У его группы имелась собственная штаб-квартира на вилле на Рю Дезатребат, арендованной у одной пожилой бельгийской мадам, считавшей своих квартирантов состоятельными и серьезными бизнесменами международного уровня. Впрочем, они и на самом деле были ими. Сеньор Сьерра поддерживал интенсивные коммерческие отношения с нацистами и даже набирал работников на предприятия Германии.
Следуя инструкциям из Москвы, Сьерра поехал в Германию по официальному разрешению, выданному ему через влиятельных лиц в Германии. Выехал он на поезде, к которому были прицеплены вагоны с отправленными в Германию на принудительные работы лицами. Он встретился с Харнаком и Шульце-Бойзеном в Тиргартене, примерно по сценарию, уже проработанному Эрдбергом. Харнак доставил Сьерру к Копии и Клакхофу.
Сеньором снова стал Кент, и сразу же приступил к работе. Он обустроил новые пункты радиосвязи и привел в порядок уже действующие, как полагается, научил оперативной технике Копии и Клакхофа, подточил знания Харнака по части криптографии, ужесточил управление группой. Кент завербовал достаточно много новых агентов, имена которых рекомендовало ему Разведуправление, отдававшее предпочтение заслуживающим доверие коммунистам. Он также встречался с герром фон Шелиа, тем самым старомодным господином из МИДа, который до сих пор время от времени оказывал группе услуги, хоть и не столь значимые, как его предыдущий коллега.
Присутствие Кента в Берлине, хоть и непродолжительное, вселило в Эрдберга надежду. После этого визита группа Каро работала как часы, ее сообщения по ценности уступали лишь тем, которые Рёслер получал через Радо. Среди сведений «Красной капеллы» были стратегические планы ОКБ периода осени 1941 года; время и оперативные участки выброса немцами десантов, запланированные нападения на союзные конвои на пути к Мурманску и огромный объем информации, позволявший Разведуправлению регулярно и своевременно получать боевые приказы на предстоящие наступления вермахта. Однажды «Красная капелла» даже спасла русских от катастрофических последствий потерянного русского кода. Книга была захвачена немцами в Петсамо в Финляндии и использовалась в уже упомянутой радиоигре. Шульце-Бойзен обнаружил уловку и предупредил русских, которые сумели изменить обстановку в свою пользу.
В этой колоссальной сети даже Сукулов представлял собой лишь второй эшелон. Сукулова прозвали Младшим шефом. Над ним возвышался, дирижируя целым замысловатым оркестром, Маэстро, Большой шеф, с Зорге в Токио и Радо в Женеве — такова была легендарная тройка, или Большая тройка советского шпионажа во Второй мировой войне. Большой шеф был также известен как «генерал», неуловимый шпион, появлявшийся где угодно и когда угодно между Москвой и Шанхаем, Мадридом и Буэнос-Айресом.
Польский еврей Леопольд (Польди) Треппер работал под своим настоящим именем, которое использовал в последний раз в 1932 году, когда после безумных попыток достичь недосягаемого[45] он прибыл в Москву, где вступил в партию большевиков. Ему было 28 лет, он был женат и принадлежал к так называемым неудачникам. И подумал, не попробовать ли себя в шпионаже.
Польское отделение Коминтерна организовало для него встречу с искателем талантов из 4-го управления штаба РККА, и тот усмотрел в Польди исключительный талант. Новые боссы прогнали его через 5 лет образовательного периода — Московский университет, МИМО, а затем школа Разведуправления (с мая 1939 г. называлось 5-м управлением Наркомата обороны, с июля 1940 г. — Разведуправлением Генштаба Красной армии).
Пройдя через все это, Польди стал другим человеком: прекрасно воспитанным, тактичным агентом, изъяснявшимся одинаково бегло на польском, русском, идише, иврите, немецком, французском, английском и испанском языках. Его направили в Париж под именем месье Жана Жильбера, которому предстояло окопаться в тылу: экспортно-импортная фирма Simex Corporation с шикарным офисом на Елисейских Полях и весьма комфортабельным обиталищем ее главы месье Жильбера[46].
В глубине шикарного кабинета Жильбера имелась тайная комната, где он вновь становился тем, кем был, — Польди Треппером. Там помещалась рация, сейф с кодами и шифрами, черные небольшие блокноты с кучей полезных адресов: списки его субагентов. Скрытая дверь вела из его большого кабинета в маленький и на лестницу, которая выходила в задний двор уже другого здания.
Тайный кабинет имел тайную же сигнализацию — особой конструкции радиопередатчик, присоединенный к часам, которые необходимо было раз в сутки заводить. Когда ничего не происходило, этот небольшой передатчик излучал равномерные сигналы, за которыми следил охранник в большом кабинете. Если сигналы прекращались, следовательно, что-то было не так. В экстренных случаях предупреждение могло быть отослано и другим способом.
Из этого парижского кабинета щупальца Жильбера протянулись во все правительственные учреждения Германии, и не только в Берлине и Париже, но и в Брюсселе, Гааге, Копенгагене — одним словом, везде в оккупированной Западной Европе. На него трудились лучшие сотрудники советского Разведуправления. Контакты с Москвой осуществлялись в основном по радио. Треппер располагал приемо-передающими устройствами в Брюсселе и Гааге, тремя в Швейцарии, новыми установками в Берлине и двумя во Франции: одним — в Париже, обслуживаемым беженцем из Польши, другим — в Пекёзе юго-западнее Парижа, за который отвечали Робер и Люси, оба французские коммунисты.
Главного офицера службы сигнальной связи сети называли профессором, ибо его знания по части методов радиопередач были просто уникальные. Его тоже звали Гансом, а также Германом и Бергманом. А его настоящее имя было Иоганн Венцель, он был родом откуда-то из Восточной Пруссии. Стареющий мужчина, всю жизнь посвятивший Коминтерну, профессор страшно уставал от такой работы.
До июня 1941 года его рация на вилле в Брюсселе была в прекрасном состоянии и в любой момент готова к использованию, но передач она не вела.
Потом «профессору» внезапно потребовалось работать на полную мощь, как и всем его коллегам, рассеянным по территории Франции, Голландии и даже Германии.
Ведущие радиоперехват службы Канариса, Funkabwehr навострили уши на их станции в Кранце в Восточной Пруссии. Сигналы были быстро записаны и срочно отправлены в Берлин, но, как наилучший дешифровальщик ни пытался разгадать код, ничего у него не вышло.
Funkabwehr находился под командованием майора Вернера Ф. Флике, слывшего волшебником, если дело касалось обнаружения передатчиков. Не сразу, постепенно, посредством бесчисленных экспериментов и ошибок, сотрудники Флике все же нащупали трассу от Норвегии до самой Германии, через Голландию в Бельгию и, наконец, в Брюссель, в его пригород Эрбет и затем на конечный пункт — на виллу на улице Дезатребат.
Прощупывание это продолжалось около 6 месяцев. И завершилось в тот фатальный день — 13 декабря 1941 года. В ту ночь виллу окружили агенты абвера и Geheime Feldpolizei. Ровно в 23:30 агенты, натянувшие поверх обуви толстые хлопчатобумажные носки, прокрались в виллу и добрались до второго этажа. Ни один из троих советских сотрудников — дежурных — не услышал их. Немцы схватили и их, и почти все радиооборудование, но в последний момент один из русских — рослый мужчина Михаил Макаров — все же сумел уничтожить кодовые книги. Кроме того, профессора на вилле не оказалось.
Большой шеф, как выяснилось, находился в тот день в Брюсселе и вскоре после того, как на виллу нагрянули абверовцы, тоже явился туда передать срочные сведения. Его тут же схватили, но он, поняв, в чем дело, отреагировал чрезвычайно быстро — выдал себя за торговца кроликами, причем настолько убедительно, что немцы ему поверили и отпустили с миром. Он немедленно предупредил свой аппарат. Большинство агентов успели скрыться, избежав немецкой петли.
Треппер возвратился в Париж, а Сукулов (Гуревич) поехал в Марсель. Вся агентура осталась на попечении молодого полковника по фамилии Емеров, действовавшего под псевдонимом Бордо. Профессор принимал все радиограммы у себя дома в Брюсселе. Немцам потребовалось еще полгода, чтобы определить его местонахождение. 30 июня 1942 года они наконец арестовали профессора, взяв его с поличным — он как раз передавал в Москву оказавшееся последним сообщение.
Профессор оказался первой действительно крупной рыбой, угодившей в расставленные абвером сети, и армейская разведка принялась вовсю обрабатывать его. Не выдержав побоев, старый большевик сломался и выдал весь разветвленный аппарат — его партнеров, коды, правила, одним словом, всю советскую шпионскую организацию[47]. Ворота распахнулись.
В папках абвера хранятся сотни перехваченных сообщений из Москвы и в Москву. Среди них обнаружен приказ, посланный годом ранее Сукулову. Согласно этому приказу, Сукулов должен был отправиться в Берлин и передать Харнаку, чтобы тот усилил работу. Будучи уверенными, что шифр надежен, к тому же под давлением внезапно изменившихся обстоятельств, русские агенты допустили ряд оплошностей в Брюсселе, включив в сообщение даже имена и адреса агентов, с которыми у Сукулова предстоял ряд встреч.
Теперь абверовцы с помощью профессора смогли ознакомиться с этим донесением. В нем сообщалось:
«KLS для RTX. 1010. 1725. 99wds. qbt. От директора Кенту, лично. Немедленно направьтесь по трем адресам, упомянутым ниже, в Берлине и установите, почему радиосвязь постоянно прерывается. В случае дальнейших прерываний займитесь этим вопросом сами. Работа трех берлинских групп и передача сведений первостепенной важности. Адреса: Нойвестенд, Альтенбургер-аллее 3, третий этаж направо. Каро. — Шарлоттенбург, Фредерисия-штрассе 26А, второй этаж налево. Коппи. — Фриденау, Кайзерштрассе 18, четвертый этаж налево. Адам и Грета Клакхоф. Запомните: «Ulenspiegel». — Пароль везде: «директор». Извещу до 20 октября. Во всех трех местах возобновить (я повторяю!) возобновить план радиопередач — утро пятнадцатого. qbt. 50385. ar. KLS для RTX».