ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ «ТРЕСТА»
Якушев — шпион, пришедший из холодной страны
Дзержинский не забыл Рейли. Но если для того, чтобы избавиться от Локхарта, ему понадобилось 20 дней, то для ликвидации Рейли ему потребовалось восемь лет. Эта акция стала возможной благодаря невероятной махинации, уникальной в истории ведения секретной войны, получившей название «Трест». В этом деле Дзержинский показал себя гениальным политическим и полицейским стратегом, оставив в дураках западные секретные службы.
В начале 20-х годов поражение Белой армии изменило равновесие политических сил внутри бывшей Российской империи. Ленин выступил с планом новой экономической политики, а Дзержинский признал необходимость реформирования ЧК. Он писал: «Контрреволюционеры и заговорщики внутри страны уже не могут принести нам вреда, поэтому мы не нуждаемся в армии, осуществляющей террор, которая была необходима в период, когда лучшие наши бойцы сражались с врагом на границах нашей страны…»
В ЧК произошли коренные перемены. Изменились методы, средства, поле действия, настроение, даже форма (вместо знаменитых кожаных курток теперь была введена голубая форма), было изменено название. 6 февраля 1922 года Чрезвычайная комиссия стала называться Главным политическим управлением, сокращенно ГПУ.
К этому времени враги советского народа почти все находились за пределами страны. Но в СССР осталось много сочувствовавших Белому движению. Эти непролетарские элементы готовили внутри страны акты саботажей, были связными в контактах с противниками режима за рубежом. Воспользовавшись новой экономической политикой и либерализацией режима, они проникали на государственную службу.
«Все внимание нашей секретной службы должно быть обращено в область экономики, снабжения и других государственных секторов», — указывал Дзержинский.
Ему пришлось расширить поле деятельности ГПУ, которое стало контролировать не только все области экономики, но и Красную Армию (была заведена картотека на всех ее офицеров).
Белые были разобщены. Они получали экономическую и политическую поддержку от западных спецслужб.
Лучшим способом слежки за многочисленными антисоветскими организациями было внедриться в них, возглавить и манипулировать ими. Эта система показала свою жизнеспособность еще со времен охранки. Весной 1922 года в здании управления ГПУ было созвано совещание. Дзержинский изложил свой план сотрудникам, занимающимся борьбой с Белым движением. Это были Артузов, Старов и Пиллар — балтийский барон, перешедший на сторону красных. Речь шла о том, чтобы нейтрализовать подпольную деятельность «Русского монархического союза», который был связан с эмиграцией. «Необходимо проникнуть в организацию и знать обо всех ее маневрах и связях с белой эмиграцией», — заявил Дзержинский. Далее он пояснил своим коллегам, как выуживать рыбку в этом аквариуме. Он предложил для этой работы кандидатуру Якушева.
В 1917 году Александр Якушев был заметной фигурой в Петрограде. Он возглавлял службу речного транспорта, был советником при царском правительстве и располагал представительской конторой. Всего этого он добился своими усилиями, знаниями и влиятельной поддержкой. В царской России его карьера была многообещающей.
После революции и последовавшими затем бурными событиями жизнь становилась неустойчивой. В 1919 году, когда белые стали побеждать в борьбе с большевиками, Якушев воспрянул духом. В это время он вступил в подпольную организацию белых в Петрограде. Испугавшись ЧК, он бежал в Москву, где вошел в руководство Союза монархистов. В 1921 году его вызвали в ЧК. Но разговор был миролюбивым — Якушева отметили как видного хозяйственника, наладившего работу на речном транспорте, и предложили работать на новую Россию.
Якушев согласился. Ему польстило внимание новой власти. Быть спецом (специалист, не коммунист, сотрудничающий с властью) — означало расширить возможности в подпольной работе в Союзе монархистов. Его работа в Высшем экономическом совете шла успешно. В 1921 году он был послан с экономической миссией в Стокгольм.
По пути, в Ревеле (Эстония), он встретился с давним знакомым полковником Артамоновым, поддерживавшим контакты с Союзом монархистов в Москве и за границей. По возвращении 22 ноября Александр Якушев был арестован ГПУ.
В течение четырех месяцев с ним «работали». Сначала Якушев надеялся, что о его принадлежности к Союзу монархистов ГПУ не знает. Следователь Артузов вел с ним беседы-допросы гонко, добиваясь того, чтобы обвиняемый сам во всем сознался, сам все «самокритично» изложил и подписал. Во всех документах Якушев продолжал придерживаться своих убеждений русского националиста и непреклонного монархиста.
Допросы в виде бесед продолжались, Артузов порой задавал случайные вопросы о контактах монархиста с заграницей. Якушев перестал спать, слабел от скудного тюремного пайка. Он был близок к тому, чтобы давать показания.
Во время очередного допроса Артузов неожиданно переменил тактику и задал вопрос в лоб: «В Ревеле вы встречались с Артамоновым?» Сбитый с толку Якушев подтвердил эту встречу, но пояснил, что спрашивал у полковника об общем знакомом, проживающем в Москве. Присутствовавший на допросе и до сих пор молчавший Пиллар заговорил. У него в руке было письмо, которое он зачитал Якушеву. Это письмо было подписано Артамоновым, оно было направлено в Берлин в адрес «Русского монархического союза» и в нем сообщалось все о спеце Якушеве и его идее низложения большевистского правительства. Это был приговор — Якушев потерял сознание. Когда он пришел в себя, перед ним стоял Дзержинский. Голос главы страшного учреждения звучал почти по-отечески: «Вы переволновались, Якушев. Кому вы доверяли? Дилетантам, играющим в конспирацию, как дети?»
Чекисты готовы были великодушно простить Якушеву его контрреволюционную деятельность, о которой они были хорошо осведомлены. Они предложили Якушеву продолжить работу спеца и руководителя «Русского монархического союза». Но прежде он должен подписать свои искренние показания, иначе…
В течение трех дней сам Дзержинский промывал мозги пленнику, описывая жестокости белых и подчеркивая патриотические стороны в деятельности ГПУ, умело заманивая обещаниями и запугивая. «Признаю вашу смелость и твердость. Но ваша смелость замешана на отчаянии. „Никто не может быть героем, если идет против своего народа". Это слова Виктора Гюго, если мне не изменяет память…»
Якушев слушал эти сентенции главы ГПУ, посвятившего ему столько времени, отмечая его ум и образованность, и почти восхищался своим собеседником.
«Если вы поможете нейтрализовать хотя бы одного врага революции, ваша заслуга будет велика, — продолжал Дзержинский. — Вы обещаете нам отказаться от политической деятельности, а я предлагаю вам продолжить ее, но на нашей стороне».
Александр Якушев смотрел на Дзержинского как загипнотизированный. Взгляд собеседника был устремлен на него, пронизывал.
«На нашей стороне, — продолжал Дзержинский, — это означает, что вы не измените внешнюю сторону своего поведения внутри организации и останетесь для них контрреволюционером, конспиратором, монархистом. Для нас вы узнаете имена связных „Монархического союза “ с заграницей…»
Дзержинский резко поднялся и добавил нейтральным голосом: «Я не прошу вас дать ответ сразу. Подумайте. А пока вы свободны».
И действительно, Якушева выпустили из здания ГПУ. Он был почти в шоке, но явно заинтригован и польщен. Такой человек, как Дзержинский, нуждается в нем? Два дня спустя он дал свое согласие на сотрудничество с ГПУ.
Когда Якушев стал двойным агентом, Дзержинский дал ему первое поручение — устранить из руководства «Монархическим союзом» наиболее опасных членов и заменить их людьми, готовыми сотрудничать с ГПУ. Главной задачей оставались контакты с заграницей, с эмигрантскими кругами. Дзержинский назвал эту операцию «Операцией „Трест"». Это условное наименование было привычным для капиталистической страны. Под этим именем стали работать как московский, так и зарубежный филиал «Русского монархического союза». А для ГПУ это было название продуманной ими операции.
Операция «Трест» была блестяще выполненной операцией контрразведки, как писали об этом впоследствии советские историки. Она длилась пять лет. Все попытки Белого движения проникнуть на территорию России с террористическими целями заканчивались провалом.
Список удач ГПУ в этом деле впечатляющ. В Берлине Якушеву удалось проникнуть в руководство «Монархического союза», в котором ведущую роль играл великий князь Николай. Якушев был представлен ему как представитель московского филиала и убедил не предпринимать никаких попыток проникнуть в Россию без согласия «Треста».
В Париже он подписал соглашение между «Трестом» и «Союзом Белой армии», который представляли во французской столице генералы Хольмсен и Миллер. Якушев спровоцировал распри между руководством «Русского монархического союза» за рубежом и «Союзом Белой армии», не оставив в стороне этой семейной ссоры и «Русский общевоинский союз», руководимый генералом Александром Кутеповым в Галлиполи. Когда «Союз Белой армии» объединился с «Русским общевоинским союзом» генерала Кутепова и перешел под его руководство, Якушев совершил много поездок в Париж. ГПУ поручило ему особо следить за Кутеповым.
Якушев предстал перед генералом Кутеповым как человек «Треста», представитель сил сопротивления на территории России, как человек, хорошо осведомленный о политической ситуации. Якушеву без особого труда удалось убедить генерала в том, что в настоящий момент не следует предпринимать серьезных акций и не посылать на территорию России агентов, опыт которых, по мнению Якушева, не шел в сравнение с опытом контрреволюционеров в рядах «Треста». Когда же Кутепов засылал некоторых своих агентов в Россию, «Трест» готов был принять их.
Для засылки агентов были продуманы и организованы «окна» на границе с СССР. Через них проникали курьеры, диверсанты, шпионы. «Окон» было три. Первое было подготовлено Якушевым на эстонской границе. Для установления связи с московским филиалом «Треста», о связях которого с ГПУ местной секретной полиции ничего не было известно, им был выбран в качестве связного молодой эстонский дипломат Роман Бирк. Но Бирк был агентом ГПУ. Все агенты, засланные в Россию через это «окно», сразу опознавались.
Второе «окно» было открыто на польской границе после встречи Якушева с польской секретной службой. И на этот раз поляки поверили, что имеют дело только с монархическим «Трестом». Разъяснения по этому вопросу они получили от Романа Бирка. Неосведомленность польской спецслужбы и доверие «Тресту» были настолько вопиющими, что по информации, поступившей от Якушева, полковник Генштаба Таликовский отдал распоряжение расстрелять одного из своих сотрудников как предателя, за то, что тот якобы пытался продать советскому руководству «Трест» за 300 тысяч долларов.
Через это «окно» проник в СССР и был схвачен один из самых непримиримых врагов режима Борис Савинков, друг английского разведчика Сидни Рейли. Рейли прочил Савинкова на место диктатора после свержения большевиков.
В 1917 году ему было 40, лицо тонкое, прочерченное морщинами, взгляд пронзительный, прямой. Рост невысокий, фигура худощавая, на вид хрупкая, железный темперамент.
Савинков был членом Социалистической революционной партии, в прошлом террорист, вдохновитель известной боевой организации эсеров, в которой руководил группой бомбометателей, убивших министра внутренних дел Плеве и великого князя Сергея. Арестованный и заключенный в тюрьму в Севастополе, он совершил сенсационный побег.
В правительстве Керенского он стал товарищем военного министра. Савинкову удалось убедить Керенского поддержать армию, он до конца стоял на стороне генерала Лаврентия Корнилова. Сразу после Октябрьской революции Савинков создал военную организацию «Союз по защите Родины и Свободы», члены которой организовали беспорядки в Ярославле, Рыбинске и Казани.
Преследуемый большевиками, Савинков эмигрировал в Париж, где стал официальным представителем Белой армии. Здесь он под псевдонимом Ропшин опубликовал роман о своем прошлом террориста — «Конь бледный».
В Варшаве члены его организации, называвшие себя «зелеными», проникали на территорию СССР с целью совершения террористических актов. Их финансировали западные спецслужбы через посредничество Сидни Рейли.
В 1922 году Борис Савинков и его сообщник Сидни Рейли организовали в Берлине покушение на Георгия Васильевича Чичерина, наркома иностранных дел, который был в немецкой столице проездом, возвращаясь с конференции в Гааге. К счастью для себя Чичерин опоздал и разминулся со смертью.
В том же году Сидни Рейли, вращавшийся в политических кругах, представил Савинкова Уинстону Черчиллю, сказав о своем русском друге, что это будущий диктатор России, после того, как падет большевистский режим. Савинков — новый Наполеон Бонапарт.
В 1923 году ГПУ удалось выловить многих зеленых и некоторых из них перевербовать. Получив соответствующую подготовку, они принесли своему руководителю весть, что падение режима вот-вот произойдет, и убедили его перейти границу через польское «окно» «Треста».
10 августа 1924 года Борис Савинков засветился в этом окошке и был арестован помощником Дзержинского Пилларом. Далее последовал судебный процесс, на котором Савинков признал свои преступления против советского народа и был приговорен к смерти. Приговор был заменен десятью годами тюрьмы.
В заключении его навещали иностранные журналисты и отмечали в своих статьях, что содержат пленника прилично. Тем не менее 7 мая 1925 года Борис Савинков выбросился из окна (по другим данным, в пролет лестницы), когда его вели на допрос на Лубянке. Тайна этого убийства или самоубийства хранится в архивах Лубянки.
Поимка Сидни Рейли, фигуры макиавеллиевского масштаба в английской разведке
Как и Борис Савинков, Сидни Рейли попался в сети, расставленные «Трестом». Третье «окошко» для вылавливания диверсантов с той стороны было на границе России и Финляндии. Там и встретили гэпэушники этого политического авантюриста, стоявшего первым в черном списке советской разведки. Финляндское окошко открылось после встречи Якушева с Мальбергом, начальником спецслужбы Финляндии. Для Дзержинского важно было как можно скорее пустить поток диверсантов через это окно, так как при поддержке французской, английской и американской спецслужб они растекались по всей границе с Карелией и проникали в направлении Ленинграда.
В феврале 1925 года случай сыграл на руку ГПУ и оказался удачей для Якушева. На этот раз невольным помощником стала английская разведка. В Хельсинки руководитель «Треста» Якушев случайно встретился с неким Бунаковым, агентом англичан, и тот предложил Якушеву встретиться с Рейли. Рейли давно мечтал попасть в Россию, считая, что конец большевиков близок. А посему надо было ускорить эти события, организовывая новые акции диверсий и антибольшевистской пропаганды. Желание скорейшей гибели этого режима было, по его словам, «самым важным в его жизни», но при этом он не запускал и свой бизнес, и свою личную жизнь. Он без ума был влюблен в свою жену Пепиту, очень красивую балерину театра на Пикадилли, на которой женился год назад.
На сцене Лондонского мюзик-холла Пепита танцевала и пела под сопровождение скрипок песенку о прощании с любимым, тень которого исчезает, и его поглощает темнота безлюдной безлунной аллеи. Когда он услышал эту песенку в первый раз, то послал ей букет роз со своей визитной карточкой. Через шесть недель они поженились. И на свадьбе присутствовала толпа фотографов и хроникеров. Правда, никто толком не знал, чем занимается жених. Пепита также верила, что ее Сидни бизнесмен.
Бизнес, которым Рейли хотел заняться с «Трестом», был очень важен. Рейли сказал жене, не вдаваясь в детали, что выезжает в Москву, чтобы переправить из русской столицы драгоценности, принадлежавшие царской семье. Пепита представила, как муж возвращается миллиардером, а потому припев ее песенки о тени, исчезающей в темной аллее, зазвучал не столь грустно. Бывший торговец оружием прибыл в Хельсинки в пятницу 25 сентября 1925 года. В квартире Бунакова он познакомился с Якушевым.
Агент английской разведки сразу известил агента ГПУ, что времени у него в обрез, так как 30 сентября он намерен вернуться обратно пароходом. Якушев не хотел упустить дичь, которая летела ему в руки, и убедительно доказал, что «окно» на Ленинград хорошо организовано «Трестом» и абсолютно надежно. Попасть в Ленинград, оттуда в Москву, и вернуться в течение 36 часов не представляет никаких трудностей. Рейли может остаться в Москве на все воскресенье 27 сентября, где сможет присутствовать на заседании политического совета «Треста».
Англичанин поверил и попросил Бунакова отправить в Лондон письмо жене, точно повторяющее слова агента ГПУ: «Выезжаю сегодня вечером и вернусь утром во вторник. Мой арест в России может быть лишь случайностью, и в этом случае мои влиятельные друзья помогут мне освободиться».
«Новые друзья» беспрепятственно проводили Рейли до Москвы через Ленинград. Все они были сотрудниками ГПУ, за исключением одного. Этот был действительно монархист, представитель Врангеля.
Заседание политического совета «Треста» проводилось в пригороде Москвы. К своему полному удовлетворению, Рейли встретился с генералом Потаповым и полковником Ланговым. Англичанин был наслышан о генерале Потапове, который сейчас занимал видное положение в Красной Армии, оставаясь в то же самое время начальником штаба «Треста». Генерал теперь встретился с представителем генерала Врангеля, памятуя, что Врангель был его сокурсником по учебе в академии.
Рейли не знал об одной важной детали этой встречи — Потапов и Ланговой по решению ГПУ сейчас больше занимались своими обязанностями в «Тресте», чем в армии.
Обед удался, затем, как принято, прогулка в лесу, где никто не подслушает, о чем конфиденциально говорят гости. Это еще раз убедило Рейли, что все идет по плану. Речь зашла о финансировании подпольной деятельности организации. Агент английской разведки поведал зачарованным гэпэушникам, что Лондон готов платить огромную цену за сообщения о работе Коммунистического Интернационала (Коминтерна) и о методах, какими мыслят они разжечь всемирную революцию. Он предложил им способ личного обогащения, если они займутся переправкой на Запад огромных богатств, накопленных царской семьей и конфискованных режимом. Ведь все эти богатства хранятся в хранилищах музеев, и большая их часть не включена в каталоги. Необходимо овладеть этими ценностями, перепродать их западным странам, что можно будет сделать без труда. И он сам лично готов заняться этим нехитрым делом.
Без сомнения, Потапова Дзержинский назначил играть главную роль, зная о его актерском таланте. Реакция генерала была немедленной:
«Как вы можете говорить такое, ведь это воровство! Наша репутация…»
«Надо выбирать, — оборвал его Рейли, — между вашей репутацией и успехом наших операций. Падение большевистского режима стоит какой-то иконы».
Чуть позже Рейли отозвал в сторону Якушева, прошептав ему на ухо:
«Этот Потапов набитый дурак. Просто педант, не понимает, что политика ничуть не мешает бизнесу».
Темнело. Конспираторов ждали два автомобиля.
Рейли, довольный проведенным совещанием, сел в машину вместе с двумя представителями «Треста» — Старовым, адъютантом Дзержинского, и Пужицким, ветераном сыска, участвовавшим до этого в поимке Савинкова. (Впоследствии он участвовал в захвате генерала Кутепова, в годы террора был расстрелян по приказу Сталина.)
Далее Рейли намеревался вернуться в Ленинград поездом. Он спешил дать сообщение в Лондон об успехе проведенной операции. Он спешно набросал текст на открытке, которую по договоренности обещал отправить с московским штемпелем. Это означало, что встреча с представителями «Треста» состоялась. Сопровождавшие его гэпэушники полюбопытствовали и запомнили адрес получателя.
Эти «добрые вести» были последними новостями, какие английская разведка получила от своего агента Сидни Рейли. Как только он опустил свою открытку, тут же его и взяли к немалому его изумлению — как, не может быть, его друзья из «Треста» оказались агентами ГПУ?!
Месяц провел Рейли в камере Лубянки. Он надеялся, что английское правительство вмешается и освободит его. Но агент был засвечен и его предоставили судьбе. Тогда он попытался разыграть последнюю карту. 30 октября в письме на имя «Феликса Дзержинского, президента ГПУ» англичанин предложил дать показания обо всем, что ему известно, рассказать все секреты британской и американской разведок. I то не удостоили ответом.
Спектакль его жизни продолжался, но уже без его участия. Во время предполагаемого при возвращении перехода границы с Финляндией, ГПУ разыграло поимку англичанина финскими пограничниками с собаками и стрельбой. Комедия удалась, и вдова прочитала в «Дейли экспресс» некролог о гибели мужа при переходе финской границы в ночь на 28 сентября.
5 ноября 1925 года Сидни Рейли был расстрелян на Лубянке, не зная, что жена и сослуживцы вот уже 38 дней как его похоронили.
Устранение одного из лучших агентов английской разведки имело положительные и отрицательные последствия. Несомненно, что под подозрение попадал Якушев, а афера с «Трестом» не могла длиться бесконечно. Однако весь 1926 год операция шла своим ходом, пока неожиданно от сердечного приступа не скончался Феликс Дзержинский. «Трест» пережил своего создателя на несколько месяцев, успев тем временем подготовить еще одну операцию по дезинформации и пропаганде, разыграв спектакль международного масштаба.
Потемкинская деревня для депутата Шульгина
Героем этой истории стал Борис Шульгин, бывший директор газеты националистического направления и бывший депутат Думы край не правого направления. Он был одним из двух депутатов, в присутствии которых в вагоне поезда царь Николай II подписал акт отречения от трона.
История, произошедшая с Шульгиным, имела прецеденты в исто рии России. Екатерина Великая, стараясь показать иностранным дипломатам цивилизованную Россию, однажды пригласила их прогуляться на лодках по Днепру. По мере продвижения они любовались прекрасными поселениями, которые предварительно выстроил Потемкин из раскрашенной фанеры и, устанавливая на определенном расстоянии, переносил с места на место. Екатерина понимала, как важно произвести впечатление. Удивительное приключение, случившееся с Шульгиным, доказывает, что и Сталин не лишен был дара, присущего Екатерине.
Шульгин встретился с Якушевым в Берлине в 1923 году и с тех пор стал фанатичным приверженцем монархической идеи «Треста», пропагандируя ее в эмигрантских кругах. Он вступил в контакт с организацией, надеясь, что ему помогут найти сына, потерявшегося в пери од Гражданской войны. Для этого ему было необходимо приехать в Москву.
ГПУ воспользовалось этой оказией, чтобы дезинформировать эмигрантов. Шульгин был известен как хороший писатель и эксперт по делам России. Если бы ему предложили написать фальшивку, он вряд ли бы согласился.
Режиссеры ГПУ хорошо продумали постановку, а сценаристы — свой сценарий пьесы о росте сопротивления в кругах монархистов внутри России. Агенты ГПУ были представлены Шульгину в качестве убежденных монархистов, одновременно славящих сталинский режим. Такова была задумка.
Шульгин, к своему сожалению, не нашел следов пропавшего сына, но открыл для себя красоту новой советской России. Он посетил Москву, Киев, Ленинград — везде ему показывали то, что хотели показать.
Шульгин много ездил поездом. Рядом с ним в соседних купе ехали веселые счастливые пассажиры, восхвалявшие в беседах новый строй и свою судьбу. Ему даже довелось присутствовать на тайном богослужении. Бывший депутат поцеловал руку священнику, которого сыграл Вячеслав Менжинский, будущий глава ГПУ, первый помощник Дзержинского.
В начале 1926 года Шульгина «тайно» провели через польское окно Треста», по ту сторону границы, за что он растроганно благодарил своих отважных проводников (полковника Лангового из ГПУ и агента ГПУ Михаила Кривицкого). Из Варшавы Шульгин отправил письмо руководителям «Треста» (то есть в ГПУ), в котором писал о своей поездке с восторгом, что «все произошло как по волшебству, как в прекрасном сне…»
Добрым волшебником этого сна был Дзержинский. Шульгин написал книгу, в которой свидетельствовал обо всем увиденном, послав рукопись Якушеву для возможных поправок, если тот сочтет нужным. Бывший депутат опасался случайно проговориться о какой-нибудь детали, нанеся невольный ущерб организации «Трест».
Интеллектуалы ГПУ принялись читать рукопись восторженного мигранта. Книга «Три столицы. Путешествие по Красной России» пыла опубликована во Франции в июне 1927 года с подзаголовком Воскресение России». Автора Шульгина и издателя Пейо трудно было заподозрить, что книга написана мыслителями ГПУ или же под их диктовку.
Читатели на Западе приняли все написанное о новой России за правду, автора не могли заподозрить в симпатиях к советскому режиму. Однако операция под названием «Воскресение России» провалилась. Правда просочилась через польскую спецслужбу — через Юзефа Пилсудского.
Этот ветеран подпольной борьбы не мог допустить, чтобы «Трест» безнаказанно в течение ряда лет продолжал дурачить все спецслужбы. Пилсудский был осведомлен об истинном положении дел и о дьявольской режиссуре ГПУ, унаследованной от охранки. Когда в мае 1926 года в результате путча он пришел к власти в Польше, то занялся делом «Треста». Он поручил своей спецслужбе заманить агентов ГПУ через «Трест» в ловушку, предложив им продать ему за большие деньги план последней мобилизации в СССР. Якушев заглотил наживку, запросив 10 тысяч долларов. К удивлению продавца, поляки согласились на эту цену. Через несколько месяцев через «Трест» был передан план мобилизации, целиком придуманный в ГПУ. Эксперты Пилсудского сразу обнаружили подмену.
Для польской секретной службы «Трест» засветился. Поляки известили о своем расследовании разведки Англии, Франции и Америки, и все контакты с Якушевым и его организацией были прекращены. Впоследствии в «Трест» был заслан бывший капитан царской жандармерии Баскаков, который прояснил эмигрантам истинную роль «Треста».
Баскаков погиб в России в марте 1927 года, но агенты «Треста» были окончательно разоблачены. Настоящие монархисты, входившие ранее в эту организацию, были все арестованы.
В бешенстве от того, что им столь долго морочили голову, руководители эмиграции организовали ряд ответных репрессивных операций на территории СССР. Они приказали уничтожить всех сотрудни ков «Треста», сотрудничавших с ГПУ. Агенты Кутепова не смогли найти Якушева и его коллег, но в мае 1927 года бросили бомбу в зал заседаний большевиков в Ленинграде, а в июне заложили 4 кг взрывчатки под здание ГПУ в Москве, но пакет не взорвался.
Судьба руководителей «Треста», сотрудничавших с ГПУ, сложилась по-разному. Якушев переселился в провинцию, о нем забыли, там он умер в 1935 году. Генерал Потапов оставил работу в ГПУ и перешел в штаб Красной Армии, преподавал военную науку в военной академии до 1938 года. Умер в 1946 году. Полковник Ланговой служил в армии, умер в 1964 году. Не повезло близким соратникам Дзержинского — Артузову, Старову и Пиллару, их Сталин расстрелял в 1937 году.
Операция «Воскресение России» имела неожиданный финал. Когда истинная роль «Треста» стала известна Западу, советское руковод ство решило извлечь выгоду и из этого финала. В коммунистических журналах был опубликован ряд статей, где подробно описывались приключения депутата Шульгина. Шульгин попытался написать дру гую книгу, освежив задним умом свои впечатления. Напрасный труд одураченного болвана.