Иосия заслужил бессмертную славу религиозного реформатора. В 621 году до н. э. во время ремонтных работ в храме была найдена копия книги, по-видимому, Второзакония или его значительная часть. Эта книга, очевидно, была потеряна в период отступничества и гонений, особенно при Манассии (693–639 до н. э.), сыне Езекии. Чтение книги произвело такое впечатление на короля и его людей, что они заключили завет – поклоняться Яхве, и только Яхве, сожгли находившиеся в храме сосуды Баала и обожествленных небесных тел, разрушили примыкавшие к храму «дома блудилищные» и «высоты» по всей Иудее и даже Израилю.
После этого Иудея колебалась между политикой подчинения новой державе на Евфрате и политикой союза со старой державой на Ниле. Сын Иосии Иоаким (608–597 до н. э.) выбрал второй путь. Возведенный на трон фараоном Нехо, он бросил вызов Навуходоносору, чей отец Набопаласар возглавил успешную революцию, которая при помощи мидян разрушила Ниневию и основала Нововавилонскую империю. Навуходоносор, еще будучи полководцем своего отца, продемонстрировал военные таланты, разгромив Нехо при Каркемыше в 605 году до н. э. и вырвав у Египта все его азиатские владения. Это был поворотный момент эпохи. Затянувшаяся борьба за господство в Западной Азии окончательно завершилась. Вавилон при халдеях стал господствующей и неоспоримой властью в делах этого региона.
Иоаким был не соперник Навуходоносору, армия которого вошла в Иерусалим в 597 году до н. э. и заковала восставшего царя в цепи, чтобы доставить его в Вавилон. Но тот либо умер, либо был убит, и тело его выбросили за ворота Иерусалима. Иеремия, написавший свиток против Иоакима, который царь разрезал писцовым ножичком и кинул в огонь, предсказывал, что «ослиным погребением будет он [Иоаким] погребен»[134]. Надпись Навуходоносора у Собачьей реки относится ко времени незадолго до этого события и повторяет его надпись на камне в Вади-Бариссе (Брисса), к западу от Ривлы, где Навуходоносор в одном месте стоит перед кедром, а в другом отгоняет прыгающего льва.
Сын и преемник Иоакима Иехония был не умнее отца. Он просидел на троне три месяца 597 года до н. э., когда Навуходоносор лично объявился перед воротами его столицы. После непродолжительной осады город сдался. Молодого Иехонию с женами, матерью, чиновниками, семью тысячами воинов и тысячей искусных мастеров угнали в Вавилон. Иезекииль оказался среди плененных религиозных вождей. Царем Навуходоносор поставил дядю Иехонии Седекию, сына Иосии.
Двадцатилетний Седекия (597–586 до н. э.) несколько лет хранил верность Навуходоносору, но затем поддался извечному искушению и стал бороться за независимость. Этим он откликнулся на призыв народных вождей и, как обычно, рассчитывал на помощь Египта. Разгневанный Навуходоносор отправил войско разрушить Иерусалим, который был взят в осаду. Когда подошел египетский экспедиционный корпус во главе с Априем, осада была временно снята, но затем вскоре снова возобновилась. Через полтора года гарнизон обессилел, и в 586 году до н. э. враг ворвался за городские стены. Под покровом ночи царь скрылся со своим войском, но неприятель преследовал его и настигал на равнине Иерихона. Седекию доставили в ставку Навуходоносора в Ривле, где у него на глазах убили его сыновей, а потом выкололи ему и сами глаза, так что это трагическое зрелище стало последним, что они видели. Затем слепого монарха заковали в цепи и отправили в Вавилон. Что касается Иерусалима, то его разрушили вместе с храмом. Ведущих жителей города и страны, которых насчитывалось около 50 тысяч человек, взяли в плен. Уцелели только жалкие остатки. Почти все крупные города Иудеи лежали в руинах еще долгие века. К 582 году до н. э. Навуходоносор довершил отвоевание соседних с Иудеей территорий, за исключением Тира, который продержался в осаде до 572 года до н. э. Его царем и защитником был Итобаал III, которого в 574 году до н. э. сменил Баал II. Нерешительный мятеж Тира в 564 году до н. э. был легко подавлен. Вся Сирия теперь прочно находилась в руках халдеев.
Глава 15Аспекты культурно-духовной жизни: монотеизм
Начиная свой путь в Палестине, евреи следовали ближневосточному культурному образцу, примером которого являются ханаанеи. Ханаан передал Израилю свой язык и письменность, как мы уже видели выше. По мере того как израильтяне осваивались на новом месте жительства, они забывали свой старый семитский диалект, переходя на язык народа, среди которого поселились. А так как они не имели собственной письменности, им пришлось сначала заимствовать искусство письма у соседей, прежде чем начать самим создавать собственную литературу.
Ханаан научил Израиль и возделывать землю. Евреи пришли в эти места как бедуины. Их переход с пастушеской на земледельческую стадию произошел уже после их поселения. В гористой Иудее многие их потомки продолжали вести жизнь пастухов, но на плодородной равнине к северу сельское хозяйство стало их главным источником пропитания.
Вместе с землепашеством и через межплеменные браки евреи переняли у ханаанеев и те религиозные идеи и практики, которые считались необходимыми для плодородия и хорошего урожая. Иными словами, они, можно сказать, оптом усвоили целый корпус древних обрядов и ритуалов, включая деревянные шесты, «высоты», культ змей и золотого тельца. Вера в то, что богам следует поклоняться, принося в жертву животных и другие дары от того, что дают поля и стада, была распространена среди всех народов Сирии и Месопотамии. В пляске Давида перед ковчегом отразился ханаанский танец плодородия. В наше время его остатки сохранились в ритмичных ритуальных кружениях дервишей.
Ритуальные табу в Пятикнижии дают понять, что эти обычаи до их запрещения евреи переняли у соседей, и позднее вожди народа сочли их несообразными с принципами еврейской религии. Запрет варить козленка в молоке его матери[135] казался очень странным и находил неверные толкования, пока из угаритских текстов не стало известно, что в Угарите существовал такой обычай.
Признание Яхве в качестве верховного бога по праву завоевания не помешало евреям видеть в местных божествах тех, кто управляет плодородием земли. Юрисдикция Яхве распространялась на государственные вопросы; его внимание не привлекали дела повседневной жизни – сельское хозяйство, торговля. В некоторые периоды особенно в северной части царства Яхве приобретал множество атрибутов Баала, из-за чего он мыслился хозяином небес, посылающим дождь и грозы. Еврейские родители нередко называли первенцев в честь Яхве, а младших детей – в честь Баала (Ваала). Доля еврейских имен, в которых присутствует имя Баала, неуклонно возрастает в ранний период. Саул называет сына Ешбаал («человек Баала»), Ионафан – Мериббаал («Баал состязается»), а Давид – Веелиада («Баал знает»). В лице этого ханаанского божества Яхве имел настолько сильного соперника, что во времена Ахава и Иезавели всего лишь 7 тысяч человек не преклоняли колен перед Баалом – число это, однако, по-видимому, радовало Илию.
1 — херувим Рафаэля из «Сикстинской мадонны»; 2 — херувим финикийских времен, подпирающий трон царя Библа Ахирама
Ханаанские истоки еврейского религиозного искусства и архитектуры несомненны. Храм Соломона, единственное религиозно-монументальное сооружение древних евреев, не просто строился зодчими из Тира, но и по образцу ханаанского святилища. Его отделка соответствовала ханаанским образцам. Царский дворец в Иерусалиме также возводился финикийскими мастерами. Два херувима в виде животных с человеческими головами, охраняющие древо жизни, – это древний семитский мотив. Наше представление о херувиме как о младенчике с крылышками восходит через искусство эпохи Возрождения в конечном счете не к ассирийскому крылатому быку, как полагают некоторые, а к сирийскому крылатому сфинксу или льву с человеческой головой. Завесу скинии и стены Соломонова храма украшали херувимы. Израильтяне представляли своего бога стоящим или восседающим на херувиме.
Храмовые ритуалы подразумевали музыкальное представление. Первые музыканты и певцы были либо ханаанеями, либо учились у них. Когда Давид положил начало еврейской духовной музыке, а Соломон продолжил ее разработку, у них не было иного выбора, кроме как следовать ханаанскому образцу. Даже музыкальные гильдии более позднего Израиля были счастливы тому, что происходят от семей с ханаанскими именами. Набросок арфистки из Мегиддо доказывает, что арфа была известна в Палестине еще за несколько тысяч лет до Давида. Автор Книги Бытия ссылается на древность музыкальных инструментов своего народа, говоря, что один из первых потомков Каина «был отец всех играющих на гуслях и свирели». Естественно, как только инструменты вошли в обиход, они стали использоваться как для духовной, так и для светской музыки.
Среди ударных инструментов у израильтян на первом месте стоял тимпан, который часто упоминается в Библии[136]. Духовые инструменты были представлены свирелью или флейтой и трубой. Это была простая дудочка, одинарная или двойная, из тех, на которых до сих пор играют сирийские пастухи. Трубу – шофар – делали из бараньего или козлиного рога и до сих пор используют в еврейских синагогах. Из струнных инструментов излюбленным была лира. Но мы понятия не имеем о том, какие мелодии играли на этих инструментах.
С музыкой пришли и песни. Одна из самых ранних дошедших до нас – это песнь Деворы, празднующей победу израильтян над ханаанеями. «Песни восхождения», которые паломники пели на пути к храму, вошли во многие псалмы. Они, конечно, были поэтическими композициями. Параллелизм пропитывает еврейскую поэзию, как и поэзию Угарита. Именно параллелизм, заимствованный у ханаанеев, придает псалмам и другим поэтическим сочинениям Ветхого Завета большую долю их возвышенности, величия и ритмичных переливов. Почти половина Ветхого Завета имеет поэтическую структуру.