Я еще периодически что-то бурчала себе под нос, но постепенно становилось легче. А уж когда принесли сэндвичи, я даже нашла в себе силы улыбнуться. Хоть какой-то лучик света в темном царстве. Хотя, пожалуй, Альк меня такой мрачной и в таком испорченном настроении никогда не видел.
— Сколько еще осталось? Боже, ну почему так медленно тянется время, — за напускным ворчанием мне удавалось прекрасно скрывать никуда не уходящую в течение этих долгих часов панику. — Безумно много людей. Лучше плыть на "Титанике", чем все это... Кстати, ты смотрел "Титаник"?
На пару часов мне удалось отвлечься тем, что я перессказывала Альку сюжеты всех голливудских фильмов, какие помнила. Следующее, слава всем существующим богам, что я помнила — это как проснулась, не в силах повернуть затекшую шею, спустя неизвестное количество времени. И проснулась я от звука из диспетчерской, который оповещал, что нужно снова пристегнуть ремни.
Во второй раз переживать эту жуткую экзекуцию было ничуть не легче. Благо теперь я знала, что можно вцепиться ногтями в руки Алька — тогда хоть немного становится легче.
Я даже не заметила сырости и холода, когда мы вновь ступили на землю. Все, чего мне хотелось прямо сейчас — реветь от счастья, что это наконец закончилось. Сидя на земле, желательно. На родимой твердой поверхности.
Единственное, что помогало мне до сих пор стоять на ногах, это Альк, причем, в прямом смысле. Ему чуть ли не за шкирку приходилось меня держать, направляя за собой.
— Ты ведь в курсе, что, путешествуя по Европе, люди так же летают на самолетах? — с усмешкой фыркнул он между делом.
— Для заметки — я больше никогда не сяду в самолет. Я серьезно. Даже для путешествия на Гавайи, хотя раньше я о них безумно мечтала. А теперь... Я твердо говорю мечте о Гавайях нет. В жопу Гавайи. Вот так.
— Итак, — словно бы на контрасте с моим удручением, сам Альк был странно воодушевлен. Ощущал близость исторической родины? — Это ещё не Польша, но на этот раз задача усложняется. Впрочем, перебираться мы через границу будем совместно, не разделяясь.
— Я готова на все, — пробурчала я. — Даже если ты посадишь меня на лошадь и скажешь, что дальше мы скачем верхом. На ездовых собаках в санях или в повозке Санта-Клауса. Что угодно. Только не самолет.
Я знала, что мы должны были арендовать машину — по словам Алька, в странах бывшего Советского союза, особенно стране этих белых русских (не могла никак запомнить ее название) не сильно заморачивались над проверкой документов. Так что наших добротно подделанных еще в Америке должно быть достаточно.
Правда, меня напрягала погода. И местные дороги. Это вам не шоссе в солнечной Калифорнии посередине ноября. Это восточная Европа, другой климат, возможно — медведи в лесу и настоящая русская зима. Ну или почти русская. Накануне Рождества.
Замерзла я здесь в следующую же секунду, как опомнилась от счастья стоять на твердой земле. И не согрелась до самого мотеля, в котором я уговорила остановиться Алька, когда мы подъехали почти к самой границе. Бедный Альк... Сперва терпеть меня двенадцать часов в самолете, а потом — ехать по заснеженной трассе еще несколько часов.
— Тебе нужно выспаться, — сказала я наконец, когда мы остановились на очередной заправке. — Через дорогу горит вывеска — там наверняка можно остановиться. Или придется пустить меня за руль. Выбирай, — последнее я сказала уже полушутливо, явно зная, что спорить в такой ситуации со мной будет тяжело. Потому что я была права.
— Ладно, — устало согласился Альк, сворачивая в указанном мной направлении.
Номер в этом придорожном хостеле был ещё меньше, чем в американском, с двумя маленькими кроватями. Казалось бы — здесь все точно так же, и комната стоит те же копейки... Только вот все равно ощущалась общая атмосфера неуюта. Даже если б я знала язык, я бы никогда не стала бы общаться с местным персоналом — все, как один, мрачные и угрюмые. На их фоне Алька любого мог назвать просто душкой.
— Ну вот я почти на родине, — мрачно буркнул парень, осматривая обстановку.
— Кровати можно сдвинуть, — воодушевляюще улыбнулась я. — Только я бы не рискнула спать на местном белье. — выудив из-под покрывала край одеяла с каким-то желтым пятном, заключила я. — Так что лучше их даже не расправлять. Альк, можешь пока сходить умыться, я все сделаю... Смотри, тут и чайник есть! Вот это удача.
Я любила все эти чисто "женские" хлопоты. Не потому что это был способ показать Альку мою заботу, хотя и это тоже, но главным образом потому, что мне это всегда помогало отвлечься. Привычка еще с тех времен, когда моя жизнь стала скатываться в полный отстой. И даже сейчас я всегда находила, чем заняться. Правда, чай я все равно сделала в наши бумажные стаканчики, что я всегда возила в своей сумке, не рискнув притрагиваться к местным. А когда мы сдвинули кровати, покрывал хватило, чтобы одно постелить на всю поверхность нашего новоиспеченного ложа, а второе — использовать вместо одеяла. В комнате все равно было холодно, так что раздеваться не было особого смысла. Разве что умыться и переодеться в чистое. После долго перелета и дороги даже помыться в раковине было просто чудесно.
— Надо что-то делать с твоим языковым барьером, — отвлекая меня в конечном счете от раскладывания вещей, Альк притянул меня к себе за талию на нашу импровизированную постель, — В Польше мало кто знает английский на таком уровне, чтобы спокойно вести на нём беседы.
— Кажется, однажды ты дал зарок на то, чтобы быть моим учителем, — усмехнулась я, пристраиваясь у парня на плече.
— Кто же ещё согласится обучать такую недотёпу, — о, кажется, кто-то все же заразился от меня за все время нашей поездки умением шутить.
Когда я вот так смотрела на лицо Алька, мне было искренне плевать, где мы находимся. На пустынной дороге ли, в паршивом номере мотеля, да хоть на северном полюсе — совершенно все равно, пока он рядом. И вот так на меня смотрит в ответ. И самое главное было то, что это была не такая влюбленность или страсть, знакомая мне по фильмам или книгам. Мы просто сперва стали словно родными друг другу... очень нужными и незаменимыми. И только потом уже доверили друг другу сердце. Осторожно, но это было на удивление верным решением, потому что наша связь стала от этого только крепче.
— Как по-польски будет "я люблю тебя"? — в отличие от Алька, я не скрывала своего коварства. По моей усмешке было видно, что я вполне себе осознаю двусмысленность своего вопроса.
Альк же в ответ одарил меня своим привычным угрожающим прищуром, словно бы мог заставить меня отступить, как в первые дни нашего знакомства. Только теперь-то я точно знала, что скрывается за этой маской. Но уж чего я не могла знать — так это то, что в конечном итоге его лицо расслабится, и…
— Kocham Cię, — хмыкнул Альк, потрепав меня по волосам.
Сердце ожидаемо сжалось. Вот так просто и легко…
— Кохам че? — повторила я на свой манер. — Ко…Ко-хам Чи..Чи-е. — я намеренно растянула слова, пытаясь запомнить. — Ну вот видишь. Начало положено. Я запомнила прекрасно. Правда, чувствую, что язык не похож на английский совсем. Как могут три слова превратиться в два? Впрочем, по твоим глазам вижу, что тебе сейчас не до уроков. А завтра рано вставать. Так что…
— Спи давай, — вздохнул Альк.
Я улеглась под бок парня, устраиваясь у него на плече в привычной позе. С тех самых пор, как Альк вернулся, у нас вообще не получалось нормально заснуть. Мы то разговаривали, то... Занимались вторым мои любимым делом теперь после болтовни, ага.
— Kocham Cię, — прошептала я уже сонным голосом напоследок, задумчиво водя пальчиком по его груди.
Вставать и впрямь пришлось рано. Связываться с сестрой Алька, договариваться о том, что она встретит нас после пересечения границы. Собирать те немногие вещи, что у нас с собой были. И — последние километры дороги, нагнетающие ощущение, что все до сих пор идет слишком уж гладко.
Хотя, внутренняя усталость была такой, что я искренне считала, что мы это заслужили. Счастливый конец, где мы наконец можем остановиться и жить своей жизнью. Вдвоем, зная, что завтра нам не нужно будет скрываться и куда-то бежать.
Будет ли однажды в нашей жизни такое?
Альк предупредил, чтобы на пропускном пункте я не отсвечивала, и что даже мои документы он отдаст на проверку сам. Вроде как с одним из служащих у его сестры была договоренность, а в подробности остального я не вдавалась.
— Ну вот мы и в Польше, — странным полушепотом произнес парень, когда мы пересекли границу и оказались по ту сторону.
“Та” сторона ничем не отличалась. Тот же заснеженный грязный пейзаж, серость и мрак.
Буквально через четверть часа дороги Альк снова остановился. Мое сердце как-то нехорошо замерло, когда я увидела девушку в отдалении, стоящую возле припаркованной машины. Это его сестра. Я уже и забыла, что она должна нас встретить.
Я почувствовала себя так, словно в наших с Альком отношениях наступил следующий шаг, навроде знакомства с семьей, только в нашем случае — с единственным членом его семьи, который был ему небезразличен. И мы оба были к этому не то чтобы готовы... Потому что до этого могли лишь гнаться и думать о том, как преодолеть нелегкий путь. А обо всяких таких мелочах мы не думали вообще.
Одно я знала точно, если именно сестре Алька я не понравлюсь, это будет катастрофа.
— Если хочешь... — тихо начала я, а потом буквально затараторила: — Вам и так многое стоит обсудить, так что... Можешь сказать ей про нас, когда будешь готов. Не обязательно вываливать на твою сестру все сразу. Так будет проще.. Если хочешь, конечно.
Я говорила честно. Потому что и сама считала, что так будет проще. Как минимум, самому Альку.
— Выходи, — несколько отстраненно ответил мне Альк, никак не обращая внимание на сказанные мной слова. — Машину мы оставляем. Всё равно она на поддельные документы.
И, не дожидаясь, вышел из тачки сам.
Я же осталась с полным непониманием, как теперь вести себя дальше. На всякий случай я решила не проявлять никаких эмоций, и… Да, мое привычное “не отсвечивать”. Лучшая стратегия, ага.