нии живших в городе христиан, и выгнали их, за исключением престарелых, больных, женщин и детей. Когда крестоносцы вошли в Иерусалим, они нашли немногих уцелевших. В Ливане марониты получили от латинян все церковные и гражданские права, которыми пользовались римские католики. Когда в 1191 году Салах-ад-Дин взял Бейрут, тысячи маронитов переселились на Кипр, где до сих пор живут тысячи их потомков. Армянская и яковитская общины установили более тесные, чем когда-либо прежде, отношения с латинянами, но их сближение не привело к заключению союза.
Дух джихада, окрылявший мамлюков в их походах против крестоносцев, по-видимому, затем обратился против коптов и сирийских христиан. К концу своего правления Калаун (1279–1290) издал указы, запрещавшие его христианским подданным занимать государственные должности. В 1301 году султан ан-Насир возобновил старые законы против зимми, которые предписывали христианам и евреям ношение отличной от мусульман одежды и запрещали ездить верхом на лошадях и мулах; султан ас-Салих поступил так же в 1354 году. Ан-Насир пошел еще дальше: он приказал отменить национальный коптский праздник и закрыл множество христианских церквей в Египте. Этот прилив антихристианских чувств нашел свое отражение в литературе той эпохи. Речи, фетвы (юридические постановления) и хутбы (проповеди) воспламеняли жителей. В трудах сирийского богослова Ибн Таймии (1263–1328) воплощен реакционный дух того времени. Уроженец Харрана, Ибн Таймия, страстный последователь Ибн Ханбаля, жил и трудился в Дамаске, где громко осуждал культ святых, обеты и паломничество к святыням. Позднее его принципы переняли ваххабиты, сегодня доминирующие в религиозной и политической жизни Неджда и Хиджаза. Могилы Ибн Таймии и Ибн Асакира можно увидеть в кампусе Сирийского университета.
В то время расцвела иного типа литература, которую можно назвать контрпропагандистской. Ее авторы превозносили достоинства Иерусалима, рекомендовали совершать туда паломничество и настаивали на том, что, как провозгласил Пророк, молитва в иерусалимской мечети дает в тысячу раз больше заслуг, чем в любой другой, за исключением двух в Мекке и Медине. Даже проповедник мечети Омейядов в Дамаске Ибн аль-Фирках (умер в 1329 г.) разделял эти взгляды. Помимо этого жанра литературы, возникла сира, в своем роде исторический роман, превозносящий реальные или воображаемые подвиги того или иного арабского героя. Героями таких романов стали Салах-ад-Дин, Байбарс и Антара. Антара – доисламский воин-поэт, однако роман о нем («Сират Антар»), судя по его новейшим историческим намекам, появился в Сирии в начале XII века. Рассказчики в кофейнях Каира, Бейрута, Дамаска и Багдада черпают из них свои байки и «Сират аз-Захир» (Бейбарс) привлекает больше слушателей, чем сказки «1001 ночи».
Франкские государства Сирии были основаны на феодальных принципах, преобладавших в Европе, при этом некоторыми из главных держателей феодальных ленов были местные жители. Как мусульманская страна Сирия имела свою феодальную систему еще со времен завоевания. Завоеватели – будь то халифы, султаны или эмиры – раздавали феодальные наделы (ед. ч. икта) своим военачальникам и сановникам высокого ранга, которые, в свою очередь, делили землю на местах между подчиненными и арендаторами. На самом низком уровне крепостные и рабы возделывали землю. Сбор земельного налога (харадж) с немусульман отдавали на откуп влиятельным лицам. Халифы-Аббасиды изменили порядок: если раньше откуп получал тот, кто предлагал за него больше всего денег, теперь его сделали наследственным делом, при этом откупщик выплачивал постоянную и фиксированную сумму. Фатимиды и мамлюки придерживались исламских обычаев. Однако в средневековой Европе создалась земледельческая знать, которая заняла укрепленные замки в сельской местности, установила взаимовыгодные отношения с королевской властью и непосредственно управляла теми, кто стоял ниже. В арабском исламе такой аристократии не возникло. Держатели ленов, как правило, жили в городах и довольствовались получением положенного дохода из своих деревенских владений. Введенная франками феодальная организация не оставила никаких следов в местной практике землевладения, за исключением того, что при Айюбидах основной формой аграрных отношений стала передача военным наделов во временное владение. Франкская монархия не оказала долгосрочного влияния на политические институты Сирии; однако церковь, стоявшая бок о бок с монархией, до сих пор представлена патриархом Иерусалима латинского обряда.
Любопытным побочным продуктом крестовых походов была работа христианских миссионеров, которую они начали вести среди мусульман. Убежденные неудачами в этих войнах в том, что оружием мусульман не обратить, многие, как, например, Раймунд Луллий (умер в 1314 г.), стали выступать за мирные методы. Луллий из Каталонии был первым европейцем, который поставил во главу угла изучение Востока в качестве инструмента ведения мирной кампании, где убеждение должно сменить собою насилие. Он сам научился арабскому языку у раба и затем преподавал его. С Луллием крестоносный дух потек по новому руслу: целью стало обращение мусульман, а не их истребление.
Орден кармелитов, все еще действующий в Сирии, основан в 1157 году одним из крестоносцев, прибывших в эту страну, и назван по одной из ее гор. В начале XIII века были основаны еще два монашеских ордена – францисканский и доминиканский, и они имели представительства во многих сирийских городах. В последние годы этого же столетия в Бейруте действовала крупная францисканская церковь. В 1219 году основатель францисканского ордена святой Франциск Ассизский побывал при дворе Айюбидов в Египте и беседовал с аль-Камилем на религиозные темы, но все напрасно. Доминиканский епископ Вильгельм Триполийский написал один трактат о мусульманах, один из самых ученых всей средневековой эпохи (Tractus de statu Saracenorum), подчеркнув в нем те пункты, в которых ислам и христианство согласны друг с другом, и выступая за то, чтобы проповедники, а не солдаты взяли на себе дело возвращения Святой земли в лоно христианства. Как и Вильгельм Тирский, он был местным уроженцем европейского происхождения.
Глава 47Айюбиды и мамлюки
Султанат, созданный Салах-ад-Дином и простиравшийся от Нила до Тигра, поделили между собой его наследники, ни один из которых не унаследовал его гениальности. Его сын аль-Малик аль-Афдаль («верховный царь») получил отцовский престол в Дамаске, но в 1196 году нового правителя сменил его дядя аль-Адиль, султан Египта. В 1250 году дамасская ветвь объединилась с алеппской, которую через десять лет смело монгольское нашествие во главе с Хулагу[259]. Второй сын Салах-ад-Дина аль-Азиз («могущественный», 1193–1198) сменил отца на египетском троне, но сына аль-Азиза в 1198 году сместил все тот же аль-Адиль, который в обоих случаях воспользовался разногласиями между племянниками. Именно эти династические распри предоставили франкам возможность вернуть себе часть утраченных территорий.
В 1200 году аль-Адиль поставил одного из своих сыновей над Месопотамией. Третий сын Салах-ад-Дина аз-Захир стал править после отца в Алеппо[260]. Незначительная ветвь династии в Хаме, основанная племянником Салах-ад-Дина, пережила монгольское нашествие 1260 года, которое двумя годами раньше уничтожило халифат Аббасидов в Багдаде, и продолжала существовать под властью мамлюков до 1341 года, таким образом пережив все другие ветви династии. Из нее вышел правитель-историк Абу-ль-Фида (умер в 1332 г.)[261]. Младшая ветвь в Химсе происходит от дяди Салах-ад-Дина. Конец ей положил мамлюк Бейбарс в 1262 году[262]. Другая младшая ветвь в Баальбеке ведет свое начало от Туран-шаха, брата Салах-ад-Дина.
Из многих ветвей Айюбидов главной была египетская. Некоторые ее представители владели и Каиром, и Дамаском. Одним из них был ас-Салих Наджм ад-Дин Айюб, который умер в ноябре 1249 года, оставив после себя вдову Шаджар ад-Дурр («жемчужное дерево»). Шаджар, бывшая турецкая или армянская невольница в гареме багдадского халифа аль-Мустасима, родила сына ас-Салиху, и после этого он ее освободил. Три месяца она держала в тайне новость о смерти мужа, дожидаясь, пока из Месопотамии не вернется его сын Туран-шах. Для мамлюков (рабов) Туран-шах оказался неприемлемым кандидатом, и при попустительстве мачехи его убили. После этого смелая и энергичная женщина провозгласила себя царицей мусульман; а шестилетний отпрыск дамасских Айюбидов аль-Ашраф Муса удостоился чести быть ее соправителем. В течение восьмидесяти дней Шаджар, единственная мусульманка в Северной Африке и Западной Азии, которой довелось править страной, оставалась единоличной владычицей над землей, которая породила Зенобию и Клеопатру. Ее имя чеканили на монетах и поминали в пятничных молитвах. Когда ее бывший хозяин халиф аль-Мустасим обратился к египетским эмирам с такими резкими словами: «Если у вас нет ни одного мужчины, чтобы управлять вами, скажите нам, и мы вам его пришлем», они выбрали султаном ее главнокомандующего Изз ад-Дина Айбека, и она выбрала наилучший вариант из оставшихся – вышла за него замуж. Первые годы своего правления Айбек потратил на то, чтобы сокрушить сирийских Айюбидов и их сторонников, считавших, что только они могут быть преемниками своих египетских сородичей. Он отстранил от власти несовершеннолетнего соправителя аль-Ашрафа и избавился от собственного полководца, отличившегося в борьбе с Людовиком IX. Узнав, что он подумывает о новом браке, королева убила его в ванной после игры в мяч. Затем подошла ее очередь. Ее забили насмерть деревянными туфлями рабыни первой жены ее мужа, ее тело было сброшено из башни в цитадели Каира.
Айбек (1250–1257) был первым из мамлюкских султанов. В династических анналах их ряд уникален, поскольку, как то следует из самого их названия, эта династия – если ее вообще можно так назвать – была династией рабов разных народов и национальностей, которые создали военную олигархию на чужой земле. Когда один из них умирал, довольно часто ему наследовал не сын, а его раб или наемник, который сумел отличиться и прославиться. Таким образом, вчерашний раб сегодня мог стать главнокомандующим армией, а завтра – султаном. На протяжении почти двух с тремя четвертями веков рабы-султаны силой оружия властвовали в одном из самых неспокойных уголков мира. В целом это были малокультурные и кровожадные люди, однако они подарили Каиру несколько архитектурных памятников, которыми он по праву гордится и сейчас. Они оказали и две другие услуги исламу: очистили Сирию и Египет от остатков крестоносцев и положили преграду грозному нашествию татаро-монгольских орд Хулагу и Тимура (Тамерлана). Если бы не это, все развитие культуры и истории в Западной Азии и Египте мог бы пойти по другому пути.