Когда-то купленные на невольничьих рынках мусульманской России и Кавказа, чтобы попасть в личную гвардию Айюбида ас-Салиха, первые мамлюки положили начало ряду султанов, который довольно условно можно разделить на две «династии»: Бахриты (1250–1390) и Бурджиты (1382–1517). Бахриты получили название от реки Нил, так как их казармы располагались там на островке. В основном это были тюрки и монголы; Бурджиты были главным образом черкесами. Через десять лет после их прихода к власти пришли монголы. И снова Сирия стала полем битвы двух противоборствующих держав.
Вскоре после гибели Багдадского халифата и уничтожения гнезда ассасинов в Аламуте на севере Сирии зловеще замаячили монгольские орды под предводительством Хулагу, внука Чингисхана. Первой жертвой пал Алеппо. Пятьдесят тысяч его жителей погибли от меча – это дало противникам представление о том, что их ожидало. Следующими были Харим и Хама. На осаду Дамаска Хулагу отправил своего военачальника, а сам вернулся в Персию, так как умер его брат Великий хан. Латинская Антиохия превратилась в монгольского сателлита. Людовик IX и римский папа полагали, что союз с новыми захватчиками поможет бороться с мусульманами. Официальной религией монголов был шаманизм, как и их дальних родственников тюрок, но среди них встречались и потомки христиан, обращенных ранними сирийскими миссионерами. К ним относился полководец Китбуга, захвативший и опустошивший большую часть Сирии. В то время правил мамлюк Кутуз (1259–1260). Он приказал казнить послов Хулагу. Дело решалось близ Айн-Джалута («Источник Голиафа»), недалеко от Назарета. В этом сражении Бейбарс возглавил авангард мамлюков и нанес сокрушительное поражение пришельцам. Тело Китбуги осталось лежать на поле боя. Мамлюки преследовали остатки его армии и изгнали их из Сирии. В знак признания своих военных заслуг Бейбарс рассчитывал получить Алеппо в качестве лена, но султан его разочаровал. Был составлен заговор, и на обратном пути из Сирии один из заговорщиков обратился к султану и поцеловал ему руку, а в это время Бейбарс ударил его ножом в шею. Убийца занял место своей жертвы.
Став четвертым по счету, Бейбарс оказался первым поистине великим султаном, подлинным основателем державы мамлюков. Свои первые лавры он завоевал на поле битвы с монголами, но венцом его славы стали победы над крестоносцами. Он был не просто военный деятель, но и прекрасный администратор. Он прокладывал каналы, совершенствовал гавани, соединил две свои столицы – египетскую и сирийскую – быстроходной почтовой службой по образцу персидско-аббасидской системы. Он мог за одну неделю успеть побывать в обоих городах. Он проводил общественные работы, реставрировал мечети, в том числе Купол Скалы, отстраивал цитадели, в том числе и в Алеппо, и учреждал религиозные и благотворительные фонды. Его мавзолей в Дамаске ныне превращен в библиотеку, названную в память Бейбарса аз-Захирия – по его прозвищу аз-Захир. В этой библиотеке хранится одна из старейших бумажных рукописей, «Масаиль (вопросы) аль-имам Ахмад ибн Ханбаль», датированная 266 годом хиджры (879/880 г.)[263].
Монгольскую угрозу удалось предотвратить лишь на время. Движимые не вполне еще установленными силами из своих мест обитания в Средней Азии, где они кочевали вплоть до границ Китайской империи, монголы приходили волнами, отчасти напоминающими нашествия семитов и тевтонов древности. Сын и преемник Хулагу Абака, избравший своей столицей Тебриз, возобновил наступление на Сирию. В то время монголы заигрывали с христианством, и Абака вступил в переговоры с римским папой, английским королем Эдуардом I и другими европейскими монархами, призывая к новому крестовому походу, дабы изгнать мамлюков из Сирии. Несмотря на численное превосходство и пополнение из числа армян, грузин и персов, монгольская армия была с большими потерями разбита при Химсе в 1280 году. Поколебавшись между двумя религиями некоторое время, монголы перешли на сторону ислама, да там и остались. Это вторжение произошло при Калауне (1279–1290), еще одном выдающемся мамлюкском султане после Бейбарса. Как и его предшественник, Калаун был рабом-тюрком, и его прозвище аль-Альфи (Тысячник) указывает заплаченную за него высокую цену в тысячу динаров.
Когда седьмой ильхан Газан Махмуд, воспитанный в буддизме, принял ислам и сделал его государственной религией, это не избавило Сирию от новых вторжений, и их последовало два. Они стали последними в этом ряду. Первое пришлось на конец 1299 года, и вторгшиеся рати, насчитывавшие, по утверждению летописцев, сто тысяч человек, в том числе армян, грузин и франков с Кипра, разбили египетскую армию численностью примерно в одну треть от них к востоку от Химса. В то время султаном над мамлюками был ан-Насир, сын и второй по счету преемник Калауна. Он отличился тем, что правил трижды (1293–1294, 1298–1308, 1309–1340), и охватил более долгий период, чем любой другой султан в анналах мамлюков. Продолжая свой победоносный поход, монголы несли разрушение и опустошение по всей Северной Сирии и в начале 1300 года заняли Дамаск, хотя его цитадель устояла. От большей части города, включая его пригород Ас-Салихию, они не оставили камня на камне. Газану пришлось вернуться в Персию из-за восстания, но его войска проникли на юг вплоть до Газы. Затем египетская армия перешла в наступление, отбросила монголов и в 1303 году нанесла им серьезное поражение в исторической битве при Мардж-ас-Саффаре южнее Дамаска. Абу-ль-Фида, которому позднее его друг ан-Насир вернул наследственные владения в Хаме, поставлял сведения из родного города египетским войскам и сообщал о передвижениях монголов. Таким образом, четвертая попытка монголов завоевать Сирию окончилась крахом. Мамлюки победили самого стойкого и опасного врага, с которым приходилось сталкиваться Египту с самого зарождения ислама.
Подобно крестовым походам, монгольские нашествия катастрофически повлияли на местные меньшинства. Ливанские друзы, из которых 12 тысяч лучников преследовали египетскую армию во время ее отступления перед монголами в 1300 году, подверглись суровому наказанию. Армяне стали свидетелями того, как ан-Насир в 1302 году и позднее разорял их многострадальную землю. Гонения выпали на долю и его подданным из числа христиан и евреев.
После ан-Насира в течение сорока двух лет (1340–1382) правили двенадцать его потомков, ни один из которых не отличился ни на одном поприще. Последним из них был ас-Салих Хаджжи (1381–1382, 1389–1390), неумелый ребенок, правление которого сначала прервал, а затем и окончательно прекратил черкес по происхождению Баркук. Баркук положил начало династии Бурджитов (1382–1517), названных так в честь башен (араб. ед. ч. бурдж) каирской цитадели, где они когда-то размещались, будучи рабами. За исключением двух греков, все Бурджиты были черкесами. Они еще более решительно, чем предшественники, отвергли наследственный принцип передачи власти. Из двадцати трех султанов Бурджитов о четырнадцати практически нечего сказать. За один год – 1421-й – трое из них успели сменить друг друга. Большой редкостью было, когда кто-то из них умирал собственной смертью. Самым продолжительным и в некоторых отношениях самым успешным оказалось правление Каит-бая (1468–1495)[264].
Новый режим оказался не лучше старого. Коррупция, интриги, убийства и злоупотребления властей продолжали цвести буйным цветом. Одни султаны были слабы и вероломны; другие безнравственны до степени морального разложения; и почти все – невежественны. Только один – Баркук – мог утверждать, что родился от мусульманина. Барсбой (1422–1438), когда-то раб Баркука, не знал арабского языка. Он без колебаний велел отрубить головы двум своим врачам за то, что они не смогли вылечить его от смертельной болезни. Другой раб Баркука, Инал (1453–1460), не умел даже расписаться под официальным документом, разве что обвести свое имя, надписанное секретарем, – об этом рассказывает его современник Ибн Тагриберди. Снова в моду вошел институт гулямов (мн. ч. гильман) – мальчиков-рабов для неестественных половых сношений, как во времена Аббасидов. Некоторых мамлюков, начиная с Бейбарса, обвиняли в педерастии. Не только султаны, но и эмиры, и вся правящая верхушка были в той или иной степени коррумпированы. Срок полномочий даже самого способного чиновника редко превышал три года; одного судью назначали и освобождали от должности десять раз.
Хотя режим мамлюков был единственным в своем роде, их администрация была лишь продолжением системы, сложившейся при Фатимидах и Аббасидах. Сирия была разделена на полдюжины провинций (ед. ч. нийяба) по образцу административного деления при Айюбидах. Это были Алеппо, Хама, Дамаск, Триполи, Сафад и Эль-Карак. Губернаторы провинций, когда-то рабы того или иного султана, как правило, набирались из военного сословия (арбаб ас-суйуф, «повелители меча»), в отличие от образованного класса (арбаб аль-аклам, «повелители калама»). В целом они не зависели друг от друга, и у каждого был свой двор, в уменьшенном масштабе воспроизводящий двор в Каире. Столичные распри и беспорядки часто находили отражение в провинциях. Смена мамлюкского султана обычно приводила к восстанию со стороны наместника Дамаска или другой сирийской провинции. Ливанский Гарб передали местным вождям, Бухтуридам из племени танух.
Благодаря своей долгой истории Дамаск, где Бейбарс, создатель мамлюкского султаната, часто держал свой двор, имел преимущество перед другими провинциями. Один из его наместников Тенгиз (1312–1339) был признан регентом Сирии в третье правление ан-Насира. Его провинция (Мамлакат Димашк, Дамасское царство) охватывала всю Палестину, за исключением мелких провинций Сафад и Эль-Карак, и простиралась на север до Бейрута, Химса и Тадмора. Тенгиз провел воду в Иерусалим и восстановил бейрутскую башню (бурдж), где также построил дома для путников (ед. ч. хан) и общественные бани. После необычайно долгого и благодетельного правления он впал в немилость и был казнен в александрийской тюрьме.