— Если ты не знал, то это мой девиз по жизни, — продолжая дурачиться, ответила я. — Так что я должна за это выпить дважды… Ладно, твоя взяла. Я и сама больше ничего придумать не могу, так что игру можно и закончить… Хотя, постой, — я вдруг посмотрела в лицо Алька серьезнее, и, сама от себя того не ожидая, выдала:
— Я никогда не влюблялась.
Насмешливое выражение с лица Алька тут же испарилось, уступив место подозрительному прищуру.
— Я тоже, так что я не пью, — медленно ответил он.
Но он все же остался в том же положении, нависая надо мной и внимательно следя за моим лицом. Боже, я ведь сдаю всю свою подноготную в эту секунду… Он ведь все поймет. Поймет же, да?
Глупо было так тратить ход. Да, Ванда? Ты ведь знала, что так и будет. Зачем вообще было поднимать эту тему?
Потому что, кажется, у меня напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. И в том, что касается "дел сердечных" — тоже. Сколько раз он тебя еще должен отвергнуть, чтобы ты наконец успокоилась?
Да к черту. Просто со мной это так не работает. Все, что мне нужно — это просто, чтобы он знал. А все остальное неважно. Мне и не нужны никакие ответные чувства и все такое.
— А вот мне, кажется, надо выпить, — на полувыдохе подытожила я, глядя Альку прямо в глаза.
Парень же продолжал смотреть на меня с удивительным безразличием.
— Ну так попробуй встать, — невозмутимо ответил он, все еще не двигаясь.
Что за игру мы теперь ведем? Я совершенно перестаю понимать.
Я пару секунд смотрела в лицо Алька, словно у меня был шанс понять, что он все-таки имеет ввиду. Голова кружилась, словно кровати подо мной не было и я находилась в невесомости. Видимо, еще одно последствие опьянения. Чтобы иметь хоть какую-то опору (что в принципе было странно, словно лежа можно было не иметь опоры), я приподнялась на локтях, но при этом совершенно не предпринимая попытки выбраться из своего положения.
— Тебя расстроило то, что я сказала? — со всей присущей мне наивной прямотой спросила я. — Прости. Я думала, тебе будет... Приятно.
Мне именно так и казалось. Что это льстит, когда в тебя влюбляется человек, который тебе тоже по-своему небезразличен. И почему Альк мог расстроиться или того хуже, разозлиться, я не понимала.
И это, кажется, наконец подействовало. Не так, как я могла рассчитывать, но…
— Спи давай, — уже мягче ответил Альк, легонько щелкнув меня по лбу. Поднявшись на ноги и оставив меня в полном смятении и недоумении, он принялся шуршать стаканчиками и наводить порядок после нашей попойки.
И это все? Серьезно?
Я попыталась забраться под свое одеяло, устраиваясь на подушке, но головокружение и потеря себя в пространстве становились словно бы с каждой секундой все сильнее. Просто лечь и уснуть было очень сложно, потому я снова села.
— Я не хочу ложиться без тебя, — тихо сказала я Альку. — Иди сюда.
Не знаю, как у него хватает силы воли вот так просто держаться на ногах. Или взять, отправить меня спать и пойти собирать стаканчики. Я бы ни в жизнь вот так от него не сбежала, и цеплялась бы за любую возможность вот так побыть вместе.
Или это во мне говорил алкоголь. Вскрыл потребность быть рядом с Альком каждую секунду, когда это только возможно.
— Я иду в душ, — со всей присущей ему вредностью отозвался Альк, направляясь в сторону ванной комнаты. — Так что придётся тебе в этот раз без меня засыпать.
Не успела я ничего возразить, как он уже хлопнул дверью.
Да и вряд ли бы я смогла сейчас с ним спорить. Я во второй раз честно легла на постель и даже закрыла глаза. Только бы уснуть и на завтра ничего не вспомнить… Но головокружение все усиливалось. Я словно бы падала в пропасть, бесконечно, и падала-падала-падала... и мне стало от этого жутко страшно.
Пришлось снова сесть на кровати и открыть глаза. Не уверена, что буду еще раз в своей жизни напиваться до подобного состояния. Темнота комнаты казалась мне жуткой. Я одномоментно очень живо представила, что вот так и буду сидеть, совершенно одна, в пустом номере мотеля в Канаде, дожидаясь Алька. И это было удивительно гнетущее чувство. Я буду его ждать-ждать-ждать, прямо как сейчас... Но должна буду дождаться.
Должна буду. Несмотря ни на что.
Когда внезапно щелкнул выключатель ванной комнаты и хлопнула дверь, я даже несколько вздрогнула от испуга, сильнее цепляясь пальцами в одеяло. Альк, шлепая по полу босыми ногами, заплетал на ходу влажную косу.
— Что, настолько принципиально? — услышала я его родной смешок совсем рядом, когда он забрался ко мне в постель.
Я его дождалась, как и собиралась. Так и будет. Пусть в темноте он не увидел моей улыбки, но зато мог почувствовать, с какой радостью я прильнула к нему, когда он забрался под свое одеяло. Мне было очень важно ощутить его присутствие, "реальность", вдохнуть запах и почувствовать тепло еще влажного после душа тела. Он здесь, Ванда. Он с тобой. Он никуда не денется.
И так все впредь и будет, несмотря ни на что.
— Знаешь, — я устроилась поудобнее, наконец расслабляя объятия и укладывая голову Альку на плечо. — Если вот так в темноте смотреть в потолок, можно представить, что мы лежим и смотрим в звездное небо. Прямо в лесу, и никого, кроме нас, нет на многие мили вокруг. И ничего плохого никогда с нами не случится.
— Ты слишком мечтательна, — вкупе с его отрезвляющим шепотом было забавно ощущать, как пальцы Алька ласково гладят меня по волосам.
Наверное, нечестно было с моей стороны не давать Альку спать, но вот этот внутренний огонь, что во мне разжег алкоголь, все никак не хотел угасать. Теперь я понимала тех подростков на вечеринках, которые могли надраться и потом танцевать всю ночь подряд. Я веселиться не собиралась — игра развлекла меня более чем достаточно, но наличие Алька рядом так и подмывало этот огонек внутри выкинуть что-нибудь этакое.
Особенно когда он раззадоривает меня своими словно бы ничего не значащими репликами навроде этого "ты слишком мечтательна".
Поэтому я слегка приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо в полумраке и вообще лучше его слышать.
— Скажи что-нибудь на польском? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.
Даже если он закатил глаза в ответ на мою просьбу — я все равно этого не разгляжу в темноте как следует. Хотя, готова поспорить, насколько мне показалось, Альк даже несколько растерялся.
— Nie chodzi o to, że znosisz cierpienie. Chodzi o to, jak je tolerujesz.
Во мне что-то внутри словно загорелось от восторга. Разумеется, я вообще не поняла, о чем речь, но то, как именно Альк говорил на другом языке, таком странном и грубом — мне даже показалось, что он грубее, чем русский — расплавило что-то внутри меня окончательно. Этот парень нравился мне от и до. И самое привлекательное в нем было то, как он терпел вот такие мои заскоки, хотя это очевидно было не в его правилах. Месяц назад он послал бы меня ко всем чертям.
А только что сказал мне что-то до жути красивое.
— Ну что, довольна?
— И как это переводится? — отчего-то шепотом спросила я, словно боясь нарушить волшебство момента.
И при этом сама не заметила, как склонилась еще ближе, как будто я хотела сказать это Альку на ухо. Практически касаясь носом его щеки, совсем-совсем легонько.
Какое-то время он молчал. Пока наконец с какой-то некоторой обреченностью не ответил со вздохом:
— “Дело не в том, что ты терпишь страдания. Дело в том, как ты их терпишь”.
Эмоции внутри меня просто обязаны были найти выход. Если бы меня попросили дать этому чувству осмысленное название, я бы сказала — "меня переполняла любовь", и мне необходимо было ее хоть как-то донести до того, к кому она была направлена.
Но я терпела. Столько времени терпела, видит бог. И сейчас не торопилась нарушать момент. А может, просто ждала, когда Альк уже сдастся сам. Неужели он не чувствует того же? Как он может этого не чувствовать? Неужели вся эта бушующая энергия, которая золотом плавится между нами — только я это испытываю? Быть того не может. Альк тоже был бы рад тянуться ко мне в ответ, но что-то его сдерживает.
Мысли о том, что я ошибаюсь, я в тот момент вообще не допускала. Хотя любая адекватная девчонка на моем месте решила бы отгородиться от возможных проблем с разбитым сердцем еще на этапе, когда признавалась в чувствах, и не нашла ответной взаимности.
Но это была я. И я решила, что Альк из тех, кто никогда не скажет в ответ ничего подобного. И что он не предпринимает никаких действий в мою сторону по каким-то своим причинам. Но на самом деле ему, наверное, этого бы очень хотелось.
Потому я и двинулась дальше. Вслед за легким прикосновением кончика носа к его щеке я аккуратно прижалась к ней же губами.
И следом — поцеловала в уголок его губ. Когда я это сделала, понимая, что уже стою на краю пропасти, сердце заколотилось, но я не подала виду. Мне было важно, чтобы Альк прочувствовал ту нежность и ласку, с какой я к нему отношусь. И которую сейчас очень и очень хочу ему передать.
Я почти физически ощутила подавленный рык Алька — он ощущался даже в том, как он глубже вплел пальцы мне в волосы, и как в одно мгновение резко обхватил меня свободной рукой и перевернул, вжимая спиной в матрас всем своим телом.
Все. То, что Альк ответил на мою ласку — мне этого было достаточно, чтобы больше себя не сдерживать.
Его поцелуй одновременно и стал для меня неожиданностью, и самым желанным и ожидаемым продолжением этого вечера. Глубокий, нежный, страстный, такой, что я в самых откровенных мыслях не могла представить, что это будет вот так.
Я ни на мгновение не испытала страха. Лишь желание раствориться во всех этих чувствах, что меня обуревали. Думать я не успевала — лишь раскрывалась и позволяла Альку все то, чего он захочет.
Мне хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Хотелось целовать его и нежно, и страстно одновременно. Хотелось делать все так же, как и он, повторяя его движения. Хотелось позволять вот так прижимать меня к кроват