Несколько обеспокоенные неудачами, заговорщики не оставляли, однако, своих планов. Выписавшегося из госпиталя фон Штауффенберга послали проходить дальнейшую службу при Генеральном штабе. Таким образом, ему представлялась возможность сыграть в заговоре ведущую роль. В группе заговорщиков были социал-демократы, христиане и атеисты. Здесь были люди самых различных профессий и политических убеждений. Положение, которое эти люди занимали в государстве, казалось, сулило им успех.
Таково было состояние подпольного движения Сопротивления гитлеризму в Германии, когда в январе 1944 года Эйзенхауэр прибыл в Лондон, чтобы вплотную заняться подготовкой десантной операции союзников под кодовым наименованием «Оверлорд». Произвели ли на него впечатление потенциальные возможности, таившиеся в брожении внутри военной верхушки вермахта, учитывалась ли хоть в малейшей степени исторически сложившаяся ситуация, предоставлявшая советникам Эйзенхауэра прекрасные возможности собрать полную информацию по этому поводу, — неизвестно. Насколько мне удалось установить, Эйзенхауэр не приложил никаких сколько-нибудь серьезных усилий для получения сведений по вопросу брожения в самой сердцевине германского Верховного командования. Он, казалось, вообще не обращал внимания на то, как изменились настроения личного состава вермахта, некогда боготворившего своего фюрера, и целиком сосредоточился на чисто военных аспектах войны, которую собирался выиграть сугубо военными средствами.
Эйзенхауэр не поддавался попыткам втянуть его в политическую сферу войны. Возможность переворота в Германии как средства внезапного прекращения войны не раз затрагивалась на различных совещаниях в его присутствии, но всегда речь шла исключительно о возможности переворота и ни разу никто не привел ни конкретных планов, ни дат в подтверждение осуществимости этого замысла. Так, 27 января 1944 года посол Джон Вайнант сообщил «Айку» о существовании такой возможности, но Беделл Смит наотрез отказался принимать в расчет эти соображения. Государственный секретарь Эдуард Стеттиниус 14 апреля того же года вскользь упомянул о том, что «если бы поработать над созданием в германском Генштабе соответствующих настроений, там мог бы появиться немецкий Бадольо», имея при этом в виду кого-нибудь из немецких генералов, кто подобно итальянскому маршалу Бадольо был бы готов преподнести союзникам судьбу своей страны на серебряном подносе. Эйзенхауэр же не только выразил сомнение в существовании такой реальной возможности, но вообще был против каких-либо переговоров с немецкими генералами.
Если взять самый высокий уровень, то президент Рузвельт гнушался политической войны. Своей философией ведения войны и ее прекращения исключительно безоговорочной капитуляцией он скорее затягивал ее.
Президент Рузвельт поддерживал пренебрежение Эйзенхауэра к политическим аспектам и методам ведения войны. Он не верил в возможность государственного переворота в Германии. Большое влияние в этом отношении оказывал на него генерал Джордж Маршалл, типичный представитель касты военных, для которых характерно узкомилитаристское мышление. Для генерала Маршалла война была лишь единоборством армий, и в своей приверженности лучшим американским традициям он недолюбливал генералов-политиканов. Он не допускал возможности иметь дело с заговорщиками, даже если речь шла о достижении победы в войне без дальнейшего кровопролития. В глубине души президент Рузвельт давно пришел к выводу, что ни в коем случае нельзя иметь дел с германским юнкерством, которое, по его убеждению, составляло ядро прусского милитаризма. Он даже не хотел, чтобы безоговорочная капитуляция Германии была достигнута благодаря заговору в этой стране, и считал, что будет лучше, если Германия сложит оружие в результате убедительной победы союзных войск.
Бесспорным фактом является то, что нежелание Рузвельта использовать все средства для достижения победы над врагом, включая и политические, инициированное им игнорирование немецких оппозиционеров, лишение их действенной помощи и моральной поддержки извне в интересах победы союзников над нацизмом, в значительной степени затянуло войну.
Возглавляемое Черчиллем правительство его величества полностью следовало в этом вопросе принципам Рузвельта, хотя при этом исходило исключительно из своих собственных интересов. Горькое напоминание об том, что произошло в Вейл о, в Уайтхолле запомнили навеки. Английское правительство не хотело даже слушать сладких песенок германских «патриотов», так как не было никаких гарантий, что эти «патриоты» не превратятся в подсадных уток или же улыбчивых двойных агентов. Антигитлеровская оппозиция Германии предпринимала энергичные меры для установления тайных связей с союзниками. Еще в октябре 1939 года, несколько недель спустя после начала военных действий, представитель оппозиции и видный католик Йозеф Мюллер предложил установить с английским правительством постоянную связь и поддерживать ее через Ватикан. Из Ватикана Мюллер связался с Лондоном, что было далеко не безопасно и могло стоить жизни Мюллеру. Агент абвера предупредил Берлин о предпринимаемых Мюллером шагах, но, к счастью, сообщение агента попало прямо к Остеру, которому удалось скрыть его.
В феврале 1942 года германский дипломат Ульрих фон Хассель, продолжая линию заговорщиков, провел в Арозе (Швейцария) переговоры с английским послом Брианом. Однако англичанин вынужден был заявить фон Хасселю, что ему не удалось заинтересовать этим делом английское министерство иностранных дел.
В феврале 1942 года германский дипломат Ульрих фон Хассель, продолжая линию заговорщиков, провел в Арозе переговоры с английским эмиссаром Дж. Лонсдейлом Брайансом. Однако англичанин вынужден был заявить фон Хасселю, что ему не удалось заинтересовать этим делом Форин-офис.
В ноябре 1941 года антигитлеровская оппозиция воспользовалась помощью корреспондента агентства Ассоши-эйтед Пресс в Берлине Луиса Лохнера для установления тайного контакта с Лондоном через Соединенные Штаты.
В апреле 1942 года подобная же попытка была предпринята с помощью шведского финансиста Валленберга, а в мае германская евангелическая церковь попыталась связаться с английским правительством через английского епископа Чичестера, но министр иностранных дел Иден категорически заявил епископу, что английское правительство не заинтересовано в этом.
Ближе к концу 1942 года у антигитлеровской оппозиции неожиданно появилась возможность установления связи с союзниками. В ноябре этого года в Швейцарию прибыл Аллен Даллес и открыл дело в Берне на Херренштрассе.
Номинально Даллес был помощником по особым поручениям американского посла Гаррисона. Фактически же он являлся руководителем швейцарской резидентуры Управления стратегических служб.
Аллен Даллес родился в Уотертауне в 1893 году. Он был младшим сыном пресвитерианского священника, женатого на дочери генерала Уотсона Фостера, военного, адвоката, издателя, дипломата, посла в России в 1880–1882 годах, государственного секретаря в 1892–1893 годах.
Закончив Принстонский университет (где изучал историю и философию и был членом студенческого братства «Фи Бета Каппа»), Даллес отправился в Аллахабад в Индии преподавать английский язык в миссионерской школе. В 1916 году он вступил на дипломатическое поприще, служил в Вене и Берне. После Первой мировой войны Даллес днем возглавлял ближневосточный отдел Госдепартамента, а по ночам изучал право. Получив ученую степень по юриспруденции, он со скандалом ушел с дипломатической службы, пожаловавшись на низкие зарплаты американских дипломатов.
Он занялся адвокатской деятельностью в юридической фирме, возглавляемой его старшим братом Джоном Фостером Даллесом, и при этом создал себе обширную клиентуру из числа американцев немецкого происхождения. Вот почему, когда потребовался опытный человек, способный возглавить бернское отделение Управления стратегических служб в Швейцарии, Донован выбрал именно Даллеса.
По прибытии в Берн Даллес решил некоторое время терпеливо выждать. Поскольку все границы Швейцарии были закрыты, он вынужден был все донесения и доклады передавать в Вашингтон по телеграфу. Даллес действовал довольно ловко и остроумно, используя представившуюся возможность рекламировать себя перед германским Верховным командованием. Для передачи некоторых своих телеграмм в Вашингтон он умышленно пользовался таким кодом, который можно было легко расшифровать. Телеграммы эти прочли в Берлине, и они произвели там благоприятное впечатление своей объективностью, то есть оказали желаемое действие. Замысел Даллеса состоял в том, чтобы привлечь к себе внимание тех немцев, которые искали агента союзников, готового выслушать их и способного организовать свою собственную агентурную сеть.
Так Даллес создал мышеловку, к которой быстро протоптало дорожку большое число гитлеровских «мышей». Поскольку большинство немецких граждан в Швейцарии находилось на службе у различных разведывательных организаций, и особенно на службе у абвера, и поскольку именно немецкая разведка имела наиболее свободный доступ к перехваченным телеграммам Даллеса, самыми первыми посетителями, так сказать, «ранними пташками» из той, «другой Германии», были некоторые из офицеров абвера. Среди них следует особо отметить Ганса Гизевиуса. Гизевиус был весьма противоречивой фигурой среди членов антигитлеровской оппозиции. Являясь вице-консулом при германском посольстве в Берне, он выполнял отдельные разведывательные задания. От него Даллес узнал о назревавшем заговоре против Гитлера.
В начале февраля 1944 года заговорщики решили выступить до высадки союзников в Нормандии, чтобы поставить их перед реальным фактом возникновения новой Германии, избавившейся от Гитлера и готовой заключить мир. Были произведены тщательные приготовления. Фельдмаршал Бек должен был стать главой государства, а Герделер, бывший бургомистр Лейпцига, — канцлером. Фон Хассель получал пост министра иностранных дел, фон Вицлебен становился главнокомандующим вермахтом. Фон Тресков должен был стать во главе полиции.