Женщина заметила молодого человека и, глядя ему прямо в лицо, направилась к нему и чуть ли не на ходу выдала здорово отдающий любительской сценой пароль — идиотскую условную фразу, в ответ на которую услышала не менее идиотский отзыв.
«Извините меня, — произнесла она, — но где вы покупали этот ремень?»
«Я купил его в магазине торговца скобяными изделиями в Париже, — ответил сын Альбиона. И тут же спросил: — Где бы я мог купить такой, как у вас, апельсин?»
«О, — ответила женщина. — Я могла бы уступить вам его всего за пенни».
Молодым человеком был Александр Фут, уроженец Великобритании, правда, здесь он фигурирует как Джим. Женщину звали Соня, невзирая на то, что ее истинное имя — Урсула-Мария Хамбургер-Шульц; ее направили на «Сицилию», так решили именовать Швейцарию. Джима просто наняли в Лондоне за 300 долларов в неделю, хотя никакой квалификации у него не было, включая шпионскую. И Джим, и Соня, и их коллеги были просто марионетками, управляемыми с улицы Знаменка[39], 19, Москва, где у «директора» Разведуправления располагалась штаб-квартира. Ближнее управление осуществлялось из дома в Женеве неподалеку от обсерватории в Бельвю, где проживал Альберт.
Альбертом был Александр (Шандор) Радо, венгерский картограф с международной известностью и партнер в уважаемой швейцарской фирме картографов под названием «Геопресс». Он был менеджером этой конкретной швейцарской «крыши» определенной шпионской сети, работавшей нелегально. Радо был низкорослым тучным мужчиной с круглым лицом и вообще напоминал ученого. Артур Кёстлер хорошо знал Радо, но не как шпиона, а как человека (они дружили), в доме которого можно было вкусно поесть и интересно побеседовать на самые разные темы. У Кёстлера долгие годы затуманивалось лицо, стоило ему заговорить о Радо.
«Он был добр и участлив по своей природе, — вспоминает Кёстлер, — но очень застенчив и довольно сдержан в личных отношениях, совсем как люди академического круга, и иногда так же рассеян и неловок. Он всегда мне напоминал этот вызывающий желание помочь тип людей…»
До 1937 года Радо жил в Париже, где управлял небольшим агентством печати — две скромно меблированные комнаты на улице Фобур-Сент-Оноре. Его направили в Швейцарию для организации новой разведсети. До тех пор Красная армия зависела в основном от отчетов советских военных атташе, как, например, комкор Путна в Лондоне, и от «аппарата», глобального шпионского отделения Коминтерна. У Разведуправления были собственные сотрудники по этой части, как полковник Быков в Соединенных Штатах и комбриг Вальтер Кривицкий в Гааге для осуществления связи с «аппаратами», но покрытие было недостаточно плотным и приводило к неоднородным, обрывочным результатам. И даже эта едва пригодная организация была потрясена большими чистками 1937 года и, как следствие, агентами-не-возвращенцами. Путну отозвали в СССР, где и казнили. Кривицкий сбежал (в 1941 г. покончил с собой). Агенты, работавшие с ними, также были ликвидированы.
Так Радо, толстенький коротыш, у которого лоб покрывался испариной, стоило задать ему какой-нибудь пусть даже второстепенный вопрос, был назначен для формирования чрезвычайно запутанной сети, пусть и не очень эффективной — на подобное он был не способен в принципе, — но зато целенаправленной и готовой к импровизации. Если в мире и существовали комики среди шпионов, Радо был именно таким персонажем. Он был робок и постоянно в конфликте со шпионским этикетом. Его промахи были неисчислимы. Постоянно спотыкаясь о меры предосторожности и безопасности, он обращался с фондами сети с воистину богемной расточительностью и не соблюдал спартанских правил торговли в своей частной жизни. Он был сентиментален, чрезмерно доверчив, готов был поверить всем, кто вызывал у него сочувствие. Друзья любили его, лучший пример тому — Кёстлер, однако его терпеть не могли оперативники.
И все же Радо сумел вжиться в этот фантастически грандиозный бизнес. Он работал лучше и производил более ценный материал, нежели его коллеги по бизнесу или же шпионажу. Радо выявил антинацистское подполье в Германии и вскоре располагал агентурой даже в Верховном главнокомандовании вермахта (ОКВ) и фактически в каждом мало-мальски значимом для войны ведомстве нацистского правительства Германии. Даже сегодня, когда миновало достаточно времени с момента разгрома его сети, сумели идентифицировать лишь горстку его контактов. К концу 1938 года Радо собирал огромное количество информации и был самым загруженным человеком в Швейцарии. Он дни напролет просиживал в своем «Геопрессе», располагавшемся в центре Женевы, и каждую свободную от бизнеса минуту уделял своему тайному ремеслу. А упомянутое ремесло означало горы бумаг, ибо Радо в то время не располагал «музыкальными шкатулками», всякими там секретными радиопередатчиками. Он получал столько документов в их первоначальной форме или же в виде копий, что даже не мог их все зашифровать.
Радо фотографировал эти документы на 35-миллиметровую пленку и пересылал их с курьером военному атташе в советском посольстве в Париже. Оттуда они или пересылались в Москву другими курьерами, или радировались Центру по передатчику французского филиала советского Разведуправления.
До 1939 года характер этих документов оставался неясен. Но потом вдруг посыпались доказательства, которых так ждал Радо. 6 или 7 апреля он в микрофильмированном виде получил немецкий приказ, датированный всего 3–4 днями ранее. Несколько недель спустя он послал курьера в Париж с другой партией фрагментов пленки, на которых находился в уменьшенном виде более длинный документ, то есть это был вариант той же самой темы. Эти две бумаги были копиями приказов Гитлера перейти к осуществлению «плана «Вайс» (оперативного плана военных действий против Польши).
Что предпринял Кремль, получив эти приказы, было и остается неизвестным. Но могло ли быть чистым совпадением, что уже 17 апреля 1939 года, то есть спустя несколько дней после того, как информация Радо достигла Москвы, советский посол в Берлине во время обычной встречи с бароном Эрнстом фон Вайцзеккером, статс-секретарем в германском МИДе, заговорил о возможности восстановления советско-германских взаимоотношений?
Благодаря сенсационной новости Радо Кремль точно знал, в каком направлении дует ветер, и соответственно установил паруса. Подписание германо-советского договора в августе 1939 года имело гротескное последствие в частном мире Радо. 26 августа 1939 года он получил от московского «директора» приказы демонтировать сеть в Германии и прекратить шпионить за этой страной. Сталин довольно серьезно отнесся к этому договору.
Радо, должно быть, подумал, что этот приказ — явная бессмыслица, и ему было откровенно жалко похерить столь прекрасно функционирующую сеть. Он этого приказа не выполнил, как это уже не раз бывало, и сохранил агентурную сеть в Германии. Как мы убедимся, его неповиновение сыграло свою роль в годы Великой Отечественной войны, во всяком случае, поражению СССР оно явно не способствовало. Толстячок-шпион из своей не имеющей выхода к морю Швейцарии видел обстановку куда более ясно, чем сверхвластный диктатор из Кремля. Поэтому для Радо не составило труда вернуться к проведению операций в полном объеме, когда в октябре 1940 года он получил из Москвы инструкции возобновить работу.
У Радо насчитывалось около 50 агентов, работавших на него, имевших самые разнообразные псевдонимы и практиковавших самые разнообразные способы двойной жизни. Двое из них — Сисси и Тейлор — внезапно проявились в этот решительный момент. Сисси — Рэйчел Дюбендорфер, женщина не совсем ясного балканского происхождения, но гражданка Швейцарии благодаря фиктивному браку; она работала в Международном бюро труда, агентстве при Лиге Наций. Тейлор — Кристиан Шнайдер, немец. Он был коллегой Рэйчел в Международном бюро труда, потом эту деятельность прекратил там и полностью работал на Радо.
Радо использовал три псевдонима: Альберт и Кулихер, а позже, уже в годы войны, — Дора. Он поддерживал контакт с Москвой через 3 секретные радиостанции. Одну из них обслуживал Джим, своенравный британский экспатриант; второй — пара французов, Эдмонд (Эдуард) и Ольга (Мод) Гамель, радиопередатчик находился в одной из задних комнат их вполне легального магазина радиотоваров; третьим ведала Роузи, 21-летняя любовница Радо, миловидная швейцарка по имени Маргарет Болли.
Управлять такой сетью в Швейцарии особого труда не составляло. Страна была идеальным традиционным местом шпионажа в военное время. Все значительно упрощалось благодаря строго соблюдаемым этой страной демократическим принципам, в первую очередь гражданским правам; географическому положению Швейцарии в самом центре Европы; ее роли в высших финансовых структурах, банкира воюющих стран, и тому, что у самих швейцарцев имелась весьма существенная доля в шпионаже, который они рассматривали как оборонительный рубеж № 1 их страны. Постоянно стремясь держать руку на пульсе германских планов и намерений, поскольку без этого было просто нельзя обойтись — Швейцария, как известно, граничит с Германией, — швейцарская военная разведывательная служба (всемирно известная разведслужба Nachrichtendienst) использовала все источники информации — свои собственные, а также агентов других разведок. Разведслужба Швейцарии нередко желала и даже стремилась заключить сделки и бартеры с иностранными агентами, если, конечно, их операции не были направлены против самой Швейцарии.
Именно из Швейцарии советское Разведуправление получило свое самое недвусмысленное предупреждение «от Доры директору».
Это было 10 июня 1941 года, безоблачный, прекрасный день начала лета в Женеве. Радо встал и подошел к домашнему телефону. Звонил Тейлор, нарушая все мыслимые правила конспирации. Сам Радо мог нарушить эти правила, но терпеть не мог, когда его связные, агенты, посредники пытались общаться с ним напрямую.
«Да… Что вам нужно?» — рявкнул он.
«Я немедленно должен видеть вас, — сказал Тейлор. — Я сейчас приеду к вам!»