упорной защиты был убит596. Василий, утвердившись в Брянске, сделал еще попытку усилиться и, как кажется, с этою целью в 1310 г. с помощью татар захватил Карачев, причем был убит Святослав Мстиславич, княживший там597.
Так доживала свою самостоятельную историческую жизнь разрозненная Северская земля, в то время как на западе, в виде Литвы, и на севере, в виде Москвы, явились два центра, стремившиеся сгруппировать около себя остальную Русь, центры, сильные своею сплоченностью, шаг за шагом притягивавшие к себе разобщенные осколки других русских областей. Северской земле предстоял теперь выбор, к какому из двух этих центров пристать. Литва и Москва стараются каждая ввести их в состав своих областей, и первое столкновение между ними начинается за Смоленское княжество598. Но исторические выгоды были на стороне первой. В Москве воплотились идеи Суздаля, а это отталкивало южные общины от соединения с ней; между тем литовские князья своим уважением к русской народности, к ее обычаям располагали к себе население Северской земли. Ввиду необходимости стать на чью-либо сторону города ее предпочли признать над собой власть литовского князя. Это лучше всего доказывается опять делами в Брянске. В 1339 г. там началась сильная борьба между князем и общиной.
Брянцы, собравшись на вече, убили Глеба Святославича599. Едва ли здесь спор был за прерогативы власти, нарушенные с той или другой стороны. Удельные князья не имели в то время силы бороться с вечем, а, напротив, искали в нем поддержки, как это мы видим в деле Василия и Святослава в 1310 г. Скорее можно предположить, что борьба происходила из-за стремления Брянска стать под покровительство Литвы. В 1355 г. Ольгерд Гедиминович двинулся на Смоленск и Брянск, и вслед за тем мы видим в последнем снова страшную усобицу, причем самый город подвергся разорению, и брянцы признали власть Литвы600.
Брянск, выдавшийся из остальных уделов Северской земли благодаря энергии своего населения, один заслужил летописного известия о переходе его под власть Литвы. Мы не имеем никаких упоминаний о присоединении к последней других частей Северской земли. «Вероятно, после падения Брянска многие удельные князья Северщины добровольно признали над собою власть Ольгерда и потому в последующее время многие представители княжеского черниговского рода: князья Новосильские, Одоевские, Воротынские, Белевские и т. д. – продолжают княжить в своих уделах под верховною властью великих князей Литовских. Те же области, которые поступили в непосредственное владение Ольгерда, он разделил на три удела между членами своего семейства: Дмитрию Ольгердовичу старшему достался Чернигов и Трубчевск; другой Дмитрий – Корибут Ольгердович младший – получил Брянск и Новгород-Северский; наконец, племянник Ольгерда, Патрикий Наримунтович, упоминается в качестве князя Стародуба Северского»601.
Примечания
1 Ипат. лет. С. 368–369.
2 Книга большого чертежа. С. 28 и далее.
3 См.: Аристов Н. Я. Промышленность Древней Руси.
4 Ипат. лет. С. 4; Лавр. лет. С. 6.
5 Вот что говорит Птоломей, перечисляя различные народы теперешней России: «Из них более восточные кареоты и сали, за ними агатирси. После аорси и пагириты; за ними савари и бонески до Рифейских (Уральских) гор» (Scarb. diplm. p. 15). Таким образом, народ савари, по Птоломею, жил где-то в восточной части России и отделялся от Уральских гор одним народом, бонесками, следовательно область савиров совпадает с областью северян, которые жили даже на Волге.
6 Scarb. diplm. P. 17.
7 Там же.
8 См.: Иловайский Г. Разыскания о начале Руси.
9 Scarb. diplm. Р. 15 и 16.
10 См.: Иловайский Г. Разыскания о начале Руси.
11Гаркави. С. 49, 76, 251.
12 Там же. С. 35, 76.
13 Там же. С. 140. Мне кажется, что недоверие г. Гаркави к арабскому известию об уводе в плен 20 000 человек и о поселении их в Кахетии или о разорении такого же числа домов (как гласит другой вариант) может быть легко устранено. Свое сомнение он основывает, во-первых, на том, что арабский полководец не мог так далеко проникнуть на север, чтобы достигнуть подвластных хазарам славянских племен, а что жившие в Хазарии славяне жили только в Итиле. Затем предполагает, что пленные славяне могли быть в войске царя. Но известно, что руссы жили по берегам Азовского моря, а славянство их очевидно из массы других известий. Далее. Известие о многочисленном племени славянском по Танаису ясно указывает на тот же самый факт. В Итиле могло жить только торговое сословие. Войско у кагана могло набираться действительно из ближних славян, и это входило в их государственную повинность.
14Гаркави. С. 251.
15 Там же. С. 131.
16 Ипат. лет. С. 83.
17 Слово. Издание Тихонравова.
18 Труды III Арх. съезда. Реферат г. Кондакова: «Мелкие древности Кубанской и Терской области».
19 Летопись [как бы] производит северян, кривичей и полочан от ильменских славян. Основываясь на ее известиях, г. Беляев в своей «Истории города Полотска» делает эти племена колонистами ильменских славян. На основании этого же г. Соловьев предполагает, что при переселении с Дуная славянские племена двигались сначала по правой стороне Днепра, дошли до области Озера-Ильменя, затем, снова поворотив на юг, двинулись уже по левой стороне и дали кривичей и северян