и других элементов, включая несемитские.
Очередной яркой иллюстрацией способности Сирии впитывать кочевых и полукочевых захватчиков, склоняя их к оседлой жизни и отказу от источника самой их силы – мобильности – стал пример евреев. Явившись в качестве бродяг, авантюристов, наемников, вольных воинов, будущие евреи постепенно обосновались среди более старого и более цивилизованного населения, научились от него возделывать почву, строить дома, заниматься мирными ремеслами и, главное, читать и писать. Более того, евреи отказались от своего древнесемитского диалекта и усвоили ханаанский. Финикийский и древнееврейский, запечатленный в Ветхом Завете, различаются только как диалекты. В целом ранние евреи унаследовали основные черты ханаанской материальной культуры и стали продолжателями многих ханаанских культов, обычаев и религиозных догм.
Появление евреев в Сирии покрыто завесой тайны и описано словами легенд и преданий. Еврейская традиция в самых общих чертах выводит Авраама – их предка или племя предков – из месопотамского Ура через Харран и временно поселяет его возле Хеврона. Его наследник Исаак оставляет сына Иакова. Много лет прожив в Падан-Араме, Иаков приобретает первородство, обойдя брата-близнеца Исава, и его имя меняется на Израиль. Исав получает второе имя Едом («красный»), а его потомки в конце концов вытесняют местных жителей горы Сеир и приобретают имя идумеи. Исав таким образом устраняется из потока еврейской жизни и мысли, так же как и Измаил, сын Авраама от египетской наложницы Агарь, ранее были устранен в пользу Исаака. Иосифа, одиннадцатого из двенадцати сыновей Иакова, старшего сына Рахиль, продают в рабство в Египет, где он делает карьеру и занимает высокое положение в государстве. Через много поколений потомки Иосифа и его братьев возвращаются из Египта в землю обетованную под предводительством Моисея.
Такова в общих чертах древняя история евреев, записанная авторами, которые жили сотни лет спустя после событий и опирались на слухи и длинную цепочку устных преданий.
Не довольствуясь началом своего повествования с предка еврейского народа, эти летописцы растянули историю человечества и изложили ее с самого начала творения. При этом они черпали из вавилонских источников, хотя этот факт был осознан не ранее середины XIX века, когда расшифровка клинописных надписей выявила параллели Писания с историями о творении мира, потопе и прочими. Под пером еврейских авторов, однако, истории эти были очищены, упрощены, «морализованы», а затем выражены в такой прекрасной форме, которая вошла в литературное наследие человечества. Как таковые они неизменно служили развлечением и поучением для многих поколений читателей всех стран и языков.
История периода до патриархов в том виде, в котором ее изложили еврейские летописцы, само собой, не является историей. Даже из повествования о периоде патриархов нелегко извлечь зерно исторических фактов. Рассказ об Аврааме, возможно, отражает самую раннюю миграцию; об Израиле – вторую, а о Моисее, несомненно, имеет исторический характер.
Таким образом, реальная история израильтян как народа начинается с исхода из Египта. Это эпохальное событие произошло в последней трети XIII века до н. э. В гиксосском Египте одно из еврейских племен – колено Рахиль – нашло себе место для жизни и добилось процветания. Они поселились в Гесеме, возле столицы гиксосов Авариса. В конце концов воцарился фараон, «который не знал Иосифа»[104], можно предположить, что это был Рамсес II (1301–1234 до н. э.). Исход, вероятно, состоялся при сыне Рамсеса Мернептахе между 1234 и 1215 годами до н. э. Его стела в Фивах, датированная 1230 годом до н. э., содержит самое раннее упоминание слова «Израиль» в качестве названия народа в Палестине. Возможно, имеются в виду те израильтяне, которые не переселялись в Египет.
Оставив Египет в начале XIII века до н. э., соплеменники Рахиль на много лет задержались на Синайском полуострове и в районе Кадес-Варни[105], где подверглись невыразимым мукам. Эту «великую и страшную пустыню», чьи опасности еще много поколений терзали память евреев, сейчас можно пересечь за 5 часов по 225-километровому заасфальтированному шоссе, соединяющему Египет с Палестиной. В Мадиане, в южной части этого полуострова, был заключен завет с Богом. Вождь евреев Моисей, чье имя походит на египетское слово, обозначающее «сын», женился на дочери мадианитянского жреца, поклонявшегося Иегове[106], который познакомил его с новым культом. Это североаравийский бог был богом пустыни, первоначально богом луны, обитал в палатке, а ритуалы поклонения ему включали в себя пиры и жертвоприношения животных. Соплеменники Моисея, вероятно, переженились с мадианитянами, кенеянами и другими жителями североаравийских пустынных земель.
Около 1250 года до н. э. этот пестрый клан рожденных в пустыне кочевников явился с юго-востока, из Трансиорданской пустыни, намереваясь захватить плодородные земли. Их число не могло превышать 6 тысяч или 7 тысяч человек, учитывая условия пустынной жизни, ограниченный запас пищи, недостаток воды и пастбищ для стад. Они миновали мелкие царства Эдом, Моав и Аммон, лежавшие на юге, востоке и северо-востоке от Мертвого моря, не сделав попытки подчинить их вплоть до возникновения монархии.
В Трансиордании свою первую победу евреи одержали над аморейским царем Сигоном, за которой последовала победа над царем-великаном Огом. Уже в Палестине одними из первых ханаанских укрепленных городов пали Лахиш (Телль-ад-Дувайр), Гай и Иерихон. Падение Иерихона было одним из самых эффектных. По велению Яхве Иисус Навин сжег Иерихон «и все, что в нем»[107]. Мегиддо на севере подчинился только через примерно сто лет. Вторжение евреев в Галилею привело к временной оккупации Хацора[108], столицы ханаанского царства на севере. Хацор пришлось повторно завоевывать в дни Судей. Другие важные города, такие как Бейт-Шеан, Иерусалим и Гезер, пали не раньше 1000 года до н. э. или вскоре после.
Так называемое еврейское завоевание, тем не менее, было отчасти военной оккупацией, а отчасти – постепенным и мирным проникновением в землю «молока и меда». Зацепившись на ней, новоприбывшие укрепили свое положение браками с более старыми элементами и поддержкой соплеменников, которые оставались в стране и никогда не мигрировали в Египет. Таким образом сумели добиться доминирования. В умах их летописцев военные сражения, разумеется, приобретали первостепенную важность. Они не только зачастую ставили битвы в центр повествования, но и нередко раздували многие сопутствующие события. В целом же евреи вовлекали местных жителей в свою среду посредством заключения договоров, военных завоеваний или постепенного поглощения.
По мере приобретения земли ее делили между одиннадцатью коленами, а двенадцатое – колено Левия, состоящее из священнослужителей, – распределялось среди других колен для удовлетворения их религиозных нужд. Вследствие этого колена Иуды и Вениамина обосновались в гористой местности вокруг Иерусалима, а остальные – на более плодородных равнинах к северу.
Поселение происходило примерно в течение последней четверти XII и первых трех четвертей XI века до н. э. Оно совпадает с периодом, который называют эпохой судей. Эти судьи были скорее национальными героями и правителями, которые спонтанно возвысились в тяжелые времена и повели свой народ против соседей-врагов и иноземных угнетателей. Одной из таких судей была израильтянка Девора, вдохновительница и мать, которая вместе с Вараком повела шесть племен к окончательной победе над северными ханаанеями, а также Гедеон, который с отрядом в триста воинов отбросил мадианитян за Иордан. Самой живописной фигурой среди судей был Самсон, чью борьбу с филистимлянами чрезмерно приукрасили евреи-рассказчики с богатым воображением. Мадианитяне были разбойниками-бедуинами, которые впервые стали использовать одомашненного верблюда. Тем самым они ввели новое орудие войны, оказавшееся чудовищно эффективным, особенно для дальних набегов.
Самыми грозными из соперников за обладание землей, с которыми пришлось сражаться евреям, были филистимляне – одна из пяти групп «народов моря», явившихся из региона Эгейского моря. Вскоре после того, как евреи захватили центральное нагорье, филистимляне овладели прибрежными землями. Пока еще мало известные нам перемещения народов в Малой Азии и эгейском регионе в конце XIII – начале XII века до н. э. привели к тому, что целые племена снимались с места и искали себе новую родину в более спокойных землях. Орды мигрантов, включая, помимо прочих, и филистимские племена, стекались морскими и сухопутными дорогами в Сирию и, опустошив множество тамошних государств, например Угарит[109], добрались до египетских берегов. Там около 1191 года до н. э. Рамсес III отбросил их в битве на суше и на море, но позволил надолго поселиться вдоль южносирийского побережья, которое затем стало называться Филистией. Другая группа – тевкры – обосновалась в Доре под защитой горы Кармель, где египетский посланник Уну-Амон столкнулся с ними примерно веком позднее. Именно эти морские разбойники занимались пиратством в Восточном Средиземноморье во времена Уну-Амона. До филистимского вторжения другие морские разбойники из Греции и Малой Азии явились, часть из них через Кипр, и высадились на египетских берегах, и Мернептах прогнал их около 1225 года до н. э.
Участок побережья, которым на постоянной основе завладели филистимляне, простирался от Газы до Яффы и южнее. Главными городами, где они обосновались, были Газа, Аскалон, Ашдод, Экрон и Гат, сохранившие свои семитские названия при новых хозяевах. Гат был их самым дальним поселением во внутренних районах страны, и они стремились держаться поближе к морю, где могли непосредственно контролировать морские пути и использовать заросшие виноградными лозами холмы. Кармель отмечал границу между их приморской страной и финикийцами на севере. За исключением, возможно, Лидды и Секелага, филистимляне не основали никаких колоний. От прибрежной полосы они двинулись вглубь материка, захватывая множество ханаанских городов и разоружая население. Многочисленные карательные экспедиции и жестокие поборы сменявших друг друга фараонов разорили Сирию и ослабили ее сопротивление перед натиском пустынных орд и морских разбойников. Ни филистимляне, ни евреи не сумели бы так успешно закрепиться на этой земле, если бы она по-прежнему находилась в полной власти имперского Египта.